Политико-правовое учение нормативизма своими корнями восходит к формально-догматической юриспруденции XIX в, Оно сложилось на основе принципов, выработанных в юридическом позитивизме и представляет собой реакцию на распространение в современном западном правоведении социологических, психологических и новейших этико-философских концепций.
Родоначальником и крупнейшим представителем нормативистской школы был австрийский юрист Ганс Келъзен (1881—1973). Его теоретические взгляды окончательно сформировались в период, последовавший за распадом Австро-Венгерской монархии. В то время Кельзен преподавал в Венском университете и занимался активной политической деятельностью, выступая в роли советника по юридическим вопросам первого республиканского правительства. По поручению К. Реннера, главы кабинета, Кельзен возглавил подготовку проекта Конституции 1920 г., юридически оформившей образование Австрийской республики (с некоторыми изменениями эта Конституция действует и в настоящее время). После аншлюса Австрии нацистской Германией ученый эмигрировал в США.
Кельзену принадлежит большое число работ по общей теории права и государства, по конституционному и международному праву, а также несколько сочинений, посвященных опровержению марксизма. Самая известная его работа — "Чистая теория права" (в заголовок вынесено авторское название нормативизма; книга вышла в 1934 г.).
Под чистой теорией права Кельзен понимал доктрину, из которой устранены все элементы, чуждые юридической науке. Современные юристы, писал он, обращаются к проблемам социологии и психологии, этики и политической теории, пренебрегая изучением своего собственного предмета. Кельзен был убежден, что юридическая наука призвана заниматься не социальными предпосылками или нравственными основаниями правовых установлений, как доказывают приверженцы соответствующих концепций, а специфически юридическим (нормативным) содержанием права.
При обосновании этой позиции Кельзен опирался на философию неокантианства, сторонники которой разграничили две области теоретических знаний — науки о сущем и науки о должном. К первой группе наук, согласно взглядам Кельзена, относятся естественные науки, история, социология и другие дисциплины, изучающие явления природы и общественной жизни с точки зрения причинно-следственных связей. Вторую группу — науки о должном — образуют этика и юриспруденция, которые исследуют нормативно обусловленные отношения в обществе, механизмы и способы социальной регламентации поведения людей. В науках о сущем главным постулатом выступает принцип объективной причинности, в науках о должном — принцип вменения.
В соответствии с этим учением нормативисты призывали освободить юриспруденцию от исследовательских приемов, заимствованных из других областей познания.
Чистота теории права предполагает также исключение из нее идеологических оценок. Кельзен одним из первых поставил задачу деидеологизации правоведения, создания строго объективной науки о праве и государстве. Согласно его воззрениям, подлинная наука носит релятивистский (невозможность познания всего мира) характер, так как признает возможность существования в обществе множества систем идеологии и отрицает превосходство какой-либо одной из них над другими.
Кельзен определяет право как совокупность норм, осуществляемых в принудительном порядке (данное определение в концепции используется для отличия права от других нормативных систем, таких, как религия и мораль).
По учению Кельзена, право старше государства. Оно возникло еще в первобытную эпоху, когда общество, разрешив индивидам совершать акты принуждения (например, акты мести) в одних случаях и запретив — в других, установило монополию на применение силы для обеспечения коллективной безопасности. Впоследствии правовое сообщество перерастает в государство, где функции принуждения осуществляются централизованным путем, т.е. специально созданными органами власти. С образованием таких органов децентрализованные способы принуждения сохраняются лишь за рамками государства — в области международных отношений. Современное ему право Кельзен рассматривает как совокупность государственных правопорядков и децентрализованного международного права.
В национальных правовых системах нормы согласованы между собой и располагаются по ступеням, образуя строгую иерархию в виде пирамиды (среди последователей теоретика такое описание получило название ступенчатой концепции права). На вершине этой пирамиды находятся нормы конституции. Далее следуют "общие нормы", установленные в законодательном порядке или путем обычая. И, наконец, последнюю ступень составляют так называемые индивидуальные нормы, создаваемые судебными и административными органами при решении конкретных дел. В изображении Кельзена и его учеников внутригосударственное право выступает замкнутой регулятивной системой, где каждая норма приобретает обязательность благодаря тому, что она соответствует норме более высокой ступени.
Источником единства правовой системы Кельзен называет основную норму — трансцендентально-логическое понятие ("мысленное допущение"), которое дается нашим сознанием для обоснования всего государственного правопорядка в целом. Основная норма непосредственно связана с конституцией, принятой в государстве, и может быть представлена в виде следующего высказывания: "Должно вести себя так, как предписывает конституция". Такое высказывание не содержит нормативных предписаний в собственном смысле слова. Его назначение в том, чтобы придать нашим представлениям о легитимности существующего правопорядка логически завершенную форму.
Нормативистское учение существенно отличалось от предшествующих концепций формально-догматической юриспруденции. Кельзен модифицировал юридический позитивизм, включив в него теоретические конструкции, выдвинутые представителями социологического правоведения и философии неокантианства.
С теоретиками социологической ориентации нормативистов сближает трактовка права как эффективно действующего, динамичного правопорядка. В теории Кельзена понятие права охватывает не только общеобязательные нормы, установленные государственной властью, но и процесс их реализации на практике. Весьма показательно, что применение общих норм судебными и административными органами было истолковано им как продолжение право-творческой деятельности государства, как создание индивидуальных нормативных предписаний. "Применение права есть также и создание права", — указывал Кельзен. В этой части его доктрины методы юридического позитивизма сочетаются с принципами функционального подхода к исследованию нормативных систем.
Политическое учение Кельзена построено на отождествлении государства и права. Как организация принуждения государство идентично правопорядку, считал родоначальник нормативизма. Аргументируя свою позицию, Кельзен пришел к выводу, что любое государство, включая авторитарное, является государством правовым. Этот вывод резко контрастировал с доктринами либеральной демократии середины XX в., в которых правовое государство рассматривалось как альтернатива тоталитарным политическим режимам.
В противовес этим доктринам Кельзен делил государства на демократические и недемократические. Согласно его учению демократия не сводится к утверждению законов большинством голосов и формально-юридическим способам решения социальных конфликтов. По своей сути демократия есть поиск компромисса: она предполагает уважение к чужим взглядам и требует защиты интересов меньшинства. В признании им идеи социалистической демократии сказалась его близость к теоретикам австромарксизма.
В своих работах по международному праву Кельзен выдвинул проект установления мирового правопорядка на основе добровольного подчинения суверенных государств органам международной юрисдикции. Он различал предписания международного права и его основную норму, разрабатывал мысль о том, что основные нормы и конституции государств необходимо привести в соответствие с демократическими принципами (основной нормой) международного правопорядка.
Учение Кельзена оказало глубокое воздействие на теоретические представления и юридическую практику в странах Запада. Под влиянием нормативизма правоведы стали больше уделять внимания противоречиям в праве, формированию стройной системы законодательства. С концепциями нормативизма связано также широкое распространение в современном мире идей верховенства международного права над законодательством государств, учреждение институтов конституционного контроля.
Нормативизм шел навстречу запросам современной юридической науки, отвечал потребности в формализации права, вызванной развитием автоматизированных способов обработки нормативного материала.
в) Теории естественного права.
Среди политико-правовых концепций XX в. особое место занимают учения о естественном праве. Они продолжают традиции философского осмысления права и опираются на различные доктрины, сложившиеся в современной западноевропейской и американской философии, — неотомизм, неокантианство, неогегельянство, экзистенциализм, феноменологию, персонализм.
Подобно классическим учениям XVII—XVIII вв. современные естественно-правовые теории признают существование наряду с позитивным правом (законами и обычаями) идеального порядка отношений между людьми. Этот высший нормативный порядок и называют естественным правом. Согласно таким взглядам законы государства являются действительными и легитимными лишь в том случае, если они соответствуют идеальному праву.
Современное понимание естественного права вместе с тем существенно отличается от предшествующих трактовок. По сравнению с эпохой антифеодальных революций коренным образом изменились прежде всего взгляды на человека как носителя естественных прав. В противоположность доктринам прошлого, основанным на представлениях об изолированном, обособленном индивиде, философия и правоведение XX в. рассматривают человека с точки зрения его социальных определений, как участника многообразных общественных связей. В перечень естественных прав соответственно включают не только неотъемлемые права личности, призванные гарантировать ее независимость от государственной власти, но и социально-экономические права человека, свободу объединения в политические партии и общественные союзы, права социальных общностей (например, право наций на самоопределение, право народа устанавливать конституцию государства). Новейшие естественно-правовые учения смыкаются с теориями социального государства и плюралистической демократии.
С этим связана и другая особенность современных концепций. Естественное право в них не рассматривается больше как совокупность незыблемых, раз и навсегда установленных разумом предписаний. Метафизическим и априорным доктринам эпохи Просвещения противопоставляют идеи "естественного права с изменяющимся содержанием" (термин введен в оборот немецким гористом Р. Штаммлером), принципы исторически развивающегося правосознания, нравственные и духовные ценности конкретного общества или народа. Естественно-правовые воззрения в современной юриспруденции, иначе говоря, сочетаются с историческим и социологическим изучением правовых идеалов.
В литературе начала XX в. такой подход именовали "возрожденным естественным правом", понимая под ним возрождение на новой методологической основе традиций рационалистического обоснования права, которые были прерваны во второй половине прошлого столетия развитием юридического позитивизма и формально-догматической юриспруденции. К настоящему времени этот термин вышел из употребления.
Неотомисты (Ж. Маритен, В. Катрайн, И. Месснер) возводят свое понимание естественного закона к философии Фомы Аквинского, чье учение в 1879 г. получило одобрение и поддержку со стороны католической церкви. Официальное толкование доктрины было дано в энциклике папы Льва XIII "Rerum novarum" (1891 г.), в последующих энцикликах римских первосвященников.
Виднейший представитель современного томизма — французский философ и общественный деятель Жак Маритен (1882—1973). Известность пришла к нему в 30-е гг., когда он преподавал в США и Канаде и приложил немало усилий к тому, чтобы укрепить позиции католицизма на американском континенте. В 1945—1948 гг. Маритен был послом Франции в Ватикане, участвовал в подготовке проектов Всеобщей декларации прав человека. Главные его сочинения по проблемам социально-политической теории — "Интегральный гуманизм", "Права человека и естественный закон", "Человек и государство".
Концепция Маритена, как и концепция других последователей неотомизма, построена на соединении традиционных для религиозной философии представлений о божественном происхождении государства и права с положениями современной науки, принципами историзма, идеями развития культуры и социальной обусловленности политики. Философ стремился выработать "интегральную" доктрину, открытую для гуманистических и демократических воззрений современной эпохи. В своих трудах Маритен проводил различие между первопричиной социальных институтов (усматривая та-
ковую в боге) и реальной детерминацией происходящих в обществе событий. Учение Маритена представляло собой не что иное, как один из вариантов модернизации социальной теории католицизма применительно к условиям высокоразвитого индустриального общества.
Источником естественного закона, согласно концепции Маритена, является бог, который обладает абсолютным суверенитетом над своими созданиями и не несет перед ними моральных обязанностей. Маритен определял естественный закон как установленные божественным разумом "универсальные нормы права и долга". Бог — первый принцип естественного права. Человек же имеет естественные права и способен осознать их в силу своей сопричастности божественному разуму. Как ревностный католик, Маритен был убежден, что верующие полнее и глубже ощущают веления естественного закона, чем атеисты. В его сочинениях подчеркивалась также роль католической церкви как хранительницы естественного права.
Признавая существование вечного и неизменного закона, Маритен считал, что естественное право раскрывается людям постепенно, по мере развития культуры и приближения человека к богу. Каждая эпоха, полагал он, имеет свой "исторически конкретный идеал". В связи с этим Маритен оценивал как бесплодные попытки составить полный каталог естественных прав индивида на все времена. Современная эпоха характеризуется, по мнению философа, стремлением расширить и обновить понимание естественного права, сложившееся в XVIII столетии,
Маритен предложил собственную классификацию прав человека, разделив их на три вида.
Фундаментальные права личности (человека как такового) включают в себя: право на жизнь и личную свободу, право вступать в брак, право частной собственности, право на стремление к счастью и др. Эти права являются естественными в строгом значении слова, ибо коренятся в самой природе человека как свободного и духовного существа. Личность, писал Маритен, принадлежит миру высших ценностей.
Политические права (или права гражданина) определяются законодательством страны, однако косвенно они зависят от естественного права и образуют его продолжение, ибо установления государственной власти становятся законом лишь в силу их соответствия естественному праву.
К политическим правам Маритен относит: право народа устанавливать конституцию государства и определять форму правления, право граждан на активное участие в политической жизни, в том числе в выборах, право объединения в политические партии, свободу высказываний и дискуссий, равенство граждан перед законом и судом. Согласно взглядам Маритена реализация этих прав с помощью церкви приведет к установлению христианской демократии, т.е. "по-христиански устроенного светского государства".
Наконец, социальные права человека (права трудящегося) охватывают: право на труд, право объединения в профсоюзы, право на справедливую заработную плату, право на социальное обеспечение в случае безработицы или болезни, по старости и т.п. Трудящиеся вправе участвовать, при наличии соответствующих условий, в управлении предприятием, стать его совладельцем. Признание социальных прав личности наряду с правом частной собственности позволяет, считал Маритен, избежать пороков как капитализма, так и социализма. Философ отстаивал идеи "третьего пути" развития общества.
Современные теории естественного права получили наибольшее распространение в середине столетия. Интерес к ним во многом был обусловлен стремлением демократических кругов покончить с практикой авторитарных режимов на европейском континенте. Естественно-правовые концепции того времени сыграли видную роль в дискредитации фашизма, в утверждении общечеловеческих ценностей и норм международного права как основы современной демократии.
С принятием Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. и других конвенций, имеющих обязательную силу для присоединившихся к ним государств, влияние естественно-правовых учений пошло на убыль.
Политики и юристы, аргументируя свои позиции по правам человека, предпочитали ссылаться на международные пакты и во многих странах утратили интерес к теории естественных прав личности. В. Майхофер и А. Кауфман, крупнейшие представители естественно-правовой школы в немецкой юриспруденции, выступили с заявлениями о бесперспективности дальнейших теоретических исследований естественного права.
61. Евразийское политико-правовое учение в России
Евразийское политико-правовое учение.
Евразийское политико-правовое учение – политико-правовое учение, представляющее собой мировоззрение, формирующееся в современный период, на основе развития российской национальной общественной мысли, вытекающее из понимания Евразии как третьей европейской цивилизации, устремленной к своему этапу развития как информационному обществу высоких технологий, обращенной на Восток, заявляющее о себе как одна из программ развития России, принадлежащей к православной цивилизации.
В России в современный период возможны два типа политического сознания: национальное рациональное политическое сознание западноевропейского типа и эсхатологическое религиозное политическое сознание имперского типа. В первом случае, Россия – типичная европейская страна, во втором – лидер Востока Европы. В первом случае – традиционный набор европейских политических институтов, во втором – самобытная государственность. Россия всегда была возможна как религиозное государство, сначала это было православие, затем большевизм – русский коммунизм и наконец, возможно, станет евразийство. Как ни парадоксально, сначала утверждение (православие), затем отрицание (коммунизм) и, наконец, синтез в евразийстве. Евразийство выступает как национально-культурный проект самосознания и развития страны, как концепция культурно-исторического лидерства России.
Евразийские идеи в различных вариантах за это время появлялись, угасали и снова возрождались несколько раз. Это было в 70-х годах позапрошлого века (Н.Я. Данилевский и др.), затем в 20-30-х годах ХХ века (евразийцы из русской эмиграции) и, наконец, сегодня на рубеже нового тысячелетия. Все эти три периода имеют общие черты. Первый период – это переломное время после крестьянской реформы 1861 года, время постановки кардинальных проблем об оптимальных путях развития, о сущности нации, специфике ее культуры, о целях реформирования общества. Тогда в условиях быстрой капитализации России, сопровождавшейся крушением вековых устоев, ломкой старого, низвержением авторитетов, русская интеллигенция пыталась найти прочную и жизнеспособную основу, опираясь на которую Россия могла бы уверенно идти в будущее и знать, каким должен быть образ этого будущего. Второй период – 20-е годы ХХ столетия – время революции, великого перелома, крушения старого мира. Главным смыслом и содержанием работ евразийцев (русских эмигрантов) был тогда поиск «идеи-правительницы», «путеводной нити», которая смогла бы привести Россию к процветанию. Третий период – последнее десятилетие ХХ века. Для него характерно: разрушение единого государства – СССР, крах коммунизма, слом социальной системы, крушение прежних ценностей, идеалов, рост националистических, сепаратистских устремлений в бывших союзных республиках, в российских регионах и огромная социальная цена, заплаченная всеми народами бывшего Союза за очередную трансформацию общества. И в этот период поиск «путеводной нити», ведущей народы единой в прошлом страны к достойному будущему, – главная цель современного евразийства. Современное евразийство можно обозначить как неклассическое, но вряд ли как неоевразийство, так как общими остаются векторы развития, но не конкретные идеи.
Итак, евразийство как политико-правовое учение возрождается в критические, переломные эпохи, и в каждый такой приход к его неизменной основе добавляются новые черты. Евразийство 20-х и 30-х годов существенно различается. Это всегда были споры, всегда известная доля разномыслия. Из всего этого разномыслия современному исследователю необходимо выбрать и переосмыслить все самое ценное и применимое ко дню сегодняшнему. В целом же классическое евразийство – это наше огромное интеллектуальное богатство, которое еще предстоит освоить. Как и любая другая мощная идея – евразийская – может быть использована и в качестве созидательной силы, и в качестве разрушительной, в зависимости от того, в чьих руках она находится и в каких целях используется.
Евразийство можно считать социальным неоконсерватизмом, понимая под ним правое течение современной российской национальной мысли социально-исторического характера, несмотря на все стремление советского общества бороться с ним. Постепенно Россия трансформируется, порождая новые явления духа. В ряду этого течения стоят Леонтьев, Данилевский, Гумилев. Надеется быть и автор. Евразийство является уникальным феноменом отечественной мысли, чисто российским явлением.
Евразийство как сверхпроект развития.
Представляется, что именно евразийство способно выступить сверхпроектом развития, сверхзадачей всех усилий общества, интегральной национальной идеей, это подлинно национальный проект русских и союзных ему народов Евразии. Россия выступает духовным хранителем и лидером Евразии от посягательств, в первую очередь, враждебных экстремистских и тоталитарных идеологий. Только единая интегральная идеология способна сотворить Россию как страну, а не как место на карте.
Евразийство это есть российский ответ на вызов западного мира. Мы хотим видеть себя в сообществе равных, а не в качестве территории для сырьевого экспорта и идеологического импорта. Пока российская государственная власть предпочитает не связывать себя обязательствами перед российским обществом, правя при помощи элементов этой идеологии. Но логика исторического развития неумолима и даже президенту придется подчиниться правилам этой системы, которую он всеми силами и строит. Такова логика.
В России приближается время Ренессанса национальной мысли и евразийство один из признаков этого. Россия должна встать с колен и стать подлинной евразийской державой. Русские должны выдвинуть свой глобальный конкурентоспособный национальный проект и без этого нас не будут уважать, а будут только бояться или ненавидеть как врага.
Родоначальниками евразийства были П. Н. Савицкий, Н. С. Трубецкой, Г. В. Флоровский, П. П. Сувчинский, Г. В. Вернадский. Евразийство сформировалось в 1920-е годы в Чехословакии и Болгарии под воздействием идей Н. П. Кондакова о тесной взаимосвязи степной, византийской и славянской культур. Евразийцы развили учение Кондакова и исходили из наличия на территории бывшей Российской империи особого исторического, культурного, этнического мира, получившего название "Евразия". В результате длительного исторического процесса, по евразийскому учению, народы России "обречены на взаимососуществование и тесное взаимодействие". Евразийство представлено в многочисленных правовых, экономических и философских исследованиях. Под воздействием сменовеховства и советским влиянием в работах евразийцев нашли отражение формационный и классовый подход в анализе исторического пути Евразии.
Историко-правовые исследования евразийства представлены в работах Г. В. Вернадского, Эренджена Хара-Давана и Л. Н. Гумилева, в работах других авторов. Следует отметить, что в похожих исторических условиях начала и конца XX в., когда единое государство развалилось на осколки, объективно тяготеющие друг к другу, евразийство переживает второе рождение, поэтому в современной исторической литературе повторяются или развиваются основные положения этого учения.
Например, публикуется альманах "Мир Льва Гумилева", уже вышло несколько выпусков этого издания, а концептуальные положения евразийства есть в современных министерских программах для системы высшего образования
Научное творчество Г. В. Вернадского (1887—1973) в должной степени оценено только в настоящее время. Вернадский был автором около 600 научных работ по различным направлениям, в том числе по истории русского права и историко-правовой историографии.
В годы Гражданской войны Вернадский был выслан из страны Советов и поселился в Чехословакии. В 1921 г. в Праге для эмигрантов из России открылся юридический факультет при Карловом университете, в котором профессор Вернадский читал лекции по истории права. Впоследствии он переехал в США, где сотрудничал с крупнейшими университетами страны и получил всемирную известность.
Историю России Вернадского открывает монография "Древняя Русь". В отличие от большинства исследователей, рассматривающих историю права с образования Древнерусского государства, Вернадский уделил внимание соответствующим институтам начиная с Античности.
Образование Киевской Руси Вернадский связывал с варяжско-русским вторжением и политическим объединением норманнов и славян в Новгороде, Киеве и Хазарии. Древнерусские политические центры оказались в тесной связи с Византией и Хазарией, что предопределило последующее развитие русской государственности как евразийской. Таким образом, концепция образования Древнерусского государства Вернадского представляет некий синтез норманнской и хазарской концепций с обоснованием особых социально-экономических условий образования государства на стыке западной и восточной цивилизаций.
Монография "Киевская Русь" рассматривает временной промежуток от правления князя Олега до монголо-татарского нашествия. Это исследование основывается на различных источниках, среди которых выделены юридические. Отдельно выделялись церковно-гражданские источники. Вернадский воспринял распространенное в советской историографии деление "Русской Правды" на Краткую (Академический список), Пространную (Троицкий список) и Сокращенную редакции. Автор использовал современные на то время издания "Русской Правды" Б. Д. Грекова и С. В. Юшкова. Кстати, сам Вернадский был автором перевода памятника законодательства на английский язык и комментариев к нему (Vernadski G. Medieval Russian Laws. New York, 1947).
В исследовании Вернадского дальнейшее развитие и серьезное научное обоснование получила теория феодализма. Феодализм Киевской Руси историк разделял на социально-экономический и политический. Древнерусское государство было раннефеодальной монархией, но в русском феодализме, заимствованном из Византии, присутствовали элементы рабовладельческого строя и капитализма. Последний был преимущественно торговым. Политический феодализм отражал феодально-сюзеренные отношения и также испытывал византийское влияние, в том числе в развитии права. Основные положения феодальных отношений были рассмотрены по действовавшему в Древнерусском государстве законодательству. Так, право собственности своеземцев, объединенных в гильдии, владения манориального типа, рассматривались по положениям "Пространной Правды" и заимствованиям из византийского законодательства. Таким образом, римское право служило примером для юридической практики во всех делах, касающихся земли. Более того, историк полагал, что земля в юридическом смысле была в то время основным типом частной собственности, следовательно, частное римское право являлось основой отечественного гражданского права.
Государство и право во время монголо-татарского ига рассмотрены в монографии "Монголы и Русь" и в приложениях к "Истории права". Вернадский называл монгольское иго одним из важнейших периодов русской истории, в истоках которого лежали абсолютизм и крепостничество будущей России. Монголо-татарское иго в значительной степени влияло на органы власти и управления русских земель и на право, поскольку автор считал, что вассальные русские княжества являлись частью Золотой Орды. В доказательство евразийской концепции влияния монголов на Русь приводится подробный сравнительный анализ государственных институтов в Орде и таких же на Руси. Вернадский был одним из немногих правоведов, серьезно изучавших Великую Ясу (уложение Чингисхана) и ее составляющие.
"Россия в Средние века" и "Московское царство" посвящены соответственно периодам XV — начала XVI и XVI— XVII вв. Концептуально и структурно четвертая и пятая книги "Истории России" развивают евразийскую концепцию, поэтому соответствующие разделы монографий рассматривают по периодам правительство, администрацию, социальные сословия и право. В историческом пути России того времени автор проследил начала, уходящие корнями в домонгольский период, и трансформации, происходящие из монголо-татарского ига. В меньшей степени татарскому влиянию подверглись северные и западнорусские земли, которым посвящена большая часть четвертой книги по истории России.
"Очерк истории права Русского государства XVIII—ХГХ веков" (на основе лекций 1922—1923 гг.) как бы завершает цикл историко-правовой тематики в творчестве Вернадского. В истории русского права этот период назван "естественно обособленным". Если в XVII в. правовая жизнь основывалась на обычаях, обработанных посредством римского права в государственном законодательстве, то с реформами Петра I логика правового развития России принципиально изменилась. Теперь, по мнению автора, единственным источником права становится воля законодателя. Законодательство XVIII—ХГХ вв. развивается преимущественно по западноевропейскому образцу и воспринимает современные теоретические правовые учения. Лекции по истории права не выделяют в XVIII—XIX вв., четких периодов (лишь в некоторых случаях сравниваются периоды правления). Будучи историком по образованию, молодой профессор юридического факультета не стал рассматривать право по отраслям, а избрал другой метод. Об проследил развитие законодательства относительно органов власти и управления (верховная власть, верховные учреждения, центральное управление, местное управление) и подробно остановился на сословной структуре русского общества. Такой курс лекций сам автор назвал "государственным правом". Отраслевое гражданское и уголовное право представлено в краткой классификации "законодательных норм" и в обзоре Полного собрания и Свода законов Российской империи.
Общество и право монголов подробно рассмотрено в монографии евразийца Эренджена Хара-Давана (1883—1942) под названием "Чингисхан как полководец и его наследие". Впервые книга вышла в Белграде в 1929 г. и сразу же получила широкую известность. В настоящее время монография переиздана. Автор не являлся историком по образованию. Прежде полковой врач, в эмиграции в 1920-х годах он служил в буддийском храме и в это время написал свой исторический труд. Сразу оговоримся, что книга имеет ряд недостатков в плане построения источников и идеализации истории.
Евразийское общество, по убеждению исследователя, исторический путь развития заимствовало у монголов, а Русское государство вышло из "Золотой Орды как из лона матери". Сама же евразийская культура вобрала в себя наследие римского права и средневекового аскетизма, но в большей степени политическую активность монголов. Следовательно, идеал евразийского общества содержит все названные компоненты, противопоставляя себя западному обществу, так как идеалом последнего является капитал. Хара-Даван представил подробный анализ общественного и государственного строя Золотой Орды, реконструировал и прокомментировал памятники законодательства — Великую Ясу и ярлыки ордынских ханов. В этом для интересующихся историей права основное значение книги.
Автор затронул проблему влияния монгольского права и ордынской государственности на русское государство и право. В основном он ориентировался на ранние труды Г. В. Вернадского и раритетную работу В. Г. Тизенгаузена, акцентируя внимание на восприятии русскими монгольского быта, обычаев, элементов государственного строя. При этом исследователь четко разделял территорию русских княжеств и ордынские земли, где проживало русское население. Следовательно, Хара-Даван выделял "локальное", вынужденное восприятие ордынских элементов русскими княжествами и "повсеместное" копирование монголо-татарского государственного и общественного устройства русскими автономиями на территории Золотой Орды. Результат сближения тюркских и индоевропейских народов Хара-Даван пытался подтвердить и эмпирическим путем, используя собственные биологические наблюдения.
Итак, в результате длительного взаимодействия образовались Московское царство, а затем Российская империя и СССР. Более того, автор настаивал, что именно монголы силой заставили русских князей объединиться в единое вассальное государство с целью водворения порядка и централизованного сбора дани в Орду.
Автор считал Великую Ясу настоящей конституцией, поскольку она обладала некоторыми ее признаками. Приведем аргументацию этой концепции. Чингисхан задумал создать именно конституцию и привлек для ее создания лучших китайских юристов, поставив перед ними эту конкретную задачу. Великая Яса переводится дословно как "Основной Закон", т.е. конституция. В таковом качестве закон был и по названию, и по значимости.
Итак, "Чингисхан как полководец и его наследие" представляет определенный интерес, поскольку содержит реалистическое описание монголо-татарского общества, соприкасается с историко-правовой тематикой и предлагает оригинальную политико-правовую концепцию.
Гумилев Л. Н. (1912—1992) родился в семье известных писателей Н. Гумилева и А. Ахматовой. Несмотря на тяжелый жизненный путь (неоднократно подвергался репрессиям, не имел возможности заниматься наукой и преподаванием). Л. Н. Гумилев уже при жизни стал признанным, известным историком, автором многочисленных работ, в которых сформулировал собственное учение. В отличие от других евразийцев, Гумилев не был в эмиграции, вся его творческая жизнь прошла в СССР.
Работы Гумилева не имеют историко-правовой направленности. Вместе с тем неоспоримо концептуальное значение творчества Гумилева, особенно в проблематике происхождения и развития народов и государств Евразии.
В общих чертах историческую концепцию Гумилева можно представить следующим образом. Движущей силой истории является этнос, под которым определяется общество, обладающее совокупностью родственных биосоциальн