Неповторимые судьбы
По воспоминаниям родных главных героев романа
Глава 1
Петр Терентьевич Олейников родился в 1894 году в семье Кубанских казаков. К этому времени отец и деды Петра владели землями у реки Кубань уже около ста лет. В 1792 году делегация во главе с войсковым судьей Черноморского казачьего войска Антоном Головатым упросила царицу Екатерину II пожаловать эти угодья за заслуги по охране южных земель, а также за победу над турками.
Земля эта, напоенная водой, согретая жарким солнцем, давала жизнь высоким травам и множеству лиственных деревьев. Она обещала быть щедрой ко всякому, кто будет возделывать ее. Казаки желали ее просторов! Река Кубань, безразличная к заботам и тревогам людей, тихо несла свои воды. Раскинувшиеся на ее берегах живописные пейзажи не оставляли людей равнодушными.
Князья и вельможи Екатерины II возражали Головатому: «Много земли ты просишь. И земля-то дюже хороша!»
Но посланник был настойчив. Головатый просил выделить земли войску не только в Тамани и на Керченском полуострове (на что уже было дано согласие Потёмкина ещё в 1788 году), но и на правом берегу реки Кубань. Переговоры продолжались с марта по май и закончились успешно. Головатому удалось убедить царицу пожаловать южные земли, которые в то время не были заселены.
С тех пор предки Петра Олейникова жили в Екатеринодарской области (нынешний Краснодар). Крестьянские хозяйства в основном были крепкими. Трудолюбие крестьян получало достойное вознаграждение от плодородной кубанской земли.
Семья Петра Терентьевича была поистине работящей: трудились с раннего утра и до позднего вечера, без выходных и праздников. Дело было не в нужде - семью можно было назвать зажиточной. Они владели мельницей, и часто требовалась дополнительная помощь, поэтому нанимали работников. Помогали и дети. Жизнь мельников во все времена отличалась от жизни обычных крестьян: они не пахали землю, не держали большого подсобного хозяйства. Мельники всегда были с хлебом, а это значит, что жили они сытнее и зажиточнее большинства крестьян.
«Никому неизвестно, что будет, – поговаривал отец, - семья у нас не малая, нужда может прийти нежданно!»
«Хозяйка должна быть экономной, – учила дочерей мать, – чтобы осторожно тратить то, что заработал муж. Только тогда в семье будет достаток. Если хозяйка ленива и расточительна, все труды мужа напрасны – семья станет нуждаться».
Родительские советы были поистине мудрыми, однако страх перед возможной нуждой сделал семью рабами денег. Получая прибыль от хозяйства, родители Петра не тратили деньги, а вкладывали их для увеличения дохода.
В год рождения Петра умер царь Александр III, и Терентий раздумывал: назвать сына в честь императора Александра или в память Петра Великого?
- Мать, а ты что скажешь? – спросил он жену.
- Петр Великий сильным был и сделал много для России, может, если в его честь назовем, сын тоже будет сильным? – ответила жена.
- Быть ему Петром! – согласился Терентий.
В семье у каждого были свои обязанности. Как только Петр начал ходить, ему вручили веник и показали, как мести двор. К трем годам чистота части двора у крыльца стала ответственностью мальчика. В пять лет Петр отвечал за то, чтобы каждый день вся птица была накормлена и напоена. И он, не задумываясь, спрыгивал в большой бак с зерном, чтобы набрать его в ведерко. Когда корм заканчивался, из бака торчала только макушка мальчика, но это никого не смущало. Зачерпнув зерно ведерком, Петр ставил его на полку у бака, затем ловко цеплялся за край, подтягивался и выпрыгивал на землю. Если бы Пете сказали, что он слишком мал для такой работы, мальчик обиделся бы: «Какой я казак, если такого пустяка не смогу сделать?! Может, еще на лошадь я не должен запрыгивать?!»
Привычка вставать на рассвете была привита всем с раннего детства. Каждый из детей хорошо знал время, когда птицы, отряхивая утреннюю росу с перышек, сообщают миру о том, что скоро встанет солнце. Петр любил слушать пение птиц ранним утром. Но бесцельно побегать с другими ребятами из деревни детям Терентия не позволялось. Они могли порезвиться или любоваться прекрасными пейзажами только по пути, исполняя поручения отца.
Первые несмелые лучи солнца заставали семью Терентия уже в работе: кого в поле, кого на кухне, а кого на пыльной мельнице. Осенью, когда крестьяне собирали с полей хлеб, трудиться приходилось особенно много. Мельница работала с той поры, когда в утреннем сумраке можно было различить только силуэты, и до ночной темноты. День обычно делился на две рабочие смены.
Иногда детям удавалось отпроситься на рыбалку или по грибы. В такие дни они могли вполне насладиться тишиной полей, пением птиц и погреться на солнышке после купания. Но все остальное время им приходилось трудиться не покладая рук.
Когда Петру исполнилось семнадцать лет, родители решили женить сына. Отец присмотрел в соседнем селе красивую, хорошую, а самое главное - работящую девочку Лену. Сообщили Петру, он не возражал, да и не посмел бы, даже если бы был против. Невесту тоже никто не спрашивал – за нее все решили родители. Лену засватали и привезли домой к жениху. Гости гуляли и радовались празднику, жених тоже не скучал, но под конец застолья вспомнил, что уже долго Лены не было рядом. Он оглядел гостей – невесты не видать.
- Слышь, а невеста-то моя где? – поинтересовался он у друга.
- Не знаю, где-то здесь была, – махнул друг рукой в сторону толпы пляшущих гостей.
- Мам, вы не видели Лену? – подошел он к матери.
- Нет, я ее уже давно не видела, – ответила мать, – а ты почему молодую жену от себя отпустил? Она должна быть рядом с тобой!
- Она со двора не выходила? – поинтересовался Петр у старшей сестры.
- Кажись, нет. В последний раз я ее видела, когда она в дом входила, – ответила та.
Растерянный жених обошел весь двор, заглянул в дом – Лены нигде не было видно. Петр занервничал – неужели сбежала? Позору-то сколько! В деревне такое не забудут! Парень стал заглядывать в каждую комнату, даже за двери и в большие шкафы. Наконец он поднялся на чердак. В полумраке темного помещения тихо сидела его невеста и играла с любимой куклой, ведь ей было только тринадцать лет.
- Ты почему убежала? – возмутился Петр.
- Я устала от взрослых и от шума, – спокойно ответила Лена, – я просто хотела поиграть.
Вскоре и сам Петр, и его отец Терентий стали отмечать удивительные совпадения: значимые события их жизни происходили на фоне важных исторических перемен в стране.
В год рождения Петра умер российский император Александр III. В 1912 году Петр женился – и в это же время в России произошел Ленский расстрел.
В глубокой тайге на приисках Ленского золотопромышленного товарищества была открыта стрельба по трехтысячной колонии рабочих, объявивших забастовку. Рабочие намеревались вручить прокурору жалобу о притеснениях начальства и петицию об освобождении арестованных товарищей.
В результате этого расстрела 270 рабочих погибли и более 250 человек были ранены. Позже станет известно, что вождь пролетариата назовет себя Лениным в честь этого события. Трудно сказать, правда это или нет, но факт расстрела рабочих имел место в истории России.
Наступил 1914 год. В семье Петра и Елены родился первенец, они назвали его Иваном. В этом же году началась Первая мировая война. Спустя три года у молодой семьи появилось пополнение - дочь, которой дали имя Анна. Это был 1917 год, когда страну потрясла Октябрьская революция. В 1920 году свет увидела еще одна дочь Петра и Елены - Рая, и в это же время их областную столицу Екатеринодар переименовали в Краснодар. Откровенно говоря, ни отец Терентий, ни сам Петр не поддерживали нововведения пришедших к власти большевиков, но им ничего не оставалось, как просто терпеть.
Отец выделил Петру участок земли, где молодой мужчина работал с утра и до ночи. Из-за слабого здоровья его не взяли на фронт, но это не мешало Петру работать. Он был сдержан, спокоен и немногословен, трудился, намереваясь сделать все, чтобы его семья не нуждалась.
Время шло, Лена вновь ожидала ребенка. Тогда пополнение в семье крестьянина было событием и радостным, и тревожным. Дети - будущие помощники в хозяйстве, но беспокойство вызывала обстановка в стране. В старой царской России радость была бы без тревоги – казаки твердо основались на выделенных им землях. А земля-матушка всегда прокормит! Но чего можно ждать от нищих и батраков, которые захватили власть с помощью наганов и ружей? Неизвестно откуда появившаяся власть вела себя непонятно и зачастую глупо.
«Почему в управлении сидят нищие и бездельники, которые все свое хозяйство спустили? – недоумевал Петр. – Если человек свое хозяйство угробил, неужто он будет о стране или о крае беспокоиться? Да у него мозгов не хватит, даже если бы он захотел! Я всегда хотел большую семью, чтобы помощники в хозяйстве были, но сейчас не знаешь уже, правильно ли это! Страшно жить становится!» – возмущался Петр, в очередной раз сталкиваясь с новой властью.
Но когда Петр погружался в ежедневные заботы о хозяйстве, в работу на земле-матушке, к нему приходил покой. Ведь земля, покоряясь вселенской гармонии, может успокоить мятущееся маленькое существо, называемое человеком, если он соглашается прислушаться к ней.
Супруги хотели, чтобы рождение сына или дочки было в Рождество, но праздник миновал, прошел и Новый год. Наконец, 10 января 1926 года родилась сразу двойня – мальчики.
- Вместо одного мужика в нашем хозяйстве прибавилось сразу два! – с гордостью произнес Петр. - Я сделаю все, чтобы у моей семьи тоже была своя мельница, ведь мужские руки всегда нужны!
- Ты имя уже выбрал? – поинтересовалась Лена.
- Для старшего уже готово. Он будет Захаром в честь моего деда, а второго можешь назвать сама или придумать вместе с детьми.
Лена с детьми выбрали имя Борис, и муж согласился с их решением. Мальчики росли и понемногу начинали помогать в хозяйстве.
Грянул 1930 год – страшный год для крестьян – в стране началась коллективизация. Родители Петра в одночасье лишились почти всего, что нажили за многие годы непосильного труда и экономии на всем. У них забрали мельницу и скотину. Вернее, отцу пришлось отдать все самому, чтобы его не сослали в Сибирь как врага народа. Дом и оставшихся животных обложили огромным налогом.
Петр быстро распродал все, что имел, чтобы нечего было отдавать в колхоз. Часть денег он спрятал, остальное перевел в золото.
Плодородные Кубанские земли могли прокормить крестьян, но новая власть создала искусственный голод. Они отнимали у людей все, обчищали закрома, не оставляя даже семян для посева. Иногда не стеснялись забирать пищу со стола. Голодные, измученные люди искали хлеба. Многие из них умирали от голода прямо на улицах. О будущем старались не думать - становилось страшно. Истощенные люди легко подхватывали различные инфекции. Неизвестная крестьянам болезнь косила людей по всей округе.
Петр, Лена и дети сначала сильно похудели, а потом начали «поправляться» - тело распухало от голода. Стало трудно держаться на ногах. В один из дней заболели младшие двойняшки. Очень быстро угас Захар. Ни мать, ни отец не смогли ему помочь.
Отчаявшаяся женщина плакала и трепетала за жизнь маленького Бориса. Она встала на колени у кроватки ослабевшего малыша и осторожно обняла спящего сына поверх одеяльца, боясь разбудить.
«Боженька, новая власть говорит, что Тебя нет. Но я чувствую сердцем, что народ наш не зря молился Тебе. Не глупые ведь были. Если Ты есть, не отнимай у меня второго малыша! Конечно, я знаю, что Ты мудрый, Тебе лучше знать. Но Ты же видишь, как болит мое сердце из-за Захарушки. Мы так и не знаем, чем заболели наши мальчики, только ли от голода умер Захарушка? Но мне кажется, что я не переживу, если и Боренька умрет! Пожалуйста, не отнимай жизнь, которую Ты ему подарил! Помоги ему вырасти добрым и хорошим мужчиной, чтобы он жил и Тебя почитал. Конечно, Ты – Бог и я не могу Тебе указывать, что Тебе делать... »
Лена зарыдала. Она не смела сказать Богу «нет», но и смириться со смертью малыша не могла. «Боже, если Ты заберешь его, помоги мне пережить это! Ведь я должна заботиться об остальных детях, кому они нужны, если меня не станет. Отец не сможет их один поднять с его-то здоровьем!»
Не одну ночь провела мать в слезах у постели сына. Но Борису не становилось лучше. Он угасал, а вместе с ним угасала и надежда родителей. В один из дней, когда мальчик еще мог ходить, Петр пришел домой и предложил:
- Давай сфотографируемся с Борей. Захар умер, и у нас даже карточки не осталось на память!
- Может, все-таки он выживет! – расплакалась Лена.
- Если выживет, фотография не помешает... – отрезал Петр.
На подводе они добрались до соседнего села. Родители приодели ослабевшего от голода сына и пришли к фотографу. Он усадил родителей перед фотоаппаратом, малыша поставил между ними и сфотографировал. Сразу после снимка Петр взял сына на руки, отнес в подводу, положил на охапку сена, прикрытую одеялом, заботливо укутал и отвез домой. Через несколько дней сам съездил и забрал фотографию.
Бог ответил на молитву матери, мальчик выжил. Спустя много лет этот снимок Борис отдаст детям, а те, в свою очередь, передадут своим детям как напоминание о милости Бога, проявленной к их прадеду и прабабушке. Бог услышал и просьбу о том, чтобы младший сын вырос почитающим Его.
И только Петр уверял, что Борис выжил не благодаря молитвам. Упоминание Бога его раздражало. В разговоре со своей женой он твердил:
- Что ты знаешь, женщина, никакого Бога нет! Просто судьба у Бори такая. Значит он просто должен был выжить! А все твои попы – бездельники! Новая власть не зря их не любит и рушит их церкви! Врут они все, а такие как ты – простачки - в рот им смотрят! Ни Бога вашего, ни черта нет! Что заработал я вот этими руками, – он протянул мозолистые руки вперед, – то и имею!
- Да если бы ты зарабатывал как раньше, мы не голодали бы... – горько вздохнула Лена.
- Да... – опустил голову Петр. – Новая власть хуже попов! Попы пусть и врали, но не убивали и не грабили, не размахивали пистолетами перед лицом!
- Тише! Тише! А то соседи услышат! – испугалась Лена. – За такие слова сошлют в Сибирь, а то и пулю схватишь.
Петр замолчал, гневно ударил по столу и опустился на лавку, обхватив голову руками. Как бы он ни трудился, сейчас он не в силах спасти от голода свою семью. Он не мог защитить их и мучился от бессильной злости на беззаконную, голодную и нищую власть бездельников.
Глава 2
Семья Олейниковых вынуждена была влачить жалкое существование после того, как они распродали свое имущество. Петр ненавидел новую власть, ненавидел священников. Обычно он молчал и держал свое мнение при себе, но бывали дни, когда эта ненависть выливалась в слова, и тогда его жена старалась быстрее закрыть окна, чтобы соседи не услышали и не донесли на ее мужа.
- Попы и священники все лжецы и бездельники! – возмущался он, – они не хотели работать и только на шее народа сидели. Может и поделом попам, что их церкви позакрывали! Хотя эта новая власть еще хуже!
- Не надо, соседи услышат. Ты лучше молчи. Если на тебя донесут, куда мы потом с детьми? А то и нас с тобой вместе порешат! – в ужасе шептала Елена.
- Даже потерю земли и хозяйства мог бы им простить, – опустил голову Петр, и голос его дрогнул, – но Захарушку простить не могу! Они виноваты, большевики проклятые! Из-за них мы голодаем, из-за них нет в деревне даже фельдшера, они его убили!
- Ты прав, но теперь в нашей стране лучше молчать, если вообще хочешь выжить, – пригорюнилась Елена.
- Была б моя воля… - и Петр замолчал. Он побоялся сказать вслух свои мысли. - Здесь нас все знают, и знают, что мы раньше хорошо жили. Я боюсь, что они придут к нам и обшарят дом… Вон, к Федору, на той стороне деревни, ворвались с наганами, весь дом обыскали, все забрали и им никто не указ, они же новая власть! От них никто не может защитить! Давай уедем куда-нибудь в другое место, где нас не знают, чтобы никому не было известно, что у нас есть хоть что-то!
- Хорошо, поедем. Я вещи соберу, – согласилась Елена, – только давай все же попробуем дом продать, чтобы не бросать его.
- Согласен. Только если получится продать, возьмем деньги и в тот же день уедем, чтобы по ночи не оставаться среди тех, кто может знать о продаже – ограбят, и не к кому будет обратиться.
- Да, конечно, давай так и сделаем. Я все вещи приготовлю, чтобы сразу уехать! - согласилась жена.
Скоро вся семья Олейниковых переехала в дальнюю деревню, где их никто не знал.
После всего, что им пришлось пережить, Петр ожесточился. От него трудно было услышать доброе слово даже детям. Некоторое время семья жила спокойно, но кто-то из новых знакомых спросил:
- Наверное, вы до революции неплохо жили?
- Почему ты так решил? – насторожился Петр.
- Ты трудолюбивый, хватка у тебя в хозяйстве хорошая, – ответил сосед.
Этого короткого разговора хватило для того, чтобы Петр вновь собрал свою семью и переехал на новое место. Он ненавидел всех и не верил никому. Это состояние отражалось и в отношениях с женой и детьми. В один из дней Борис прижался к отцу и спросил:
Фото. Петр и Елена Олейниковы с внуком.
- Пап, а почему мой брат умер, а я остался жить?
Петр отвернулся, чтобы сын не увидел его глаза, на которых выступили слезы.
- Я не знаю почему, – коротко ответил он.
Репрессии продолжались. Новая власть свирепствовала. Сталин приказал набрать бесплатную рабочую силу, чтобы реализовывать свои безумные идеи по строительству железной дороги на Севере, для постройки плотин и зданий в различных регионах большой страны. Обладая рабовладельческим сознанием, Сталин не планировал бюджет и развитие страны как современного государства. Он только хотел воплотить свои больные фантазии и поработить всех, кто попал под его власть.
Это был страшный период государственного беспредела. Люди с наганами врывались в дома, предъявляя самые нелепые обвинения, забирали мужчин и женщин, отправляли их на «народные стройки», где за одну баланду принуждали работать от рассвета до заката.
Петр стал часто менять место жительства, чтобы не попасть под немилость. В новом городе он оставался до тех пор, пока не видел хотя бы малейший интерес со стороны новой власти к своей семье. Как только это обнаруживалось, Петр собирался и вновь переезжал. Дети не помнили, сколько мест жительства сменили за свою жизнь. Жена не смела возражать, боясь, что кто-то узнает взгляды ее мужа. С таким мышлением об устройстве страны ему грозили не принудительные работы, а расстрел на месте. Хотя новой власти и не нужно было подлинно знать мысли людей. В то время была популярна поговорка: «Был бы человек, а статья найдется».
Так в бесконечных переездах пронеслись десять лет. Наступил 1941 год. Самые плохие ожидания народа оправдались – началась Великая Отечественная война. Петр не боялся трудностей, но не готов был отдать жизнь за новую власть, которую ненавидел, поэтому он вновь переехал. Старший сын, Иван, ушел на фронт. Спасая себя и остальную семью, Петр опять перебрался на новое место. Мужчина не боялся смерти и никогда не убегал от бомбежки. Когда кто-то кричал: «Воздух! Спасайся!» – Петр всегда оставался на месте.
- Пап, а почему мы не убегаем? – спросили однажды дети.
- Никто никогда не знает, где упадет бомба, – спокойно ответил отец, - может, эти люди бегут навстречу своей смерти.
Кочевая жизнь, которую так ненавидел Петр и на которую обрек себя и свою семью после начала коллективизации, продолжалась, несмотря на войну.
Борис нередко задавал отцу вопросы о Боге, но Петр игнорировал эту тему. Однажды, когда они ехали на крыше товарняка, ночью Борис услышал голос: «Прыгайте с поезда! Будет бомбежка!»
Борис встрепенулся, стал будить отца:
- Пап, я слышал голос, который сказал мне, что сейчас будут бомбить наш поезд, нам нужно спрыгнуть, если хотим выжить!
- Что ты придумал! – отец грубо оттолкнул его. – Спи! Кто это тебе сказал?
Он положил сына рядом с собой.
- Спи, все в порядке. Нет никакой бомбежки.
Борис прижался к теплому боку отца и попытался уснуть, но не смог. Он опять услышал тот же голос: «Будет бомбежка, прыгайте с поезда».
- Пап! – Борис вновь потряс отца за плечо, – мне опять голос сказал, что будет бомбежка!
Проснувшийся отец услышал гул и увидел приближающиеся самолеты. Петр с Леной схватили детей и через мгновение оказались на земле. Первая бомба упала где-то впереди и разворотила пути. Только несколько человек успели спрыгнуть с поезда. Они побежали от насыпи в лес. Бомбы падали одна за другой, их свист, казалось, доносился со всех сторон! Все, кто не успел покинуть поезд, погибли.
Когда все стихло, Борис спросил у отца:
- Пап, а кто это мне говорил, что будет бомбежка?
- Никто! Тебе померещилось! – грубо ответил отец.
- Но ведь когда голос второй раз сказал, я же не спал… - со страхом сообщил Борис. – Кто же это мог быть?
Петр молчал. Он ничего не ответил даже на долгий ожидающий взгляд сына в зареве полыхающего вагона.
«И все же, что это был за голос», - долго думал про себя Борис. – «Если это Ангел спас нас, почему тогда он не спас моего брата, который умер от голода?» Борису так хотелось поговорить на эту тему с отцом, но он видел, что эти разговоры его только раздражали.
Почти всю войну семья скиталась, переезжая с места на место. Об этом они не любили вспоминать. Но когда, наконец, война закончилась, Петр с семьей решили остаться в городе Майский, станция Котляреевская в Кабардино-Балкарии. Во время бесконечных переездов Петр потерял все документы, даже свидетельство о рождении. Точнее, он избавился от них сам, оформив как утерю. Он не мог простить власти смерть своего сына и не хотел вспоминать прошлое: раскулачивание и мучительные скитания. При восстановлении документов мужчина не стал брать другую фамилию, потому что род свой уважал и ценил. Однако не хотел, чтобы власти знали его прошлое, и убрал последние буквы в фамилии - теперь он стал Петр Олейник.
После окончания войны Петр еще несколько месяцев волновался за судьбу Ивана, своего старшего сына. Тот не подавал вестей, хотя и похоронка на него не приходила. Вернулись уже все, кто остался жив на фронте и не попал в лагеря для «изменников Родины» (так называли тех, кто попал без ранения к немцам в плен). Этих людей расстреливали или отправляли на большие сроки в тюрьмы.
Жена Ивана – Люба, думала, что ее муж нашел себе другую и не вернется домой. Эти мысли терзали ее, и она страдала. Люба не переезжала после того, как Ивана забрали на фронт, чтобы муж знал, где ее искать. Наконец осенью Иван приехал. Оказалось, что после провозглашения победы над Германией его отправили на войну с Японией. Иван служил в особых войсках (много он не говорил об этом), где на время была запрещена переписка, и даже не мог сообщить жене, что жив.
Как только Люба и Иван встретились, они переехали и поселились в пригороде Ставрополя. Когда Иван узнал, что отец изменил фамилию, решил поступить таким же образом. Реализовать это решение оказалось не так просто: Ивану пришлось побегать по инстанциям, похлопотать, но в итоге они с женой также были записаны под фамилией Олейник.
Иван стал жить самостоятельно, и Борис, глядя на него, мечтал также уехать из дома. Властный отец, ожесточившийся к старости, подавлял его. К сожалению, невозможно ненавидеть одних и любить других. Эти два чувства долго не живут вместе, одно из них обязательно возьмет над человеком верх. Ненависть настолько искалечила душу Петра, что он не мог любить даже собственную семью. Причиной была несправедливая власть, но страдали от его злобы домашние – жена и дети. Как только Борис подрос, он начал искать повод уехать из дома.
- Пап, я хочу поступить в училище, получить профессию, - подошел он к отцу после окончания школы.
- А в доме помогать кто будет? А как нам быть с хозяйством?
- Отец, но ведь мальчику нужна профессия, – вмешалась добрая и все понимающая мама, – он не сможет обеспечить семью с огорода. Земли никто ему не даст достаточно, чтобы с нее прокормиться…
- Да помню я… - проворчал Петр, – проклятые большевики! Раньше у нас было столько земли, что можно было и десять детей прокормить! А сейчас всех в рабов превратили!
Препятствовать сыну отец все-таки не стал. И вот, в 1948 году Борис с небольшим узелком покинул отчий дом под благословение доброй матери и под недовольное ворчание отца. Он поехал в город Черкесск и поступил в училище. Недалеко от города, в станице Усть-Джегута Борис снял недорогую комнатку в подвальном помещении у бабушки Нины. На учебу и на работу приходилось каждый день ездить в Черкесск. Хозяйка, добрая женщина, уже проводила своих выросших детей, которые разлетелись кто куда. Теперь у нее было достаточно времени, чтобы вести задушевные беседы с молодым квартирантом, который тоже был рад общению, потому что скучал по матери.
После окончания учебы Борис устроился работать на завод. Казалось, жизнь почти сложилась, он смог жить самостоятельно, не нуждался, хотя и не роскошествовал. Одинокому, не избалованному богатством холостяку много ли нужно? Можно было бы подумать о создании семьи, но Борис искал чего-то большего. Его мучили вопросы о смысле жизни, о его призвании.
В один из дней он случайно нашел старую книгу, где была напечатана ода Г. Р. Державина «Бог». Начав читать, молодой человек не мог оторваться. Всю жизнь все вокруг твердили ему: «Бога нет, никто из думающих людей не станет верить в Него». Но слова поэта поразили Бориса обширностью познания, глубиной мысли и чувства, чем-то необъяснимым, чего он никогда прежде не видел и не слышал.
«О, Ты пространством бесконечный,
Живой в движенье вещества,
Теченьем времени предвечный,
Без лиц, в трех лицах Божества!
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто все собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем — Бог!
О чудо тайны сокровенной!
Из ничего Ты мир создал,
А вечность прежде дней Вселенной
В Себе Самом Ты основал…
Как капля, брошенная в море,
Вся тварь перед Тобой сия,
Но что весь мир в его просторе
И что перед Тобою я?»...
Стиль казался ему немного странным, старинным, но ведь поэт жил в XVIII веке, и кто знает, как в то время говорили? Борис и раньше не мог смириться с мыслью, что жизнь заканчивается гробом, что дальше ничего нет, а сейчас он вместе с поэтом от души прошептал:
«Твое созданье я, Создатель!
Твоей премудрости я тварь,
Источник жизни, благ Податель,
Душа души моей и Царь!
Твоей то правде нужно было,
Чтоб бездну смерти проходило
Мое бессмертное бытье;
Чтоб дух мой в смертность облачился
И чтоб чрез смерть я возвратился,
Отец! - в бессмертие Твое».
- Я верю в бессмертие… – прошептал Борис, едва сдерживая слезы.
Хорошо, что в комнатке парень был один, – не надо притворяться крепким и бесчувственным. Здесь можно было думать и говорить все, что захочешь. Даже баба Нина не слышала его тихого монолога в маленькой комнатке.
После прочтения оды что-то изменилось в душе Бориса навсегда. Он уже не хотел прежней жизни, а всем сердцем желал найти Бога, больше узнать о Нем. Оду «Бог» молодой человек читал каждый вечер перед сном, как молитву. Скоро он выучил ее наизусть, но все равно продолжал упиваться чтением этого произведения на ночь. Борис чувствовал, что в его душе что-то меняется. Он вдумывался в каждое слово, желая жить этим каждый день, а не только наслаждаться минутами перед сном. Особенно трогали душу Бориса последние строки:
«Неизъяснимый, непостижный!
Я знаю, что души моей
Воображении бессильны
И тени начертать Твоей…
Но если славословить должно,
То слабым смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к Тебе лишь возвышаться,
Твоей любовью наслаждаться
И, славя в сердце, слезы лить».
Не имея больше ни одного источника информации о Боге, Борис углублялся в рассуждение над одой, и в этом размышлении ему становилась яснее вся его жизнь. Даже источник голоса в поезде, благодаря которому выжила его семья, вдруг стал понятен.
- Бог есть, и если Он сохранил мою жизнь тогда на крыше вагона, значит, этому есть причина, – убежденно прошептал Борис, лежа в постели перед сном. – Я хочу узнать, для чего Он спас мне жизнь, каково мое предназначение? Я должен это понять!
В один из вечеров Борис рискнул заговорить на эту тему с хозяйкой квартиры.
- Баба Нина, я тут в одной старой книжке прочитал оду под названием «Бог».
- Надо же… неужели не все книжки с упоминанием о Боге уничтожили из библиотек?! – удивилась старушка.
Она вдруг напряглась и стала разговаривать осторожнее. Но Борис не боялся спрашивать: во время сильных репрессий он был еще ребенком и сейчас мало думал об опасности. Но бабушка Нина хорошо помнила недавние аресты и гонения на церковь.
- Как вы думаете, Бог есть? – прямо спросил Борис.
- А ты как думаешь? – осторожно ответила старушка вопросом на вопрос.