-Что скажете сегодня мне, дорогие? – нежно прошептал он, касаясь тряпочкой больших и мясистых листьев.
«Как будто ты не знаешь сам? Ты прекрасен!» - точно читалось в сложенных головках цветов, на самом деле они молчали.
-Зато я расскажу вам! Я так больше не могу! – парень склонился на колени и отбросил мягкую ткань. Он ухватился руками за ближайший горшок и обнял его, точно котёнка. – Я расскажу… Этот чёртов мистер снова мне отказал! Я уже не знаю, как быть и что писать, ни одна моя идея, даже та, самая лучшая, не пришлась ему по душе. То «живости» мало, то чувства слишком высокие, то ещё что-то… Сбился с пути! Хочу, чтобы он понял, каково мне… Ах это может и быть та самая идея…
Хочу, чтоб прочитал до конца! До самой последней строчки… Но я знаю, этого никогда не случится… Я знаю и то, что погибну здесь, с вами… Однажды это случится.
Редкое солнце заглядывало на балкон через стёкла. Его лучи лизали исхудавшие щёки писателя, пытались хоть чем-то помочь…
-И ты, солнце, не сможешь… Мне бы твою красоту! Твою силу, влияние, тогда бы я… Ах, с кем я вообще говорю? Я стал таким уже довольно продолжительное время… Я говорю сам с собой! Ах, я, определённо, схожу с ума от одиночества!
Мне нужна девушка, да, мама была права… Но что я могу сделать, когда сам не хочу её, мне совершенно всё равно, я холоден, точно замёрзший лёд, в моём сердце для неё не осталось ни одного уголка… Там всё расписано и занято. Там больше нет места! Лишь мои любимые идеи заняли почётные полки… Должно быть, так должно быть. Я не знаю… Я уже окончательно сбился, запутался в жизни, людях и всём, чем только можно запутаться... Я сделал неправильный выбор. И я помешался на книгах… Помешался, да! Но я просто люблю их…
«И мы любим тебя, не забывай нас!» - тут же появилась другая мысль.
Орхидеи.
-Ах да, как же я мог забыть?..
Почти лишённые аромата головки подмигнули внезапно налетевшим ветерком.
-Вам не холодно?
Иногда листья дрожали, не сегодня, значит, всё хорошо.
-Я вынужден буду оставить Вас, ненадолго, всего на одну главу! – и, закончив свои рассуждения, парень, одной рукой держась за дверной косяк, опустошенный и разбитый, снова приблизился к столу.
Он не мог допустить забвения и он поклялся сделать всё, что бы обрести обратное.
-Пусть даже я умру, все мы однажды погибнем… Я не боюсь смерти, если на то пошло. Я боюсь сделать её последней точкой!..
Он писал до изнеможения, сидел, погружённый в мир нового сюжета. На листе чернели комочки грязи, удобрений, воды. Его это ничуть не смущало. Строчки лились рекой, и сложнее было их остановить. Но так было не долго – после в ход вступало осознание, мысль о том, что каждая его работа потерпит крах, она заставляла проливать слёзы…
Миры сплетались между собой, фантастика становилась реальной. Он мог управлять временем, или во всяком случае очень того хотел… Видел прошлое и бывал в различных версиях своей жизни, в прошлых жизнях, в параллельных мирах… Эти путешествия заставляли его позабыть обо всём, только отдаться работе и быстро ловить слова. Подчёркивать яркие образы, разжигать их словесным огнём, прибавлять красивых сравнений и придумывать новые метафоры…
И это так нравилось ему, что даже дальнейшая неудача не могла стереть с лица блаженного выражения счастья…
***
-И снова «не так»! – он схватился за голову и упал на мягкую зелёного цвета кровать. Большие подушки взмыли в стороны, точно листья, и обняли своего хозяева с теплотой. Душевная боль была сильнее обычной боли, страшнее слёз и сильнее северного ветра, она заставляла его дрожать, как лист, и покрываться гусиной кожей. И не важно, что за окном был далеко не май… Такое случалось с ним, иногда, в особенно грустные и «не книжные» дни…
-Надо всё изменить! Я сделаю это! Специально! Пусть он увидит… - автор с жаром склонился над рукописью и сжал её дрожащими костяшками. Лист едва не был разорван надвое, а после небрежно подклеен. – Пусть герой будет не настолько красив, но зато пусть обладает огромным умом.
Его девушке мы изменим профессию, и пусть она полетит в космос… И это будет не фантастика, планеты нас подождут, теперь это будет драма, да! Пусть их жизни будут связаны с небом, они поклянутся ещё в детстве, что свяжут с ним себя, отдадут священную клятву звёздам…
Он будет искать её не пару лет, а всю жизнь. И пусть эта жизнь будет наполнена мукой. Я возьму не сюжетом, а чувствами. Хочу, чтобы Он зарыдал…
-Пусть она явится ему во сне! Нет, это слишком банально… Наяву. Видение. Знак… И именно из-за него он будет знать, что Лисса жива! Что её реально найти…
-Нет, и не так. Что же взять взамен? Скажите мне, мои орхидеи? Шепните хоть несколько слов…
***
И ему приснился один сон, довольно странный и жуткий. Не было обиды и слёз, сухих стонов и бессмысленной болтовни. Автор понял, что это – не просто, и надо его объяснить!
Во сне он и какой-то незнакомый город. Всюду много людей, вывески, какие-то иностранные таблички-иероглифы. Всё сияет, светится, люди не дают пройти. Кажется это – какая-то ярмарка или просто базар. Вот прошла женщина с зонтиком, у другой в руках много пакетов. Они шли и не замечали его. Им всем на него наплевать…
И вдруг глаза взметнулись вверх. Над воротами надпись – иллюминация красных огней. Предупреждение, бегущая строчка. Дословно там значилось то, что Автору запрещено быть в городе! Город рад приветствовать всех, но не его. И это повергло в ужас!
Он очнулся в течение секунды. Тут же открыл глаза.
-Ужасно… Что вы молчите, скажите мне… Неужели так будет на самом деле? Нет, я ведь просто не переживу, не смогу, уйду раньше срока…
Но цветы молчали. Не было здесь никого, кто мог бы ему ответить.
-Надо бы мне найти хоть одного реального друга… Но где найти его, не отвергнувшего меня и любящего мои работы? Уважающего, не смеющегося с каждой строки? Где найти того, кто был бы похож на меня или разделяющий такую судьбу; похожего на моих персонажей?.. Где найти, есть ль он здесь? Что если он уже умер или ещё не родился? Ведь таким образом тысячи, миллионы людей не могут обрести счастье…
Я должен снова всё изменить? Нет, с меня хватит! Сюжет тоже оставим. Я лучше напишу снова… новую работу… и пусть она поклянётся, что будет лучше, чем та! Я напишу про Вас, орхидеи, я напишу о своей любви… Пусть просто и «это уже где-то было», любовь всё равно у каждого видится разной!
Я ненавижу плоть и её порывы, пусть это будет песнь одинокой души! Бестелесная, невидимая, едва ощутимая… Ангельская любовь, способная вдохновлять к жизни! Да, именно так. Именно этого я хотел бы увидеть, посметь испытать на себе…
Итак, я напишу это Вам. И пусть это будет лучшее, что сделал я в этой жизни!.. - и это действо, чудный синтез слова и красок, уже рисовал перед ним то, что возможно, могли полюбить миллионы… Уважить, принять, признать.
Как жаль, что он так и не смог этого видеть!
Он умер одним зимним днём, когда листья орхидей уже покрылись уличным снегом. Ветер сорвал замки и распахнул окна, и впустил стихию и смерть. Не сказать, что погубила Его погода, холод для молодого автора был уже привычнее света.
-Иди же сюда, сразись с моим миром! – даже насмешливо бросил он, увидев на балконе страшный могучий ветер. – Иди и схвати меня! Я устал!..
А после явилась боль. Она подкосила его, заставила вмиг покачнуться. И он упал, рукой прикасаясь к сердцу… И больше не встал никогда.
Его нашёл сам издатель. Звонил неустанно, после не на шутку обеспокоился, ворвался в дом, увидел разбросанную кору и чахлые орхидеи, а после увидел его… Молодой с виду юноша был надломлен жизнью и больше не мог бороться. Он лежал среди зелёных одеял, точно цветок, искусно сокрытый листьями. Он был уже мёртв. На бледном посиневшем лице читалась боль, скулы осунулись, а ещё на них были снежинки…
***
Тогда же о нём появилась статья, издатель опубликовал её в тот же день, попросил всех своих подчинённых написать блестящий и равный по красоте Его строк текст. И его признали, поняли, как и то, кого навек потеряли. И вот, в Его память слова:
«Он просто жил. Мечтал, как и все другие, дышал холодным снежным воздухом или любовался вершинами природы. Просто любил, безотчётно, преданно, точно дитя, и никогда не скрывал своих чувств. Просто делал то, без чего не мог жить, и отдавался этому сполна и без остатка.
В его квартире было не так много места, людей – почти никогда, только он сам да сотни разнообразных цветов. В большинстве – орхидеи, их он любил по-особому. Всегда с нежностью протирал листья, и с замиранием глядел на белоснежные, хрустальные или радужные лепестки. Рассматривал их со всех сторон, предвкушая цветение ещё с самого начала выброса цветоножки, даже говорил с ними... Предполагал будущий цвет и всегда угадывал, хотя в таком-то количестве, как у него, вряд ли причиной тому являлась память. Он просто знал их, как никто другой, любил, ухаживал, так же ловил каждый солнечный луч и старался запомнить его навеки… Старался не упустить каждый свободный момент и не терять дни понапрасну… А ещё в душе он был превосходный поэт, и написал большое количество строк. Мы даже видели его, увы, всего несколько раз…» - и дальше кратко о книгах.
Так говорили о нём потом годами, десятилетиями после этой статьи, и сложно проверить, как было всё на самом деле. Ведь он был уже мёртв. С тех пор прошло много лет… Забылось имя, годы, в которых он жил; город и – уж тем более – характер. Не осталось больше никого, кто был знаком с ним лично, а те, кто рассказывали, в большинстве своём врали, пытаясь предположить или просто угадать ринувшие в вечность события.
Так кто он был? Поэт, прозаик. Работ сохранилось немало, но ведь таких много, сказали бы Вы и ошиблись. Их было слишком много. Все ошибалась, когда касались этого феномена, гения, удивительного и неповторимого человека, как шептались у него за спиной ещё при жизни. Шептались – в этом вся боль!
Он был писателем, долгие годы неизвестным и никем не замеченным, одиноким и полностью посвятившим свою жизнь искусству. Не было у него ни друзей, ни семьи, ни любимой – такой вывод сделали и из его же слов, стихотворных строчек, пропитанных невыносимой невысказанной печалью. В них была боль, самоотверженность, мечта изменить мир… Как говорил он сам: «Я готов на всё, лишь бы добиться того, о чём мечтал с самого детства. Я смогу. Я должен. Ведь смогли стать такими другие…»
Что отличало его от всех? Сложно сказать. Можно попробовать перечислить, но лучше Вам будет судить самим. Эта пронзительно тонкая натура, тонкий лиризм и мельчайшие детали, самоотверженное служение творчеству, если даже не полный отказ от мира ради него одного. Вера в себя, огромная вера, но и это было не всё. Эмоциональность, яркость и неожиданность… Этот список можно продолжать перечислять ещё долго, но в этом так же нет никакой нужды.
Он просто жил, видел мир совсем иначе, дал себе принцип полностью раствориться в струнах искусства и потому был так не похож на всех. Так уникален. И так раним.
Когда его руки впервые коснулись нежных гусиных перьев – сложно сказать. Когда сапфировые кляксы впервые коснулись бумаги – говорят, не так уж давно.
Он был молод, наивен, по раннему юн и очень лиричен. Он отдал себя творчеству с ранних лет и говорил всем, что другой жизни стерпеть не сумеет. Так же не известно и то, что погубило этого гения, что заставило уйти из жизни – однажды он просто не выдержал и исчез… Это люди забыли всю правду! Изумрудная зелень больше не сияла в его глубоких глазах, и высокий мелодичный голос также замолк навеки.
На ресницах застыли слёзы – блестящие едва заметные капли, горящие отраженьем звёзд. В руках было перо, на губах сотня не высказанных слов и чувств. Вот только взгляд уже был пустым, лишённым всяческой радости и восхищения перед увиденным… Таким якобы нашли его в его доме. А кто нашёл? Уже и это забылось…
Когда он стал впервые смотреть на мир через хрустальные огни? Давно. Когда посмотрит снова – страшно предугадать. Говорят, он растворился в веках, но голос трепетал так, будто люди боялись о том и подумать. Боялись вспоминать, точно не хотели потерять и считали его неразрывной частью своей жизни. Каждый считал. И таких было много.
Так что же он сделал? За что получил столь трепетный почёт и восхищение? Любовь, преданность, самоотдача искусству? Это уже говорилось, и есть мнение, здесь замешано что-то ещё. Какая-то неудержимая горящая огнём сила, в тысячи раз большая, чем просто мечта. Однако как объяснить то, что в самый разгар своей жизни и творчества он стал стремительно чахнуть и увядать, сбрасывать листья и забывать ещё недавно мучимые его идеи. Смотреть на мир, как обычный человек, лишённый какого-либо дара и алмазной улыбки, что принесла ему с собой судьба? Вроде бы он умер именно от творческого кризиса. И от болезни сердца. Чего только не стали говорить потом! Каждый – на своё усмотрение.
Главное – он исчез, но от того не стал забытым. Он растворился в пучине истории, как человек, но ещё долго будет известен там, как гений. Гений с большой буквы. Самой большой. Ведь как объяснить словами то, что большинство его работ, а о них говорят, как о звёздах, не зная, какую выделить лучшей и купаются в серебряных лучах каждой из них и восхищаются; как объяснить иначе то, что все они были созданы за ничтожно короткий миг, всего лишь за несколько лет? Что всё, что было написано ранее им – ничто, в сравнении с тем, что было создано в последний год жизни?.. Как будто он знал.
И каждая работа, как орхидея! Изысканная, утончённая, залитая шёлковым лунным светом. Без сомнений, он любил их больше себя, не жалея ни сил, ни эмоций! И работы, и орхидеи. Он любил их без остатка, больше жизни, больше чего-либо на свете и отдавал всё, что только мог отдать им, отдавая всю жизнь и заставляя других трепетать в немом удивлении. Так, чтобы их переполняли сотни невысказанных слов, но ни одна речь не могла передать их полноты и волнения!
И он сам, был, как орхидея, ранимая и нежная, такая редкая и не похожая на других. А, как известно, чем больше и краше их лепестки, чем чаще касаются солнца разноцветные головки цветов, чем нежнее и красивее выдался цвет, это не значит расцвет и полное довольство жизнью, ведь они цветут даже тогда, когда смерть уже опутала корни своей чёрной гнетущей паутиной. Цветут изо всех сил. Цветут, умирая… Показывают своё превосходство и жажду жить. Цветут так, как не цвели никогда, а после, достигнув вершин совершенства, неожиданно и скоропостижно уходят. Рассыпаются незримой пылью и продолжают жизнь в том, что сумели оставить потомкам. Если сумели, успели за этот срок.
И о них ходят легенды. Они становятся примерами для подражания и гениями. И каждый после того, также отдавая всего себя искусству, боится повторить их судьбу. А ведь таких людей было не мало... Довольно много имён. Короткая, но полная восхищения и переживания жизнь коснулась судьбы многих известных авторов. Многих, если не всех из них. Огромное количество человек. И скольким ещё предстоит это! Что-то неведомое дарило неописуемый источник вдохновения и отворяло врата в неведомые миры, чтобы после смерти другие также могли смело назвать их такими же цветущими орхидеями. И многие боялись стать ими, только испив вкус своих молодых и полных беззаботности лет… Ведь никто не знает своей судьбы наперёд – каждый боится смерти…
«Творить так, чтобы после о тебе ходили легенды! Не бояться жизни и перечить гробовому молчанию, творить изо всех сил, даже когда это кажется невозможным и непостижимым, разве это не истинная цель и мечта того, кто хочет быть и может быть «не таким?» - написали снова в газетах, да только Ему уже было совсем всё равно…
2017, 187