Теперь Бааль Тфила возвращается к своим единомышленникам: праведникам,
проводящим время в молитвах. Среди них он чувствует, что его одиночество, в
сущности, никогда не было абсолютным. Праведники избирают его вождем и
готовы идти за ним. Ранее уже говорилось, что этот момент напоминает
обстоятельства принятия Бештом своего избранничества, как о том рассказано в
книге "Шивхей-Бешт" ("Хвалы Бешту"). Сходство между Бааль Тфила и Бештом
действительно велико, оно проявляется и в образе действий, и в характере
Бааль Тфила, и, само собой, - в его судьбе.
И вот все готово к приходу Геулы. Внешние движущие силы Избавления
держит в руке богатырь - это мощь, позволяющая привести все народы к
признанию власти царя. А Бааль Тфила должен позаботиться о том, чтобы люди
внутренне были готовы принять Геулу. И он добивается этого с помощью
праведников, избравших его вождем.
Чтобы проблема сребролюбцев разрешилась, они должны, подобно другим,
избрать себе вождя из числа приближенных царя, ибо хотя бы начало
исправления должно прийти не извне, а изнутри: им следует самим поднять
себя, создав условия для Избавления. Сребролюбцы встречают царского
казначея, в чьих руках все достояние царя - иными словами, все возможности,
содержащиеся во всех капиталах и богатствах мира. Казначей бережет
"богатство и славу" царя до нужного момента. А поскольку богатство, отданное
в его руки, - источник всякого богатства, он стоит выше всех богачей,
которые видят в нем образец совершенства, "божество из божеств". Сребролюбцы
уверены, что теперь все их проблемы решены. Заблуждение их, как уже
говорилось, проистекает от неспособности понять, что богатырь не ценит
богатство и не считается с ним, и потому оно бессильно против него. Подобное
непонимание легко объяснимо: ведь если богачи признают, что существуют
ценности, не имеющие денежного эквивалента, вся их вера рассыплется в прах.
Сребролюбцы избирают царского казначея своим вождем. Они готовы повиноваться
ему и следовать за ним.
Государство сребролюбцев находится по соседству со страной богатыря, и
эта близость становится причиной его встречи с казначеем. Ясно, что каждая
встреча царских приближенных шаг на пути возвращения миру изначальной
целостности и совершенства, это и есть собирание искр, рассеянных и упавших
в разных местах. Собирание этих искр заново означает начало поиска пути,
ведущего к царю. Весьма характерно, что казначей побывал всюду, кроме тех
мест, где были богатырь и Бааль Тфила. И эта закономерность сохраняется в
дальнейшем: каждый из приближенных царя побывал везде, кроме мест, где
бывали нашедшие его. Если бы казначей повидал все места, он был бы способен
стать первым в Избавлении. Лицезрение мест и обретение друг друга - два
последовательных этапа. Бааль Тфила, повидавший все места, - внутренняя
сущность Геулы. Богатырь, повидавший меньше, - внешний облик Геулы.
Казначей, видевший еще меньше, нуждается в том, чтобы Бааль Тфила и богатырь
нашли его. Сам он не может их найти, ибо не видел ни того, ни другого.
Духовный уровень Бааль Тфила и богатыря выше, совершеннее, чем уровень
казначея.
Понятно, что, став вождем сребролюбцев, казначей продолжает
проповедовать им, указывая на их ошибку. Его увещевания производят больший
эффект, чем слова Бааль Тфила, ведь казначей пришел к ним не извне, его путь
не был с самого начала чужд сребролюбцам. Царский казначей для них -
верховное божество богатства, и они гораздо больше склонны поверить ему, чем
Бааль Тфила. Сребролюбцы внимательно выслушивают своего вождя, что, однако,
еще не означает их согласия с ним. Эти люди готовы слушать, но не готовы
измениться. В конце концов они даже соглашаются пересмотреть свои взгляды -
при условии, что им будет предъявлено доказательство, способное переубедить
их. Это означает, что, хотя они и потеряли уверенность в своей правоте,
психологическая инерция пока слишком сильна и не поддается доводам рассудка.
И потому, пока им не будут предъявлены неоспоримые доказательства,
сребролюбцы предпочитают оставаться при своем прежнем мнении.
Казначей, Бааль Тфила и богатырь отправляются в путь, чтобы отыскать
источник силы меча, а может быть - кто знает? - найти и самого царя.
Праведникам предписано молиться о том, чтобы были найдены царь и его
приближенные Бааль Тфила сам неустанно молился об этом и заповедал усиленно
молиться своим людям. Эта молитва - о собирании добра, о Геуле. Сейчас, в
начале Избавления, особенно важно, чтобы все молились о скорейшем отыскании
изгнанных, это необходимо ради приближения Геулы.
Первым они встречают царского мудреца. Первым - потому что заблуждение
мудрости - самое неглубокое из заблуждений, особенно в сравнении с
алчностью, от которой так трудно избавиться. Мудрец избран вождем за свою
выдающуюся мудрость. Признавая, что царский приближенный обладает большей
мудростью, чем любой из них, мудрецы тем самым делают первый шаг к признанию
власти царя. С этого шага начинается путь исправления, на который они
ступили.
Мудрец хранит волшебную руку, принадлежащую царю, на ладони которой
написано все. Тем не менее в пору изгнания и порабощения он не считает себя
достойным заглядывать в нее и владеть ее тайнами. С ним лишь копия руки, и
ею он пользуется. Эта аллегория говорит о том, что происходит с Торой в
изгнании. Лишь самые выдающиеся мудрецы способны понимать ее тайны. Понятно,
что таких людей немного. Но и они не применяют свои знания в жизни, ибо
право пользоваться силой царской руки принадлежит царю, а не простому
человеку. Однако в их руках копия небесной Торы - и ею пользуются все люди.
Хотя мудрецу поначалу не удается исправить жителей своей страны, само
его присутствие приближает их к исправлению и готовит к получению того, что
для этого нужно. Впрочем, не в мудрецах главная проблема. "Грех" мудрости -
даже если она чужда Торе и отрицает заповеди, - отнюдь не самый неисправимый
среди грехов. Поддаются исправлению и другие заблуждения. Настоящую проблему
создает лишь алчность, ненасытная страсть к деньгам. Этот порок дано
исправить лишь угрозой меча, угрозой гибели. И потому исцеление от него
приходит последним.
Отсюда приближенные царя следуют дальше, из страны в страну, и всюду
находят своих друзей - одного за другим. Все они сделались вождями этих
стран. Идея, которую усиленно подчеркивает раби Нахман, очевидна любой из
близких и друзей царя - каждый в своей сфере - превосходит всех остальных
людей. Признание этого последними влечет за собой раскрытие всех
приближенных и их встречу с другими, равными им, что является еще одним
шагом к Избавлению мира.
Вслед за мудрецом приближенные царя встречают поэта, а затем и
возлюбленного друга царя Примечательно, где они находят его: на берегу
винного моря, образовавшегося из песен поэта. Значение этой аллегории таково
- даже когда друг царя (он - вождь пьяниц) далек от него, он опьянен любовью
к нему. А воспарить к вершинам этой любви ему помогают песнопения, сложенные
поэтом. Итак, друг царя сидит возле моря вина, опьяненный любовью к царю и
счастливый.
После того, как приближенные царя найдены, наступает очередь его
близких. Это также начало Геулы. Первой найдена дочь царя. Она стала царицей
страны плодовитых сластолюбцев. Шхина, изливающая в мир изобилие (молочное
море), предстает здесь владычицей страны плодородия. Люди признают, что в
ней - источник животворящей силы. Однако культ плодородия у них языческий,
сугубо материалистический, сопряженный с развратом. Нужно затратить много
труда ради исправления этой страны. Дело не только в половой разнузданности,
которой одержимы ее жители, а в том, что эту разнузданность они положили в
основу своей веры и буквально поклоняются ей. Здесь не просто дозволены
любые проявления сексуальности, но в сексуальной распущенности, которую люди
называют свободой, они видят идеал. И Бааль Тфила приходится немало
потрудиться, чтобы хоть в какой-то мере очистить жителей этой страны от
скверны. Но полное исправление станет возможным лишь тогда, когда царь снова
воссядет на свой престол и мир станет таким, каким должен быть.
События развиваются постепенно, в соответствии с важностью каждого
этапа: от встречи с мудрецом до явления царя. Сначала находят приближенных,
начиная с самых значительных, затем приходит очередь близких царя. Вслед за
царской дочерью обнаруживается ее дитя. Младенец олицетворяет внутреннее
содержание Геулы, он - сокровенный духовный избавитель и сын богатыря,
избавителя внешнего. Младенцу-Машиаху всего год, он безгрешное дитя, не
ведающее порока. О царе Шауле (Сауле) также сказано, что ему был всего год
при избрании царем. Мудрецы истолковали это в том смысле, что он был
безупречен и чист, как годовалое дитя. Однако, несмотря на младенческий
возраст, ребенок с самого рождения исполнен мудрости и разумения, как
сказано: "Ибо родится у нас мальчик, сын дан нам; власть на плечах его. И
будет наречено ему имя Пеле-Йоэц-Эль-Гибор-Ави-Ад-Сар Шалом" (Йешаяhу, 9:5).
Буквальный перевод слов, из которых составлено имя, - "чудо, советник,
сильный, богатырь, отец мой, вечный, ангел-миротворец". Ребенок, на чьи
плечи возложена власть, - царь советующий, и это то, что имел в виду раби
Нахман, когда говорил о совершенной мудрости, которой ребенок обладал с
рождения.
Младенец не знает вкуса греха, он питался лишь молоком матери - той
пищей, которую ему могла дать только дочь царя. И поскольку он никогда не
приникал к иному источнику и ниоткуда не мог заразиться злом, весь он -
чистое и абсолютное добро, лучший из людей. И жители страны, приверженцы
здорового питания, признают его своим вождем - ведь младенец, с их точки
зрения, олицетворяет идеал - он абсолютно самодостаточен, ему ничто не
требуется извне, он само совершенство.
В следующей стране правит царица. В Кабале она олицетворяет сфиру Бина
(постижение). По мере деградации мира она опускается на более низкую
ступень, именуемую Гвура (мощь). В Кабале объясняется фундаментальная связь
между этими двумя сфирот, как сказано: " я разум, у меня мощь" ("Мишлей",
8:14). Так эта сфира становится источником силы суда и карающей мощи. И эта
высшая сила, в свою очередь, представляется источником зла в мире. "Эм
hа-баним" ("Мать детей", сфира Бина) становится в нем источником горя и
слез.
И, наконец, найден сам царь. Ясно, что его невозможно обнаружить
прежде, чем найдутся все остальные, ведь царь скрывается, и человек сам
должен отыскать его. Но зато когда он наконец найден, в мире не остается
ничего тайного и скрытого. А пока это не произошло, титул царя остается
формальным - он царствует, но не правит. Трагическое описание царя,
восседающего в одиночестве посреди пустынного поля, с короной на голове,
сродни картине, нарисованной в "Пиркей-де-раби Элиэзер". Царь одинок в мире.
Корона на его голове, но нет ни единой души вокруг. Он должен ждать, пока
придут люди и найдут его, как сказано - "Возвратитесь ко Мне, и Я вернусь к
вам". А до тех пор лишь честолюбцы избирают его своим вождем, но этого
далеко не достаточно, чтобы вернуть царя миру.
Огромная радость охватывает всех, когда царь, наконец, найден.
Невозможно представить себе эту радость, ибо в ней нет ни грана печали. Все,
что рассеялось, собрано, все разлученные встретились. В высших мирах
воцарились мир и гармония ("мир в небесной свите" - Талмуд, "Санhедрин",
99б), и пришло время вернуть царю власть также в нижнем мире. С согласия
всех приближенных царя, вождей своих стран и образцов совершенства,
праведник поколения Бааль Тфила послан исправить мир, дабы последний смог
понять, что действительно пришло время возвратить власть Царю царей
царствующих.
Исправление сребролюбцев
Все страны, следуя за своими вождями, покоряются царю и признают его
власть Их жители раскаиваются в заблуждениях. Лишь страна сребролюбцев до
сих пор упорствует. Ее исправление возможно лишь с помощью меча царского
богатыря.
Образы и аллегории этой части истории заимствованы главным образом из
тридцать первой главы Книги Йешаягу. Однако они выстроены таким образом,
чтобы финал истории соединился с ее началом, образовав композиционное
кольцо. Путь меча обрисован мистическими красками. Целый ряд образов
иллюстрирует то, что в Кабале называется мидат-гвура - "свойство мощи". В
нем - источник Геулы для удостоившихся ее, наконец, сребролюбцев.
Огнедышащая гора и лев, лежащий на ней, - аллегория смерти (но вовсе
необязательно силы зла). Смерть связана с разрушением и уничтожением, с тем,
что именуется мидат-hа-дин ("свойство суда") Всевышнего, с Его тяжкими
приговорами. И гора, и лев невидимы глазу. Они дают знать о себе лишь тогда,
когда лев поднимается, чтобы похитить очередную жертву из стада, невзирая на
крики пастухов (см. Йешаягу, 31). Лев - олицетворение сокрушающей мощи,
символ исполнения приговоров Высшего суда - уничтожения и гибели. Это сила,
сеющая смерть в человеческом стаде, как сказано: "И вы - овцы Мои, овцы
паствы Моей человеческой" (Йехезкель, 34:31). Пастухи, пастыри человеческой
паствы, руководители народа, не в состоянии защитить свое стадо, терзаемое
львом.
С огненной горы ("...пламя у Него на горе Сион..."; Йешаяhу, 31:9)
ведут тропинки в другое место, где полыхает пламя Б-жественной мощи и
власти. Это пламя очищающее и созидательное. Дурное сгорает в нем, а доброе
воспринимает из него Б-жественную искру. Всепоглощающее пламя становится
мирным огнем в очаге, как сказано: "Печь у Него в Иерусалиме" (там же). В
этой печи пекутся всевозможные блюда. Птицы, которые в Кабале символизируют
души, стоят вокруг и участвуют в приготовлении блюд. Там, на огне, горькое
превращается в сладкое. Если огненная печь олицетворяет Гееном
(преисподнюю), как считает также Талмуд, то души выходят из этой печи
исправленными и достойными. А птицы, направляющие огонь взмахами крыльев,
следят за тем, чтобы пламя не уничтожало, а излечивало, пожирая лишь зло,
как сказано: "Уподобившись птице парящей, защитит Г-сподь воинств Иерусалим"
(Йешаяhу, 31:5).
Мудрецы Талмуда в трактате "Сукот" так истолковали слова "пламя у Него
на горе Сион и печь у Него в Иерусалиме": один из входов в Гееном находится
близ Иерусалима, в долине Гей бен Гином. Туда приводят злодеев, но и у
адских врат они не раскаиваются до тех пор, пока им не дают вкусить
святости. И об этом сказано: "Испробуйте - и увидите, что добр Г-сподь "
("Теhилим", 34:9). Только вкус добра позволяет человеку сделать выбор. И
лишь вкусив от него, грешники искренне оставляют путь зла.
Итак, пламя не только сжигает всяческое зло - в нем выплавляется и
очищается добро, уподобленное отменным яствам. Вкусить эти яства жаждут даже
доморощенные "божества" - богачи из страны сребролюбцев. Здесь они впервые
поднимаются над своей алчностью и начинают стремиться к тому, чего не купишь
за деньги к праведности. Но уловив ее аромат, они начинают ощущать зловоние
собственной корысти и алчности, ибо, как объясняет богатырь, деньги и все,
что к ним пристает, издают отвратительный запах. Вопреки пословице, деньги
пахнут, и их запах вызывает стыд и отвращение у кающихся сребролюбцев. Они
стремятся избавиться от денег, т. е. от своей алчности, и то, что прежде
ценилось - богатство, - превращается ныне в позор. От стыда бывшие богачи
закапываются в землю, как сказано: "Ибо в тот день отбросит каждый своих
серебряных идолов и золотых своих идолов, которых сделали руки ваши вам во
грех" (Йешаягу, 31:7). "В тот день человек кротам и летучим мышам бросит
серебряных своих идолов и золотых своих идолов, которых сделали ему для
поклонения, чтобы войти в ущелья гор и расселины скал из страха пред
Г-сподом и спасаясь от сияния величия Его, когда Он восстанет, чтобы
сокрушить землю" (там же, 2:20, 21).
Когда человек достигает подобного уровня понимания и осознает (полно
или частично) угрозу окончательного уничтожения, которая внезапно
разверзается перед ним подобно пропасти, деньги утрачивают для него всякое
значение. Он судорожно хватается за иные ценности, чье значение непреходяще,
чьи корни уходят в вечность, и с отчаянием обнаруживает, что вся его жизнь
прошла в зловонной яме корыстолюбия и алчности и не за что в ней теперь
уцепиться.
Богачи-сребролюбцы выбрасывают свои деньги и мечтают теперь об одном:
достичь такого уровня, когда они и не вспомнят, что некогда были одержимы
алчностью и страстью к стяжательству. Вслед за своими бывшими "божествами"
раскаиваются и все жители страны. И вот когда корыстолюбие и алчность самые
упорные и стойкие из человеческих пороков - наконец побеждены, царь может
воссесть на своем престоле и вновь править миром, как это было до
швират-hа-келим.
Сам раби Нахман объяснял, что десять персонажей истории о Бааль Тфила
соответствуют десяти кабалистическим мидот (свойствам) или сфирот. Вместе с
тем он заметил, что поскольку та или иная сфира проявляется только через
другие сфирот или мидот, значение каждого персонажа двойственно, все они
нагружены более чем одной символикой.
Итог всему сказанному позволит подвести таблица (Примеч. OCR: по
технич. причинам пришлось поместить ее в самом конце текста, см.
Приложение).
Рассказ 6
СЕМЬ НИЩИХ
Расскажу я вам, как умели радоваться когда-то.
Жил-был царь, и был у того царя единственный сын. Решил отец передать
ему управление страной и устроил по этому поводу бал. На царских балах и
всегда-то веселятся до упаду, а тут еще такая причина - коронация молодого
царевича его отцом! Собрались во дворце все князья, сановники и вельможи, и
ликованию их не было границ. И народ по всей стране радовался этому великому
событию: передаче царем при жизни своей короны сыну, ибо в этом проявилось
величие монарха.
Чем только не развлекались гости на балу! Музыканты услаждали их слух,
комедианты и шуты смешили их - всего хватало на этом празднестве.
Когда веселье было в самом разгаре, обратился царь к сыну с такими
словами:
- Умею я читать по звездам судьбы людей, и открылось мне, что однажды
потеряешь ты свое царство. Знай об этом и, когда это случится, не печалься
всегда оставайся веселым. А если ты будешь весел, буду весел и я. Печалиться
же станешь - веселье все равно не покинет меня: буду радоваться тому, что
перестал ты быть царем, - недостоин царствовать тот, кто, потеряв корону,
теряет и веселый нрав. Увижу я тогда, что быть владыкой - не по плечу тебе.
Но если не утратишь ты способность радоваться - ликовать будет сердце мое.
Стал править молодой царь твердой рукой. Назначил он себе министров,
завел многочисленный двор, было у него и войско.
Отличался царевич недюжинным умом и очень ценил ученость. Немало было в
свите его великих мудрецов; всякого ученого принимал он с большим почтением
и осыпал золотом. Исполнял молодой царь желания каждого из них: нужны были
мудрецу деньги - он давал их ему, хотел ученый чинов - получал и это. Все
был готов отдать за мудрость царевич, ибо почитал ее больше всего на свете.
Стали тут учиться наукам многие жители той страны: одному нужны были
деньги, другой стремился к славе... И из-за того, что углубились они в
изучение разных премудростей, разучились эти люди воевать.
Наконец достигли они такого уровня в знаниях, что самый невежественный
из всех считался бы в другой стране величайшим мыслителем, не говоря уже о
тех из них, кто выделялся среди остальных своей мудростью.
Однако привели эти занятия к тому, что впали мудрецы в неверие и
увлекли за собой молодого царя. С простолюдинами же потому этого не
случилось, что никак не могли постичь они всю глубину мудрствований великих
мыслителей. Лишь сами мудрецы и царский сын стали безбожниками.
Но поскольку сильно было в царевиче доброе начало, - ведь от рождения
был наделен он хорошими качествами, - нет-нет да и спрашивал он себя: "На
каком я свете? Что со мною происходит?" - и тяжкий стон вырывался из его
груди. "Как я дошел до такого? - думал он. - Что со мной творится? Где я
нахожусь?" и вздыхал сокрушенно. Однако, когда вновь доверялся он своему
разуму, усиливалось неверие его. Частенько задумывался он над тем, что с ним
происходит, и стонал, и вздыхал - но каждый раз, начиная рассуждать, снова
приходил к безбожию.
Существовала в те времена на свете некая страна. Однажды всем ее
жителям пришлось покинуть ее и бежать куда глаза глядят. Пробирались они
лесом, и отстали от них двое детей: одна семья потеряла мальчика, а другая -
девочку. Были оба совсем малышами четырех-пяти лет. Не было у них с собой
еды, и когда проголодались они, то стали плакать и кричать. Подошел тут к
ним какой-то нищий с торбой в руке; вцепились в него дети и стали требовать
еды. Вынул он хлеб, покормил их, а потом спросил:
- Откуда вы и как тут очутились?
- Не знаем, - ответили мальчик и девочка, ведь были они совсем
маленькими.
Когда нищий собрался уходить, стали дети просить его, чтобы он взял их
с собой.
- Нет, не хочу я брать вас, - ответил нищий.
Взглянули тут дети на этого человека и увидели, что он слеп. "Как же
этот человек находит дорогу?!" - задавали себе вопрос изумленные дети (то,
что он возник у таких малышей, уже само по себе было удивительно, и
объяснить это можно только тем, что были они на редкость смышлены).
Сказал им тут нищий, благословляя их:
- Желаю вам стать такими же, как я, и дожить до моих лет.
Оставил он им хлеба и ушел.
Поняли дети, что это Сам Б-г, заботясь о них, послал им слепого нищего
- чтобы они не умерли с голоду.
Вскоре хлеб у них кончился; снова проголодались дети и стали плакать.
Когда наступила ночь, улеглись они спать, а проснувшись поутру, вновь
ощутили голод и зарыдали.
Тут подошел к ним другой нищий, который был глух. Когда дети заговорили
с ним, показал он им рукой на свое ухо и сказал:
- Я ничего не слышу.
Покормил их этот нищий, а когда собрался уходить, взмолились малыши,
чтобы он взял их с собой. Отказался глухой выполнить их просьбу, но
благословил детей на прощание:
- Желаю вам стать такими же, как я.
Оставил им нищий хлеба и ушел.
Вскоре снова кончилась у ребят еда, и они вновь принялись плакать.
Вдруг, откуда ни возьмись, появился третий нищий. Разговорились они с ним и
увидели, что он - заика; ни слова не могли понять они из его речей. Нищий же
прекрасно их понял и накормил хлебом, а перед уходом, как и первые двое,
благословил, пожелав детям стать такими же, как он сам.
На следующий день повторилось то же самое, с той разницей, что новый
нищий был кривошеим.
Вслед за ним к детям пришел нищий горбун, потом безрукий нищий,
последним появился безногий. Каждый из них дал им хлеба и благословил, желая
малышам стать в точности такими же, как он сам.
Когда у детей кончилась еда, оставленная им безногим нищим, они
отправились на поиски людей. Вышли они на дорогу, и та привела их к какой-то
деревне. Зашли они в один из домов, там пожалели их и дали хлеба. Из
следующего дома они тоже не ушли с пустыми руками; так ходили дети из дома в
дом и нигде им не отказывали. Довольные этим, договорились мальчик и девочка
никогда не расставаться; сшили они себе большие торбы и ходили по домам. Не
пропускали дети ни одного веселого празднества, будь то свадьба или
брит-мила.
Так бродяжничали они, пока не пришли в город. Тут тоже ходили они из
дома в дом, бывали на ярмарках и сидели там на завалинках вместе с нищими,
перед каждым из которых стояла тарелка для милостыни. Вскоре каждый из этих
нищих уже был знаком с детьми и знал историю о том, как они потерялись в
лесу.
Однажды в другом большом городе открылась богатая ярмарка; все нищие
отправились туда, и мальчик с девочкой - тоже. По дороге взбрело нищим в
голову сосватать этих двоих; стали они обсуждать это с большим
воодушевлением. Сосватали нищие детей и начали думать о том, как сыграть
свадьбу. Знали они, что приближается день рождения царя, и решили, что
пойдут все вместе туда, где будет устроен пир, и выпросят себе хлеба и мяса
- это и станет свадебным угощением.
Так нищие и сделали. Пошли они туда, где царь праздновал день своего
рождения, выпросили себе мяса и хлеба и еще немало остатков насобирали с
пиршественных столов.
На обратном пути нашли они подходящее место и вырыли там огромную яму,
в которой могла поместиться сотня людей. Покрыли ее нищие ветками, а сверху
насыпали земли и всякого сора; после этого все спустились туда, чтобы
сыграть свадьбу. Поставили они для жениха с невестой хупу, и началось
большое веселье. Счастливы были молодые, и стали они вспоминать милости,
которые оказал им Б-г во время их скитаний по лесу. Тут заплакали оба.
- Ах, если бы оказался сейчас среди нас тот первый нищий, слепой,
который накормил нас хлебом! - говорили они сквозь слезы.
X x x
- Я здесь! - раздался вдруг голос. - Я пришел на ваше торжество и
принес вам свадебный подарок: долголетие, такое же, как и у меня. Когда-то я
пожелал вам дожить до моих лет, сегодня же я дарю вам эти долгие годы. Вы
думаете, что я слеп? Ничего подобного! Просто открыто было мне, что время,
отведенное этому миру, - меньше мгновения, а раз так, то можно ли увидеть
то, что не существует и мига? Потому-то я и выгляжу слепым, что зрение мое -
не для этого мира. Я очень стар и в то же время совсем молод; я еще, по
существу, и жить-то не начал, хоть и старше всех на свете. Мои слова может
подтвердить вам Большой Орел, о котором вы сейчас узнаете.
И рассказал слепой нищий такую историю:
- Вышли однажды люди в море на кораблях, была там целая флотилия. Вдруг
налетела буря и разбила корабли о скалы, людям же удалось спастись. Вышли
они на берег, увидели какую-то башню, поднялись на самый верх и нашли там
всевозможные яства и напитки, и одежду - все необходимое; все блага мира
были представлены в башне, все, что может доставить наслаждение человеку.
"Пусть каждый, - предложил кто-то из них, - расскажет какую-нибудь старую
историю, которую запомнил еще в ту пору, когда память впервые пробудилась в
нем". А поскольку были там люди разных возрастов, решили все предоставить
почетное право рассказывать первым самому старшему из них. "Что мне
рассказать вам! - произнес тот. - Я помню, как сорвали яблоко с ветки".
Почти никто не понял, о чем он говорит, только несколько мудрецов, которые
были среди них, сказали: "О-о-о, это очень древняя история!" После этого
право рассказывать было предоставлено другому старцу, помоложе первого. Тот
воскликнул: "И это древняя история? Я прекрасно помню ее. Но я еще помню
горящую свечу!" Отозвались тут остальные мудрецы: "Эта история древнее