С наступлением новых времен, как все думали тогда, требовались совершенно радикальные реформы. В том числе был отменен такой пережиток прошлого, как юлианский календарь, существование которого было невозможно в атеистическом государстве. Отсчет времени начали вести не с рождества Христова, а со дня свержения власти короля, случайно совпавшим с осенним равноденствием. Года стали называться годами Разума, месяца по типичной для них погоде, дни в честь овощей и фруктов. Например, 1 января по этому календарю назывался бы буквально день глины, а 1 сентября — день грецкого ореха. Люди, склонные к СПГС, найдут в нем много пищи для ума.
Была попытка привести к десятичной системе исчисление времени, и даже были выпущены пробные образцы часов с циферблатом на 10 чисел. Но для введения в жизнь этого безумного плана потребовалось бы полностью менять систему определения географических координат и перепечатывать все атласы и навигационные справочники. Поэтому идею тихонько похерили.
Смена левостороннего движения на правостороннее
Поелику большинство людей — правши, то испокон веков все старались ходить/ездить так, чтобы можно было в любой момент выхватить клинок (висевший слева на перевязи) и ударить с правой руки встречного противника, который по дефолту тоже справа. В силу тех же, в общем-то, причин, каждая уважающая себя замковая башня оборудовалась левозакрученой (и даже не обязательно винтовой) лестницей — дабы клинкам атакующих (снизу) размахивать этими самыми клинками мешалась бы несущая стена, а обороняющейся и, следовательно, отступающей вверх/контратакующей сверху команде наоборот было сподручственнее эту самую оборону держать.
Французский Реввоенсовет внедрил революционную меру — изменив данный порядок с точностью до строго наоборот. Ибо так труднее выхватить клинок и ударить встречного, а стало быть — якобы, безопаснее. С тех пор чуть менее, чем полмира движется по правой полосе. Многие — в особенности САСШ и Ещё-Та-Страна — на волне иррациональной симпатии к французским ревчудачествам нововведение переняли. В то время, как на Туманном Альбионе лишь брезгливо обфыркали «эти континентальные причуды», предпочтя придерживаться старых-добрых традиций (своя революция и свой Наполеон у них уже были, и ломать было нечего). Равно, как и в большинстве английских колоний — тот же Кипр например, где по сию пору движение организовано по классической схеме.
Алсо, как всегда, существует и альтернативная версия. Мол, окрыленные первыми победами французы стали водить свои войска исключительно по правой стороне дороги с понтом «либо сражайся с нами, либо вали нахер с нашего пути». Вот и пришлось всем, кто желал остаться просто мимокрокодилами перебираться на противоположную часть дорог. Ну и закреплению данной привычки во всех местах, где французы успели побывать хотя бы в течении нескольких месяцев, способствовали пиздюли от французской же службы организации движения.
Экспорт революции
Идея экспорта революции, сиречь попытка разжечь пожар революции по всему миру, а не только у себя, пришла в буйные головы французов не случайно. Героически вышвырнув за пределы Франции всевозможных интервентов, желавших восстановить на троне короля, революционеры понимали, что, если не начать наступление на противника, Францию рано или поздно измотают и задавят — у революции тупо кончатся боевые хомячки, не говоря уже о винтовках, снарядах и жратве, а у противника возможности по клепанию юнитов куда больше, благо против Франции ополчилась вся Европа. А из как бы союзников — только США, подбадривающие французов из-за океана письмами и немного жратвой, ибо больше у молодой цитадели демократии один хрен ничего не было. Именно тогда и возникла идея создавать свою личную армию за счет норода соседей. Ну и, конечно, руководство республики было не прочь поэкспроприировать у церкви и показнить ещё немножко бла-ародных господ, но уже на чужом поле.
Конец
Увы, но революция закончилась тупиком. Норот побурогозил, сломал Бастилию, покилял дворян и друг друга, а что делать дальше — так и не разобрался. Старые порядки безвозвратно были сломаны, люди получили возможность жить по-новому, но воспетое царство свободы, равенства и братства так и не наступило. Молодые революционеры перерезали друг друга в борьбе за власть, а заместо них, к власти пробрались хитрые проходимцы, которые спокойно нажили себе бабла на коррупции и экспатриации, пока самые идейные резали друг другу глотки. В результате им осталось только добить особо живучих и всех заебавших, чтобы старый порядок сменился на жирующую буржуазию.
А вскоре к власти пришёл один маленький человек, и автократия была восстановлена. Много хорошего сделал этот парень за свое правление: спас Францию от полного разгрома Европой (Итальянский и Швейцарский походы Суворова, например), устранил коррумпированное правительство, создал выдающийся Кодекс имени себя, действующий во Франции до сих пор. А затем, взяв из прошедшего революционного бардака яростные лозунги и буйные идеи, начал свои великие завоевания. И началась эпоха могущества… и стухла она через десять лет.
Но революционный запал не потух. Мир навсегда запомнил эту славную революцию и много лет спустя вспоминал о ней с благоговением, несмотря на все её ошибки и недочеты. Подвиг Великой Революции ещё много, много, много раз попытаются повторить как в самой Франции, так и в других европейских странах, но наибольшим успехом увенчается опыт Этой страны. Для всех них, через много лет ломавших мир голодных и рабов, революция отзывалась эхом далекой французской Авроры!
А не случись бы всего этого в том далёком и славном 1789 году, жили бы мы сейчас при царе-батюшке и не тужили. Или тужили…