Максимилиан Робеспьер (1758-1794) вошел в историю Великой Французской революции под прозвищем Неподкупный, как лидер якобинского Конвента, как основоположник революционной диктатуры и политики террора.
В период с избрания в Генеральные штаты в июне 1789 г. до гибели в результате термидорианского переворота в июле 1794 г. он произнес в Учредительном, Законодательном собрании и в Конвенте около 600 речей. Среди его речей можно выделить несколько программных, таких, как речь 10 мая 1793 г. «О конституции», 25 декабря 1793 г. «О принципах революционного правления» и 5 февраля 1793 г. «О принципах политической морали».
В своей общетеоретической концепции, воплощенной в якобинской конституции 1793 г., Робеспьер следовал воззрениям Монтескье и Руссо. Неподкупный стремился к созданию «идеальной республики», в которой на основании естественного права граждан на свободу, равенство и собственность возникало естественное право участвовать в управлении государством через выборы законодательных органов.
Республика Робеспьера воплощает единство свободы общества и каждого гражданина. Граждане республики получают государственные посты на основании своей личной добродетели и народного доверия. Народ выражает свою волю в законах, а свой суверенитет - в политических институтах, реализуя свою свободу в разделении властей.
Но абстрактный идеал якобинской республики остался неосуществленным в чрезвычайных обстоятельствах «Отечества в опасности», в условиях гражданской войн ы и внешней интервенции. Якобинскому Конвенту впервые пришлось реализовывать революционную утопию в практической жизни и на своем опыте продемонстрировать недостатки утопических конструкций.
Методологическая ошибка Робеспьера заключалась в редукции (упрощении) причин происходящих социально-политических конфликтов. Его теория революционной диктатуры продемонстрировала логический тупик построений просветителей, которые рассматривали поведение человека как абсолютно разумного и добродетельного существа. После того как революционеры разрушили внешние сковывающие ограничения, французский народ продемонстрировал значительную степень иррациональности-, и аморальности своего поведения. Революционеры провозгласили своей целью принудительное освобождение разумной и добродетельной природы человека, но это привело лишь к высвобождению его порочных наклонностей и к саморазрушению морали.
Робеспьер отказался от двойственного понимания природы человека Руссо как автономного существа и одновременно члена Суверена. Он поставил своей целью достижение абсолютного единства политической це лостности нации, подменяя равенство прав равенством положений, основанным на воле законодателей и их понимании справедливости.
Методология Робеспьера показала предел возможностей деизма. Якобинцы, следуя рекомендациям Руссо, установили квазирелигиозный культ Верховного Разуму, который должен был заменить Бога, но не смог выполнить эту задачу. При всей архаичности доктрины и аморальности духовенства католицизм все же лучше влиял на эмоциональную сферу сознания верующих, лучше внедрял в их сознание религиозно-нравственные нормы.
Робеспьер разделил всю французскую нацию на «друзей народа» и «врагов народа», не учтя при этом всей сложности и многозначности реальной социально-политической структуры. Для Робеспьера критерием разделения на «друзей» и «врагов» была «революционная совесть диктатора», которая отвергала весь многовековой опыт юридической практики и весь корпус накопленных гуманитарных знаний.По мнению Робеспьера, революционный диктатор (в котором легко угадывается Законодатель Руссо) в силу своей добродетельности, оказавшись во главе государства, автоматически будет заботиться о народном благе, и для этого не понадобится такой дополнительной конституционной гарантии, как разделение властей. Вся власть передавалась Конвенту, а основным методом государственного правления провозглашался террор, т. е. уничтожение «врагов народа». Но при этом полностью отсутствовали критерии определения этих «врагов», что и привело к знаменитому феномену, когда «революция пожирала собственных детей».
Робеспьер и другие якобинцы отождествляли любое социальное зло с его носителя^ и считали, что после казни на гильотине аристократов, католических священников, иностранных шпионов и спекулянтов автоматически исчезнут феодальная эксплуатация и обскурантизм, прекратится рост цен и будут разгромлены внешние враги. Однако известно, что 70- 80% жертв террора принадлежали к третьему сословию, т. е. были социальной опорой якобинцев. Террор из средства спасения революции превратился в бессмысленную «охоту на ведьм». В конце концов на гильотине начали гибнуть сами якобинцы — Дантон, Сен-Жюст и другие соратники Робеспьера. "" ~ —■
Формула «Отечество в опасности» оправдывала самые крайние и разрушительные проявления правового нигилизма. «Деспотизм свободы» был противопоставлен «деспотизму тирании», а террор был отождествлен со справедливостью и оправдан «нуждами Отечества» без их точного определения. В результате террор привел к резкому увеличению числа жертв в сравнении с правлением Бурбонов, но нисколько не уменьшил численность «врагов народа».
Моральная «чистота» революционных диктаторов оказалась недостижимой мечтой, и в отсутствии сдерживающих правовых механизмов они с помощью террора начали вместо «врагов народа» уничтожать своих личных противников.
Политико-правовая концепция М. Робеспьера завершила превращение в европейской интеллектуальной истории бунта в революцию. Он окончательно отказался от принципа монархии и любого другого государства как сакральной власти, легитимированной свыше, волей божественного Провидения. Для Робеспьера и его последователей государство — это земной механизм, создаваемый и изменяемый исключительно волей и разумом человека.