Лет 30 тому назад, работая над переводом одного текста, я впервые столкнулся со словом «innovation». И тогда моим первым и вполне естественным было желание перевести непривычное слово как «нововведение». Однако контекст, в котором фигурировал термин, настораживал. Захотелось понять, что же стоит за ним. В итоге выяснил, что этому понятию посвящена масса литературы, наработан обширный теоретический материал, более того, существует даже теория инноваций и инновационных процессов…
О словах перевертышах можно, наверное, написать книгу, да еще и не одну. Ограничусь рассмотрением судьбы понятия «инновация». Перед нами – типичный пример слов-перевертышей, когда старое содержание камуфлируется новым обозначением.
Думаю, никто не будет спорить с тем, что сегодня слово «инновация» вошло в число наиболее популярных. На самых разных уровнях говорят об инновационном развитии, об инновациях и инновационном образования, даже об инновационной культуре. Что же это за таинственное понятие, которое открывает стране путь в будущее. Попробуем ответить на этот вопрос.
Еще в конце 80-х, да и в 90-е гг. российские авторы предпочитали говорить о нововведениях, о необходимости сокращения времени реализации цикла открытие - внедрение технологических нововведений. Но постепенно такое вполне очевидное словосочетание отходит в прошлое, а его место все прочнее стало занимать новое понятие - «инновация». В итоге сегодня об инновациях пишут все, кому только не лень.
Аналогичным образом дело обстоит и на Западе. И здесь редкое научное издание обходится без отсылок к инновационному обществу, инновационной практике, инновационной экономике, инновационном образовании...
Так что по части уважительного культивирования понятий, новых и непривычных для слуха, россияне внешне, вроде как, ничем не уступают своим западным коллегам. Но вот незадача: при ближайшем рассмотрении оказывается, что это – только видимость. Смыслы этих понятий в России и на Западе часто не только не совпадают, но и нередко принципиально отличаются.
Как понимается инновация в России? Сошлюсь на слова В.Атояна, первого проректора Саратовского государственного технического университета, сказанные 17 марта 2000 г. на Собрании научной общественности высшей школы России. В выступлении, озаглавленном «Инновационная деятельность высшей школы как основа подъема экономики», профессор заявил следующее: «Когда мы говорим об инновационной деятельности, хотелось бы, чтобы мы четко понимали, что речь идет об одном из заключительных важнейших этапов создания нововведений, создания инноваций. Мы практически говорим о едином логистическом цикле фундаментальных исследований, прикладных разработках и самой работе по созданию наукоемкой продукции вузовским сектором науки. Концепция, которую мы сегодня обсуждаем, – это суть взаимосвязанных между собой логистических этапов и стадий, а заключительным этапом является инновационная деятельность». Красиво, но неверно…
Если присмотреться к сказанному, то легко убедиться в том, что за этими словами стоит весьма простое и очевидное: инновации непосредственно связаны с нововведениями, а точнее – с этапом внедрения наукоемкой продукции. Вариации на этот сюжет могут быть разными, но суть дела от этого не меняется. Примерно таким же образом (нововведения) нередко определяют инновации и психологи, и специалисты в области проблем высшей школы, и педагоги.
Сказанное можно было бы, с известными оговорками, принять, если бы не два «но».
Если инновация - нововведение, то чем обосновано введение нового понятия?
Разве мало нововведений было в жизни советского общества на протяжении всей истории его существования? Вспомните хотя бы запуск первого Спутника? Полет Гагарина? И все это - инновации?
На мой взгляд, ответ и на первый, и на второй вопросы будет отрицательным. Вместе с тем, очевидно, что любое общество, переживающее периоды псевдореформирования, просто вынуждено вести игры со словами, заменяя старые новыми, как правило, представляющими собой кальку с языка той страны, которая в данный момент выступает ориентиром, хорошо известное старое. (Конечно же, сказанным проблема формирования нового тезауруса не исчерпывается...)
Вообще-то, западные исследователи не столь усердно как их российские коллеги отслеживают моду на слова. Для многих из них введение нового понятия предполагает, что они столкнулись с принципиально новым, которое описать в старой категориальной сетке не удается. Что же касается тех, кто пытается, находясь в других условиях, повторить их опыт, то вполне вероятно они схожего явления у себя просто не обнаружат, а так как очень хочется «шагать в ногу со временем», то в итоге новое понятие "прикрепляется" к явлению, которое хотя и находится от описываемого вроде и недалеко, но общего с ним имеет мало. Зато… очень хорошо прочувствовано и прописано.
В меру расхождения сущностей, с которыми увязывается содержание понятия в разных культурах, программы, в которые эти псевдопонятия войдут в качестве одного из условий реализации, будут расходиться все больше и больше. Более того, подмена одного понятия другим означает, что и логика жизни нового понятия повторит логику замененного слова, в конечном счете, заведет в дурную бесконечность (по типу «таскать – не перетаскать»).
Говоря это, я понимаю, что сегодня в условиях глубочайшего идеологического, политического, экономического и культурного кризисов нет более серьезной задачи, чем обеспечение (при минимуме ресурсов) реализации и внедрения решений научно-технического характера.
В этих условиях каждое новое понятие может показаться своего рода «палочкой-выручалочкой», которая избавит от многолетних упражнений, связанных с ответом на вопрос, откуда взять средства на внедрение и каким образом это внедрение сделать достоянием жизни, а заодно – и экономики... Примеры – нанотехнологии, федеральные университеты, образовательные стандарты, ЕГЭ, «Осколково» и пр.
В любых условиях и во все времена такого рода задача решалась непросто, а в российских – трижды трудно. По своей сущности традиционное общество (а российское общество, в значительной мере, именно такое) отвергает все, что способно поколебать его основы. Сохранение идентичности по форме является для традиционного общества высшей ценностью. Эта ценность культивируется на уровне образа жизни общества. В любых условиях социальная практика такого общества, по сути, остается неизменной, возможности ее вариаций – минимальны. Даже тогда, когда находятся люди, способные предложить действительно нестандартное решение, оно, как правило, остается достоянием очень узкого круга людей, а чаще всего проходит незамеченным.
Причин такому отношению представителей, прежде всего, власти к новому немало. Сам по себе их анализ заслуживает особого рассмотрения: он выступает условием разработки программ, нацеленных на поиск путей повышения пластичности и восприимчивости общества к новому, выход во временной горизонт не только новейшего, но и общества эпохи постмодерна.
А теперь о том, какое содержание вкладывали в понятие инновации его авторы.
Прежде всего – инновация является категорией, прежде всего, социальной и рыночной, а не инструментально-технологической.
Она имеет весьма слабое отношение к нововведению (хотя иногда с последним и перекликается); сущность инновации принципиальным образом расходится с тем содержанием, которое в него, как правило, вкладывают российские авторы. Инновационная способность – эта социальная характеристика общества, которое в предельном случае можно определить как общество либеральное.
Для того чтобы подкрепить эти три положения, совершим небольшой экскурс в сущность понятия «инновация» (так, как его понимают на Западе).
Инновационность укоренена в самом образе жизни людей. Она связана с поиском путей удовлетворения существующих потребностей человека с помощью самых разных средств, а не только сверхсовременных.
Действительно вопросы, касающиеся того, что порождает и как создается современное инновационное общество, способное активно участвовать в глобальной жизни всемирного сообщества, одновременно сохраняя свою специфику и культурные особенности, ныне - в числе ключевых.
Глобализация предполагает выход на новую теорию развития. Уже сегодня общим для многих стран является такое качество как инновационность.
В хозяйственной сфере инновационность не может существовать без рынка. Она неразрывно связана со способностью общества порождать перемены. Являясь условием перемен, сам рынок не может привести в движение в нужных масштабах инновационные процессы; он не может придать им устойчивости. Необходимы определенные культурные перемены, которые бы закрепили на уровне общества предприимчивость, изобретательность и оперативность. Речь идет о переменах в стереотипах мышления. Но, как известно, легче сменить правительство и строй, чем стереотипы… Инновации как процесс эволюционный, не поддаются мгновенному запуску, модификациям и ускорению.
Из сказанного следует важная роль и значение подготовки, образования и воспитания в целях изменений. Именно поэтому одним из важнейших элементов современного инновационного общества и является инновационная система образования, которая в свою очередь предполагает особую политику, свои стратегические ориентиры.
Положение осложняется тем, что инновационность – характеристика, присущая весьма незначительной части членов общества, способных видеть. Большая часть общества, в принципе, не способна выйти на уровень инновационной практики. Более того, такой переход означал бы для него и культурную, и национальную катастрофу.
Одним из первых понятием «инновация» стал пользоваться американский экономист Ю.Шумпетер, который исходил из того, что двигателем развития выступает предприимчивость, выражающаяся в постоянном поиске новых комбинаций факторов производства. Если темп инноваций со временем падает, то это означает одно – капитализм должен уступить место социализму.
А вот еще одно мнение. «Нормой здоровой экономики и центральным вопросом для экономической теории и практики, – писал в свое время П.Друкер, – должно стать динамичное неравновесие, которое вызывает вводящий инновацию предприниматель, а не стремление к равновесию и оптимизации».
Развитие осуществляется через творческую деструкцию, в ходе нарушения равновесия.
Вывод из сказанного очевиден: в случае инновации речь идет о деятельности предпринимателя в условиях рынка. Здесь стоит обратить внимание и еще вот на какой пассаж Шумпетера: «Предприниматель никогда не рискует <...> Риск ни в коем случае не является элементом функции предпринимателя». И далее: предприниматель ищет трудности, осуществляет перемены ради самого удовольствия от перемен, позволяя себе роскошь риска.
Сущность инновации не заключается в практическом использовании технических изобретений. Инноватор – не изобретатель; он не человек техники или науки; инноватор – это предприниматель, человек бизнеса.
По Шумпетеру, хозяйственная деятельность (в широком понимании) в условиях рынка требует четыре роли: предпринимателя, менеджера, капиталиста (владельца капитала) и изобретателя. Предприниматель и есть инноватор.
Инновация возможна и без изобретения, как, впрочем, далеко не всегда изобретение означает инновацию.
Инновация выступает в функции внутреннего фактора перемены. Предметно сфера инновации всеобъемлюща: она включает перемены в продукте, процессах, маркетинге, организации. Для Шумпетера, инновация – не усовершенствование, а существенная смена функции производимого, смысл которой состоит в новом соединении между собой средств производства.
Кстати, и в промышленно развитых странах все более распространяется представление, в соответствии с которым технический прогресс не следует отождествлять с крупными техническими достижениями. Большая часть технических и организационных перемен, осуществленных в этих странах, носит характер столь мелких перемен, что заметить их трудно даже технически подготовленному наблюдателю.
Инновации, возникающие в одной сфере хозяйствования, устраняют трудности на пути инновационной деятельности в других. Процесс развития идет не столько непрерывно, сколько скачками.
Путь инновации: изобретение (не обязательно техническое, но всегда социально нагруженное!), инновация, имитация, но ее источник лежит не в сфере научных изысков: инновационность укоренена в социальном контексте, являющимся источником образа мира..
Тут стоит отметить, что Шумпетера интересовал в первую очередь процесс хозяйствования, динамизированный инновацией, понимаемой как новая функция часто уже известного продукта, которая приносит прибыль большую по сравнению со средней. Технические, организационные, управленческие перемены Шумпетера интересовали лишь постольку, поскольку они влияли на основу его понимания инновации.
Шумпетеровская интерпретация инновации в дальнейшем была подвергнута существенной корректировке, но в главном она сохраняет свою силу и сегодня.
Еще раз повторюсь: Шумпетер под инновацией понимал процесс выявления новой функции производимого. В результате осуществления инновации формируется новая функция продукта, которая можно рассматривать как результат новой комбинации средств производства: перемены технические и (или) организационные (а также социальные) лежат в основе инновации (а не наоборот!), создавая предпосылки для новых комбинаций средств деятельности в надежде на получение большей, чем прежде, прибыли».
Итак, исходное понимание инновации – формирование новой функции производимого. В ее основе – развитие техники, организационный прогресс, перемены в ценностях и социальных нормах... Как подчеркивал тот же Шумпетер, введение инновации вовсе не всегда требует пересмотра существующих факторов производства, чаще за ней скрыт перенос существующих факторов со старых на новые применения.
«Жизнь» инновации с определенным приближением описывается S-образной кривой, начальный этап которой соответствует моменту возникновения и начала реализации замысла. Второй этап связан с воплощением замысла в развернутые организационно-структурные решения и, наконец, третий - соответствует зрелому периоду существования нового решения.
Как правило, реализация нового решения на начальной стадии приносит экономический эффект намного меньший по сравнению с традиционными решениями. Эта разница и определяет степень риска.
И еще один вывод, который следует из анализируемой схемы: переход от старого к новому всегда разрывен, т.е. его нельзя заполнить цепью логически верных утверждений, объясняющих движение от старого решения к новому. Возможность плавного перехода от одного решения к другому отсутствует. Эти два момента не допускают комбинаций. Истины ради, стоит отметить, что не всегда и судьба инновации описывается S-образной кривой. Этому могут воспрепятствовать как шаги, направленные на сохранение старого, так и появление новых инноваций, которые способны нарушить условия нормального развития предшествовавшей инновации.
Не стоит полагать, что новое решение означает ликвидацию старого продукта: субинновация не завершается становлением новой функции производимого; часто она сводится к модификации уже существующего. Примером инновации может послужить появление растворимого кофе, а субинновации – продажа кофе мелкого помола, ароматизированного, в вакуумной упаковке.
В число основных элементов теоретической концепции инновации можно включить следующие:
а) инновация возникает в результате решения и действий предпринимателя, которые ориентированы на формирование новой функции продукции;
б) в основе инновации лежат технические, социальные и организационные перемены (новые решения);
в) основной признак инновации – дискретность;
г) в рамках каждой функции продукции наблюдаются в разной мере корректирующие ее форму субинновации, носящие непрерывный характер (см.: книги С.Квятковский "Убегающий мир" и "Инновационное общество").
Уже по одному тому, что инновация понимается как решение предпринимателя, становится очевидным, что оно всегда носит чисто экономический характер и сориентировано социально – его цель удовлетворить наличную потребность людей. В то же время базу инновации составляют изменения, происходящие в технике, в управлении, в социальных позициях, культуре.
В основе технических инноваций лежат перемены в технике, организационных – перемены организационные, социальные – перемены в социуме. В чистом виде инновации практически никогда не выступают: всегда мы имеем дело с некоторым социально-культурным и организационно-техническим инвариантом, содержание которого характеризует потенциальное поле конкретной культуры в виде некоторого скаляра-инварианта.
Из сказанного следует очевидный вывод о невозможности трансляции отдельных сторон инновационного процесса из одной социокультурной действительности в другую; возможен лишь перенос некоторого рода инвариантов, связанных с особенностями жизни людей.
Последнее и задало методологическую базу ускоренного развития новоразвитых стран, а также таких стран, как Индия, Бразилия и т.п. Основы перевода этих стран на новые рельсы прорабатывались, прежде всего, в рамках проекта ООН и Японии, известного под названием «Технологический атлас» (реализовался с 1975 г., штаб-квартира в Индии).
Приведенное понимание инновации охватывает только хозяйственную деятельность. А как обстоит дело с инновациями в непроизводственной сфере? Много лет тому назад П.Друкер предположил, что наиболее важные инновации будут осуществляться в сфере услуг. Вместе с тем больших различий в инновационной деятельности в разных сферах нет: везде мы столкнемся с предпринимателем, который ищет возможности осуществления перемен и использует их в качестве своего шанса.
Своеобразие и парадокс технического прогресса заключаются в его относительном характере. Одно и то же решение, один и тот же продукт или технология в зависимости от конкретных условий может быть, а может и не быть свидетельством технического прогресса. Все зависит от того, насколько реализуемые технические решения, а самое главное – используемые организационно-структурные решения, соответствуют социальным характеристикам того или иного общества.
Так, в слабо развитых странах реальные условия производства могут оказаться такими, что современные методы производства окажутся для них не подходящими, а значит, их наличие не может явиться свидетельством технического прогресса.
И вообще, в большинстве случаев инновация является процессом иррациональным, в котором, прежде всего, возникает идея конкретного замысла, завершающегося законченным продуктом только в результате прохождения длительного и петляющего пути развития. Рациональные исследования нередко используются только на поздних этапах или при решении части конкретных проблем. Правда, тут наряду с линейной моделью инноваций нужно видеть и такой путь их становления, при котором научные исследования и производственная деятельность можно рассматривать как независимые, почти автономные процессы (и наоборот).
Научные исследования оказывают на инновационную деятельности, как правило, косвенное воздействие. Наука не определяет динамику инновационного процесса и не является в нем первым звеном. Она должна располагать потенциалом адекватным для потребностей развития. Изобретатель ориентируется, прежде всего, на вопросы повседневной жизни. Почти всегда инновация базируется на одновременном использовании множества самых разных видов знания.
Теоретическое знание может происходить из самых разных уголков Земли. Необходимое условие его успешного использования - не участие в его создании, а скорее – способность осознать существо этого нового знания, возможности его использования в единстве с имеющейся технической, социальной, экономической инфраструктурой. Развитие науки без возможности практического использования ее результатов может привести (и приводит) не к росту, а относительному спаду общественного богатства. Предприятия не должны (а в условиях рыночной экономики просто не могут) рассматриваться в контексте технического прогресса как центры внедрения решений, разработанных в других местах. При этом не следует забывать, что технике присуще не только измерение в виде средства, но и измерения информационное, организационное и кадровое. Для предпринимателя, действующего на рынке, всегда характерна постоянная готовность «сбросить с себя старую кожу».
Повторюсь: успешно работающие и новаторы являются консерваторами по определению. Они вынуждены быть такими. В своих действиях они руководствуются не риском, а случаем. Это слова П.Друкера.
А вот еще одно небезынтересное мнение. Теперь уже Р.Фостера: "Насколько инновация таит в себе риск, настолько отказ от инновации является делом еще более рискованным".
В свою очередь инновации подразделяются на архитектоничные, образующие нишу, революционные и регулярные.
Последнее время все чаще пишут об инновациях социальных. Что это такое? Каковы связи между техническими инновациями и техническим прогрессом? Социальными инновациями и социальным прогрессом? Инновациями техническими и инновациями социальными? И хотя этим перечнем ряд вопросов не исчерпывается, думается, сказанного достаточно для того, чтобы предложить ответ на вопрос о причинах плачевного состояния дел в части инновационной деятельности в бывших социалистических странах.
В этих странах центральной фигурой инновационной деятельности всегда выступал не предприниматель, а изобретатель. В условиях централизованного управления люди не могли самостоятельно принимать решения, касающиеся изменения функции выпускаемого продукта. Инновацию чаще всего идентифицировали с техническим прогрессом, что далеко не всегда оправданно. Научно-технический же прогресс ориентировался не столько на использование имеющегося потенциала, сколько на аппарат, возникающий благодаря инвестициям. Инновации протекали не благодаря приращению новых средств производства, а за счет замены старых новыми (а ведь из последнего и следует представление о креативной деструктивности). Как известно, отсутствие предпринимателя и основанного на подлинно экономических критериях расчета приводит к тому, что в таких условиях сосуществуют оазисы ничего не стоящего прогресса и пустыни отсталости. Экономика посткоммунистических стран была в высшей степени антииннвационной. Экономические, социальные, культурные факторы содействовали фиксации существующих способов деятельности, а не их переменам.
А теперь в заключение приведем несколько примеров социальных инноваций....
Больница в ее современной форме явилась социальной инновацией восемнадцатого века, в эпоху Просвещения. Она оказала большее влияние на охрану здоровья, чем множество достижений в медицине. (См., например, М.Фуко «Рождение клиники»)...
...Экономические успехи в Японии опираются, прежде всего, не на технические, а на социальные инновации...
...Парадоксально, но факт: общества, основанные на частной собственности, порождают решения в высшей степени социально полезные и экономические оправданные, в то время как общества, базирующиеся на общественной собственности, порождают решения малозначительные и экономически неоправданные (см. оппозицию «мотели – садовые участки», громадные дачи – маленькие квартиры).
...Социальные аспект инновации проистекает, прежде всего, из их связи с потребностями людей. Можно сказать даже сильнее: социальная ориентированность – важнейший признак инновации. Ни одна инновация не может быть социально нейтральной...
...Инновации в сфере производства и в сфере потребления друг друга дополняют....Без инноваций в сфере потребления, успешно стимулирующих спрос, не может состояться слишком много инноваций в сфере производства. И наоборот...
...Носителями инновационности являются малые предприятия. Инновационность – условие выживания многих из них...
...Инновация всегда индивидуальна в том смысле, что она на стадии рождения замысла и его первичного воплощения неотторжима от ее автора...
...Распространение информационной техники – это архитектоничная инновация, заключающаяся в замене рынка товаров рынком услуг...
Питер Друкер пишет: «Цель организации состоит в предоставлении возможностей обычным людям делать вещи необычные...». Это уже оркестр... Инноватор – дирижер и автор партий...
...Жизнь в условиях рынка требует синергетичности в деятельности предприятия...
...Примеры инноваций социальных и институциональных: университет Гумбольдта, американский университет, основанный на земельных фондах...
...Инновации всегда носят социотехнический характер...
***
О некоторых детерминантах инновационных процессов. Технический прогресс не может быть делом лишь узкого круга специалистов.
Без всеобщего фундаментального технического образования и распространения предпосылок для инновационного поведения во всем обществе не может быть и речи об устранении технического отставания.
По сути, речь идет о специфическом виде образования, которое можно назвать инновационным. На сегодня традиционное понимание образования как процесса получения знаний – основное препятствие на пути перехода к инновационному обществу: традиция задает функцию средств, средство «не ломает» традицию, а подкрепляет ее. В свою очередь в основе инновационного образование лежит задача разрыва связи между функцией средства и его сущностью. По сути, речь идет о переходе от образовательной парадигмы, в основе которой лежит овладение научным знанием, к ученому незнанию, уяснению всей относительности и неполноты такого знания и обретение способности благодаря наличной способности усматривать нужные связи в самой жизни, трансформируя их в образы и понятия. Жизнь предстает не как связный текст, который нужно изучить, а как совокупность слабо связанных кейс-стадиз.
Такой взгляд доступен лишь небольшой части представителей общества. Эту группу нужно научиться выявлять и весьма специфически готовить. Впрочем, принадлежность к этой группе, и пути такого образования вполне очевидны...
Таким образом, приступая к решению задачи построения системы инновационного образования, нужно изменить само представление о нем: включив его в общую ткань жизни, деятельности, увидеть как компонент целого. При этом следует помнить, что социальное ставит предельные границы и для прогресса технического, и для организационного. Техника – явление социальное. Она подчиняется всем культурным ограничениям как и любое другое социальное явление.
Технические инновации могут вызвать далеко идущие культурные перемены. Не случайно, технической революции всегда сопутствуют революции культурные.
Практическая ценность системы образования состоит в том, что она выступает катализатором социальных и экономических перемен.
Говоря о культурных переменах, мы неявно подчеркиваем еще одно немаловажное положение: каждому виду деятельности присуща своя культура, понимаемая как совокупность предпосылок воспроизводства и получения новых результатов, допускающих свою трансляцию. В случае инновационного подхода речь должна идти о специфической культуре инновационного процесса. Такого рода культура не исключает, а сосуществует наряду с традиционной.
Без инновационного образования нельзя вести речь об инновационных практиках. А значит, действующей системе образования необходима глубокая реформа, устанавливающая ее связь с экономической и общественной жизнью общества. В этом – ключ к пониманию существа инновационных процессов и конкретных инноваций в образовании. Основной недостаток действующей системы образования состоит в ее изоляции от широкого социально-экономического контекста. И ничего удивительного в этом нет. Как отмечал уже не раз упоминавшийся П.Дракер, «больное общество не может состоять из здоровых институтов».
***
Все сказанное, думается, позволяет сделать ряд выводов, связанных с пониманием самой сущности инновационных процессов, роли культуры и образования в обществе, которое стремится стать инновационным, войти в глобальный контекст жизни, а также наметить конкретную программу, связанную с определением и реализацией действий, связанных с уяснением особенностей и созданием предпосылок рефлексии и реализации идей, касающихся инновационной культуры и образования; тем более что речь идет не создании принципиально нового, а о новом усмотрении в уже существующем и реально функционирующем.
Очевидно, что в традиционном виде нынешние учебные заведения просто не могут организовать подготовку специалистов для инновационной деятельности. Для этого нужны совершенно иные типы учебных заведений, отличающиеся своей структурой, связями с окружающей средой, включенные непосредственно в сферу инновационной деятельности. В отличие от традиционных учебных заведений они должны быть сориентированы на иной тип знания. Создание такого рода учебных заведений в каждом случае выступает в качестве особой задачей, требующей поиска своих методологических оснований.
Развитие инновационной образовательной практики изменяет акценты и чисто педагогических исследований. Не говоря о необходимости более внимательного исследования условий реализации тех задач, которые инновационные учебные заведения решают, возникают проблемы, связанные с отработкой особых педагогических подходов, допускающих свою интерпретацию в разных условиях. По сути, перед педагогикой открывается совершенно новая область исследований, разработка которой потребует больших усилий.
И тут работы хватит всем.
Выше была предпринята попытка представить содержание понятия «Инновация», так как оно складывалось в тех обществах, для которых это слово – не пустой звук, наполняемый традиционным содержанием, а условие существования экономики, превращения ее в экономику социально-ориентированную, работающую на человека.
***
Как очевидно, то толкование этого понятие, которое получило распространение в России, ничего общего с его сутью не имеет. Так что все разглагольствования об инновационных методиках преподавания, об инновационной экономики для нынешней России – пустое сотрясение воздуха.
Перед нами – лишнее подтверждение очевидного: чем больше в России остепененных, тем меньше – степенных и понимающих…
Ну и последнее: эта статья во многом результат взаимодействия ее автора с профессором Стефаном Квятковским (Академия Козьминского в Варшаве), который многие годы своей жизни посвятил изучению вопросов становления и развития предпринимательской культуры. В 80-е гг. главы из его книги «Убегающий мир» были опубликованы в журнале «Вестник высшей школы». Именно от него я услышал поразившие меня слова (80-е гг.): «Неверно, что наши страны относят к числу неразвитых: мы развиты, но развиты плохо!» По сути, за этими словами стояло признание сущности той антропологической катастрофы, на которую обречены все народы, живущие в условиях авторитарной власти, испытавшие гнет тоталитаризма…
Вместо заключения
Я полагаю, что уже давно мне следовало бы поставить точку. Но все как-то не получалось. Потому и решил пойти на нечто напоминающее заключение, но таким вовсе не являющимся. Скорее в этом «вместо» речь пойдет о теме следующей статьи, которую когда-нибудь кто-нибудь где-нибудь напишет.
Все сказанное выше предстоит перевести в новый контекст, который сегодня определяет жизнь общества. Речь идет о человеке и условиях его подготовки к жизни в условиях антропоцена.