Mass Effect 4. Свет Авроры.
Предисловие
Наверное, стоит рассказать, почему я решил написать текст по вселенной Mass Effect, как он превратился в полномасштабное продолжение и какие мной были поставлены рамки при написании.
Первоначально это была небольшая статья на тему концовок, Жнецов и их мотивации. Существуют два варианта развития событий — релизный, представленный в финале МЕ3, и так называемая "концовка по Карпишину"[1]. После прохождения третьей части я, как и многие, искал дополнительную информацию по сюжету и, ознакомившись с различными вариантами развития, пришёл к достаточно неожиданным даже для себя выводам. Паззл сложился. Но вот итоги меня не обрадовали — можно сказать, испугали.
Стоит отметить один факт. Разумеется, к своим выводам я пришёл, исходя в том числе из своих знаний и своего опыта — а они у меня достаточно специфичные. Например, я уже очень давно интересуюсь военным делом, историей вооружений, а также такими темами, как развитие социумов перед и после военных конфликтов, психологией экстремальных ситуаций. Поэтому некоторые описываемые мной события человеку «со стороны» могут показаться пессимистичными, жестокими или откровенно нелогичными. Это тот момент, который стоит принять во внимание заранее.
Я постараюсь, насколько это возможно в рамках художественного текста, раскрывать подоплеку подобных моментов, благо знания Шепарда как персонажа вполне позволяют это сделать, но я точно не претендую на звание истины в последней инстанции. Это взгляд со стороны, изложенное мнение, но ни в коем случае не догма. Повод для обсуждения, но не для диспута — я вряд ли буду подолгу спорить с комментаторами или другими авторами произведений на эту тематику.
А с учётом того, что текст художественный - не ждите стопроцентной реалистичности и зверской аутентичности. Оригинальная игра не вываливает на игрока тонны формул и ТТХ оружия, также намерен поступать и я.
Так вот, собрав материал для своей заметки, (интерес к ней проявили друзья, за что отдельное спасибо), я... так и не приступил к её написанию! У меня стало возникать все больше и больше вопросов к тому, что случилось бы с этим миром после войны. Не было ощущения законченной истории, понимаете? Трилогия оборвалась слишком резко и мотивы Жнецов оказались далеко не центральным вопросом.
Чтобы найти ответ хотя бы для себя, я решил начать с малого. Жив ли Шепард? И если да, как он смог уцелеть, выбраться со станции, как случившееся отразилось на нем? Кем он стал после всего пережитого, ради чего решил жить дальше? И самое главное — каково его место в этом новом мире?.. Так, вопрос за вопросом, у меня начала складывался картина первых недель после битвы за Землю.
Теперь я уже мог, наконец, начинать. Но с чего именно? Историй Шепарда много, вариантов событий тоже масса. Есть ли истинный, который можно взять за эталон?.. Я решил, что нет, и что честнее будет оговорить все в начале текста, в предисловии.
Итак, первое. Действие происходит после "красной" концовки, Шепард выживает. Насчёт последнего идут споры и я не стану становиться ни на чью сторону. Но - с Шепардом интереснее, так?:-)
Перед войной "этот" Шепард был Парагоном и миротворцем. Спасены рахни, геты, кроганы и кварианцы - иными словами, наиболее "добрый" игровой вариант. Приведёт ли он ко всеобщему процветанию? Вопрос интересный...
Ремарка — я позволил себе слегка изменить историю излечения генофага, так как, на мой взгляд, был возможен ещё один вариант развития событий.
Теперь о самом Шепарде — я решил для него взять биографию по умолчанию из первой части, без какой-либо романтической линии. На мой взгляд, это наиболее честно по отношению к читателю. По умолчанию коммандер Шепард — Землянин, Уцелевший и Солдат (если не помните подробностей - массэффект-вики в помощь[2])
Также я решил обойтись без масштабных нововведений в плане видов оружия, брони, классов и персонажей. Оригинальные игры с учетом DLC и мультиплеера третьей части дают огромную базу данных, и придумывать что-либо самому практически не требуется — я ограничился лишь детализацией структуры вооруженных сил, модифицированными винтовками у персонажей (сами винтовки взяты из оригинальной игры) и парой новых кораблей. Отдельно хочу заметить - я не пиарю специально какие-либо каналы, видео для примечаний выбираю случайным образом через поиск Ютуб, по принципу максимальной информативности.
В общем-то, это все. Начнем?..
------------------
I will never surrender
We'll free the Earth and sky
Crush my heart into embers
And I will reignite...
I will reignite
Malukah, “Reignite”
Считается, что умирать — страшно.
И это так. Даже не в первый раз.
Только вот вернуться к жизни бывает еще страшнее. И неважно по сути, как и где этот дрянной процесс происходит: в теплой реанимации под обезболивающим ничуть не менее жутко — просто есть шанс, что быстро применят седативное и измученный разум отключится.
Но бывает совсем, предельно хреново. Когда плохо так, что не можешь толком дышать. Когда боль уже не ощущается сама по себе — она наваливается и сдавливает, отключает чувства. В такой момент “сдохнуть” — это не желание, это насущная необходимость для испытавшего немыслимое организма. И, как будто перечисленного мало, в одуревший от тяжелейшей контузии разум приходит осознание, что помощь — это где-то далеко и не скоро. И не про вас.
И нужно действовать самому. Хотя это невозможно для человека.
Я это пережил. Причем оба варианта.
С тех пор я убежден, что бояться стоит жизни. Именно она раз за разом подкидывает фокусы один хлеще другого. А смерть — лишь точка в конце пути и зачастую — избавление. Привилегия, доступная не всем.
Меня зовут Шепард.
Часть 1. Горечь победы.
Глава 1.
Многие задавали и продолжают задавать мне вопрос — как я выжил после взрыва? Где нашел помощь? Как справился с ранами?
Правда в том, что я ничего толком из этого не помню.
Это неудивительно, учитывая обстоятельства. Я даже не уверен, что сохранял сознание постоянно с того момента, как очнулся и выбрался из-под обломков. Так что у меня есть лишь предположения и догадки, которые я принял в качестве выводов для себя уже позже, основываясь на известных фактах.
После череды взрывов та часть башни, где я был, сорвалась вниз и упала на один из «лепестков» Цитадели. Местом приземления оказался район складов Закера — и это обстоятельство главным образом оказалось для меня спасительным.
На складах был оборудован медпункт — а по сути, полноценный лазарет. С хирургическим оборудованием, потому что аварии, которые могли произойти с местной машинерией, запросто привели бы к множественным переломам, ампутации конечностей, серьезным ожогам и тому подобному. Немаловажным фактором было и то, что местное оборудование имело расширенные настройки для работы с имплантами — многие рабочие применяли их для улучшения продуктивности работы. Все аппараты были автоматическими — в случае серьезных аварий или взрывов помощь могла потребоваться уже самому врачу. А энергоснабжение обеспечивали резервные генераторы, это обязательное требование для подобных объектов, в силу их жизненной необходимости.
Видимо, в такой медпункт я и сумел добраться. Цитадель была превращена в склад биомассы Жнецов, а большинство противников уничтожены в момент срабатывания Горна. Переоборудовать станцию внутри захватчики явно не торопились — на момент захвата у них были гораздо более насущные проблемы, так что навигация не сильно отличалась от привычной мне по старым визитам.
Второй фактор, который сыграл роль в моем спасении — кибернетические улучшения. Предвестник, он же Катализатор, оказался той еще лживой сволочью, говоря о полном уничтожении синтетиков — мои импланты[3], хоть и были серьезно повреждены, но сохранили базовую функциональность. А серьезные «апгрейды» костей и кожной ткани, включавшие в себя сеть микропроводников для панацелина, помогли с заживлением ран и эффективностью хирургических процедур.
Вот, в общем-то, и все. Никакой мистики.
Звучит просто, но на практике было совсем иначе. Импланты, установленные «Цербером», требовали дополнительной калибровки — стандартное оборудование для них подходило слабо. Раны затянулись не полностью, лихорадило от панацелина и сходящей с ума иммунной системы. В итоге с момента, как я очнулся уже на операционном столе медпункта, меня ни на миг не отпускала муторная дурнота — спасибо еще, что боли особо не было.
То, что творилось вокруг… Все увиденное на Цитадели можно описать одним словом — омерзительно. Груды тел, а местами даже и чистой биомассы громоздились тут и там, тягучая желто-коричневая жижа стекала вдоль коридоров, чавкала под ногами. Кое-где все это еще и горело после череды взрывов. Запах… Знаете, когда подобная дрянь заполняет все вокруг, он становится похожим на пленку — тяжелая, удушливая кисловатая вонь, которая отбивает обоняние и чувство вкуса напрочь. Когда же к ней добавляется запах горелого мяса… В общем, я рад, что сознание не сохранило кристально четкую картинку тех минут.
Мерзко было наблюдать Хранителей — эти жуки сновали между груд тел, копались в них со своей обычной безразличностью, оттаскивали лежащие отдельно трупы к остальным. Электроснабжение работало лишь частично, и снущие в сумраке тени временами пугали до чертиков. Самым же удивительным для меня открытием было то, что в этом аду остались выжившие. На первый взгляд ничего удивительного — масса ходов, шахт, уголков и прочих «узких мест»… Только вот разум отказывался сначала в это верить. Нас набралось в итоге больше десятка — сначала турианцы из СБЦ, азари-коммандо, какие-то гражданские. Биотика азари оказалась самым ценным подспорьем — многие препятствия она просто расшвыривала в стороны. Хранителей уничтожали не сговариваясь.
Перед тем, как пересечься с турианцами, я снял с одного из трупов почти неповрежденную броню Альянса. Её прошлый хозяин погиб от падения — сломал шею, так что системы жизнеобеспечения и запас кислорода были почти нетронуты. Это оказалось полезным — где-то на станции отсутствовал воздух, где-то сошли с ума или отрубились гравитационные панели. В итоге все вместе, мы добрались до дока челноков, где нашли аварийные запасы провизии и медикаментов, и остались ждать прибытия подмоги.
Бездельничать не пришлось — от тягостных мыслей и дурноты меня отвлекала необходимость помогать другим, поддерживать раненных. Мои спутники меня не узнали или же просто не поняли — я почти не снимал шлем. Да и вряд ли бы они сумели это сделать — левая сторона моего лица была сильно обожжена, когда взорвался проводник и Горн сработал.
Тем не менее, в итоге нашлась свободная минута. Тогда мы просто сидели и ждали, смотрели на раскинувшуюся бездну космоса. Мы почти не общались — все были слишком измождены произошедшим. А станция… Она стонала — в самом буквальном смысле. Обломки кораблей, самой станции, задевая её, заставляли все гигантское сооружение мелко дрожать, по переборкам передавался низкий, глухой гул, переходящий в стон рваного металла. Так прошло около полутора суток…
Когда прибыли спасатели, нас было уже около двадцати — к докам постепенно подтягивались другие счастливцы. Я уходил одним из последних, сказалась старая привычка. Вместе со мной уходили и турианцы — верность долгу, привитая им с детства, не позволяла покинуть опасный участок, пока подопечные не будут в безопасности. Я так и не узнал их имен, временами жалею — стоило бы отдать им должное сейчас. Впрочем, должен отметить — в те дни все действовали самоотверженно. Обстановка эгоизму не способствовала, а уж сама возможность остаться в этом «раю» в одиночестве и вовсе пугала.
Знаете, ощущение, когда проходишь длинный путь, побеждаешь, не всегда радостное. Мне было тяжко, муторно, и не только от ран. Разные мысли посещали тогда — нужно было решать, что делать дальше, чем заняться после госпиталя, банально разобраться в случившемся, чтобы предоставить связный доклад. Мало-помалу, картина действий на ближайшие недели у меня сложилась, и на борт шаттла я ступал уже со вполне оформившимся планом.
Я решил не торопиться с афишированием своего очередного возвращения из мертвых. Мне была нужна поддержка — хоть кто-то из моей старой команды. Может, это и была паранойя, но возвращаясь к сделанному в последние месяцы, включая проблему с генофагом, я подозревал, что найдутся желающие избавиться от такого «дестабилизирующего фактора» как я — может, даже из числа членов Совета. Тем более сейчас, когда я ослаблен и ранен.
Кроме того, мне нужны были данные. Наши потери, потери Жнецов, был ли уничтожен противник или оставались выжившие. Без всего этого вступать в переговоры с Советом было бессмысленно. И начать я решил с поиска союзников.
На Земле был сущий бардак. Ни до, ни после я не видел ничего подобного — все смешалось. Город был похож на сплошной полевой лагерь, шум и гвалт не прекращался ни на мгновение. Раствориться здесь было несложно, я ускользнул от своих спутников почти сразу, как сошел с челнока. Найти же меня в толпе одинаково безликих солдат Альянса было непросто, да никто, я думаю, и не старался.
Смерть и жизнь рядом — вот что запомнилось мне из тех моментов. Выгоревший «Мако» со вздутым, как бочка, десантным отделением — и дети рядом с ним. Беженцы. Тела экипажа и десанта уже убрали, и детвора рассматривает машину с неуемным интересом. Чуть дальше — ряды палаток, радостно ревущая группа кроганов. Празднуют победу, уже «накидались» ринкола изрядно. И прямо через дорогу от них, на площадке — ровный ряд тел под пластиковыми накидками, застывшая как изваяние азари-охотница, бледная, полностью ушедшая в свои мысли. Жнецы уничтожили весь её отряд…
Самое любопытное, что во всем этом балагане удавалось поддерживать подобие законности. Немалую роль, как потом я узнал, сыграли в этом объединенные силы кварианцев и гетов. У первых был целый Патрульный флот — и хоть значительная его часть осталась прикрывать корабли-фермы у Ранноха, те силы, что прибыли к Земле, сейчас активно работали вместе с турианцами. Про гетов же и говорить было излишне — стоило появиться объединенному отряду в поле зрения преступников, а синтам пострекотать характерно на свой излюбленный манер, как пыл нарушителей резко угасал, словно свеча под дождем. Мародеров же отстреливали безжалостно — впрочем, их как раз оказалось сравнительно немного.
Первую часть своего плана я реализовал быстро. В одном из лагерей беженцев успели восстановить рекламный щит, используя его теперь как огромный телевизор. Вот из сводки новостей на нем-то я и услышал о Гаррусе.
Турианец так и остался на Земле, напрочь отказавшись от возвращения в ряды остальной гвардии. Сейчас он с утра до ночи был возле погасшего Луча, там, где мы шли в последнюю атаку, и, как говорилось в выпуске, «лично контролировал процесс поиска коммандера[4] Шепарда либо его останков». Как я понял, полной уверенности у командования в том, что выжил и попал на Цитадель именно я, не было. Настойчивость и упорство Гарруса же впервые за последние дни вызвали у меня теплую улыбку.
Добраться до места назначения оказалось несложно. Запасы панацелина и прочих лекарств я пополнял мимоходом — с моими навыками это было несложно, а пищу легко было добыть в многочисленных пунктах раздачи. В итоге к Лучу я прибыл к концу первого дня своего возвращения в Лондон — всего же с момента битвы прошло два с половиной дня.
Работы на выжженном, практически лишенном укрытий и до сих пор усеянном телами поле уже заканчивались. Усталые, с потухшими взглядами рабочие и солдаты проходили мимо, я шел словно против течения, поток казался нескончаемым… И вдруг, как-то неожиданно я оказался на краю окружающего подступы к Лучу кратера.
Тихо свистел ветер, взметая черную пыль под ногами. В низких темных тучах отражалось зарево многочисленных костров и пожарищ. Огромное пустое пространство словно ножами рассекали нестерпимо-белые лучи прожекторов, отчего сумерки в лишенных света углах казались еще темнее. Странно, но в развалинах рядом не было ни огонька, отчего острые, изломанные остовы зданий казались каким-то кладбищем гигантов. На посту руководителей поисковой операции тоже заканчивали с работой — БТР рядом тихо жужжал на холостых оборотах. Вот и он сорвался с места, исчез в сгустившейся темноте — и на фоне ночного, низкого неба, мертвого поля и развалин осталась лишь маленькая сейчас, одинокая фигура турианца.
Я выдохнул и стал потихоньку, не спеша спускаться. Гаррус не двигался. Он замер так уже давно, может, часы назад — скрестив руки на руки, глядя на остов постройки Жнецов перед собой, ничего вокруг не замечая. Он как-то сжался, чуть сгорбился, и было непривычно видеть его таким — обычно прямого и спокойного, собранного в любой ситуации и обстановке…
Я подошел уже совсем близко, когда тот наконец шевельнулся. Опустил руки — и словно сгорбился еще сильнее. Из груди старого товарища вырвался тяжкий, болезненный вздох.
— Где же ты, Шепард… — услышал я негромкую, почти на грани слышимости фразу.
Сил терпеть это у меня не оставалось. Я шагнул сбоку, выныривая из темноты — Гаррус даже не отреагировал на мое появление.
— Видимо, ты ищешь не там, Вакариан…
Турианец вздрогнул всем телом, поворачиваясь, глядя на меня словно на призрака, вернувшегося из глубин преисподней. На мгновение мне стало совсем не по себе от его взгляда — а затем я шагнул навстречу и сильно хлопнул того по плечу, выводя из ступора. Он заморгал, а затем вдруг порывисто и резко обнял меня, словно боялся, что я вновь пропаду, исчезну. И снова стало тихо — только я расслышал совсем негромкое
— «Духи… Спасибо!»
Глава 2.
Мне пришлось чуть «встряхнуть» Гарруса после такой нашей встречи — турианец явно «потерялся», понес какую-то взволнованную ахинею. Тормознув в одной из темных подворотен, я быстро и четко обозначил свои интересы: место, где можно поговорить наедине, где много людей и при этом никто особо не пялится по сторонам.
Вот тут он, что называется, «врубился». Глянул мне в глаза остро, с удивлением — видно было, что удивил мой запрос его не на шутку, да и встревожил не меньше. Движения снова стали четкими, резкими, в отличие от недавней расхлябанности — и пока мы шли темными лондонскими переулками, он ни разу на меня не взглянул и ни о чем не спросил.
Место, куда он меня привел — то ли бывший паб, то ли просто склад в полуподвальном помещении, сейчас же находилось на территории «турианского» сектора и служило чем-то вроде бара, что ли… Выпить там было не проблемой, надраться в стельку уже не вышло бы — за дисциплиной строго следили. «Заведение» это не являлось только лишь турианским, но представителей других рас было очень мало. Помещение освещалось слабо, скорее для создания относительной приватности, и, в отличие от тех же лагерей кроганов или азари, где временами царил радостный раздрай, здесь все проходило деликатно.
Особых разносолов, понятное дело, не водилось — обычные армейские пайки. Да это никому и не требовалось, горячей пищи было достаточно. Гаррус хотел было подсуетиться насчет выпивки, но я поддерживать не стал — с моими-то ранениями еще и пить… Заняв один из затененных уголков в дальнем конце помещения, я сперва позволил друг другу отвлечься на еду, сам пока что оглядывался.
— Ну, — турианец глядел на меня поверх бутылки с резко пахнущим пойлом. — Ты можешь и не пить, а я лично вмажу. За тебя, Шепард!
Я устало улыбнулся, махнув рукой. Гаррус явно собирался «накидаться» — винить его после пары дней нервотрепки мне было не с руки. Главное, чтобы с утра в чувство пришел.
— К слову, ты так и будешь в шлеме сидеть? — хмыкнул, покосившись, опальный следователь.
Я вздохнул и отщелкнул замки брони. С тихим шипением отсоединился кислородный клапан, шлем с негромким стуком лег на стол.
— Ну и как? — я повернулся анфас к другу. — Похож на красавца из сказки?
Судя по реакции, похож я не был. Да и ощущения были еще те — левая сторона лица зудела от почти сплошной «нашлепки» медигеля. Зеркала пока не попадались, но я не сомневался — зрелище приятностью не отличалось.
— Мда уж, — Гаррус шевельнул пластинками-мандибулами и «махнул» еще стопку.
— Зато теперь не только над моей обожженной рожей будут стебаться, — подытожил он.
Я решительно накрыл ладонью опустевший стаканчик и придвинул его к себе.
— Вот что, друг любезный, — усмехнулся я. — Насчет побухать я не против, только давай ты сперва меня выслушаешь?
— Да уж, сделай милость, — Гаррус сделал вид, что расстроен потерей стопки, и с обиженным видом сложил руки на груди, откинувшись на стену. — А то мне, ей-богу, непонятно, отчего мы еще не маршируем при орденах «За спасение галактики». А вместо этого, словно контрабандисты какие, сидим в подвале и общаемся полушепотом. Тебя паранойя от контузии замучила, что ли?
— Именно, паранойя, — я вздохнул и отвернулся. — С орденами ты так и так поторопился, мне сперва врачам не мешало бы показаться. Только вот рано пока, и есть на то две причины…
— Излагай, — Гаррус тоже отвернулся, рассматривая столпившихся у стойки посетителей.
— Да верни ты стакан, чего вцепился? Не уйду я от тебя под стол, — хмыкнул он, покосившись.
— Держи - оттолкнул я стаканчик. — Я всегда знал, что в СБЦ в первую очередь этому вас учат… Так вот. Не хочу я огласки — новостей по всем каналам, торжественных речей, интервью… Ты мой послужной список помнишь?
Он не ответил, а я стал перечислять, загибая пальцы:
— Рахни — раз, геты и кварианцы — два, кроганы — три… Это еще не вспоминая «Цербер», три синдиката наемников и прочих сумасшедших, которых мы с тобой постреляли без меры. Знаешь, Вакариан, мое знание истории подсказывает, что политики и разного рода лидеры сильно не любят настолько инициативных и при этом эффективных парней, как я. Тем более когда этот парень — первый Спектр из числа представителей расы, населяющей только-только замерцавшую на небосклоне планетку.
— Боишься, что тебе жилу вскроют в больничке, — Гаррус хмыкнул понимающе, вращая в пальцах стаканчик. — Паранойя, конечно, но… Ладно, а второе?
— А второе сложнее, — я поморщился и прикрыл глаза ладонью от нещадного желания поспать. — Те железки, которые в меня напихали спасители — они непростые, многие уникальные. И обычное медоборудование их нормально настроить не может — я уже попытался. Смекаешь?
— Хочешь найти кого-нибудь с «Нормандии», кто знаком с твоими имплантами?
— Именно, — улыбнулся я. — Есть какие-то зацепки?
— Пожалуй, — турианец кивнул с задумчивым видом. — Кто-то с корабля остался на Земле во время штурма, кто-то прибыл с командой сопровождения «Горна». Я со многими общался, недавно. Попробую. Только вот, Шепард?..
— Да? — не понравился мне его голос, ой не понравился. — Что-то не так?
— Ответь откровенно, — Гаррус говорил негромко и очень медленно. — Не в наемниках и прочей швали ведь дело? Что там было, на Цитадели?
Ну да, справедливый вопрос.
Ненадолго повисло молчание — я собирался с мыслями, чтобы ответить, а Гаррус не торопил. Многое случившееся мне до сих пор было неясным, и теперь, спустя время, казалось вовсе каким-то бредом. В котором, при этом, чувствовалась какая-то извращенная логика…
— Что было… — Я наконец вздохнул, с силой потер правую щеку ладонью. — Странно было. Когда я вышел из Луча, то попал почти к комнате управления. Трупов там, знаешь ли… Со мной Андерсон связался — оказалось, был неподалеку. Мы встретились у консоли… А потом откуда-то приперся Призрак — этот гений напихал в себя все «железо» Жнецов, что смог достать, похоже. Сумел перехватить контроль над нашими телами… И я выстрелил в Андерсона.
Я замолк ненадолго — оставалось самое сложное для изложения, та часть, где случившееся было совсем неправдоподобным.
— Призрак застрелился. Я говорил с ним, как с Сареном, сумел достучаться до сознания. Я открыл Цитадель с помощью консоли, потом вырубился… Дальше была какая-то хрень, ей-богу. Я очнулся уже наверху этой башни, на площадке между Горном и Цитаделью. И там со мной говорил виртуальный интеллект…
— ВИ? — Гаррус глянул на меня мельком. — Протеанский? Как на Илосе?
— Хрен его знает, чей, но не протеанский. — Я поморщился. — Он сказал, что он и есть «Катализатор» и что «живет» в Цитадели. Что если не «пожинать» развитые расы, то синтетики уничтожат всех органиков без исключения. А потом он дал мне выбор — два из трех вариантов которого были формой суицида. Угадай, что я выбрал?
— Не похоже, что суицид, — хмыкнул мой собеседник. — Хотя, если судить по твоей физиономии… Ладно. И что дальше?
— Да ничего, — я пожал плечами. — Твой покорный слуга расстрелял какую-то фиговину на Цитадели и Горн шарахнул во всю мощь. Дальше я очухался среди обломков…
Гаррус вздохнул и оперся вытянутыми руками о стол.
— Замечательно просто, — в голосе его звучала злая ирония. — Мы лупим из мега-оружия, разбивая кувалдой предохранитель. Виртуальный интеллект управляет армией супермашин, миллиарды лет выжигая все, что может добраться до ретранслятора. А Левиафаны? Про этих милых созданий ты не спрашивал?
— Было дело, — мне не хотелось спорить, но злость Гарруса насторожила. — Он не особо удивился, даже тем фактом, что они включились в войну. Я так понял, его логика «больше травы - легче косить», а задачу, поставленную создателями, он считает выполненной…
Повисло тяжкое, напряженное молчание. Я глянул на Гарруса и поразился очередной перемене в нем — напротив, в сумеречном полумраке вполоборота ко мне сидел смертельно усталый турианец. Руки он опер локтями на столешницу, подбородок положил на сжатые кулаки, и теперь следил за одной из немногих относительно шумных компаний на другом конце зала. Но главное — взгляд. Я видел только один глаз Гарруса, и он сейчас напоминал мне холодный, прозрачный камушек с темной водой внутри… Так он смотрел на Омеге, когда я пришел за ним, так он смотрел на мир, пока искал Сидониса — но после того убийства вроде оттаял, и было очень непривычно снова видеть в нем это.
— Эй, — рискнул я нарушить это в прямом смысле гробовое молчание. — Ты в порядке? Видок у тебя…
— Хреновый. — Резко обрубил тот и сразу поправился, слегка смутившись. — Прости. Прости, Шепард, я просто подумал… Черт. Ничего ведь еще не закончилось, так?
Врать не было смысла. Я кивнул. Гаррус повторил мое движение с длинным, тяжелым вздохом.
— Вот в этом все и дело… А, к черту! Видишь вон тех парней? — он указал на группу, за которой наблюдал. — Для них все закончилось. Да, они будут работать, строить, но война для них уже в прошлом. А мы с тобой уже который год мотаемся, как… Я не жалуюсь, но — сам представь. Да и, можешь смешным меня считать, но было у меня что-то, какая-то безумная надежда, что после финального боя все будет по-другому. И сейчас… Этот бар… Снова говорить о Жнецах…
Он махнул рукой и повесил голову, потом вдруг резко, зло встряхнулся, налил себе и выпил. Я молчал, подавленный, собираясь с мыслями.
Обвинять его не было смысла. Каждому из нас дойти настолько далеко помогала надежда — именно это чувство зачастую оказывается наиболее сильным противоядием от невзгод. И когда она в итоге оказывалась ложной, и к ней еще примешивалась горечь и усталость после боя… Я и раньше видел, как ломались люди в определенный момент после больших испытаний. Но верить в то, что это произошло с Гаррусом…
— Это ты меня извини, — я поднял голову и встретился с ним взглядом. — За то, что не было салюта. Наград. Почестей тем, кто пал в нашей войне. Банальной общей пьянки, в конце концов, радости от того, что мы — все мы! — живы и смогли пройти сквозь это. Что мы сидим сейчас вот так, словно лазутчики, и я прошу тебя сохранять свое выживание в тайне…
Я перевел дыхание. Гаррус молчал. Но — что меня обрадовало — глаз он не опустил. Холодный круглый камушек продолжал буравить меня своим взглядом, и темная водица в нем поднялась ой как высоко…
— Но ты прав в том, что это, возможно, еще не закончено, — словно избавляясь от тяжкой ноши, подытожил я. — Считаю, что должен хотя бы убедиться в том, что Жнецы действительно не действуют, а их артефакты уничтожены — ведь часть из них была под землей, а я не знаю, как действовал Горн. И да, еще есть Левиафаны. Но с ними мне самому до конца ничего не ясно.
Гаррус медленно, устало кивнул, смежил веки. Я ждал.
— У меня есть семья, Шепард, — невпопад, задумчиво произнес он. — Я давно их не видел. Чертовски… Чертовски давно.
— Я поступлю так, — он встряхнулся и посмотрел на меня почти нормальным взглядом, без ледяной колючести. — Я помогу тебе сейчас — иначе быть мне последней скотиной. И я приду с тобой к Хакету — чтобы услышать полностью твой отчет. Что будет потом…. Я устал, друг. И пока этого не случилось — немного отдохну, хорошо?
Я кивнул. Что мне оставалось делать?
— Вот и ладно, — Гаррус хлопнул ладонями по столу и поднялся. — Пойдем, заночуем. Утром сделаю пару звонков…
Снаружи совсем уже похолодало. Над руинами свистел ветер, поднимая пыль в воздух, далеко на горизонте вспыхивали зарницы. Приближался грозовой фронт.
— Значит, геты выжили? — рискнул я сменить тему. — А то мой виртуальный друг с Цитадели очень напирал в разговоре на уничтожение всех синтетиков.
— Выжили, — кивнул Гаррус, замедляя шаг. — Правда, с оговорками: я так понял, что Волна вырубала их избирательно, не всех подряд. Особо с ними пообщаться не довелось — это ты у нас миссионер по призванию.
— Да-да, мать Тереза во плоти и все такое… Слушай, друже. А просвети-ка меня вкратце, что тут происходило после того, как я заставил это мракобесие выстрелить? А то пока что мне известны лишь отрывки.
— Вкратце… — турианец замолчал ненадолго. — Вкратце, дело было так: когда Горн и Цитадель сработали, по звездной системе пошла мощная Волна. Очевидцы её описывают как «стену энергии, внешне схожую с лесным пожаром» — это те, кто на Земле сражался…
— Корабли спешно разделились, — продолжил он, когда мы обошли торчащий посреди проулка сгоревший аэрокар. — Та часть, что была неподалеку, сумела уйти через ретранслятор. Другая часть в экстренном порядке укрылась за крупными планетами — никто не знал, чем эта штука лупит, там в эфире такая истерика была… А когда масс-реле сначала выпустило мощнейший энергетический луч, а потом начало разгоняться, чтобы пойти в разнос — большинство вообще думали, что кончим мы как те батарианцы у Альфа-ретранслятора.
— Но не кончились, что интересно, — хмыкнул я. — Занятно. И что потом?
— Потом Жнецы стали падать на землю, отключаться. А мелочь, вроде хасков или мародеров просто взрывалась. Не знаю, что ты там запустил, — Гаррус остановился и глянул мне в глаза. — Но эта штуковина была невероятно разрушительной. И эффективной.
— Говоришь, масс-реле бабахнуло? Только у нас или где-то еще?
— По всей галактике, возможно, — турианец нахмурился. — Связи толком нет — это еще Жнецы постарались… Мы отрезаны, Шепард. В этом-то вся и проблема.
— Понятно… — вырвался вздох у меня. — Ну а из команды многие тут? Я, если честно, думал, что вы на «Нормандии».
— Только СУЗИ. Остальные, кто находился в полевом штабе перед финальным штурмом, так и оставались рядом с Хакетом и его силами, — Гаррус пожал плечами. — Шепард, в воздухе был настоящий ад. Вернуться на корабль было слишком проблематично. Решилась только СУЗИ вместе с Кортезом, на нашем шаттле — у остальных нашлась работа тут.
— Ты говорил, кто-то прибыл с Хакетом?
— Да, еще человека четыре. Ладно. Завтра сам все увидишь. А мы пришли, — Гаррус указал на почти неповрежденную многоэтажку.
— Бывший жилой дом? — неподдельно удивился я. — Ну допустим… Но что здесь произошло-то?
— Полевые лагеря развернуты ограниченно, — мой спутник понизил голос. — А с этим районом вышла плохая история, Шепард. Когда Жнецы пришли, один из кораблей-переработчиков приземлился совсем недалеко отсюда. Индоктринация была сильнее, чем от боевых машин… В общем, жители ушли. К Жнецу. Сами.
Повисло неприятное молчание. Мертвый район теперь казался еще более зловещим — не в последнюю очередь из-за ненормально целых построек. В пустых окнах огни были редки, уличное освещение не работало.
— Черт бы побрал этого Предвестника с его создателями, — я сплюнул и решительно шагнул к зданию. — Ну, пошли, что ли…
Двухкомнатная квартира располагалась на третьем этаже — Гаррусу аукнулись его генеральские погоны и он получил немного приватности в полевых условиях. Впрочем, как я понял, особой стесненности не испытывалось — как и недостатка в опустевших помещениях. Электричество по городу работало нестабильно, зато водопровод в этом районе давал пусть и слабый, но напор. Так что первым делом я заглянул в ванную — пора было сменить «повязки» из медигеля, да и воочию ознакомиться с ранениями было не грех.
Надо признать, зрелище было еще то. Левая сторона лица сильно обгорела, когда на Цитадели рвануло — сейчас старые шрамы от проекта «Лазарь» обнажились и сквозь них светились поврежденные импланты. Хорошо хоть глаз уцелел. С телом ситуация была не сильно лучше — старая броня хоть и приняла на себя значительную часть урона, но при этом сама стала причиной ожогов и мелких осколочных ранений. Хоть кости и были в относительной целости, восстановление от таких ран не могло занять меньше месяца…
Когда я закончил обработку, сил не оставалось совсем. Я надеялся на быстрый сон без сновидений, но это сбылось лишь наполовину.
Мне снился Призрак.
Глава 3
— Шепард…
Словно в год гонки за Коллекционерами. То же лицо, тот же голос. Любимая манера начинать разговор — как если бы я сейчас стоял на пластине передатчика. Между пальцами сигарета — интересно, он действительно курил их в таком количестве? Или использовал больше как элемент стиля?
Призрак оглянулся. Глаза у него отличались — никогда раньше я не видел их живыми, только импланты. Впрочем, цвет остался прежним — такой же льдисто-синий.
Он рассматривал меня еще какое-то время, затем отвернулся. Вокруг нас была непроглядная мгла — я словно стоял в освещенном круге посреди пустой площади.
И от этого мне было слишком неуютно. Очень уж сильно напоминало это один случай. Там. На Деспойне[5]…
— Что сделано, то сделано, — вернувшийся из небытия дух нарушил молчание. Фраза прозвучала непривычно резко, обычно Призрак держался ровно и выдержанно. — Ваша работа еще не закончена. Те, с кого все началось, так просто не отступятся, Шепард. А вы устранили единственное серьезное препятствие на их пути.
Он резко повернулся, шагнул и оказался совсем близко. Какое-то время мы смотрели глаза в глаза, затем он опустил взгляд, отвлекшись на сигарету.
— Ответственность теперь только на вас, — голос прозвучал устало. — Если они обретут былой контроль, все повторится снова, все жертвы будут зря. Станьте для них непреодолимой преградой, — Призрак резко поднял взгляд. — Остановите их, Шепард!..
Но вместо Призрака передо мной стояла доктор Энн Брайсон[6].
Я проснулся, ощущая боль в сжатых намертво кулаках. Со стоном распрямил пальцы, сел на кровати. За окном начинался серый, тоскливый день разрушенного войной города.
— Как самочувствие? — Гаррус заглянул из соседней комнаты, задержался, глядя на меня, сгорбившегося на кровати. — Что, раны мучают?
— Не раны, — я выругался сквозь зубы, поднимаясь. — Сон хреновый приснился. Призрак…
— Насколько я знаю, сны убить не могут, — пожал плечами турианец. — В конце концов, ты его грохнул, он проиграл. Пусть злобная сволочь подергается, прежде чем уйти в прошлое окончательно.
— Эта злобная сволочь наглядно напомнила мне про одних ребят, — я надевал элементы брони, поминутно сдерживаясь, чтобы не начать ругаться напропалую от вспышек боли. — И одна деталь в его словах действительно имеет смысл.