Лекция
Константин Леонтьев - мыслитель, парадокс русской истории: глубокий пессимист - Россия на закате своего развития, вряд ли на что-то способна, но есть задатки, обязана православию и Византии. Русь имела контакты с Византией. Поэтому восприняла все в правильной форме, в религии- православие. В нравственном аспекте Византия - чистота и совершенство. Византизм - антипод свободы, равенства, не свойственна забота о человека, важнее было общее, «мы». Идеи, заложенные в Византии при попадании на запад извращались, а в России даже совершенствовались. В то же время Россия на завершающем витке свого развития. Леонтьев считает, что монархизм у русских - в крови, другое - неестественно, но монархия дряхлеет, начинает разваливаться, эта брешь все более и более расширяется. Надо «подморозить» Россию - авторитарное государство, жесткая власть,, надо оградить ее от притворного влияния загнивающего в Европе мира. Такое сильное государство - залог дальнейшего процветания. Государство всегда довлело над человеком, над семьей, обществом. Только ради этого существует. Цель, а не средство для удобной жизни. Привлекали большее внимание, чем идеи Данилевского, но вызвали чувство неприязни, неприятия. Неагрессивно, но отщепенческое настроение. Пытаются формулировать свою позицию. Разброд и шатание из-за желания охватить необъятное. Ни в одной стране не было противостояния, подобного западникам и славянофилам (элита была русской, но хотела стать европейской). Причина странного раздвоения личностей элиты - петровские реформы, которые затронули по большему счету лишь верхушку населения. Народ остался таким же простым, как и был, поэтому если до Петра русские люди были едины и чувствовали друг друга едино, то после Петра стали чувствовать, думать и жить по-другому. Основная масса населения, даже провинциальная, не видела смысла в изменениях. Особенно Петербург, построенный ценой таких жертв. Влияние на Петра - европейская модель, самодержец, который всегда поступает, как сам хочет, а не в общих интересах и традициях народа. Преемники Петра постоянно возвращались к его реформам, тк не укоренились в массе основного населения России.
Третья мировая теория растет из 19 века - иной путь, не капитализм, не социализм, а национального возрождения, духовного совершенствования (в учении славянофилов есть подобные размышления), основные идеологи - Николай Устрялов, Савицкий. Оформилась теория после распада империи, после революции. На протяжении 20 века (30-е, 40-е) - евразисты. Теория евразийства популярна. Пытается выйти на новый уровень, но люди пресыщены идеологией, поэтому не открыты для нее. Вернадский (начертания истории). Сегодня есть неоевразийцы.
Дополнительная информация
Константин Николаевич Леонтьев (1831—1891) — русский мыслитель: философ, писатель, литературный критик, публицист и дипломат, поздний славянофил. Леонтьева по праву можно назвать парадоксом русской истории. С одной стороны, он был пессимистом и считал, что Россия находится на закате своего развития, что она ни на что больше не способна. С другой стороны, он все же видел в России предпосылки к дальнейшему развитию, поскольку она изначально имела контакты с Византией и восприняла православие в чистой, не испорченной форме.
“Византизм” и “славянство”
Леонтьев формулирует ключевое для себя понятие - византизма. Центральный свой трактат “Византизм и славянство” он начинает с определения византизма: “Византизм в государстве значит — Самодержавие. В религии он значит христианство с определенными чертами, отличающими его от западных церквей, от ересей и расколов. В нравственном мире... византийский идеал не имеет... преувеличенного понятия о земной личности”, он склонен “к разочарованию во всем земном, в счастье, в устойчивости нашей собственной чистоты... византизм... отвергает всякую надежду на всеобщее благоденствие народов... он есть сильнейшая антитеза идее всечеловечества в смысле земного всеравенства, земной всесвободы, земного всесовершенства и вседовольства”. Л. первым вводит в науку этот термин и определяет его границы.
Леонтьев противопоставляет “византизм” и “славизм”, которые иногда (например, у Хомякова, Аксаковых и Данилевского) смешивались. Если “византизм” у Л. выражает сущность всей русской культуры и спасителен, то “славизм” политически ошибочен и прямо вреден с точки зрения судеб России. В отличие от Данилевского, Л. с большим сомнением относится к идее объединения славянства, опасаясь, что более тесный союз с западными славянами, уже зараженными духом стремления к равенству, может принести России больше вреда, чем пользы. Леонтьев, как и Тютчев, считал, что славянство ни при каком случае не может составить основу прочного консервативного государства. Развивая идею Тютчева об "Империи Востока" и выделяя три начала русской государственности (византийское, монгольское и германское),- Л. фактически первым в русской мысли приходит к идее Евразии, позднее, в ХХ в. разрабатываемой целым философским направлением (Н.Трубецкой, П.Савицкий, Г.Вернадский, позже Л.Гумилев, в последнее время А.Дугин).
Суть концепции византизма состояла в следующем. Европа, т.е. романо-германская цивилизация, дважды встречалась с Византией: в своем истоке (V-IXв.), пока окончательно не обособилась от неё, и в XV в., когда Византийская цивилизация прекратила свое видимое существование, и её “семена” упали на почву Севера (Россия) и Запада. Это второе сближение, когда европейская цивилизация сама переживала расцвет, привело к так наз. эпохе Возрождения, которую Л. предлагает называть эпохой “сложного цветения Запада”. “Второе” византийское влияние приводит, по Л., к повсеместному усилению монархической власти в Европе (в противовес “феодальной раздробленности”), развитию философии и искусства. В России же XV в. византизм встретил “бесцветность и простоту”, что содействовало более глубокому его усвоению. Несмотря на неоднократные позднейшие западные влияния, “основы нашего как государственного, так и домашнего быта остаются тесно связанными с византизмом”. Пока Россия держится византизма — она сильна и непобедима. “Изменяя, даже в тайных помыслах наших, этому византизму, мы погубим Россию”. Отступлениями от византизма является как западничество, так и “славизм”.
Л. излагает также органическую теорию исторического развития. Как всё живое на земле, любое общество в истории проходит три этапа: 1) первичной простоты, 2) сложного цветения (“цветущей сложности”) и 3) вторичного смесительного упрощения, за которым следует разложение и гибель.
Согласно Леонтьеву, Европа уже вступила в третью стадию, о чем свидетельствует прежде всего владычество эгалитарно-демократического идеала и соответствующее ему революционное гниение (а отнюдь не обновление) общества. Россия, будучи особым и отдельным социальным организмом, порождением и наследницей Византии, имеет шансы избежать общеевропейской участи.
“Россию надо подморозить” - только так, блокируя разрушительные европейские процессы и при этом держась на почтительном расстоянии от растленного либерализмом “славянства”, Россия может обрести будущее.
Достойными охранения началами Л. считал: 1) реально-мистическое, строго-церковное и монашеское христианство византийского типа, 2) крепкую, сосредоточенную монархическую государственность и 3) красоту жизни в самобытных национальных формах. Все это нужно охранять против одного общего врага — от всего западного, особенно от уравнительного буржуазного прогресса, торжествующего в новейшей европейской истории.
По его мнению, "государство должно быть пестро, сложно, крепко, сословно и с осторожностью подвижно, вообще сурово, иногда и до свирепости; церковь должна быть независимее нынешней, иерархия должна быть смелее, властнее, сосредоточеннее; быт должен быть поэтичен, разнообразен в национальном, обособленном от Запада единстве; законы, принципы власти должны быть строже, люди должны стараться быть лично добрее — одно уравновесить другое; наука должна развиваться в духе глубокого презрения к своей пользе".