Дагна и его пятерка бойцов сражались так яростно, умело и слаженно, что тролли не могли приблизиться ни на шаг. Но и дворфы не выиграли ни пяди земли, и Дагна знал, что двое его соратников, Фендер и Боннербас, наверняка мертвы.
Старый дворф ожесточенно размахивал факелом, словно вместе с троллями отгонял свои мрачные мысли, не позволяя им увести себя на дорогу скорби, ставшую ему слишком хорошо знакомой после потери сына… Он сосредоточился на ненависти к врагу, размахивая топором и головней. Он чувствовал, как спину начинает припекать, — парни раздували огонь. Да, если они намерены очистить туннели и выбраться на воздух, надо запалить хороший костер.
— Вперед и ложись! — донеслось из-за спины.
Дагна и его пятерка прыгнули вперед, вынудив троллей отступить на шаг. А затем все как один подались назад и шлепнулись на землю.
Полыхающие колоды пронеслись над их головами, врезавшись в троллей и отбросив их в глубину коридора.
Сердце Дагны упало, когда он увидел, что за линией заградительного огня остались лежать двое его поверженных сородичей. Дагна и его бойцы отступили к отверстию в потолке, к Галену, переправляющему дворфов наверх.
Туннели затянул густой дым, ведь теперь «поставки» топлива сверху стали почти беспрерывными. Дворфы тащили древесину к костру. Ветки — преимущественно сосновые лапы — быстро вспыхивали, рассыпая снопы искр и отгоняя троллей, а бревна превращались в пылающие головни которые затем выхватывались из костра и летели во врага. Постепенно дворфы возвели целую стену огня, оградив себя от нападения.
Ряды их редели — все больше дворфов выбирались на поверхность с помощью Галена. Скоро в пещере остались только Гален, Дагна и один его боец. Этот дворф убеждал Дагну уходить, но раздраженный старик пихнул советчика прямо в руки Галена Ферта.
Гален передал Дагне тяжелую головню. Старик отдал человеку свой боевой топор, перехватил бревно поудобнее, обеими руками, и с ревом двинулся на троллей. Пламя лизало его руки, но троллям досталось больше. Твари сминали друг друга, пытаясь убраться с пути взбесившегося дворфа. Напрягшись, Дагна швырнул бревно в кучу врагов, повернулся и помчался обратно к ожидающему Галену. Человек присел, сцепил пальцы в замок и выставил руки вперед, Дагна с разбегу оттолкнулся от этого «трамплина» и пробкой вылетел наверх.
Переправив военачальника, Гален обернулся, готовый отражать атаку троллей, но крепкие руки схватили его за плечи.
Под крики «Тащи его!» человек взлетел в воздух
Его голова и плечи уже были на поверхности, и Гален Ферт решил, что свободен, но тут почувствовал когтистую хватку на своих лодыжках.
— Тяните, болваны! — рычал воевода Дагна, опустившись на колени и вцепившись в воротник Галена.
Человек заорал от боли. Соревнование между дворфами и троллями в перетягивание всадника из Несма грозило ему самыми печальными последствиями, независимо от того, какая из сторон победит.
— Дайте факел! — закричал Дагна, и, когда к нему бросился дворф с горящей головней, он чуть не отпустил Галена, на мгновение почти исчезнувшего под землей. — Держите меня за ноги!
В тот же миг двое дворфов крепко схватили его за щиколотки, и командир опустился в дыру рядом с Галеном, выставив вперед головню.
Гален заорал еще громче, когда огонь обжег его ноги, но зато теперь эти ноги были свободны! Дворфы выдернули из норы и человека, и своего командира. Правда, почти в ту же минуту в дыре показалась морда тролля. Старый дворф замахал факелом, удерживая тварь на расстоянии, пока его ребята не развели вокруг дыры огромный костер. Затем тяжелые пылающие бревна были обрушены вниз и забаррикадировали отверстие.
Дворфы получили передышку, но ненадолго. Мягкая земля заходила ходуном, и недалеко от заваленного лаза из земли выдралась когтистая лапа — тролли рыли собственный выход наверх.
— Пусть теперь побегают за нами! — прохрипел Дагна, и дворфы торопливо зашагали прочь.
Многие нуждались в помощи, некоторых пришлось нести на руках, но потеряли они только Фендера и Боннербаса. Впрочем, ни один из дворфов не решился бы сказать, что эта стычка окончилась их победой.
Глава 2
КОСТИ И КАМНИ
Смерть и тлен бродили среди валунов окровавленного горного склона — здесь они одержали победу. Кисловатый запах заполнял прохладный утренний воздух, поднимающиеся от земли струйки пара, словно души, покидающие бренные тела, подхватывал и уносил прочь беззаботный ветер.
Дзирт До'Урден бродил у нижних отрогов погибельного поля, обмотав свое черное лицо обрывком тряпицы, чтобы приглушить зловоние. Здесь, внизу, почти все тела (а также их части) принадлежали оркам, многие погибли в результате грандиозного взрыва, который перевернул все вверх дном, смешав день с ночью, протянув языки пламени на тысячу футов ввысь и разорвав на мелкие клочки множество орков и нескольких гигантов.
— Ну вот, еще одному оружию придется подыскивать замену, — вздохнула Инновиндиль.
Дзирт повернулся и внимательно посмотрел на свою спутницу. Лицо светлой эльфийки тоже было замотано, но даже повязка не смогла скрыть красоту девушки. Над шарфом сияли синие-синие глаза, а тот же ветер, что нес запах смерти, играл ее длинными золотыми локонами. Гибкая и изящная Инновиндиль, каждый шаг которой казался Дзирту До'Урдену танцем. Даже бремя утраты — совсем недавно она потеряла своего возлюбленного Тарафиэля — не сделало ее поступь тяжелей.
Дзирт смотрел, как она приближается к телу Ульгрена Троекулачного, сына Обальда Многострельного, развязавшего эту страшную войну.
Инновиндиль убила Ульгрена, точнее, он неосторожно убил себя сам, напоровшись на кинжал, который эльфийка выставила перед собой. Инновиндиль поставила ногу на грудь трупа, сжала покрепче рукоять кинжала и рывком освободила клинок. Не дрогнув, без отвращения, она нагнулась и вытерла лезвие о рубаху орка, потом перебросила его в руке и опустила в ножны, прикрепленные ремешком к ее лодыжке.
— Они не озаботились трофеями, не ограбили ни погибших дворфов, ни своих мертвецов, — заметила она.
Для Дзирта и Инновиндиль это было вполне очевидно еще до того, как Закат опустил их на горный склон. Орки находились не так уж и далеко отсюда. Эльфы слышали их голоса, доносящиеся из лощины близ гребня холма, участка, называемого Долиной Хранителя, перед западными воротами Мифрил Халла. Дзирт знал, что дворфы не победили, несмотря на то, что орочьих трупов было во много раз больше, чем дворфских тел. Орки вытеснили дворфов с утеса в Долину Хранителя, а затем вынудили запереться в Мифрил Халде. Орки дорого заплатили за этот клочок земли, но теперь он принадлежал им. А, принимая во внимание численность орочьей орды, собравшейся у запертых ворот во владения клана Боевых Топоров, Дзирт не мог представить как дворфам удастся отвоевать долину обратно.
— Они не занялись мародерством только потому, что битва еще не окончена, — ответил Дзирт. — До сих пор орки не позволяли себе передышки: сперва они загнали дворфов в Мифрил Халл, затем готовили осадный лагерь и устраивались в Долине Хранителя. Но полагаю, они очень скоро вернутся сюда.
Инновиндиль в смятении застыла возле горы изрубленных тел. Дзирт понял, что здесь произошло, раньше, чем подошел к девушке. Здесь явно поработали знаменитые «Веселые мясники» Тибблдорфа Пуэнта. Дзирт остановился рядом с эльфийкой, сморщившей нос при виде кошмарного зрелища. Искромсанных орков было здесь очень много. Но и павших ребят Тибблдорфа Пуэнта немало. Они погибли, защищая отход основных дворфских сил под защиту стен Мифрил Халла, — поистине достойный конец для храбрых воинов,
— Их доспехи… — начала Инновиндиль, качая головой, на лице ее застыла смесь удивления, страха и отвращения.
Ей не пришлось продолжать, Дзирт и так все прекрасно понял, ибо доспехи «Веселых мясников» у многих вызывали замешательство. Зазубренные острые пластины внахлест, обильно усеянные смертоносными шипами, — такая броня превращала тело дворфа в разрушительное оружие. Пока другие дворфы сражались мотыгами, кирками, молотами, топорами и мечами, берсерки Тибблдорфа стремились покрепче обняться с врагами.
Дзирт подумал о том, что надо бы повнимательнее осмотреть поле боя, поискать, нет ли среди павших самого Тибблдорфа, но решил, что не стоит. Лучше идти своей дорогой. Считать потери — задача послевоенного времени.
По той же причине Дзирт не искал встречи с дворфами Мифрил Халла: у него не было ни малейшего желания получить окончательное подтверждение тому, что все его друзья мертвы, погибли у Низин.
— Давай поднимемся на гребень, — предложил он Инновиндиль. — Надо выяснить, что вызвало взрыв, прежде Чём приспешники Обальда вернутся сюда грабить трупы.
Инновиндиль согласилась, и они направились к развороченным камням.
Но не успели они сделать и двух десятков шагов по направлению к Долине Хранителя, как наткнулись на целую груду орочьих трупов, отличительной чертой которых было то, что у всех имелись весьма характерные раны — небольшие, обожженные по краям. Смертельные.
Дзирт До'Урден знал, какое оружие способно нанести такие раны.
Искатель Сердец, лук Тулмарил, принадлежащий Кэтти-бри, которую тёмный эльф считал погибшей у Низин.
* * *
Ерзая на камнях восточного склона горы, дворф Никвиллих сражался с накатывающими на него волнами отчаяния, страшась, что они сломят его дух прежде, чем он умрет от голода или от рук какого-нибудь отбившегося от стаи орка. Некоторое облегчение приносило ему осознание того, что он справился со своими обязанностями и что экспедиция к восточному гребню долины помогла переломить казавшуюся безнадежной ситуацию — по крайней мере, Банак Браунавил успел увести большинство под защиту стен Мифрил Халла.
Дворф раз за разом прокручивал момент своего маленького триумфа, словно заклинание, способное оградить от ужаса его нынешнего положения. Никвиллих вспоминал, как взобрался по склону над полем битвы, которое в предрассветной мгле напоминало смятое одеяло, и направил взгляд — и принесенное с собой зеркало — к восходящему солнцу. Дворф долго подбирал угол, направляя отраженный луч на противоположный гребень, пока не поймал размещенное там второе зеркало, ярко осветившее цель для Кэтти-бри и ее волшебного лука.
А потом Никвиллих увидел, как мгла была в мгновение ока разорвана и сметена необыкновенно яркой вспышкой света, увидел пламя, взметнувшееся на тысячу футов в небо. Волны раскаленного воздуха понеслись во все стороны от эпицентра грандиозного взрыва, особенно досталось северным отрогам, где основные массы орков выстроились для атаки. Шеренги их были смяты, и мало кто из бойцов смог потом подняться. Атака захлебнулась, на что и рассчитывали дворфы.
Никвиллих выполнил свою работу, но шансы вернуться к своим были невелики. Дворфы Мифрил Халла не могли ждать, держа ворота открытыми, пока он спустится, — но даже если бы они это сделали, как бы Никвиллих пробрался сквозь орочыо орду, стоящую теперь между ним и воротами Мифрил Халла?
Никвиллих с самого начала знал, что его миссия граничит с самоубийством, но это не помогало ему избавиться от множества мелких страхов. Смерть гуляла совсем рядом.
Он подумал о Треде, своем сородиче из Фелбарра. Совсем недалек был тот ясный день, когда они с еще несколькими товарищами выехали из цитадели короля Эмеруса Боевого Венца с обычным купеческим караваном. Это путешествие обещало начаться и закончиться так же благополучно, как и многие до него. Дворфы издавна охраняли этот торговый путь — во имя короля Эмеруса и собственных карманов — и не ожидали никаких проблем. Попытки ограбления купцов периодически предпринимались и орками, и просто разбойниками с большой дороги, но никто не предполагал напороться на передовой разведывательный отряд величайшей в истории организованной орочьей армии! Само понятие «орочья армия» до недавних пор вызвало бы смех у любого жителя Королевств, и вот на тебе… Интересно, что сталось с Тредом? Выжил ли он в схватке у ворот Мифрил Халла?
Никвиллих вспомнил, как отговаривал Треда, когда тот решил покинуть Мифрил Халл и вернуться в Фелбарр с новостями для короля Эмеруса. Тред хотел быть связным между двумя крепостями, а Никвиллих в последний момент разубедил его.
— Ну и дурак же я, — пробормотал дворф унылому ветру.
Но он не верил своим словам, даже произнося их. Он и Тред остались, потому что оба решили, что находятся в долгу перед королем Бренором и его родней, потому что поняли: в этой войне род Делзун должен сплотиться, встать плечом к плечу во имя единой цели.
Нет, он не был дураком, когда остался, и не был дураком, вызвавшись совершить эту вылазку с зеркалом. Никвиллих с самого начала понимал, что эта авантюра скорее всего приведет его самого к быстрому и ужасному концу.
Дворф с трудом поднялся на ноги, оглянулся через плечо на Долину Хранителя и в последний раз прикинул, насколько велика вероятность остаться в живых, если он попытается вернуться этим путем. Разумеется, это самая короткая дорога к воротам Мифрил Халла, если не принимать во внимание орочыо орду, разбившую на этой дороге свой лагерь. И если даже каким-то чудом дворф умудрится незаметно прошмыгнуть мимо орков, он окажется перед запертыми воротами осажденного Мифрил Халла.
Выбор невелик. «На восток, — решил Никвиллих. — К реке Сарбрин». Ему почудился какой-то шорох неподалеку, и воображение живо, нарисовало картину: орочий патруль засек его и теперь подкрадывается, намереваясь убить или захватить в плен. Дворф тряхнул головой, отгоняя невеселые мысли, глубоко вдохнул и решительно шагнул навстречу неизбежному.
Так начал он свое нерадостное путешествие.
* * *
Дзирт и Инновиндиль, пробираясь к месту взрыва, немного свернули к югу, так, чтобы видеть Долину Хранителя и поблескивающие куски железных труб, протянутые дворфами к тому, что когда-то было горным хребтом. Эльфы не понимали, для чего был сделан этот трубопровод. Они понятия не имели, что дворфы, следуя инструкциям гнома Нанфудла, подняли таким образом из-под земли природный газ, наполнив им пещеры, находящиеся непосредственно под позициями великанов с их катапультами.
Возможно, если бы у пары эльфов было больше времени, они потратили бы часть его на то, чтобы обследовать трубопровод более внимательно. Тогда Дзирт и Инновиндиль раскрыли бы тайну гигантского огненного шара. Однако сейчас это меньше всего их интересовало. В долине кишела самая большая армия орков, которую им когда-либо приходилось видеть, море темных фигур, плещущееся у подножия обелисков, отмечающих Долину Хранителя. Тысячи, десятки тысяч тварей перемещались там, и над этой бесформенной массой сизыми утесами возвышались фигуры снежных великанов.
Дзирт До'Урден насчитал уже не меньше пяти десятков чудовищных туш и шептал проклятия, осознавая величину армии. В Долину Хранителя стянуты сотни гигантов, словно все их племя, жившее на Хребте Мира, собралось здесь по зову короля Обальда.
— Знали ли Серебряные Земли более мрачные времена? — произнесла Инновиндиль.
Дзирт повернулся к ней, подумав, что она спрашивает его, но увидел, что девушка просто размышляет вслух.
Инновиндиль тряхнула головой, встретив взгляд его лиловых глаз.
— Я помню день, когда Обальд сумел изгнать дворфов из Цитадели Фелбарр, — объяснила она. — Тот день был воистину черным днем! Но король орков все же не стал перекрывать торговые пути. Пока завоеватели жестоко играли с королем Эмерусом и дворфами Фелбарра, никто не видел серьезной угрозы краю. Король орков воспользовался неожиданной возможностью и одержал победу, которая, как все мы полагали, окажется краткосрочной. Но теперь… — Ее голос пресекся, и она беспомощно покачала головой, глядя вниз, на наводнившую долину армию орков.
— Можно предположить, что большинство дворфов клана Боевого Топора сумели вернуться в свои туннели, — рассудительно заметил Дзирт. — Уверяю тебя, с ними будет не так-то легко справиться. Мифрил Халл, отвоеванный кланом Боевого Топора, однажды уже отразил нападение Мензоберранзана. Сомневаюсь, чтобы во всем мире набралось достаточно орков, чтобы захватить эту твердыню.
— Может, ты и прав, но разве это имеет значение?
Дзирт с любопытством взглянул на эльфийку. Он уже собирался спросить, как это так — не имеет значения, но понял страхи Инновиндиль и прикусил язык.
— Нет, — согласился он, — собранные Обальдом силы непросто будет оттеснить обратно в их горные логовища. Потребуются совместные усилия Серебристой Луны, Эверлэнда и, возможно, даже Сандабара… Крепостей Фелбарр, Адбар и Мифрил Халла. Понадобятся эльфы Лунного Леса и войско правителя Эластула из Мирабара. Когда пробьет час, на зов Мифрил Халла может явиться весь Север.
— Но даже в этом случае потери будут огромны, — отозвалась Инновиндиль. — Ужасно… — Она обернулась к усеянному трупами полю. — Эта битва покажется мелкой потасовкой, а вороны Серебряных Земель разжиреют…
Пока она говорила, Дзирт продолжал оглядывать окрестности и заметил движение на западе.
— Скоро орки объявятся здесь, — сообщил он. — Надо идти.
Инновиндиль кивнула, не сводя взгляда с Долины Хранителя.
— И никаких признаков Зари, — сказала она. Брат Заката, пегас по имени Заря, был захвачен орками, убившими Тарафиэля.
— Я уверен, он жив, — отозвался Дзирт. — Даже орк не уничтожит столь великолепное создание.
Инновиндиль, слегка ссутулившись, продолжала смотреть на орочью армию, затем повернула голову, в упор поглядев на Дзирта.
— Будем надеяться.
Темный эльф взял ее за руку, и они вместе пошли на север, вдоль россыпей обугленного щебня. Взрыв сорвал верхушку отрога, оставив после себя черное ущелье. Время от времени эльфы натыкались на обожженные останки великанов и обломки катапульт. Они находили куда больше вопросов, чем ответов, и ни одного ключа к тому, чтобы разгадать причину подобного катаклизма.
— Когда мы, наконец, отыщем дорогу в Мифрил Халл, ты сможешь спросить об этом дворфов, — заговорила Инновиндиль, когда они уже далеко отошли от поля и стояли на открытом плато, ожидая возвращения крылатого Заката.
Дзирт никак не отреагировал на эти слова. Ему попрежнему не хотелось думать о том, с чем ему придется столкнуться во владениях дворфов, там, где у него не будет иного выхода, кроме как встретиться лицом к лицу со своими страхами.
— Должно быть, какой-то фокус богов, — продолжила эльфийка.
— Или Гарпеллов, — добавил Дзирт, вспомнив о семье чудаковатых и могущественных колдунов (в большинстве случаев слишком могущественных даже для самих себя и тех, кто их окружает!) из маленькой деревни возле Длинной Седловины, расположенной несколькими милями западнее Мифрил Халла.
Гарпеллы и прежде приходили на помощь дворфам, поддерживая давнюю дружбу с Бренором и его родней. Дзирт знал о них достаточно, чтобы предполагать, что если кто-нибудь и способен ненароком взорвать гору, так это Гарпеллы.
— Кто это? — спросила Инновиндиль.
— Не нужно тебе этого знать, — со всей серьезностью заявил Дзирт. — Достаточно упомянуть, что Бренор Боевой Топор порой весьма беспорядочно заводит друзей.
Еще не закончив фразы, Дзирт осознал заключенную в ней иронию и, переводя взгляд на эльфийку, не смог сдержать усмешки.
— Скоро мы все узнаем, — сказала девушка. — А сейчас нам пора вернуться к своим обязанностям.
— Например, к спасению Зари, — согласился Дзирт, пожимая протянутую ему руку Инновиндиль. — И мести. Тарафиэль сможет спокойнее спать, когда Обальд Многострельный умрет.
— Умрет на острие меча? — переспросила Инновиндиль, кладя руку на рукоять своего оружия. — Или на изгибе сабли?
— Думаю, сабли, — немедля ответил Дзирт и бросил взгляд в сторону юга. — Я твердо намерен убить мерзавца.
— Значит, за Тарафиэля и Бренора, — сказала Инновиндиль. — За тех, кто погиб, защищая Север.
— Или просто потому, что мне очень хочется его убить, — добавил Дзирт тоном таким ледяным, что у Инновиндиль мурашки побежали по спине.
Она не нашла, что на это ответить.
Глава 3
СТРАСТЬ
С рычанием скорее яростным, чем страстным, Цинка Шринрил опрокинула Обальда на спину и взгромоздилась на него верхом.
— Ты загнал дворфов в их темную нору! — завопила шаманка, выкатив глаза так, что темные зрачки почти потонули в желтоватых белках, придавая морде орчихи выражение карикатурного безумия. — А теперь мы копнем эту нору!
Король Обальд Многострельный легко держал возбужденную шаманку на своих бедрах, пока та пыталась расшевелить его своим трясущимся телом, затем так же легко оторвал 6т себя и отбросил на соломенное ложе.
— Мифрил Халл падет к ногам Обальда-Груумша, — продолжала завывать Цинка. — И Фелбарр очень скоро вновь станет твоим. Мы получим все! Мы перережем коротышек Бренора и Эмеруса! Мы утопим их в их собственной крови!
Обальд легонько пожал плечами и отодвинул шаманку в сторону, сбрасывая ее с топчана. Она шмякнулась об пол, но проворно вскарабкалась обратно, из уголков клыкастого рта сочились струйки слюны.
— Нет ничего, что не может покорить Обальд-Груумш! — верещала она, вновь вскарабкиваясь на него. — Мифрил Халл, Фелбарр… Адбар! Да, Адбар! Они все падут пред нами! Каждое дворфское гнездо на Севере! Как они у нас побегают, те немногие, кого мы не уничтожим! Мы очистим Север от проклятых дворфов!
Обальд улыбнулся, хотя он скорее насмехался над жрицей, чем соглашался с ней. Ему уже не льстили восторженные вопли шаманов — раз за разом одно и то же. С тех пор как западные ворота Мифрил Халла с треском захлопнулись, запечатав клан Боевого Топора в их норе, Цинка и другие шаманы просто фонтанировали идеями завоевания Серебряных Земель и их окрестностей.
И Обальд разделял их надежды. Сперва он хотел лишь вернуть себе крепость Много Стрел, которую дворфы снова переименовали в Цитадель Фелбарр. Но Обальд понимал, насколько недальновидна такая позиция. Они встревожили весь Север. Пересечь Сарбрин означало восстановить против себя силы Серебристой Луны и Эверлэнда, и эльфов из Лунного Леса, и все кланы дворфского рода Делзун к востоку от глубокой, холодной реки.
— Ты Груумш! — провозгласила Цинка, схватила голову Обальда и, притянув к себе, смачно облобызала. — Ты лучший среди орков! — Еще поцелуй. — Сама Герти Орельсдоттр боится тебя! — Визг, хохот и очередной поцелуй.
Обальд ухмыльнулся, вспомнив свою последнюю встречу с повелительницей снежных великанов. Герти действительно боится его, ибо Обальд одолел ее в схватке, но не стал убивать, а небрежно позволил уйти. Этот небывалый подвиг послужил всем, кто стал ему свидетелем или просто о нем слышал, доказательством того, что король Обальд много больше, чем просто орк.
Он — избранник Груумша Одноглазого, божества орков. Бог наделил его своей силой, сверхъестественной ловкостью и — главное — небывалой проницательностью.
Хотя, возможно, эта проницательность была присуща Обальду всегда. То, с какой легкостью Обальд подчинил себе все земли между Хребтом Мира, рекой Сарбрин и Болотами Троллей, означало, что он видит мир с какой-то весьма выгодной позиции.
— В Мифрил Халл, — бубнила Цинка, когда внимание Обальда вновь вернулось к ее словам. Очевидно заметив его внезапный интерес, она начала заново: — Мы должны взять Мифрил Халл до зимы. Мы должны уничтожить клан Боевого Топора, чтобы весть об их поражении и унижении разнеслась прежде, чем перевалы занесет снегом. Мы будем работать в кузницах дворфов всю зиму, делая броню и оружие. И к весне мы станем силой, которой невозможно противостоять, мы прокатимся по северным землям, стирая в ворошок всех, кому достанет дурости встать на нашем пути!
— Мы понесли серьезные потери, загоняя дворфов под землю, — заметил Обальд, пытаясь привнести трезвое рассуждение в ее вдохновенный прогноз. — Камни пропитались кровью орков.
— Кровь отлично льется! — заверещала Цинка, — И пусть погибнет еще больше! Они должны погибнуть! До нашей первой великой победы рукой подать!
— Мы уже одержали нашу первую великую победу, — поправил Обальд.
— Тогда перед нами вторая! — вопила ему в ухо Цинка. — И победа достойна Того, Кто Сам Груумш. Мы завоевали булыжники и голую землю. Главный приз еще впереди.
Обальд сомкнул пальцы на шее Цинки и отстранил ее, удерживая на расстоянии вытянутой руки, внимательно разглядывая жрицу. Она мелко дрожала, от страсти, страха или ярости — непонятно. Ее нагое потное тело блестело в свете факелов, все мускулы напряглись, натянулись, как струны, жилы вибрировали и пульсировали.
— Мифрил Халл должен пасть до зимы, — сказала Цинка более спокойно, — Груумш показал мне это. Под камнями засел Бренор Боевой Топор, это он держит нас тут и лишает великой победы.
При звуках ненавистного имени Обальд зарычал.
— Уже разнеслась весть, что он жив. Король Мифрил Халла восстал из мертвых. Это же вызов Морадина Груумшу, разве ты не понимаешь? Ты — воитель, защитник Груумша, ты его избранник, в том нет сомнения, а король Бренор Боевой Топор — любимец Морадина. Разберись с ним и разберись быстро, ты должен это сделать прежде, чем дворфы поднимутся на зов Морадина, как орки поднялись на зов Груумша.
Слова эти задели Обальда сильнее, чем ему хотелось бы признать. Ему не нравилась мысль о завоевании Мифрил Халла. Он знал, что его армию там ждут преграды на каждом дюйме пути. Сможет ли он, понеся столь серьезные потери, надеяться удержать землю, которую намеревался назвать своим королевством?
Но Цинка права, молва разлеталась среди орков быстрее, чем ветер гонит огонь по сухой траве. Никто не ставил под сомнение личность дворфа, возглавившего оборону при отступлении дворфов. Это был Бренор, погибший в битве у Низин. Бренор, поднявшийся из могилы.
Обальд не был дураком, чтобы недооценивать опасность подобного развития дел. Он понимал, насколько его собственное присутствие пришпоривает его воинов, — а разве Бренор меньше вдохновляет дворфов? Обальд ненавидел дворфов, ненавидел даже сильнее, чем эльфов, но горький опыт потери крепости Много Стрел научил его чему-то вроде уважения к этому отважному бородатому народцу. Он захватил Фелбарр, воспользовавшись благоприятным моментом, и, откровенно говоря, сам был удивлен, когда это случилось, но теперь, если шаманы продолжат настаивать, придется вести войска на штурм самой защищенной крепости дворфов.
А какой народ Королевств обороняет свои дома яростнее, чем дворфы?
Разве что дроу, подумал Обальд, и это навело его на размышления о событиях, происходящих на юге. Парочка темных эльфов помогала этому уроду Проффиту и его троллям давить на Мифрил Халл с той стороны. Обальд сознавал, что это может послужить ключом к победе, если он решится штурмовать дворфскую твердыню. Если Проффит и его вонючие бестии оттянут на себя… ну, скажем, треть воинов Бренора, решительный штурм западных ворот Мифрил Халла может окончиться победой орков.
Король взглянул на Цинку и понял, что все эти размышления отразились на его лице лучше, чем, если бы он произнес их вслух. Шаманка ухмылялась, ощерив два ряда острых желтых зубов. Великий король орков отпустил ее шею, вновь опуская Цинку на себя, и позволил себе больше не думать о войне. Задержалась лишь картинка — мертвые дворфы и сокрушенные двери, и Обальд обнаружил, что это зрелище отлично возбуждает.
* * *
Холодный ветер делал каждый толчок еще мучительнее, но Обальд стиснул зубы и только крепче сжал ногами бока беснующегося пегаса. Крылья белой лошади были туго спеленаты — Обальд не желал грохнуться на землю из-под облаков, ему хвастало и обычных падений со спины жеребца. Обальд видел, как легко эльфы гарцуют на этих созданиях, но любой орк, взобравшийся на пегаса, оказывался сброшен, и не одною норовистое животное основательно потоптало, прежде чем его успевали смирить.
Сегодня была предпринята очередная попытка укротить крылатого скакуна и подчинить его власти короля орков. Сейчас Обальд изо всех сил сжимал ногами бока благородного животного, и тому пока не удалось скинуть его со своей спины.
Вот жеребец ударил задом, и Обальда тряхнуло так, что ему чуть не оторвало голову. Затем конь взвился на дыбы, со свистом рассекая воздух блестящими, словно отполированными копытами. Обальд вцепился в толстый аркан, охватывающий шею и грудь жеребца, зарычал и вогнал пятки в лошадиные бока с такой силой, что сам поразился: как это ребра животного не сломались.
Пегас продолжал биться и метаться: он подпрыгивал, отталкиваясь всеми четырьмя ногами и низко наклонив голову, бил задом, вставал на дыбы, беспорядочно молотя передними ногами в воздухе. Но Обальд решил сегодня держаться до последнего. Скоро ему показалось, что сопротивление пегаса пошло на убыль.
Бешеное кружение перед глазами замедлилось, и король орков усмехнулся, поняв, что животное наконец-то утомилось. Он и сам немного расслабился и даже улыбнулся, сравнив дикие скачки пегаса с поведением Цинки прошлой ночью. Весьма похоже.
И тут орк понял, что уже не чувствует под собой спины лошади, поскольку летит прямиком во взрытую копытами грязь. Тяжело шлепнувшись на землю — неловко, лицом вниз, — он фыркнул и быстро перекатился на спину, восстанавливая хотя бы некоторое достоинство, если не вертикальное положение. В тревоге он оглянулся, подумывая, что подобный исход может унизить его в глазах оказавшихся поблизости орков. И действительно, они смотрели на него, разинув рты. Вид у них был довольно глупый, но по-прежнему подобострастный. Они ждали его повелений и даже не бросились за пегасом.