Усиление и становление веры было достигнуто в гораздо большей степени благодаря изгнанию, а не реформам Второзакония. Главными факторами стало признание абсолютной святости Иеговы и окончательный разрыв с язычеством.
Палестина
Утверждение, будто иудеи, бежавшие после убийства Гедалии в Египет, переняли там язычество, малоосновательно, как и то, что изгнанные в Вавилон унесли с собой значительную долю языческих элементов богослужения. Это доказывается борьбой Иезекииля против возведения ритуальных столбов, которые должны были изображать Иегову на чужбине (еж. Иез 30 и др.). Однако большинство изгнанников хотело оставаться израильтянами, а следовательно, служителями Иеговы. Они жили с ощущением, что Иегова отвернулся от народа своего, покинул свое обиталище в Сионе и разорвал древние отношения со своим народом: ведь только в Святой земле Иегова мог встретить достойное почитание. Все, что случалось вне Святой земли, не было свято.
В течение первого десятилетия (597-586), изгнанники жили оспаривавшейся Иезекиилем в Вавилоне и Иеремией в Палестине надеждой, что в последний момент Иегова вступится за Иерусалим, изгонит халдеев и вернет свой народ в Иудею. В этой надежде они продолжали жить душой в Иерусалиме, с которым поддерживали живую связь. Создалась новая община, в которой иудеи стремились сохранить свой национальный и религиозный характер под руководством родовых начальников. С падением Иерусалима эта надежда разрушилась, но привычка чувствовать себя обособленно глубоко укоренилась и еще более усилилась с притоком новых изгнанников.
Эта обособленность выражалась в соблюдении священной субботы и обряде обрезания. Издавна существовавшие в Израиле и не имевшие особенного религиозного значения, на чужбине они приобрели характер связывающих и в то же время отличительных признаков. И со временем эти обряды стали священными.
Дамаск
Благодаря отсутствию официального культа богослужение видоизменилось. Вместо служения в храме введены регулярные священные собрания по субботам, где молитва и слово заменили жертвоприношение. Так как собрание происходило повсеместно, то и после восстановления служения в Иерусалимском храме оно осталось существовать под именем синагоги и сделалось главнейшей опорой иудейской жизни. В Ветхом Завете собрание упоминается в псалме 74:8.
Великое значение изгнания состояло в коренном разрыве между прошлым и настоящим израильской религии. Иудаизм развивался на чужбине в совершенно новых условиях и претерпел существенные изменения.
Долина Иосафатова
Разделение царства на Израиль и Иудею
Познание Бога играло в иудаизме решающую роль. Если ранее доминировало сознание общности Бога с народом, то со времени изгнания оно заменилось чувством отдаленности. Проповедовавшаяся Исайей святость Бога проявилась со всей серьезностью, и отношение Бога к Израилю сказалось в гневе его. Изменяется само понятие Бога. У Иезекииля мы впервые встречаем посредника между Богом и пророками в лице ангела. В то время как прежних пророков звали но имени, Иезекииль, чтобы подчеркнуть расстояние между собою и Богом, именуется "сыном человеческим". Знаменательно описание колесницы, на которой Иегова поднимался из священного города. Бог изображается в виде огненном, и человек не может выносить его вида. Таким образом, с Иезекииля начинается процесс, намечавшийся уже в проповедях Исайи, – полное разделение между небом и землей, между Богом и человеком, завершившееся еврейским деизмом позднейшего времени. Из книг Ветхого Завета эту точку зрения поддерживает книга Екклесиаст (когелет).
По открытому Иезекиилем пути идет и Кодекс святости. В то время как в древнейших составных частях Пятикнижия говорится о явлениях божества, священнический кодекс тщательно избегает упоминаний о них. Наряду со "Словом" еще "кабод", т.е. "слава Господня", представляемая и вместе с тем скрываемая облаком, – это единственные формы проявления Иеговы.
По мере того как в первые столетия после изгнания проявляется расстояние между Богом и Израилем, становится заметным желание заполнить эту пропасть возможно большим числом промежуточных существ, облегчающих сношение между Богом и населением земли. Выдвигались предположения, что и высший Закон дан через ангелов (Гал 3:19).
Это утверждение основывалось на лежащих в основе книги Бытия и Исхода наидревнейших рассказов, на вере в образ Иеговы, получивший собственную сущность (по ошибочному мнению некоторых ученых уже и в наиболее ранних представлениях) и превратившийся из туманной формы в самостоятельный образ наряду с древними представлениями.
Сон и откровение Иакова
Подтверждение этому находим у Захарии и в представлении о Bene-ha’elohim, т.е. о божественных существах, окружающих трон Иеговы, известных также под названием "духов" и изредка именуемых "воинством небесным" (1 Цар 22 и др.). Этому также послужило позднейшее, вызванное развитием монотеизма, воззрение, по которому языческие боги преклонялись и подчинялись Иегове и назначались им покровителями отдельных народов (Исх 24:21, Пс 82, Дан). И наконец, развивавшаяся в связи с греческими воззрениями персонификация известных сил, свойств и форм проявления Иеговы, его духа, его мудрости, его великолепия, его святыни. Уже в Ветхом Завете мы встречаем следы персонификации (Притч 8).
Изменение идеи Бога было не единственным последствием преобразовавшихся после изгнания отношений между Богом и народом. Все прошлое Израиля было тяжким прегрешением, ибо отказ Иеговы от Израиля рассматривался как проявление его гнева и, следовательно, наказание. Так проповедовал Иезекииль. Все, что в свое время было естественным и даже необходимым проявлением народной жизни, было отвергнуто как греховное. К святости Иеговы относились иначе, например, изменилась роль бамота, храма, как части царского дворца, священнические функции, беспрепятственные отношения с божеством и т.п. Беспристрастное изображение прошлого прекратилось. Его место заняла теория идеального отношения к Иегове и поведения народа. Монотеизм лег в основу дальнейшего развития иудаизма, хотя и имел преимущественно отрицательное значение.
Моисей разбивает скрижали завета
В Кодексе святости эта теория получила классическое выражение. До Моисея различаются различные периоды: от Адама до Авраама, когда имя Бога было Элогим; от Авраама до Моисея, когда Бог именовался Эль-Шадай. После Моисея утвердилось имя Иеговы. Священнический кодекс различает также "обрис" – союз Бога с Ноем в виде радуги, и "брис" – союз с Авраамом в виде обряда обрезания и т.д. С Моисеем закон, как откровение божественный воли, появляется одномоментно. То, что проявлялось с течением времени, под впечатлением изгнания, воспринималось как издревле предначертанное Иеговой. Вследствие насильственного разрыва исторических уз не могло быть и речи об углублении в национальную историю. То, что осталось позади, во многих отношениях казалось уже непонятным и абстрактным.
С падением Иерусалима израильский народ погиб. Иезекииль должен был собрать общину Иеговы заново. Этим объясняется индивидуализм, который, в резком противоречии с выдвигавшейся на первый план прежними пророками солидарностью поколений, составляет характерное отличие проповеди Иезекииля. В Иезекииле мы видим не только пророка-священника, но и пророка-душеспасителя (Иез 18:23). Обращение отдельных личностей было предпосылкой воскресения целого, и пророческая проповедь служила этим целям. Вскоре Иезекиилю пришлось заняться воскресшей иудейской общиной. Упрочить индивидуализм в израильской религии выпало на долю позднейшей поучительной литературы.
Утверждения Иезекииля оказали влияние на дальнейшее развитие израильской религии и теологии в области эсхатологии и организации общины.
Иезекииль, с гораздо большим правом, чем Иеремия, может быть назван отцом эсхатологии. В резких чертах, игнорируя настоящее, рисует Иезекииль картину будущего, исходя из своего познания Бога. Иегова вдохнет жизнь в развеянные мертвые кости, соберет обратно в Палестину изгнанников не только из Иудеи, но и северного царства, и вернет их к благоденствию и счастью под скипетром царя и пастыря из отпрысков дома Давидова, после того как возвратится в храм свой. Мотивом для Иезекииля является святость Иеговы. С изгнанием иудеев Иегова перестал быть святым в глазах завоевателей. Позор, навлеченный Иеговой на свой народ и страну, пал на него самого. Снять с себя позор – вот цель искупления. Поэтому в псалмах часто говорится: Иегова принесет избавление ради собственного имени. Но восстановления Израиля было бы мало. Этим объясняется своеобразное представление (Иез 38 и сл.) о нападении Гога из Магога в неопределенном будущем на спокойно живущих иудеев в стране Израилевой. Имя Гога выведено из Гигеса, но Иезекииль не связывает с ним никакой определенной личности, а обозначает мировую силу, враждебную представителям
Иеговы и Израилю. С бесчисленными войсками Гога нападет на Иерусалим, но Иегова разобьет его одним ударом и снимет с себя подозрение в бессилии, тяготевшее со времени победы халдеев, наглядно доказав свое всемогущество.
В надеждах на будущее послеиезекиилевского периода в иудаизме главное место занимает представление о конечной катастрофе, при которой погибнут все языческие государства и которая приведет к окончательному торжеству Израиля. Надежда на Мессию – это надежда на гибель язычников и торжество иудеев.
Вид Иерусалима с Масличной горы
Иезекииль стремится дать Израилю внутреннее и внешнее устройство, которое соответствовало бы святости Иеговы: апокалипсис не может наступить, пока Израиль не покажет себя святым народом. Проект государственной конституции мы встречаем в последних главах книги Иезекииля. Тот факт, что он создал книгу в изгнании, показывает, что Иезекииль верил в возвращение в Палестину. Этот утопический проект, считающийся с историческими условиями столь же мало, как и с географическим положением, с другой стороны, проникает предписаниями в малейшие детали практической жизни. И хоть он и не получит официального значения, но ляжет в основу возникшей при Неемии общины. По существу, как и закон святыни (главным образом в Лев 17-26), так и Кодекс святости в различных наслоениях – не что иное как свободное воспроизведение законов, данных Иезекиилем. Это начало большой законодательной работы, начатой в Вавилоне и продолженной в Палестине, которая, избрав путь Второзакония, беспрепятственно сделала Израиль общиной, связанной культом. Старые утверждения получили новую жизнь, чтобы послужить новым целям. Речь идет прежде всего об отношении к Богу. Политические соображения не брались в расчет, так что вместо царя от иудейской общины выступил священник, рукоположенный в доме Садока, с течением времени превратившийся в происходящего уже от Аарона первосвященника. Что касается политики, подчинению Селевкидам, Птолемеям или римлянам, иудеев этот вопрос волновал весьма мало, лишь бы только их не ограничивали в свободе вероисповедания. Социально-этическая сторона жизни, которую Амос так настойчиво выдвигал как пример абсолютной справедливости, отступила на задний план. Закон преследовал тройную цель: 1) при помощи массы разнообразных, часто символических, предписаний сделать невозможным проникновение в религию чужеродных влияний; 2) точным соблюдением обрядовой чистоты, как и запрещением свободного доступа к Иегове (стоит только вспомнить окружавший храм Иеговы строй священников с первосвященниками во главе и левитами) сохранить святое имя неприкосновенным, и 3) указать средства устранения малейшего нарушения общения с Богом внутри общины. Так объясняется большое значение, которое приобрели в Иудее после возникновения общины в Неемии искупительные жертвы. Эти жертвы служили гарантией добрых отношений между Богом и народом, необходимым условием постоянного подтверждения нарушаемого греховностью и нечистотой народа союза. В искупительных жертвах иудеи видели выражение всей святости Иеговы и забвение грехов. Поэтому иудаизм носит столь важный для религии характер искупления. Ежегодный праздник отпущения грехов составляет главное торжество. Это заключительный акт и кульминационный пункт жертвоприношений. Впоследствии праздник отпущения грехов получил ритуальной характер. Решался вопрос "как", "где", "через кого", т.е. о совершении жертвоприношений согласно требованиям закона.
Но наряду с жертвоприношением немаловажную роль играл обрядовый закон. Он опутал всю жизнь сетью формальностей и связал ее с божественной волей.
Совершенно иной тон, чем в проповедях Иезекииля, звучит у его современника, жившего не в Вавилоне, как думали до последнего времени, а в Палестине, так называемого второ-Исайи, автора 40-55-й глав книги Исайи.
Второ-Исайя говорит не о заслугах дарованного избавления, а о том, что вера является единственной предпосылкой неизбежности избавления. Именно в этом его значение для израильской религии. Исходя, как и Иезекииль, из святости Бога, он принимает ее не с формальной стороны, т.е. не по требованиям, предъявляемым к иудеям, а по внутренней сущности, как нравственное величие. Нет ни одного пророка, который в этом отношении ушел бы так далеко, как второ-Исайя, и который так далеко увлек бы израильскую религию на путь монотеизма, подчеркивая исключительность Иудеи. То, что было намечено прежними пророками (высмеивание золотого тельца у Осии и прозвища, которые дает Исайя языческим богам), но проводилось без особой последовательности, становится основным принципом миропонимания. У второ-Исайи Иегова не только единственный Бог, которому надо поклоняться (декалог), или единственный в своем роде, но и абсолютно единый. Как Бог Израиля, он в то же время Бог природы и истории, творец неба и земли, причина всего сущего. Второ-Исайя, как и Иезекииль, заложил основу Кодекса святости. Для второ-Исайи Иегова, Бог Израиля – творец мира и правитель его. Согласно Кодексу святости Бог – творец мира, под именем Иеговы заступился за народ свой. Историческим мотивом представления о Боге у второ-Исайи служит победное нашествие полчищ персидского царя Кира, который нанес халдеям смертельный удар. У прежних пророков Ассирия и Вавилон являлись орудиями наказания в руках Иеговы, рассердившегося на народ свой, для второ-Исайи персидский царь – назначенный Иеговой освободитель Израиля, поэтому его пастырь и помазанник тот, кто восстановит дом Иеговы в Иерусалиме. Так как Иегова есть Бог Вселенной, то его помазанник может быть повелителем мира. Но и тогда Израиль остается средоточием божественного попечения. Поэтому второ-Исайя говорит о призвании Иудеи: как народ иудеи ничто, и в то же время его честь, его призвание – это познание Иеговы. Он должен как носитель идеи Иеговы донести ее к жаждущим познания народам и сделаться всеобщим светочем.
Второ-Исайя обозначает народ иудейский как Эбед Иеговы, – раб Иеговы. Сейчас ученые усомнились в авторстве второ-Исайи Песни Эбед Иеговы (Ис 42:1-4, 49:1-6, 50:4-9, 52:13- 53:12). Доказано их более позднее происхождение, относящееся к временам после пленения. Эбед Иеговы – это не определенный исторический деятель, учитель Торы, а вообще Учитель.
В Эбед Иеговы Иудея рассматривается как народ, отягощенный грехами, стонущий под бременем страданий, в то же время это народ идеальный, призванный и любимый Богом, о котором он никогда не забывает и которого он не перестает любить. Благодаря своей двойственности эта мысль приобретает наибольшую глубину. Идея должна стать выше реальности. В проповеди искупительного страдания (Ис 53) образ иудейского народа находит свое классическое выражение. Речь идет об очищении самого народа, о его внутренней сущности. Очищение достигается удовлетворением Иеговы страданиями иудеев, которыми они добровольно подчиняются и которые покорно несут, достаточное наказание, а, следовательно, и искупление. Подчинение высшему суду, а иногда и принятие смерти, есть единственный путь к новой жизни. У Иезекииля воскресение народа достигается извне (Иез 37), в Эбед Иеговы воскресение тесно связано с очищением. Именно здесь второ-Исайя больше, чем кто либо иной, является предтечей христианства. Он в двояком смысле пророк искушения: предсказывает освобождение от рабства в результате доблестных побед персидского царя Кира; освобождение означает для него прощение, снятие вины, отмену наказания и принятие благоволения Иеговы. Иегова, которого Иезекииль видел покидающим Иерусалим, близок в проповеди второ-Исайи к возвращению к своему народу. "Утешайте, утешайте народ мой, говорит Бог ваш", "Взойди на высокую гору, благовествующий Сион и скажи городам Иудеи: вот Бог наш!" (Ис 40:1).
Великое значение имеют эти мысли для еврейского благочестия, подтверждение этому мы встречаем в книге псалмов. Где говорится, что избавление от сильной нужды есть неизбежный результат милости Иеговы; где прослеживается тесная связь между отпущением грехов и спасением. Израиль является примером для народов, т.е. проповедником Иеговы. Подобные утверждения, в той или иной форме, встречаются на каждой странице Псалтири.
Иудейская община
Во второй половине VI века до н.э. Иудея пережила новый подъем. Вдохновленная пророками Аггеем и Захарием, а также Иисусом и Зоровавелем возобновлена постройка иерусалимского храма, закончившаяся на шестом году правления Дария Гистаспа в 516 г. (Езд 6:15). Восстановлению храма предшествовало возвращение плененных иудеев благодаря одержанным победам Кира. Однако постройка храма не возродила израильский народ, и не осуществились попытки возрождения Царства. Апокалипсиса не произошло. Но для поклонения Богу был восстановлен храм, и можно было заняться религиозной организацией на основе Второзакония. Однако религиозное рвение скоро остыло. Книга пророка Малахии, составленная в первой половине V столетия – это жалоба на недостаток рвения к Иегове, на несерьезное стремление исполнить свой долг. Пророк проповедует скорый суд Иеговы над Иудеей и призывает к религиозному обращению.
С появлением Неемии наступили новые времена. Он был человеком не слова, как пророки, а дела. Бывший царский виночерпий в Сузах, затем персидский наместник, он отдался служению пришедшей в упадок Иудее. С невероятными усилиями и стараниями ему удалось возродить государство к жизни, невзирая на тайное и явное противодействие, вновь воздвигнуть стены Иерусалима, привлечь в лежащий в руинах город новое население, устранить социальные невзгоды, возродить к вере народ израильский.
Видение пророка Захарии
Неемия встретил поддержку со стороны ученого книжника Ездры. Отношения этих людей вызывают разнотолки. По общепринятому мнению, основанному на изучении книг Ездры и Неемии, Ездра уже в 458 г. до н.э., т.е. за 13 лет до появления Неемии, вернулся вместе с другими пленными из Вавилона в Иудею и тогда уже сделал неудавшуюся попытку насильственно расторгнуть заключенные с нееврейскими женщинами браки и выделить иудейскую общину. Приблизительно в 445 г. до н.э. появился Неемия и начал претворять в жизнь намеченные Ездрой реформы, которые выразились в введении привезенной Ездрой из Вавилона Книги законов. Однако новое государственное устройство пришло в полнейший беспорядок во время отъезда Неемии в 432 г. до н.э. в Персию, и ему стоило по возвращении величайших усилий вновь заставить почитать законы. Изгнали видных священников, например, внука первосвященника Элиашива.
Неемия был облечен государственной властью. Невзирая на различие во времени, в положении, в характерах, верованиях и т.д., его можно сравнить с царем Давидом. Последний был отцом израильского государства, а Неемия – основателем иудейской общины. Неемия принадлежит к наиболее выдающимся людям израильского народа.
Ездра
Однако на внутреннее развитие израильской религии Ездра оказал огромное влияние. Соферимы (книжники) и ранее выступали в качестве придворных и государственных деятелей, но Ездра первый получил это звание в религиозной истории. По мировоззрению своему Ездра опирается на Иезекииля, он родоначальник плеяды лиц, которые в дальнейших столетиях стали законодателями, писателями и теологами иудейства. В хронике книжники выступают как определенное сословие. В иудейских преданиях они рассматриваются как наследники и последователи пророков. Пророкам иудаизм обязан религиозным величием, а книжникам – интеллектуальной сущностью. Еще во времена Иисуса они были истинными духовными владыками народа, и их значение трудно переоценить.
Иерусалим. Общий вид
Деятельность Ездры и Неемии подвела к логическому завершению религиозные реформы, начавшиеся с введением Второзакония. Была создана религиозная система, которая, в противовес языческому миру, должна была выражать единство, святость, господство и милость Бога. Государство превратилось в церковь; церковь сделалась государством. Весьма поучительно сравнить более древние книги царств с историческими летописями. Левиты занимают место царских телохранителей, на первом плане стоят не политические, а религиозно-обрядовые соображения. Проявляется вся разница между прежним и новым временем.
Иосиф Флавий впервые употребил слово теократия по отношению к конституции церковного государства. Это слово постепенно вошло в употребление. Его стали применять в более свободном смысле, в качестве характеристики израильской религии.
Человеческие властители, будь то судьи, старейшины, или цари, находятся под покровительством Иеговы и пользуются своими правами лишь до тех пор, пока выполняют волю его. Не таково историческое значение этого слова. Теократия – иерократия, т.е. форма правления, при которой власть находится в руках священника, а не царя. Таким образом, это слово стоит в ряду обозначений, как монархия, олигархия, деспотия и т.п.
Малозначительного соперника иудейская община получила в лице самаритянской общины, средоточием которой явился храм на горе Гаризим, близ Сихема. Эта община была учреждена Санваллатом, большим противником Неемии, для своего зятя, которого Неемия изгнал из Иерусалима (Неем 13). Хотя самаритяне называли себя законными сыновьями Израиля, на развитие религии они не оказали существенного влияния. От иудеев они переняли Пятикнижие, но не сразу, а позднее, ибо им необходима была благословленная Богом основа для своего культа.
Так как самаритяне изначально привлекли людей, недовольных иудейской законодательной реформой, они мало содействовали укреплению иудейской общины. Летописи называют былое северное царство языческой страной, и этим объясняется враждебное отношение иудеев к самаритянам. Это отношение не улучшилось и ко времени Иисуса. В 120 г. до н.э. храм на горе Гаризим был разрушен Иоанном Гирканом.
Иудейская община продолжала развиваться. Из летописей видно, что законоучители объезжали страну, повсеместно встречая радушный прием. К иудейской общине примкнула и расположенная к северу от самаритян Галилея. Как различны были условия религиозного культа в Палестине и Иудее, явствует из 2 Пар (30:10 и сл.).
Священный ковчег (с египетского памятника)
Упрочились значение храма и власть священнослужителей в Иерусалиме, во всех городах страны были выстроены синагоги, ставшие центрами духовной жизни. Для укрепления закона синагоги сослужили такую же службу, как бамоты в древнем иеговизме. Они приблизили религию к народной жизни. При политических неурядицах и различных местных столкновениях благодаря синагогам крепло осознание избранности Иеговой. Псалмы, относящиеся к этому времени, свидетельствуют об истинной набожности.
Царь иудейский
Наиболее значительным созданием посленеемиевского периода является канон. Предпосылки для его появления были заложены Второзаконием. Уже во время плена каноны связывали с более древними, историческими и законодательными произведениями, в то время как остальные книги были переработаны согласно установлениям Второзакония, как например, Книги Судей и Царств. К Второзаконию прибавились позднейшие собрания законов. Важнейший из них – так называемый Кодекс святости, или закон Синая, а именно Книга Левит. Как и положенные в основание сборника законы, все вместе взятое получило название Торы Моисея и в качестве закона Моисея составило первую Библию иудеев. Как можно заключить из летописей, это сочинение существовало в его теперешнем виде в конце IV века до н.э., однако труд по его исправлению и дополнению продолжался долгое время спустя. Но с завершением Пятикнижия законодательная работа не закончилась. Последовали Мишна и Гемара, была написана Тозефта.
Второе собрание Священного Писания составляют nebiim (пророки). Все, что сохранилось от древней исторической и пророческой литературы, соединилось с новыми произведениями, было приведено в порядок и представлено в виде единого целого. Древние писания получили значительную переработку, однако, тем не менее, трудно провести резкую грань между старым и новым. Главным принципом обработки древних произведений считается стремление поставить историю на службу религии, во-вторых, выявить настоящее как наказание или как знак божественного благоволения, являющееся результатом предопределения Иеговы. Последствием этого стало введение в закон задним числом определенных распоряжений и событий и внесение новых предсказаний в более древние писания. Ибо так как мировая история протекала по заранее определенному Богом плану, этот план был заранее известен пророкам, хотя и не заметен из написанных предсказаний. Прибавились писания современных, хоть и безымянных пророков (Ис 24-27, 34, 35; Иоил, Зах 9-14, Ион и др.). Эти писания отличаются от древних пророческих произведений более апокалиптическим характером и рассчитаны, главным образом, на современность. Для них идеалы прошлого могут с некоторой свободой применяться к ближайшему или отдаленному будущему и использоваться в качестве угроз или обещаний. В них не входит элемент псевдоииграфии, свойственный позднейшей апокалиптике и появляющийся в Ветхом Завете у Даниила. Ценность пророческих произведений в уверенности в близости спасения. Наряду со многими псалмами они носят мессианский характер, говорится ли в них о новом Мессии (Зах 9), или нет (Ис 24 и сл., Иоил). Характерным для настроений того времени является ненависть общины к притесняющему ее свету, ненависть, прорывающаяся в страстных мольбах о скорейшем наступлении суда и о мести. В книге Ионы мы встречаем не свойственную иудеям проповедь долготерпения и милосердия Бога и по отношению к языческому миру, ибо и его он тоже создал.
Иудейские пленники (с ассирийского памятника)
Иудейские пленницы (с ассирийского памятника)
Прямую противоположность Книге Иова представляет Книга Есфирь. Нельзя точно установить время происхождения этих позднейших пророческих книг. Многие из них относятся к греческому периоду. Тем не менее отнесение Захария к Маккавеевскому периоду не совсем основательно. К началу II века до н.э. собрание пророков было закончено и составило дополнение к закону.
Третий сборник, под названием "Кетубим" или "ксувим", никогда не сравнивался наравне с первыми двумя. В то время в народной жизни арамейский язык постепенно вытеснял иврит, и последний обязан сохранением в качестве святого языка именно Библии. Но религиозные тексты на иврите постепенно теряли свою жизненную силу в широких кругах народа, и на них стали смотреть как на мудрость ученых-книжников. Для чтения Священного Писания тексты приходилось переводить на местное наречие (таргумим).