Вне круга собственно богов стоит целый ряд божественных и полубожественных существ, большинство которых приходится рассматривать как демонов и героев. Так, в постоянном общении с богами мы находим целую группу наперсников и помощников, знающих всякие ремесла и искусства и даже искусство колдовства. Величайшим из них является Твастар, "творец", божественный кузнец, могущий претендовать на место в пантеоне и даже называемый отцом Индры, хотя, с другой стороны, он упоминается также и как прародитель людей. Он сотворил громовую стрелу Индры и топор Брас-пати, жертвенную чашу и рог изобилия. Его талант создавать формы простирается на многое: он создал лошадь и вкладывает в женщину форму плода, – поэтому его дочь является матерью всех богов. Твастар не принадлежит к божескому роду асуров или дэвов и стоит ближе к земле и людям.
Матарисван, индийский Прометей, тоже принадлежит к этим промежуточным образам: с одной стороны, он отождествляется с Агни, с другой стороны, он как будто стоит на стороне людей, ибо приносит огонь с неба и, как разумный человек, умеет извлечь Агни из дров.
Индийская архитектура. Пагоды близ Мадраса
Божественное достоинство приобрели и Рбусы за их ловкость. Первоначально они были людьми, сыновьями Ману; но боги решили воспользоваться их ремеслом, и они были отданы в подмастерья Твастару.
К этому же популярному миру фантазий принадлежат и гандхарвы, свободные демоны леса и вод, населяющие также и воздушное пространство. Их поведение отличается от образа жизни прилежных рбусов; они лишь выкидывают глупые шутки и, подобно центаврам (с которыми их сопоставляли лингвистически), бегающим за нимфами, хитрые гандхарвы ведут такую же игру с апсарами, ундинами вод, так что свободная любовь (или морганатический брак) получила в Индии название "гандхарвского брака". Впрочем, и апсары не святые; это очень соблазнительные девушки, которые могут быть опасными даже для благочестивого отшельника в его лесном уединении и которые являются гетерами богов.
Древними предками человечества индусы называют еще бога смерти Яму и "Адама" – Ману. Но и Вивасват, отец Ямы, и прославленный Трита, очевидно, относятся к этой же группе праотцов и древнеарийских героев, которые у заинтересованных историей персов получили характер ряда доисторических героев, у индусов же, благодаря их постоянной наклонности к боготворению, почти уже потеряли облик людей. Трите приписываются две заслуги: что он первый приготовил сому и что он победили дракона: и то, и другое повело к его слиянию с Индрой; тем не менее в ведах определенно говорится лишь о том, что Индра пьет сому, а Трита лишь доставляет ее. Авеста, однако, по-видимому, ближе подходит к первоначальной традиции, расхваливая Триту как врача древности, открывшего напиток бессмертия.
Яма является древнеарийской фигурой; персы почитали его как праотца человечества, индусы же – преимущественно как первого смертного, властителя царства смерти; оба, свойства, соединяясь, рисуют нам одно из стариннейших хтонических существ, которые повелевают душами и область деятельности которых находится то под, то над землей, то в царстве света. В то время как иранцы с течением времени рационализировали Яму в эпическую фигуру изгнанного царя, индусы, хотя и называют его в Ригведе "царем", все более и более отождествляли его со страшной смертью, в качестве которой мы встречаем "Yam’а" в пантеоне индуизма. Теперь его царство – настоящий ад, в то время как индусам ведического периода оно казалось своего рода упокоением в светлой сфере, где Яма, веселый, общался с богами. И вообще, он был хорошо и благодушно расположен к людям и первый из умерших охотно наставлял людей на путь бессмертия, на который он ступил первый. В качестве первого человека Яма выступает в паре с близнецом; Яма и Ями – чета очень древнего происхождения, ибо она встречается также у персов; Ригведа с отвращением бросает Яме упрек в том, что со своей сестрой-близнецом он создал человеческий род.
Праотец Ману является родовым героем всех людей. Но Ману встречается только у индусов, и вследствие этого он вырисовывается как прообраз жреца. Он впервые принес жертву и развел огонь; он встречается вместе с древними жреческими фамилиями, и он же провозглашает священный закон. Ману выступает не только в роли Адама, но и в роли Ноя, так как он один спасся от потопа и впоследствии со своей дочерью сотворил род человеческий.
Совершенно вне всякой исторической или легендарно-исторической связи стоят "отцы", которые пользуются настоящим культом, "питары", являющиеся чисто анимистическими, живущими в земле духами или привидениями. Об этих духах известно лишь, как им поклонялись; но из этого культа нельзя вывести никакого ясного представления об их бытии или сущности.
Культ
Постоянно возраставшим своим значением божества Агни и Сома были обязаны своей связи с жертвоприношением. Ибо религия вед является прежде всего и главным образом религией жертвоприношений. "Жертва – сердцевина мира", и все, на чем покоится жертва, неизменно побеждает в развитии религиозной борьбы. По сравнению с жертвоприношением сами боги имеют лишь второстепенный интерес, являются почти чем-то побочным; в конце концов, и их мыслят как приносящих жертвы, и только благодаря этому они и могут проявлять свою власть.
Как и боги, люди связаны с жертвой; это центр их отношения к богу и средство для поддержания жизни; не только повседневная жизнь и все важные случаи освящаются и благословляются жертвой, но все существование, даже со стороны чисто физической, обеспечивается только жертвой.
По первоначальному своему характеру жертва, по ведам, была всецелым пиршеством богов. Огонь, приготовленная жертва и песнопения приглашают или низводят на землю богов; им предлагают занять место на священной траве, разбросанной перед алтарем, и туда приносится в изобилии все, что только может доставить удовольствие бессмертным: печенья из ржи и риса, молоко и масло, жир и мясо жертвенных животных и прежде всего сома, драгоценный жертвенный напиток. Высоких гостей услаждали также всякими ароматами, музыкой и танцами, не говоря уже о красноречии поэтов.
Так, прилагались все усилия, чтобы добиться благорасположения божественных сил; но эта усиленная любезность и гостеприимство не были лишены эгоистических соображений. Ожидали, что и боги покажут себя и в той же мере отплатят тем, кто принес им жертву, что они защитят их от врагов и демонов, от болезней и дурной погоды, что они дадут им богатство, славу и высокое положение, даруют детей и скот и долгую жизнь. Жертвами также стремятся получить и отпущение грехов. Но об истинных этических дарах нет и речи. Всего этого ожидают и даже требуют. Это краткая формула ведической жертвы: "Вот масло – где же твои дары?" И совершенно как при торговой сделке перечисляется, что именно требуется от богов взамен принесенных жертв.
Такой же характер носят и сопутствующие жертвоприношениям молитвы – большинство религиозных песен Ригведы, которые первоначально являлись прологом большого жертвенного торжества. Молитвы редко творятся из чувства благочестия или религиозного рвения, никогда – из чувства смирения: они исходят из желания сохранить внешние блага или отвратить несчастия. Мы находим лишь слабые следы благодарности: слово "благодарить" вообще отсутствует на языке вед.
Туземные типы Бомбея
Поэт или жрец в хвалебном гимне, помимо интересов своего нанимателя, не забывает и своих собственных интересов. Льстивая просьба о вознаграждении звучит во многих песнях: "Если бы я, о Индра! был бы так же могуществен, как ты, то, о всещедрый, я богато одарил бы певца; я не допустил бы его до бедствия и пришел бы на помощь тому, кто изо дня в день меня превозносит".
Более серьезной стороной ведических жертвоприношений был искупительный характер жертвы. Из описания отдельных жертвоприношений можно видеть, как усердно старались искупить грехи и как поверхностно это проделывалось.
Жертвы приносились в доме или на открытом воздухе; смотря по своему характеру (частному или официальному), различались жертвы с одним огнем или тремя огнями. Постоянно употребляемым был огонь домохозяина, священный огонь очага; другие два были: "жертвенный огонь", зажигавшийся в честь богов, и "южный огонь", зажигавшийся в честь духов умерших и демонов. Этот огонь, прогоняющий дьяволов, носит совершенно примитивный характер и является, по-видимому, наиболее древним. Он, по всей вероятности, сохранился в иранском культе и достиг там большого значения. Добывание жертвенного огня совершалось посредством трения кусков дерева; огонь очага, торжественно разводимый отцом при основании домохозяйства, снабжал обыкновенно огнем и остальные два алтаря, на нем же приготовлялись и жертвенные кушанья.
Небольшие семейные жертвоприношения, во время которых зажигался только один огонь, совершались самим хозяином дома; они состояли большей частью в разведении огня и варке кушаний, предлагавшихся богам, отчего они и получили название "пищевых жертв", и значение их было невелико. Хозяин дома (принадлежавший к трем первым кастам) был волен совершать самолично и публичные жертвоприношения, но по причине сложного ритуала последние совершались, как правило, жрецами, по приглашению и за счет жертвователя. В обряде жертвоприношения принимали участие: хотар (жертвователь), читавший молитву, удгатар (певец) и адхварью (служитель), приводивший в исполнение практическую часть. Весь процесс происходил под надзором верховного жреца, брахмана. Последний должен был знать наизусть ритуал (все три веды) и соблюдать точно все обряды, дабы не вышло ошибки, которую немедленно следовало исправить, иначе все жертвоприношение могло потерять силу.
Весь процесс состоял из системы многочисленных и сложных обрядов, совершавшихся с большой тщательностью и в определенном порядке. Одна только подготовка к жертвоприношению была уже огромным трудом. Место жертвоприношения должно было быть вычищено, алтарь воздвигнут и обведен защитными бороздами. Особое значение имели высекание огня и установка очага. Все приготовление жертвенных кушаний сопровождалось церемониями, от доения коров и молотьбы зерен до обстоятельного разрезания и варки жертвенного мяса; главной торжественной частью этих приготовлений было выжимание сомы. Жрецы должны были обмываться и натираться маслами, одеваться и подпоясываться и в течение всего времени обряда соблюдать бесчисленные предписания касательно размеренных шагов и положения тела, относительно расположения стран света, определенной смены жертвенных возгласов и таинственного молчания, к чему присоединялась еще трудная задача произносить песни и изречения без малейшей ошибки и при соответствующих действиях.
Но и жертвоприноситель при этом тоже не оставался без дела. Он вместе с супругой должен был подготовиться к священному действию, старательно выполнив обряд очистительного посвящения, которое состояло, прежде всего, в омовении, посте и супружеском воздержании и начиналось за день до этого; к этому прибавлялось еще стрижка бороды и волос. При больших жертвоприношениях это освящение бывало очень сложным и требовало длительной подготовки, выполнявшейся с крайней строгостью, "пока жертвоприносящий не похудеет", "пока у него не потемнеет в глазах", "пока у него останется только кожа на костях". И это могло затягиваться на целый год.
Отдельные жертвоприношения. Простейшей формой официальной жертвы была огненная жертва (агнихотра), которая приносилась каждый день утром и вечером и находилась в связи со всеми большими жертвоприношениями. Присутствующие благовейно стояли перед зажженными тремя огнями или делали поклоны. Материальную сторону составлял дар в виде горячего молока.
Каждые 14 дней приносилась жертва новолуния или полнолуния. Церемония, посвященная этому, типична и повторяется при всех больших жертвоприношениях. Здесь в дар приносились пироги и печения; струи масла лились на огонь, и для жертвователя и жрецов устраивалась совместная трапеза.
Еще пышнее были большие жертвоприношения в начале трех времен года: весны, сезона дождей и осени. Добывание и разжигание нового огня в начале этих периодов имело символическое значение. Во время праздника по случаю начала периодических дождей готовили из теста и шерсти фигуры барана и овцы – очевидно, с претензией на увеличения стад. Подобные символические действия и образные представления часто повторяются при жертвоприношениях. Особенно много даров получали при этих обрядах в начале дождливого времени Маруты, боги ветра, и водяной бог Варуна.
Жертвы из первого сбора приносились во время жатвы ячменя и риса (однако не в виде благодарности). На поворотных пунктах года, во время обоих солнцестояний и при начале дождей, уже закалывался козел, которого разрезали на части, варили и распределяли между богами и людьми. Жирный сальник здесь, как и в других культах, часто отдавался богам.
Но самым большим годовым праздником было жертвоприношение при выжимании сомы, особенно в форме Агнистомы, "восхваления огня". Он устраивался один раз в году, весной, и являлся настоящим народным праздником, на который народ стекался со всех сторон. Церемонии начинались с самого раннего утра богослужениями в честь рано появляющихся божеств. То идет приготовление и принесение жертвенных лепешек и молока, то одиннадцать козлов закалываются для жертвы божествам, то занимаются выжиманием сомы, очищением добытого напитка, смешиванием его с различными примесями и переливанием в различные сосуды; сома преподносится богам, а жрецы выпивают полагающуюся им часть. Так проходит целый день в выжимании в три приема сомы: утром, в полдень и к вечеру, в исполнение пестрого ритуала древнего и более позднего происхождения, в воззваниях к богам и в диком первобытном колдовстве (Ольденберг).
Великое жертвоприношение коня, "царя жертв", является кульминационным пунктом древнеиндийского культа. Жертва приносилась во имя защиты страны, по царскому повелению и при участии всего народа. Это была грандиозная церемония, приготовления к которой шли в течение всего года. Освященный купанием конь должен был в это время обходить всю страну, охраняемый четырьмястами юношами.
Освящение жертвоприносителя и его жен бывало очень сложным и строго аскетическим. Непосредственно за убиением коня царица должна была лечь как супруга рядом с теплым еще животным – церемония, дававшая повод жрецам к различным непристойностям, но имевшая символическое значение.
Цель принесения в жертву коня состояла, очевидно, в том, чтобы снабдить солнце или богов света новой лошадью для своей упряжки. Живым и невредимым должен был предстать перед ними убитый конь, и в награду за это люди надеялись получить счастье и благословение для страны и государства.
Повозка, запряженная парой зебу
Об этом ясно говорят последние строфы песнопения при этой жертве: "…ты не умрешь и не потерпишь ущерба; к богам ты идешь по проложенному пути; оба золотых и в белых пятнах (лошади солнца) будут твоими товарищами; ты будешь стоять у дышла осла (Асвинов). Много скота и лошадей, героев и сыновей и всепитающего богатства принесет нам этот конь! Да дарует нам безнаказанность у Адитий и господство богатая жертва коня".
В древние времена с этим жертвоприношением лошади, очевидно, связывалась и человеческая жертва; как известно, этот обычай имел большое распространение у других индогерманцев; в Индии мы видим лишь слабые намеки на него.
Время жертвоприношения коня, начиная с трех дней предшествовавших этому, было праздничным временем для народа, нечто вроде нашей широкой масленицы. Состязание в конских бегах и игра в кости, которым индусы предавались со страстью, получили даже религиозный оттенок, игра и пение фокусников и танцовщиц, рассказывание сказок, загадывание загадок – все это перемешивалось здесь в пестрое веселье преимущественно мирского характера.
Среди жертв ведического периода жертва теням умерших является очень древним обычаем.
Западная Индия. Карта конца XIX века
Весь процесс носит крайне примитивный характер и состоит в простом кормлении живущих под землей предков, вызываемых заклинаниями, причем одновременно прогоняются демоны с освященного места. Принесение в жертву предкам лепешек совершалось под вечер на южном огне: после того как обводилась борозда для защиты от демонов, место окроплялось святой водой, устилалось сорванной травой, и отцы, деды и прадеды приглашались присесть на нем. "Да посетят нас теперь наши быстрые, как мысль, отцы", – произносил при этом жрец. Жертва приносилась самим молящимся: он опускался на левое колено и обливал вырытую борозду и траву тремя пригоршнями воды для омовения отцов; затем протянутой вниз рукой он клал три лепешки на смоченные места, приговаривая: "Это тебе, о отец, и тем, которые вместе с тобою". Затем он тотчас же поворачивался и произносил: "Здесь, о, отцы, пусть каждый из вас пользуется своей долей"; к этому присоединялось еще выражение надежды, что за эти дары он получит долгую жизнь. Потом опять лилась вода, чтобы отцы омылись после трапезы, после чего они получали мази и одежды или шерсть: "Вот, отцы, мы даем вам платья; не берите от нас больше ничего!" Только после этого обращались с настоящей молитвой, посвященной отцам: "Да прославятся ваши силы, ваша жизнь, ваш гнев и страх: да будете вы крепче всех из живущих в том мире, а из живущих в этом мире да буду я самый крепкий". После этого отцы торжественно отпускались: "Восстаньте, отцы! и шествуйте вашим прежним таинственным путем, подайте нам богатство и славу и прославляйте перед богами наши дары". После жертвоприношения следовало вознесение хвалы домашнему очагу и просьба к Агни о прощении грехов; лепешки поднимались: одну хозяин давал съесть жене, дабы она через это получила мужской плод, остальные две он бросал в огонь или воду или отдавал их Брахмину.
Ведическая жертва по форме своей выражает стремление заручиться благоволением богов, но в действительности является орудием власти над богами: божественная помощь обязана явиться в результате безукоризненно выполненного жертвоприношения. "Благовение охватывает богов", – думают индусы и еще откровеннее они это выражают: "Жертвователь загоняет Индру, как дичь; он держит его крепко, как птичник птицу; бог – это колесо, которое певец умеет вертеть".
Это полнейшее переворачивание естественных религиозных отношений есть лишь логический вывод из основного взгляда на жертву: кормление богов – существенное условие их существования. "Боги моются при жертвоприношениях", они черпают из жертвы свою силу, как Индра из сомы; "как бык ревет, жаждая дождя, так Индра жаждет сомы", сома гонит его вперед, точно ветер. Он от жертвы берет свое оружие; люди куют для него громовую стрелу, приводят в движение его руки. Таким образом, жертва и жертвующий человек совершенно необходимы для богов. Вывод, что тогда боги не являются абсолютно необходимыми людям, напрашивается сам собой и нередко действительно оправдывается. Магическое влияние жертвы делает бога либо рабом жертвователя, либо часто вообще излишним. Вообще ведическая жертва носит в значительной степени характер волшебства. Весь этот процесс приходится рассматривать как колдовство вызывания дождя, и это только один из многих случаев. Различие между жертвоприношением и тем, что индусы называли колдовством, заключалось лишь в том, что последнее относилось только к демонам и тайным силам, в то время как жертва была колдовством, так сказать, официальным, практиковавшимся по отношению к признанным богам.
Волшебство
Волшебство, слегка заметное в Ригведе и занимающее доминирующее положение в Атхарве, есть практическое выражение собственно индийской народной религии. Оно коренится, без сомнения, в верованиях первобытных времен и сохранилось в низших слоях индийского населения до настоящего времени. Так брахман, жрец Атхарвы, главнейший и популярнейший из священнослужителей, первоначально был жрецом-чародеем и в ведах еще отчасти сохранил это звание. Brahman, от которого он получил свое имя и которое переводится обыкновенно словом "молитва" или "силы молитвы", имеет не только это значение, оно выражает также понятие "заклинание", "волшебное слово".
Ядром Атхарваведы являются эти примитивные обычаи; как видно из самого названия книги, действия, которые описывает текст, относятся не к развитому ведическому ритуалу Сомы, а к гораздо более древнему культу огня ради изгнания демонов.
Атхарваведа имеет гораздо более позднее происхождение, чем Ригведа. В ней не только многократно цитируются стихи из Ригведы, но и литературные приемы говорят о более позднем периоде: рифма уже отсутствует; чаще пользуются прозой; географический кругозор Атхарваведы говорит о широком распространении индусов. Жрецы получили большую силу и называют себя дэвами. Боги уже совсем лишились своих первоначальных свойств, и к ним прибегают лишь как к волшебной силе для изгнания дьявола; после упадка богов сильно развился пантеизм.
Весь пестрый волшебный мир Атхарвы оставляет впечатление суеверия и культа демонов, многочисленные таинственные обряды которого густой сетью опутывают всю жизнь, вплетаясь и в официальный культ. Все, чего человеку приходится бояться и от чего он хочет избавиться – злые духи, враги и соперники, несчастные случаи, болезнь и неудачи, – все это устраняется с помощью заклятий, все, чего он стремится получить, достигается теми же средствами. Сядет ли демон в виде нарыва на затылке у человека, постигнет ли его проказа, сумасшествие, – для всего имеются заклинания и напитки, позволяющие найти исцеление. Рог быстроногой антилопы способствует выздоровлению, чудодейственные растения и всеисцеляющие напитки пользуются громкой славой, даже сома и камни, при помощи которых ее выжимают, вместе с Агни и Варуной изгоняют желтуху.
Неприятель на войне или недруг в частной жизни могут быть тайно лишены силы, но проклятие может быть снято при помощи растений и заговоров или даже обращено против чародея в усиленной степени.
Одна из "башен молчания" близ Бомбея
Так же как на вражду и злобу, чародейством можно действовать и на любовь: отвергнутая девушка кладет известные травы под подушку юноши или обмакивает волшебную ветку в мед, чтобы юноша почувствовал, как сладки ее любовь и губы; обманутая жена силой заговоров убивает соперницу, а незамужняя девушка находит себе супруга при помощи чар своих родителей.
Религиозное значение волшебство приобретает тогда, когда оно распространяется на отдельные случаи жизни, в которых заменяет врачебное искусство и начинает служить средством самообороны, когда оно вообще охватывает все человеческое существование и дает силу в жизненной борьбе. Амулет из бессмертного золота дарует долгую жизнь и бодрые силы; волшебные напитки, чародейственные вопросы и ответы дают потомство; если человек близок к смерти, его можно вновь вернуть к жизни. Всевозможное колдовство относительно погоды делает природу благосклонной по отношению к человеку, и многозначительные заговоры по окончании основных полевых работ дают богатство и счастье, благосостояние и детей, пищу и скот. Злоба и вина человека могут быть смыты водой, сожжены на огне или уничтожены при помощи растений и заговоров.
Таким образом, мы видим, что суеверие приносит те же плоды, что и вера, и даже уничтожает силу священных деяний.
Индийский факир
Культ дьявола был очень близок служению богам, более того, то, что они уже с давних времен слились друг с другом, видно из того факта, что "южный огонь", служивший для отвращения дьяволов, всегда имел место в культе.
Нравственная жизнь