Рафаэль стоял, засунув руки в карманы, и смотрел на демонские башни, мерцающие темно‑красным.
– Что‑то происходит, – сказал он. – Что‑то странное.
Саймон хотел перебить его, сказав, что единственной странной вещью, которая все еще продолжалась, было то, что его похитили и привезли в Идрис уже во второй раз за всё время, но он почувствовал тошноту. Он стал забывать, как именно работает Портал: казалось, будто сначала тебя разбирает на части, а когда ты уже проходишь на другую сторону, собирает обратно, потеряв при этом важные кусочки твоего организма.
Кроме того, Рафаэль был прав. Что‑то происходило. Саймон был в Аликанте и раньше, он помнил дороги и каналы, холм, возвышающийся над Гардом. Он помнил, что обычно ночи были тихими, освещенными бледным сиянием башен. Но сегодня было шумно, особенно, возле Гарда и холма, где танцевали огни, как будто десяток костров.
Демонские башни светились жутким красно‑золотым светом.
– Они меняют цвет башен, чтобы передать сообщения, – сказал Рафаэль. – Золотой – для браков и торжеств. Синий – для соглашений.
– Что тогда означает красный? – спросил Саймон.
– Магию, – сказал Рафаэль, его темные зрачки сузились. – Опасность.
Он медленно повернулся вокруг, оглядывая тихие улицы и большие дома на берегу канала. Он был примерно на голову ниже, чем Саймон. Саймон задался вопросом, сколько лет ему было, когда его обратили. Четырнадцать? Пятнадцать? Только немного старше, чем Морин. Кто обратил его? Магнус знал, но никогда не говорил об этом.
– Дом инквизитора там, – сказал Рафаэль и указал на канал, где стоял один из больших домов, с остроконечной крышей и балконами. – Но там темно.
Саймон не мог отрицать тот факт, что его небьющееся сердце сделало лёгкий скачок, когда он посмотрел туда. Изабель жила там теперь; и одно из тех окон было ее окном.
– Они все должно быть ушли в Гард, – сказал он. – Они ходят туда чтобы встретиться или по причине каких‑то дел. У него не было воспоминаний о Гарде, будучи заключенным в тюрьму, по воле предыдущего Инквизитора.
– Полагаю, мы могли бы пойти туда. Посмотреть, что происходит.
– Да, спасибо. Я имею представление об их «встречах и делах, – отрезал Рафаэль, но он выглядел неуверенно, Саймон не мог вспомнить, как он выглядел прежде. – Все, что здесь происходит, это дела Сумеречных охотников. Есть дом, недалеко отсюда, он был предоставлен представителю вампиров в Совете. Мы можем пойти туда.
– Вместе? – спросил Саймон.
– Это очень большой дом, – ответил Рафаэль, – Ты будешь в одном конце дома, а я в другом.
Саймон поднял брови. Он совсем не понимал, чего ждать от происходящего, но мысль о ночевке в доме с Рафаэлем не приходила в голову. Конечно, он не думал, что Рафаэль собирался убить его во сне. Но мысль о разделе жилого помещения с кем‑то, кто, казалось, не очень‑то его любит, была для него очень странной.
Зрение Саймона было ясным и точным теперь – одна из немногих вещей, которые он действительно полюбил став вампиром – он мог видеть мелкие детали даже на расстоянии. Он увидел ее, прежде чем она, возможно, заметила его. Она быстро шла вперед, опустив голову вниз, ее темные волосы были убраны в длинную косу, она часто делала такую прическу, когда шли боевые действия. Ее ботинки стучали по булыжникам, когда она шла. Разбивательница сердец, Изабель Лайтвуд. Саймон повернулся к Рафаэлю.
– Уходи, – сказал он.
Рафаэль улыбнулся.
– La belle Isabelle, – произнес он[1]. – Это безнадежно, знаешь, ты и она.
– Потому что я вампир, а она Сумеречный Охотник?
– Нет. Она просто – как вы это называете – не ровня тебе?
Изабель уже была на полпути вниз по улице. Саймон стиснул зубы:
– Остроумие – вот моя уловка, и я делаю ставку на тебя. Я имею в виду его.
Рафаэль невинно пожал плечами, но не двигался. Саймон отвернулся от него и вышел из тени, на улицу.
Изабель мгновенно остановилась, ее рука потянулась за кнутом на поясе. Спустя мгновения она заморгала в шоке, опустила руки и неуверенно спросила:
– Саймон?
Вдруг Саймон почувствовал себя неловко. Возможно ей не понравится его внезапное появление в Аликанте, ведь это был ее мир, а не его.
– Я… – начал он, но не успел закончить, потому что Изабель бросилась к нему и обвила шею руками, почти сбив его с ног.
Саймон прикрыл глаза и уткнулся лицом ей в шею. Он чувствовал ее сердцебиение, но тут же отбросил всякие мысли о крови. В его руках она была одновременно мягкой, но сильной, ее волосы щекотали лицо. Обнимая ее, он чувствовал себя нормальным, абсолютно обычным подростком, влюбленным в девушку. Влюбленным. Он отодвинулся, и увидел, что ее большие темные глаза, находящиеся в нескольких дюймах от него сияли.
– Не могу поверить, что ты здесь, – произнесла она, затаив дыхание, – Я так хотела, чтобы ты был здесь и всё думала, как скоро еще смогу увидеть тебя, и…О Боже, что на тебе надето? – Саймон посмотрел вниз на свою дутую рубашку и кожанные брюки.
Он надеялся, что Рафаэль сейчас не стоит где‑нибудь в теньке, смеясь над ним.
– Это долгая история, – ответил он, – Как ты думаешь, мы могли бы войти внутрь?
Магнус вертел в руках серебряную шкатулку с инициалами, его кошачьи глаза отсвечивали в тусклом сиянии ведьминого огня подвала Аматис. Джослин смотрела на него взглядом, полным любопытства и тревоги. Люк не мог перестать думать о тех днях, когда Джослин приводила Клэри в квартиру Магнуса, пока та была еще ребенком. Каждый раз, когда они сидели втроем, они напоминали какое‑то странное трио. Но Клэри росла, и чем старше она становилась, тем больше вспоминала те вещи, которые не должна была помнить.
– Есть что‑нибудь? – спросила Джослин.
– Вы должны мне дать время, – сказал Магнус, тыча пальцем в коробку, – волшебные мины‑ловушки, проклятия и т. п. могут быть довольно тонко скрыты.
– Не торопись – сказал Люк, откинувшись на стол, что был задвинут в затянутый паутиной угол.
Когда‑то это был кухонный стол его матери. Он узнал следы от ножа, по неосторожности оставленные на деревянной столешнице и даже вмятину на одной из ножек, которую он пнул еще будучи подростком.
На протяжении многих лет этот стол хранился у Аматис. Он был здесь, когда она вышла замуж за Стивена и устраивала званые обеды в доме Эрондейлов. Он был здесь и после того, как они развелись, и даже после того, как Стивен переехал в поместье со своей новой женой.
Весь подвал был забит старой мебелью: в некоторых вещах Люк узнавал то, что некогда принадлежало их родителям, картины и безделушки из тех времен, когда Аматис была замужем. Он удивлялся, почему она спрятала их подальше. Возможно, она была не в состоянии смотреть на них.
– Не думаю, что с ней что – то не так, – в конце концов сказал Магнус, ставя шкатулку обратно на полку, куда Джослин поместила ее, не желая видеть ее в доме и не желая также выбросить ее. Он поежился и потер руки. Он был одет в серо – черное пальто, которое делало его похожим на детектива. Джослин даже не дала ему шанса повесить свое пальто, когда он пришел к ним, она просто схватила его за руку и потянула вниз в подвал.
– Никаких ловушек, никаких проклятий, никакой магии вообще!
Джослин посмотрела на него озадачено.
– Спасибо, – сказала она. – За то что посмотрел на нее. Я могу быть немного параноиком. И после того, что произошло в Лондоне.
– Что произошло в Лондоне?
– Мы знаем не много, – сказал Люк.
Гард сообщил об этом во второй половине дня, но мы не многое знаем. Лондон был одним из немногих Институтов, которые ещё не были эвакуированы. Очевидно Себастьян со своей армией пытались атаковать. Но их остановили своего рода защитные чары, о которых не знал даже Совет. Это предупредило сумеречных охотников о приближающейся опасности и привело их в безопасное место.
– Привидение, – сказал Магнус. На его лице появилась улыбка. – Дух, поклявшийся защищать то место. Она была там сто тридцать лет.
– Она? – сказала Джослин, прислонившись спиной к пыльной стене. – Привидение? Правда? Как ее имя?
– Ты бы узнала ее фамилию, если бы я сказал, но ей бы это не понравилось. Взгляд Магнуса был где‑то очень далеко отсюда. – Надеюсь, это может означать, что она обрела покой.
Он вынырнул из своих мыслей.
– Так или иначе, я не намерен продолжать разговор в этом ключе. Это не та причина, по которой я к вам пришел.
– Я так и думал, – сказал Люк. – Мы признательны, что ты пришел, хотя, признаюсь, я был удивлен видеть тебя на пороге. Полагаю, все же, это не то место, куда бы ты с охотой пошел.
– Я думал, ты пришел к Лайтвудам… фраза повисла в воздухе между ними недосказанной.
– У меня была жизнь до Алека, – отрезал Магнус. – Я верховный маг Бруклина. Я здесь чтобы занять место в совете от имени детей Лилит.
– Я думал Катарина была представителем колдунов. – сказал Люк, удивленно.
– Была, – признался Магнус. – Она заставила меня занять ее место, чтобы я мог приехать сюда и увидеться с Алеком. – Он вздохнул.
– Она действительно сделала это ради меня, когда мы были в „Луне охотника“. Как раз об этом я и хочу поговорить.
Люк сел на шаткий стол.
– Вы виделись с Бэтом? – спросил он. Бэт имел офис в Охотничьей Луне, а не в полицейском участке, хоть это и было неофициально, все знали где его найти.
– Да. Он только что получил звонок от Майи.
Магнус провел рукой по своим черным волосам.
– Себастьян явно не в восторге от того, что ему дали отпор. – Медленно произнес он и Люк почувствовал, как его нервы натягиваются. Магнус явно не решался сообщить какую‑то плохую новость.
– Все это выглядит так, словно, после его неудачного нападения на Лондонский Институт, он переключился на Претора. Очевидно, что ликантропы ему не нужны – он не смог бы обратить их, поэтому он сравнял дом Претора с землей и убил их всех. Он убил Джордана Кайла на глазах у Майи. Её он оставил в живых, чтобы она передала сообщение.
Джослин обхватила себя руками.
– Боже мой.
– Что за сообщение? – спросил Люк, когда к нему вернулся дар речи.
– Сообщение для нежити, – сказал Магнус, – Я говорил с Майей по телефону. Она сказала мне запомнить это. Очевидно, он сказал: „Скажи нежити, что я жажду мести, и я добьюсь ее. Я буду иметь дело с каждым, кто в союзе с Сумеречными охотниками. Я не желаю зла вашему роду, пока вы не помогаете Нефилимам, но если это произойдет, вы будете жертвой моего клинка и мечей моей армии, до тех пор, пока последний из вас не будет стерт с лица этого мира.
Джослин издала неровный звук.
– Он говорит в точности, как его отец, не так ли?
Люк посмотрел на Магнуса.
– Ты собираешься доставить это сообщение в Совет?
Магнус прошелся по подбородку своими блестящими ногтями. – Нет, – ответил он, – Но и от Нежити я не собираюсь этого скрывать. Моя преданность Сумеречным охотникам не превыше преданности им.
Не так, как ты. Слова повисли между ними невысказанными.
– У меня есть это, – сказал Магнус, достав листок бумаги из кармана. Люк узнал его, так как у него был такой же листок. – Придете ли вы завтра вечером на ужин?
– Я приду. Фейри относятся к приглашениям очень серьезно. Для Мелиорна и всего Двора было бы оскорблением, не прими я его.
– Я планирую рассказать им о послании там – сказал Магнус.
Что, если они запаникуют? – сказал Люк. – Если они откажут Совету и Нефилимам?
– Можно подумать, то, что произошло с Претором, можно держать в тайне.
– Сообщение Себастьяна можно – сказала Джослин. – Он старается запугать жителей Нижнего Мира, Магнус. Он старается заставить их отступить, пока он истребляет Нефилимов.
– Это их выбор – ответил Магнус.
– Если они отступят, думаешь, Нефилимы простят их когда‑нибудь? – спросила Джослин. – Конклав не прощает. Их прощения добиться тяжелее, чем прощение самого Господа.
– Джослин, – сказал Люк. – Это не вина Магнуса.
Но Джослин все еще смотрела на Магнуса.
– Что Тесса сказала бы тебе делать? – спросила она.
– Умоляю тебя, Джослин, – ответил Магнус. – Ты вряд ли знаешь ее. Она бы начала читать нотацию о честности, как она обычно это делает. Хранение тайны ни к чему хорошему не приводит. Когда живешь достаточно долго, начинаешь понимать это.
Джослин посмотрела на свои руки – ее руки художника, которые Люк всегда любил, ловкие, осторожные и с пятнами чернил.
– Я больше не Сумеречный Охотник. – сказала она. – Я бежала от них. Я говорила вам обоим. Но мир без Сумеречных Охотников – это то, чего я боюсь.
– Мир существовал до Нефилимов, – сказал Магнус. – Будет существовать и после.
– Но сможем ли мы выжить в нем. Мой сын… – не успела договорить Джослин, как ее прервал звук, доносившийся сверху. Кто‑то колотил во входную дверь. – Клэри? – произнесла она удивлено. – Наверное снова забыла свои ключи.
– Я открою, – сказал Люк и встал. При выходе из подвала, он обменялся короткими взглядами с Джослин, начинала кружиться голова. Джордан мертв, Майя горевала. Себастьян пытается натравить Нежить на Сумеречных охотников.
Он заметил, что входная дверь открыта и от туда дует холодным ночным воздухом. На пороге стояла девушка с светлыми вьющимися волосами, одетая в снаряжение. Хелен Блэкторн. Люк успел заметить что защитные башни светятся кроваво‑красным, затем она заговорила.
– У меня есть новости из Гарда, – сообщила она. – Насчет Клэри.
– Майя.
Мягкий голос нарушил тишину. Майя перевернулась на бок, не желая открывать глаза. Что‑то ужасное ждало ее там, во тьме, и она могла избежать этого только находясь в долгом и беспробудном сне.
– Майя.
Он взирал на нее, стоя в тени: тусклый взгляд, темная кожа. Ее брат. Даниэль. Она смотрела на то, как брат отрывает бабочке крылья, и ее маленькое тельце, кружась, падает на пол.
– Майя, пожалуйста. – Легкое прикосновение руки.
Майя резко села на постели, все еще испытывая отвращение. Она ударилась спиной об стену и, широко распахнув глаза, начала хватать ртом воздух. Ресницы были липкими и словно покрытыми солью: она плакала во сне.
Майя была в полу – освещенной комнате с единственным окном, выходящим на извилистую центральную улицу города. За грязным окном виднелись голые сучья деревьев и край чего‑то металлического – пожарная лестница, догадалась она.
Майя взглянула вниз: узкая кровать с железным изголовьем и тонкое одеяло, которое она отбросила в ноги. Майя сидела, прижавшись спиной к кирпичной стене. У кровати стоял один‑единственный стул, старый и расшатанный. На нем сидел Бэт; он постепенно опустил руку.
– Мне очень жаль, – произнес он.
– Не надо, – выдавила из себя Майя. – Не трогай меня.
– Ты кричала. Во сне.
Она обхватила себя руками. Она была одета в джинсы и майку. Свитер, который был на ней в Лонг‑Айленде отсутствовал, и ее кожа пошла мурашками. – Где моя одежда?“ сказала она. – Моя куртка, мой свитер? – Бэт прочистил горло. – Они были в крови, Майя.
– Да, – отозвалась она. Сердце бешено стучало в груди.
– Ты помнишь, что произошло? – спросил Бэт.
Майя закрыла глаза. Она помнила все: дорогу, грузовик, пылающее здание, пляж, усеянный трупами. Тело Джордана, падающее вниз возле нее, его кровь, заливающая все вокруг, смешивающаяся с песком. „Твой парень мертв“.
– Джордан, – сказала Майя, хотя Бэт уже знал о нем.
Лицо Бэта напоминало могилу; оно было зеленоватого цвета рядом с его карими глазами, которые сияют в полумраке. Это было лицо, которое она знала хорошо. Он был одним из первых оборотней которых она встретила. Они встречались до тех пор, пока она рассказывала ему, как ей казалось, она была слишком новой для города, слишком нервной, слишком не оправившейся от Джордана. Он расстался с ней на следующий день, на удивление, они остались друзьями.
– Он мертв, – сказал он. – Вместе со всеми Преторами. Претор Скотт, студенты – выжили немногие. Майя, почему вы там были? Что вы делали у Претора?
Майя рассказала ему о исчезновении Саймона, о звонке Претора к Джордану, о их отчаянной поездке к Лонг Айленду, о том, как они увидели руины Претора. Бэт прочистил горло.
– У меня есть некоторые вещи Джордана. Его ключи, его претор кулон. – Майя почувствовала, как будто она не могла отдышаться.
– Нет, я не хочу – я не хочу, его вещи, – сказала она. – Он хотел бы, отдать кулон Саймону. Когда мы найдем Саймона, кулон должен быть его.
Бэт не настаивал.
– У меня есть хорошие новости, – сказал он. – Сообщение из Идриса, с твоим другом Саймоном все в порядке. Вообще‑то, он там, с сумеречными охотниками.
– О. – Майя ощутила, что тугой узел вокруг ее сердца слегка ослаб.
– Я должен был сказать тебе это сразу, – извинился он. – Просто я за тебя волновался. Ты была в очень плохом состоянии, когда мы принесли тебя в штаб‑квартиру. Ты спала с тех пор.
– Хотела бы я уснуть навечно.
– Я знаю, что ты уже рассказала Магнусу, – добавил Бэт, его лицо выглядело напряженным, – Но объясни мне снова, почему Себастьян Моргенштерн нацелился на оборотней.
– Он сказал, что это было послание, – Майя слышала свой голос, словно он исходил издалека, – Он хотел, чтобы мы знали, что это из‑за того, что оборотни в союзе с Сумеречными охотниками, это ожидает всех, кто находится в союзе с Нефилимами.
– Я никогда не остановлюсь, не успокоюсь, пока иль смерть сомкнет мои глаза, иль счастье даст мне месть мою исполнить.
– Нью‑Йорк пуст от Сумеречных Охотников сейчас, и Люк в Идрисе с ними. Они стягивают все свои силы. Скоро мы не сможем получать и отправлять сообщения. Бэт заерзал; Майя почувствовала, что произошло что‑то, чего он не рассказывал ей.
– Что такое? – спросила она. Его взгляд метнулся прочь. – Бэт…
– Ты знаешь Руфуса Хэстингса?
Руфус. Майя вспомнила, когда первый раз она была в Претории, злой человек со шрамами на лице, у входа в кабинет Претора Скотта.
– Не слишком хорошо.
– Он пережил резню. Он здесь, на станции, с нами. Вводит нас в курс событий, – сказал Бэт. – И он говорит с другими о Люке. Говорит, что он больше Сумеречный Охотник, чем оборотень, что он не вызывает доверия, что сейчас стае нужен новый лидер.
– Ты лидер, – сказала она. – Ты второй в стае.
– Да, и меня назначил Люк. Это означает, что мне тоже нельзя доверять.
Майя подвинулась к краю кровати. Все её тело болело: она почувствовала это, когда коснулась холодного каменного пола босыми ногами. – Никто его не слушает, так ведь?
Бэт пожал плечами.
– Это смешно. После того, что произошло, мы должны быть едины, а не чтобы кто‑то пытался расколоть нас. Сумеречные охотники наши союзники! Вот почему Себастьян нацелился на нас.
– Он нацелился бы на нас в любом случае. Он не в дружбе с Нижним Миром. Он сын Валентина Моргенштейна.
Ее глаза горели.
– Возможно, заставив нас отказаться на время от Нефилимов, он сможет побороть их, но если он сотрет их с земли, следующее, что он сделает, это придет за нами потом.
Бэт сжал, а затем развел руки и, казалось, принял решение.
– Я знаю, что ты права, – сказал он и подошел к столу в углу комнаты. Он вернулся с курткой для нее, носками и ботинками. Дав ей их, сказал. – Просто… сделай мне одолжение и не говори ничего подобного сегодня. Эмоции тебе понадобится в полной мере.
Она пожала плечами.
– Сегодня? А что сегодня?
Он вздохнул.
– Похороны, – ответил он.
– Я убью Морин, – пообещала Изабель. Распахнув обе дверцы гардероба Алека, она вытаскивала из него одежду и сбрасывала ее в кучи.
Саймон лежал босиком на одной из кроватей – Чья она? Джейса? Алека? – пиная себя тяжелыми пряжками сапог. Его коже действительно не грозило никаких повреждений, он чувствовал себя восхитительно будучи на мягкой поверхности, проведя так много часов на жестком, грязном полу Дюморта.
– Нам придется проложить себе путь через всех вампиров Нью‑Йорка, чтобы сделать это, – сказал он.
– Очевидно, они любят её.
– О вкусах не спорят.
Изабель вытащила темно‑синий свитер, Саймон решил, что Алека, главным образом из‑за завернутых манжетов.
– Так Рафаэль привел тебя сюда поговорить с моим отцом?
Саймон приподнялся на локти, дабы посмотреть на неё:
– Думаешь все будет хорошо?
– Конечно, почему нет. Мой отец любит разговоры, – ее голос звучал горько. Саймон наклонился вперед, но когда она подняла голову, она улыбалась, и он подумал, что ему, должно быть, показалось.
– Хотя кто знает, что произойдет сегодня вечером из‑за нападения на Цитадель, – она прикусила нижнюю губу, – это может означать, что они отменят встречу или перенесут ее на более раннее время. Очевидно, что Себастьян является большей проблемой, чем они ожидали. Он вообще не должен был так близко подобраться к Цитадели.
– Ну, – сказал Саймон. – Он же Сумеречный охотник.
– Нет, – яростно сказала Изабель и сорвала с деревянной вешалки зеленый свитер. – Помимо этого он человек.
– Извини, – сказал Саймон. – Это должно быть действует на нервы, ожидание, как закончится битва. Сколько людей они пропустили?
– Пятьдесят или шестьдесят, – сказала Изабель, – я хотела пойти, но… они не позволили мне. – У нее был осторожный тон в голосе, который означал, что они закрывали тему, о которой она не хотела говорить.
– Я бы беспокоился о тебе, – сказал он. Саймон увидел, как она неохотно улыбнулась.
– Попробуй это, – сказала она и бросила ему зеленый свитер, который был чуть менее изношен, чем остальные.
– Ты уверена, что я могу одолжить одежду у Алека?
– Ты не можешь ходить вот так, – сказала она. – У тебя такой вид, как будто ты сбежал из любовного романа.
Изабель драматично прислонила руку ко лбу.
– О, лорд Монтгомери, что Вы хотите сделать со мной в этой спальне, когда я тут совсем одна? Невинная и беззащитная дева? – Она расстегнула молнию на своем жакете и бросила его на пол, показывая белую майку. – Она одарила его неприличным взглядом. – Мое целомудрие вне опасности?
– Я, эмм – что? – воскликнул Саймон, лишившись дара речи.
– Я знаю, что ты опасный человек, – заявила Изабель, плавно передвигаясь к кровати. Она расстегнула свои брюки и кинула их на пол. На ней были надеты черные мальчишеские шорты.
– Некоторые называют вас развратником. Всем известно, как вы жестоки с дамами, в вашей романтичной рубашке и этих неотразимых штанах. – Она прыгнула на кровать и поползла к нему, глядя на него, будто кобра, решившая закусить мангустом.
– Молю вас, почтите мою невинность, – выдохнула она. – И мое бедное уязвимое сердце.
Саймон решил, что все это было очень похоже на ролевые игры Подземелья и Драконов, но с гораздо большим удовольствием.
– Лорд Монтгомери не учитывает ничье, кроме собственного желания, – сказал он хриплым голосом, – и я скажу тебе кое‑что еще. У Лорда Монтгомери очень большое поместье… и довольно обширная территория.
Изабель хихикнула, и Саймон почувствовал, как кровать дрожит под ними.
– Хорошо, не ожидала, что ты втянешься в это.
– Лорд Монтгомери всегда превосходит все ожидания, – сказал Саймон, схватив Изабель за талию и перевернув, чтобы она была под ним и ее черные волосы были разбросаны на подушке.
– Матери, заприте своих дочерей, заприте своих служанок, а после, заприте себя. Лорд Монтгомери на охоте.
Изабель положила обе руки на его лицо.
– Мой господин, – сказала она и ее глаза сияли. – Я боюсь, что больше не выдержу ваши мужественные чары и возмужалые манеры. Пожалуйста, делайте со мной все, что пожелаете.
Саймон не был уверен, что бы сделал Лорд Монтгомери, но он знал, что он сам хотел сделать. Он нагнулся и прижался в долгом поцелуе к её губам. Ее губы приоткрылись под его напором, и внезапно воздух вокруг накалился, окружая их сладким состоянием полного удовольствия. Губы Изабель слегка касались его губ, словно дразня, а через несколько мгновений она углубила поцелуй.
От неё пахло, как всегда головокружительно, розами и кровью. Он прижался губами к точке импульса на её шее, не кусая, и Иззи ахнула; её руки перешли на рубашку. Он на мгновение обеспокоился из‑за отсутствия кнопок, но Изабелль схватила материал в свои сильные руки и порвала рубашку на пополам, оставив её болтаться на его плечах.
– О боги, эти штуки рвутся, словно бумага, – воскликнула она, схватившись за топ и стягивая его с себя. Она уже практически разделась, когда дверь открылась, и Алек вошел в комнату.
– Иззи, ты… – начал было он. Его глаза резко расширились; слишком быстро отступив назад, Алек стукнулся затылком об стену. – Что он здесь делает?!
Изабель поправила на себе топ и взглянула на брата.
– Стучать разучился?
– Это… Это моя спальня! – закричал Алек. Он, казалось, намеренно старался не смотреть на Иззи и Саймона, которые были на самом деле в очень компрометирующей позе. Саймон быстро скатился с Изабель, которая сидела вверху, очищая себя как будто от пуха. Саймон медленно сел, стараясь держать рваные края на его рубашке вместе. – Почему все мои вещи на полу? – спросил Алек.
– Я пыталась найти что‑то для Саймона, – объяснила Изабель. – Морин нарядила его в кожаные штаны и кофту с рюшами, потому что он был рабом ее романа.
– Был кем?
– Рабом ее романа, – повторила Изабель так, словно Алек был непроходимым тупицей.
Алек затряс головой, словно прогоняя ночной кошмар.
– Знаете что? Ничего не объясняйте. Просто… наденьте на себя что‑нибудь, оба.
– Ты не собираешься уходить, не так ли? – сказала Изабель угрюмым тоном, соскальзывая с кровати. Она взяла куртку и натянула ее на плечи, затем, бросила Саймону зеленый свитер. Он с радостью сменил его с поэтической рубашкой, которая все равно была в клочьях.
– Нет. Это моя комната, и кроме того, мне нужно поговорить с тобой, Изабель, – Алек был немногословен. Саймон схватил джинсы и туфли с пола и прошел в ванную, чтобы переодеться, нарочно тратя на это больше времени. Когда он вернулся, Изабель сидела на смятой постели и выглядела напряженно.
– Они открыли портал, чтобы вернуть всех обратно? Хорошо».
– Да, хорошо, но то, что я чувствую, – Алек неосознанно коснулся плеча, возле парабатай руны. – Совсем не хорошо. Джейс жив, – поспешил добавить он, когда увидел, как побледнела Изабель. – Я бы знал, если бы он погиб. Но что‑то случилось. Что‑то, связанное с небесным огнем, я думаю.
– Тебе известно, он сейчас в порядке? А Клэри? – требовательно спросила Изабель.
– Стоп, подождите, – вмешался Саймон. – Что там с Клэри? И Джейсом?
– Они прошли через портал, – мрачно сказала Изабель. – На бой у Цитадели.
Саймон неосознанно потянулся к золотому кольцу на правой руке и сжал его пальцами.
– Они же слишком молоды?
– Им точно не разрешали идти туда.
Алек прислонился к стене. Он выглядел усталым, тени под глазами выглядели, как синяки.
– Консул пыталась их остановить, но не успела.
Саймон повернулся к Изабель.
– И ты не сказала мне об этом?
Изабель избегала его взгляда.
– Я знала, что ты будешь волноваться.
Алек смотрел то на Изабель, то на Саймона.
– Ты не рассказала ему? – сказал он.
– О том, что произошло в Гарде?
Изабель демонстративно сложила руки на груди.
– Нет, я столкнулась с ним на улице, и мы поднялись наверх и… это не твое дело.
– Мое, если вы собираетесь делать это в моей спальне, – сказал Алек, – Если ты собираешься использовать Саймона, чтобы забыть о том, что ты зла и расстроена, – отлично, но делай это в своей собственной комнате.
– Я не использовала его.
Саймон думал о глазах Изабель – блестящие, когда она увидела его на улице. Он думал, что от радости, но теперь понял, что скорее всего, это были не выплаканные слезы. И то, как она шла к нему, опустив голову и плечи, как будто она приводит себя в порядок.
– Использовала, – сказал он. – Иначе б ты рассказала, что произошло. Ты даже не упомянула Джейса или Клэри, что ты обеспокоена или что‑нибудь.
Он почувствовал, как сжался его желудок, когда осознал, как ловко Изабель ушла от его вопросов, отвлекла его поцелуем, он чувствовал себя глупцом. Он думал, она так рада была видеть его, но возможно, на его месте мог быть любой.
Лицо Изабель вдруг застыло.
– Пожалуйста, сказала она. – Это не то, что ты подумал.
Она начала возиться с волосами; почти свирепо скручивая хвост в узел на затылке. – Если вы оба будете стоять там и обвинять меня или может быть пойдем.
– Я тебя не виню, – начал Саймон, но Изабель уже была на ногах. Она взяла рубиновый кулон, стащила его не слишком мягко и повесила его назад, себе на шею.
– Я никогда не должна была давать его тебе, – сказала она, ее глаза блестели.
– Это спасло мне жизнь, – произнес Саймон.
Это заставило её остановиться.
– Саймон… – прошептала она.
Она замолчала, как вдруг Алек схватился за плечо, задыхаясь, он сполз на пол. Изабель бросилась к нему и опустилась на колени рядом с ним:
– Алек? Алек! – Её голос нарастал, с нотками паники.
Алек скинул куртку и, оттянув воротник футболки, вытянул шею, чтобы посмотреть на руну на своем плече. Саймон узнал очертания парабатай руны. Алек нажал на нее пальцами – и на них остался след от чего‑то темного, похожего на пепел. – Они прибыли через Портал. И что‑то неладно с Джейсом.
Это было словно возвращение в сон или кошмар. После Смертельной войны, площадь Ангелов была усыпана телами. Сумеречные охотники лежали ровными рядами, каждый с белой траурной повязкой из шелка на глазах. На площади снова были тела, но на этот раз также присутствовал хаос. Демонические башни сияли бриллиантовым светом на сцене, которая приветствовала Саймона, когда, следуя за Изабель и Алеком по вьющимся улицам Аликанте, он наконец достиг Зала Соглашений. Площадь была полна людей. Нефилимы лежали на земле, некоторые корчились от боли.
Сам Зал Соглашений был темным и плотно закрыт. Одно из больших каменных зданий на площади было открытым и освещено огнями, двойные двери были распахнуты настежь. Поток сумеречных охотников ходил туда и обратно. Изабель поднялась на носочки и оглядела толпу. Саймон проследил за её пристальным взглядом. Он смог увидеть несколько знакомых фигур. Консул двигалась взволновано среди людей, Кадир из Нью‑Йоркского Института, Безмолвные Братья в их пергаментных платьях, беззвучно направляли людей в сторону освещённого здания.
– Базилика открыта – сказала Изабель измученному Алеку.
– Возможно они отнесли Джейса туда, если он ранен.
– Он ранен – сказал коротко Алек.
– Базилика? – спросил Саймон.
– Госпиталь, – ответила Изабель, указав на освещенное здание. Саймон мог чувствовать, как в ней бушуют нервозность и паника. – Мне нужно…нам нужно…
– Я пойду с тобой, – сказал Саймон.
Она покачала головой:
– Только Сумеречные Охотники.
– Изабель. Пойдем, – сказал Алек. Он держался за плечо, отмеченное руной парабатая. Саймон хотел что‑то сказать ему, хотел сказать, что его лучший друг также ушел сражаться и его все еще нет, хотел сказать, что понимает. Но можно ли понять, что значит парабатай, если ты не Сумеречный охотник. Он сомневался, что Алек поблагодарил бы его за эти слова. Как никогда остро Саймон ощутил разрыв между нефилимами и теми, кто ими не являлся. Изабель кивнула и последовала за своим братом, не сказав больше ни слова. Саймон смотрел им вслед через площадь, где статуя Ангела смотрела на последствия битвы грустными мраморными глазами. Они поднялись на крыльцо Базилики и потерялись из виду.
– Как думаешь, – сказал мягкий голос за его плечом, – Они бы очень возражали, если бы мы питались мертвыми?
Это был Рафаэль. Его вьющиеся волосы были растрёпаны и походили на ореол, вокруг головы, одет он был в тонкую футболку и джинсы. Он был похож на ребенка.
– Кровь недавно умершего, конечно, не моя любимая, – он продолжил, – Но это же лучше, чем кровь из бутылки?
– Ты на удивление очаровательная личность, – сообщил Саймон. – Надеюсь, тебе кто‑нибудь говорил об этом.
Рафаэль фыркнул.
– Иронизируешь, – сказал он. – Зануда.
Саймон издал неконтролируемый, раздраженный звук. – Ты иди тогда. Питайся мертвым нефилимами. Я уверен, что у них сегодня для этого подходящее настроение. Они могли бы даже позволить тебе прожить пять, десять секунд.
Рафаэль усмехнулся. – Это выглядит хуже, чем есть, – сказал он. – Не так много мертвых. Довольно много раненых. Они были повергнуты. Они не забудут, что значит бороться с Очерненными.
Саймон прищурился. – Что ты знаешь об Очерненных, Рафаэль?
– Шепот и тени, – сказал Рафаэль. – Но мое дело‑знать.
– Тогда, если ты знаешь, скажи мне, где Джейс и Клэри, – спросил Саймон, без особой надежды. Рафаэль редко помогал только, если это было полезно ему.
– Джейс в Базилики, – сказал Рафаэль, к удивлению Саймона. – Похоже, небесный огонь в его жилах, был слишком силен для него. Он чуть не уничтожил его, и одного из молчаливых братьев вместе с ним.
– Что? – Беспокойство точило Саймона. – Он будет жить? Где Клэри?
Рафаэль бросил на него взгляд темных, с длинными ресницами глаз; его улыбка была однобокой.
– Вампиры не беспокоятся о жизни смертных.
– Клянусь Богом, Рафаэль, если ты не начнешь быть более полезным я..
– Ну, ладно. Пойдем со мной.
Рафаэль двинулся дальше в тень, на другой стороне площади. Саймон поспешил догнать его. Он поймал взгляд светлой и темной головы, опустившихся Алины и Хелен, и вдруг на мгновение подумал о Алеке и Джейсе.
– Если ты гадаешь, что с тобой может случиться, если ты теперь выпьешь кровь Джейса, ответ таков: ты умрешь, – сказал Рафаэль. – Вампиры и небесный огонь несовместимы. Да, даже в твоем случае, Светоч.
– Меня не это интересует, – сердито отозвался Саймон. – Я хочу знать, что произошло во время битвы.
– Себастьян напал на Адамантиевую Цитадель, – сообщил Рафаэль, перемещаясь среди плотной группы Сумеречных охотников. – Где выковывается оружие Охотников. Обитель Железных Сестер. Он обманом заставил Конклав уверовать в то, что взял с собой всего двадцать союзников, хотя на самом деле их было в разы больше. И скорее всего, он бы убил всех и захватил Цитадель, если бы не твой Джейс…
– Он не мой.
– И Клэри, – закончил Рафаэль, будто Саймон не перебивал его. – Хотя я не в курсе всех деталей, только то, что мне удалось услышать. Да и сами Нефилимы, кажется, никак не возьмут в толк, что же там произошло.
– Как Себастьяну удалось обмануть их, заставив думать, что у него меньше воинов, чем на самом деле?
Рафаэль пожал тонкими плечами:
– Сумеречные охотники забывают иногда, что не вся магия принадлежит им. Цитадель построена на силовой линии. Это старая магия, которая существовала до Джонатана Сумеречного Охотника, и будет существовать дальше.
Он замолчал и Саймон проследил за его взглядом.
На мгновение Саймон увидел всплеск голубого света. Затем всплеск утих, и он увидел Клэри, лежащую на земле. Он слышал рев звука в ушах, как течет кровь. Она была все ещё белой, её пальцы и губы были темно‑голубовато‑фиолетового оттенка. Её волосы свисали вокруг её лица, и её глаза были обведены тенью. Ее форма была порвана и в крови, и возле руки лежал меч Моргенштернов, на лезвие которого была печать со звездами.
Магнус склонился над ней, коснувшись ее щеки, кончики его пальцев светились синим цветом. Джослин и Люк опустились с другой стороны от Клэри. Джослин посмотрела вверх и увидела Саймона. На ее губах застыло его имя. Но он ничего не мог слышать из‑за рева в ушах. Клэри умерла? Она выглядела будто жизнь покинула ее, или почти покинула.
Он двинулся вперед, но Люк тут же вскочил на ноги, протягивая руки. Он обхватил Саймона и оттащил его от места, где Клэри лежала на земле.
Вампирская натура Саймона дала ему сверхъестественную силу, но он еще едва научился использовать ее, а Люк был столь же сильным. Его пальцы впились в плечи Саймона.
– Что случилось? – спросил Саймон, повышая голос.
– Рафаэль?! Он развернулся, ища вампира взглядом, но Рафаэль ушел; растворился в тени.
– Пожалуйста, – сказал Саймон Люку, переводя взгляд на хорошо знакомое лицо Клэри. – Позвольте мне!
– Саймон, не<