– Нефилимы, – сказала она.
– Дети ангела, воины, сегодня вечером готовьтесь, ибо сегодня вечером Себастьян Моргенштерн бросит свои силы против нас.
Ледяной ветер с холмов, которые окружали Аликанте, разносил её слов, Джиа вздрогнула.
– Себастьян Моргенштерн пытается разрушить то, чем мы являемся, – сказала она.
– Он поведет против нас воинов, которые носят наши собственные лица, но они не Нефилимы. Мы не можем колебаться. Когда мы столкнемся с ними, когда мы встретим Темных охотников, мы не должны видеть брата или мать, или сестру, или жену, лишь существо в мучениях. Человека, который лишен всего человеческого. Мы те, кто мы есть, потому что наша воля свободна: Мы свободны в выборе.
Мы сделали свой выбор остаться и сражаться. Мы решили победить силы Себастьяна. У них есть тьма; у нас сила Ангела. Золото испытают огнем. В этом огне мы будем испытаны, и мы будем сиять. Вы знаете правила, вы знаете, что делать. Идите, дети Ангела.
– Идите и зажгите огонь войны.
ПРАХ НАШИХ ОТЦОВ
Неожиданно звук воющей сирены прорезал воздух, и Эмма подскочила на постели, разбросав бумаги по полу. Её сердце колотилось.
Через открытое окно спальни она могла видеть демоническую башню, вспыхивающую золотым и алым. Цветами войны.
Пошатываясь, она встала на ноги и потянулась за одеждой, висящей на столбике кровати. Она только успела одеться и наклонилась, чтобы завязать шнурки, как дверь в её комнату распахнулась. Это был Джулиан. Он пролетел внутрь ещё полпути, прежде чем смог затормозить. Он уставился на бумаги на полу, а затем на неё.
– Эмма, ты что, не слышала объявление?
– Я дремала. – Она проглотила слова когда пристегнула ремень, держащий Кортану, к своей спине, и сунула меч в ножны.
– На город напали, – сказал он. – Нам нужно добраться до Зала Соглашений. Они собираются запереть нас в самом безопасном месте города.
– Я не пойду, – ответила Эмма.
Джулиан уставился на неё. Он был в джинсах, куртке и кроссовках, к поясу был приторочен короткий меч. Его мягкие каштановые кудри были взъерошены и нерасчёсаны.
– Что ты имеешь в виду?
– Я не хочу прятаться в Зале Соглашений. Я хочу сражаться.
Джулс провел рукой по спутанным волосам. – Если ты борешься, то и я борюсь, – сказал он. – И это означает, что никто не отнесет Тавви в Зал Соглашений, и никто не защитит Ливви, Тая или Дрю.
– Что насчёт Хелен и Алины? – спросила Эмма. – Пенхоллоу…
– Хелен ждет нас. Все Пенхоллоу уже в Гарде, включая Алину. Дома никого, кроме нас и Хелен, – сказал Джулиан, протягивая Эмме руку. – Хелен не может одновременно защищать нас всех и нести ребенка. Она одна.
Он посмотрел на нее, и она увидела страх в его глазах, страх, как тогда, когда он делал все возможное, что бы защитить младших детей.
– Эмма, – сказал он. – Ты лучшая, ты лучший боец из нас. И ты не просто мой друг, а я не просто их старший брат. Я их отец или почти как отец, и я нужен им.
Он протянул дрожащую руку. Его глаза цвета моря выглядели огромными на его бледном лице. Он не был похож на чьего‑либо отца.
– Пожалуйста, Эмма.
Эмма медленно дотянулась и взяла его руку, переплетая его пальцы со своими. Она видела, как он выдохнул с облегчением и чувствовала, что ее грудь напряглась. За ним, через открытую дверь, она могла взглянуть на них: Тавви и Дрю, Ливия и Тибериус. Она отвечала за них.
– Пошли, – сказала она.
На вершине лестницы Джейс выпустил руку Клэри. Она ухватилась за балюстраду, пытаясь не кашлять, хотя у нее было чувство, что легкие хотят вырваться из ее груди. Он посмотрел на нее, – Что случилось? – но затем напрягся. Он услышал позади звук мчащихся ног. Очерненные наступали им на пятки.
– Давай же, – произнёс Джейс и снова побежал.
Клэри кинулась вслед за ним. Джейс, казалось, безошибочно знал, куда он шел. Она предположила, что он использовал карту Гарда в Аликанте, которая была у него в голове, чтобы прорваться к центру сторожевой башни.
Они свернули в длинный коридор. На полпути вниз Джейс остановился перед рядом металлических дверей. Они были покрыты незнакомыми рунами. Клэри ожидала увидеть руну смерти, что‑то, что говорило бы об Аде и тьме, но это были руны скорби и печали об уничтоженном мире.
Кто нанёс их здесь, недоумевала она, по случаю какого траура? Она уже видела раньше рун скорби. Сумеречные охотники носили их как значки, когда умирал кто‑то любимый и не делали ничего, чтобы облегчить эти страдания. Но была разница между скорбью о человеке и скорбью о мире.
Джейс склонил голову и поцеловал Клэри крепко и быстро.
– Ты готова?
Она кивнула, и он толкнул дверь и вышел наружу. Клэри последовала за ним.
Открывшаяся комната оказалась такой же большой, как и комната Совета в Гарде Аликанта, если даже не больше. Потолок взмывал высоко над их головами, однако вместо рядов сидений обширный пол из мрамора протянулся до возвышения у противоположного конца комнаты.
За возвышением виднелись два огромных широко расставленных окна. В них изливался свет заката, правда, один закат был золотым, другой же был кровавым.
Освещённый кроваво‑золотистым светом заката, Себастьян стоял, преклонив колени, в центре комнаты. Он выводил руны на полу, окружив их темным кругом. Недоумевая, что он делал, Клэри шагнула к нему – и, вскрикнув, отшатнулась назад, когда перед ней замаячили огромные серые тени.
Они были похожи на гигантские личинки, их серые скользкие тела были снабжены ртами, полными кривых зубов. Клэри узнала их. Она видела их раньше в Аликанте, их скользкие тела копошились в крови, стекле и сахарной пудре. Демон Бегемот.
Она потянулась за кинжалом, но Джейс уже прыгнул с мечом в руке. Он летел по воздуху и приземлился на спину демона, и нанес удар по его безглазой голове.
Клэри отступила от демона, который извивался, разбрызгивая жгучий ихор, громкий протяжный вой вырывался из его рта. Джейс повис на его спине, ихор брызгал в него, пока он снова и снова опускал свой меч. Наконец, демон с булькающим криком повалился на пол с глухим стуком. Джейс съехал с него, помогая себе коленями. Он откатился в сторону и вскочил на ноги.
На секунду воцарилась тишина. Джейс оглядел все комнату, ожидая что другой демон появиться из темноты, но здесь не было ничего, только Себастьян, который поднялся на ноги в центре уже завершенного круга.
Раздались скупые алодисменты.
– Отличная работа, – сказал Себастьян. – Отменное истребление демона. Держу пари, отец подарил бы тебе золотую звезду за него. А теперь давайте обойдёмся без любезностей? Вы ведь узнали это место?
Глаза Джейса скользили по комнате, и Клэри проследила за взглядом. Свет за окном немного потускнел и она могла видеть помост более четко.
На нём стояли огромные стулья, впрочем, им больше подходило слово «трон». Они были высечены из слоновой кости и инкрустированы золотом, золотые же ступени поднимались к ним. Каждый имел изогнутую спинку с выбитым на ней единственным ключом.
– «Я тот, кто жив и мёртв», – сказал Себастьян. – «узрите, я живее, чем был прежде, и у меня ключи от ада и от смерти».
Он сделал широкий жест, указывая на два кресла, и Клэри неожиданно поняла, что кто‑то стоит рядом с левым креслом – это был Тёмный Сумеречный охотник в красной мантии.
Женщина упиралась в пол перед собой ладонями.
– Ключи, сделанные в форме тронов и подаренные мне демонами, правителями этого мира, – Лилит и Асмодеем.
Его темные глаза смотрели на Клэри и она почувствовала его взгляд, как будто холодные пальцы двигались по ее спине.
– Я не знаю почему ты мне это показываешь, – сказала она, – Чего ты ожидаешь? Восхищения? Ты его не получишь. Ты можешь угрожать мне если захочешь, мне плевать. Ты не можешь угрожать Джейсу – в его венах течет небесный огонь, ты не можешь ранить его.
– Я не могу?
Сказал он.
– Кто знает, сколько Небесного огня у него еще в жилах, после фейерверка, который он сделал прошлой ночью?
Демон добралась до тебя, не так ли, брат? Я знал, что ты никогда не смог бы вынести то, что ты убил одну из своих.
– Ты принудил меня к убийству, – сказал Джейс.
– Не моя рука держала нож, который убил Сестру Магдалену, а твоя.
– Как тебе угодно, – улыбка Себастьяна похолодела. – Не смотря на это, у меня есть другие рычаги давления. Аматис, приведи Джослин сюда.
Клэри почувствовала как крошеные льдинки стреляли по венам, она пыталась сохранить маску на лице, чтобы не выдать ее эмоций, как женщины в углу у трона поднялась. Это была действительно Аматис, с ее голубыми глазами как у Люка.
Она улыбнулась. – С удовольствием, – сказала она, и вышла из комнаты, со свисающим сзади красным плащом.
Джейс шагнул вперёд, издав нечленораздельный рык – и остановился в нескольких шагах от Себастьяна. Он вытянул руки и натолкнулся на прозрачную стену.
Себастьян фыркнул.
– Будто бы я позволил тебе подойти ко мне достаточно близко, с этим Огнем, горящим внутри тебя. Одного раза было достаточно, спасибо.
– Значит, ты понимаешь, что я могу тебя убить, – сказал Джейс, стоя с ним лицом к лицу. Клэри не могла помочь, лишь думала о том, насколько похожи эти двое и насколько разные – как лёд и огонь. Себастьян – весь белый и чёрный, а Джейс – в сиянии красного и золотого. – Ты не сможешь прятаться от меня вечно. Ты умрёшь с голоду.
Себастьян проделал быстрый жест пальцами, совсем как Клэри видела у Магнуса, когда тот произносил заклинание – и Джейс внезапно взлетел вверх и в сторону, пока не ударился о стену позади. Клэри поучвствовала удушье, когда увидела как он рухнул на пол, и вокруг его головы расплылась кровавая лужица.
Себастьян был в восторге, он опустил руки.
– Не беспокойся, – сказал он непринужденно и обратил свой взор на Клэри. – Он поправится. В конечном итоге. Если я не изменю свои намерения в отношении его. Я уверен, теперь ты знаешь, что я могу сделать.
Клэри старалась держаться спокойно. Она знала, как важно было сохранять бесстрастное выражение лица, не смотреть на Джейса в панике, не показывать Себастьяну свой гнев или страх. Глубоко в её сердце она знала, что ему нужно, знала лучше, чем кто бы то ни было; она знала его насквозь, и это было её лучшее оружие.
Ну может быть второе лучшее.
– Я всегда знала, что у тебя есть сила, – сказала она, намеренно не смотря на Джейса, намеренно не обращая внимания на его беспомощность, на тонкую струйку крови, которая пересекла его лицо. Это должно было произойти, она должна была оказаться лицом к лицу с Себастьяном – и больше никого, даже Джейса, рядом с ней.
– Сила, – повторил он, как будто это было оскорблением. – Так ты это называешь? Здесь, у меня больше чем сила, Клэри. Здесь, я могу создавать реальность. – Он начал расхаживать внутри круга, его руки случайным порядком взмахнули за спиной, как профессор читающий лекцию.
– Этот мир связан тонкими нитями с нашим родным миром. Дорога в Благом дворе – одна из таких нитей. Эта окна – другая. Подойди вот к этому, – он указал на окно справа, в котором Клэри смогла увидеть темно‑синее сумеречное небо и звезды. – Подойди и ты вернёшься в Идрис.
Но это не так просто. ‑ Он считал звезды через окно. ‑Я пришел в этот мир, потому что это было место, чтобы спрятаться. И тогда я начал понимать. Я уверен, что наш отец цитировал эти слова для тебя много раз, ‑ он говорил с Джейс, как если бы Джейс мог услышать его, но лучше править в аду, чем служить на небесах.
И вот я правлю здесь. У меня есть Тёмные последователи и мои демоны. У меня есть земли и крепость. И когда границы этого мира закроются, всё здесь прератится в моё оружие. Скалы, мёртвые деревья, сама земля окажутся в моих руках и наелят меня силой.
– И Великие, и старые демоны, будут смотреть на мою работу и вознаградят меня. Они поднимут меня в величии, и я буду править пропастями между мирами и пространством между звёздами.
– И он будет править ими всеми железным жезлом, – сказала Клэри, вспоминая слова Алека в Зале Согласия, – и я дам ему Утреннюю Звезду.
Себастьян повернулся к ней, его глаза сверкали.
– Да! – сказал он. – Да, именно так, теперь ты понимаешь. Я думал, что захочу утопить наш мир в крови, но теперь мне нужно больше. Я хочу прославить род Моргенштерн.
– Ты хочешь стать дьяволом? – спросила Клэри. отчасти озадаченная, отчасти напуганная. – Ты хочешь править адом? – она протянула свои руки. – Так давай! – сказала она. – Никто из нас тебя не остановит. Позволь нам вернуться домой, обещай, что оставишь наш мир в покое, и можешь править Адом.
– Увы! – сказал Себастьян. – Я выяснил ещё одну вещь, которая отличает меня от Люцифера. Я не хочу править в одиночестве, – он протянул руку в элегантном жесте и указал на два трона на возвышении. – Один из них для меня. Другой… другой – для тебя.
Улицы Аликанте петляли и двоились, как морские течения. Если бы Эмма не следовала за Хэлен, которая несла ведьминский огонь в одной руке и арбалет в другой, она бы точно потерялась.
Последний луч солнца уже сходил с неба и улицы погружались во тьму. Джулиан нес Тавви, руки которого были обернуты вокруг его шеи; Эмма вела Дрю за руку, а близнецы держались вместе в полной тишине.
Дрю не была быстрой и спотыкалась – она упала несколько раз и Эмме пришлось ставить ее на ноги. Джулиан сказал Эмме, чтобы та была поосторожней и она пыталась быть осторожной. Она не могла представить как Джулиан делал это – держал Тавви так аккуратно, бормотал так успокаивающее, что маленький мальчик даже не плакал.
Дрю молча всхлипывала; Эмма смахнула слезы с щек маленькой девочки, когда помогла ей подняться в четвертый раз, бормоча пустяковые утешительные слова, как ее мать когда‑то ей, когда она была ребенком и падала.
Она еще никогда не скучала по своим родителям настолько мучительно, как она скучала сейчас – это чувствовалось как нож под ее ребрами.
– Дрю, – начала она, а затем небо осветилось красным. Демонские Башни пылали чистым алым цветом, а все золото предупреждения пропало.
– Городские сетны разрушены, – сказала Хелен, смотря на Гард. Эмма знала, что та думала об Алине. Красное свечение из башен превратило ее светлые волосы, в волосы цвета крови.
– Пойдем, быстрее, – Эмма не была уверена, что она сможет идти еще быстрее – она крепко обхватила запястье Друсиллы и дернула девочку с ее ног, бормоча извинения, пока они шли. Близнецы, рука об руку, были быстрее, даже когда мчались вверх по зазубренной лестнице Ангела.
Площадь, во главе с Хеленой.
Они уже были почти на верхней ступеньке, когда Джулиан выдохнул:
– Хелен, позади нас! – и Эмма повернулась, чтобы увидеть, как рыцарь фейри в белых доспехах, приближается к подножью лестницы. Он нес лук, который был сделан с изогнутой ветви, а а его волосы были длинными и цвета коры дерева.
На мгновение его глаза встретились с Хелен.
Выражение на его лице изменилось и Эмма не смогла сдержать своего удивления по поводу того, узнал ли он кровь Светлого Народа в ее крови – а затем Хелена подняла правую руку и выстрелила из арбалета прямо в него.
Он увернулся. Стрела попала в стенку позади него. Фейри ухмыльнулся, и вскочил на первую ступеньку, затем на вторую и закричал. Эмма в шоке смотрела, как его ноги подогнулись; он упал, завывая, когда его кожа соприкоснулась к краю ступени.
Впервые Эмма заметила, что всякие штопоры, гвозди и другие куски холодного железа были забиты по краям ступеней. Рыцарь Фэйри отшатнулся и Хелен сделала еще один выстрел. Стрела арбалета прошла сквозь его броню и попала ему в грудь. Он обмяк.
– У них тут то, что проверяет на наличие Фэйри, – сказала Эмма, вспомнив вид с окна Пэнхоллов с Таем и Хелен. – Все там металл и железо, – она указала на соседнее здание, на котором висел длинные ряд ножниц, подвешенных к краю крыши. – Это то, что делали охранники…
Вдруг Дрю вскрикнула. Другая фигура мчалась по улице. Второй Фейри рыцарь, в этот раз женщина с бледно‑зеленой броней, неся щит, покрытый резными листьями.
Эмма вытащила нож из ее пояса и сделала выброс. Инстинктивно, фэйри подняла щит, чтобы защитится от ножа – который прошел мимо ее головы и разорвал нитку, на которой держалась пара ножниц, которая весела на крыше. Ножницы упали, а первое лезвие погрузилось между плечами женщины фэйри. Она с криком упала на землю, а ее тело затряслось.
– Хорошая работа, Эмма, – твердым голосом, сказала Хелен. – Пойдем, все…
Она замолчала с криком, когда трое Очерненных выросли из переулка. Они носили красное снаряжение, которое появлялось так часто в ночных кошмарах Эммы, окрашенное еще краснее в свете демонических башен.
Дети были тихи, как призраки. Хелен подняла арбалет и выпустила стрелу. Она поразила одного из Омраченных в плечо, и он отвернулся, шатаясь, но не падая.
Она начала рыться в своих вещах, чтобы перезарядить арбалет – Джулиан пытался провести Тавви, держа в руках лезвие. Эмма положила свою руку на Кортану – вращающийся круг света промчался по воздуху и вонзился в горло одного из Омраченных, пятна крови брызнули на стену позади него. Он единожды вцепился в горло и упал.
Прилетели еще два круга, один за другим, разрезая на части грудные клетки Омраченных. Они молча обмякали, и еще больше крови распространялось в бассейне вдоль мостовой.
Эмма обернулась и посмотрела вверх. Кто‑то стоял наверху лестницы: молодой Сумеречный Охотник с темными волосами, сверкающая чакра была в его правой руке. Несколько остальных были прикреплены на оружейном поясе. В красном свете Демонских Башен, он, казалось, светился – высокая, худая фигура против темной черноты ночи, Зал Соглашений светился, как бледная луна позади него.
– Брат Захария? – изумленно сказала Хелен.
– Что происходит? – хрипло спросил Магнус. Он больше не мог сидеть и теперь лежал, приподнявшись на локтях, на полу темницы.
Люк стоял рядом с ним, прижавшись лицом к зарешеченному окну. Его плечи были напряжены, и он не двигался с тех пор, как послышалсь первые крики и стрельба.
– Свет, – наконец, сказал Люк. – Какой‑то свет в крепости – он разогнал туман. Теперь я вижу равнину внизу, несколько Омраченных суетятся неподалеку. Я просто хочу узнать, что случилось.
Магнус рассмеялся себе под нос, и почувствовал вкус металла во рту. – Давай, – сказал он. – Что ты думаешь?
Люк посмотрел на него.
– Конклав?
– Конклав? – переспросил Магнус. – Мне не хочется тебя разочаровывать, но они не настолько заботятся о нас, чтобы прийти сюда, – он откинул свою голову назад.
Он чувствовал себя хуже, чем когда бы то ни было – ладно, может, когда‑то и было хуже. Кажется, был в его жизни один случай с крысами и зыбучими песками на рубеже веков. – Впрочем, это может быть твоя дочь, – сказал он. – Она может.
Люк выглядел испуганным.
– Клэри. Нет.
– Она не должна быть здесь.
– Разве она всегда находится там, где должна? – сказал Магнус разумным голосом. По крайней мере, он думал, что звучал разумно. Ему было тяжело говорить, когда он чувствовал головокружение. – И остальные из них. Ее постоянные спутники. Мой…
Дверь распахнулась. Магнус попытался сесть, но не смог, и обратно упал на локтях. Он почувствовал притупляющее чувство досады. Если Себастьян пришел убить их, то он бы предпочел умереть на ногах, чем на локтях. Он услышал голоса – Люк вскрикнул, а затем и другие, а потом лицо начало привыкать к виду, нависшему над ним – к глазам, которые были похожи на звезды в бледном небе.
Магнус выдохнул – на мгновение он перестал чувствовать себя больным и перестал бояться смерти, и чувствовать злобу и печаль. Он почувствовал облегчение, такое же глубокое, как и печаль, и прижал руку к щеке юноши, что склонился над ним. Костяшки его пальцев были разбиты в кровь. Глаза Алека казались огромными, голубыми и был полны страдания.
– О, мой Алек, – сказал он. – Ты был таким печальным. Я не знал.
По мере того как они продлевали свой путь дальше в центр города, толпа сгущалась: более нефилимов, больше Омраченных, больше Фейри воинов‑хотя Фейри двигались вяло, болезненно, многие из них были ослаблены контактом с железом, сталью, древесиной рябины и солью, которые были щедро применены по всему городу в качестве защиты от них.
Возможно, Рыцари Фэйри были легендарными, но Эмма видела многих из них – которые могли иным способом получить победу – падающих под светящимися мечами Нефилимов, их кровь бегла по белым плитам Площади Ангела.
Омраченные, в любом случае, не были ослабленными. Они казались равнодушными к бедам их товарищей фэйри, взламывая и прорубая себе путь сквозь Нефилимов, блокируя Ангельскую Площадь.
Джулиан защепил молнию Тавви на его куртке – маленький мальчик кричал сейчас, но его крик затерялся среди воплей битвы.
– Мы должны остановится! – закричал Джулиан. – Мы должны разделится! Хелен!
Хелен была бледной и болезненной на вид. Чем ближе они добирались до Зала Соглашений, который сейчас навис над ними, тем сильнее оказывались заклятия наложены для защиты против фей – даже Хелен, с частичным наследием от фей, начинала чувствовать их.
Это был Брат Захария – просто Захария сейчас, напомнила себе Эмма, просто Сумеречный Охотник, такой же, как и они – в конце концов, он был тем, кто поставил всех их в одну линию, Блэкторнов и Карстаирсов, всех рука к руке. Эмма повисла на поясе Джулиана, который другой его рукой поддерживал Тавви.
Даже Тавви был вынужден взять за руку Друсиллу, хотя, он хмуро посмотрел на нее, когда сделал это, в результате чего на ее лице снова появились слезы.
Они пробирались к Залу, держась все вместе, а Захария был перед ними – у него не было возможности бросать ножи, поэтому он достал длинное копье с лезвием. Он растолкал толпу ним и они пошли, эффектно и пронизывающе проделывая себе путь через Омраченных.
Эмма быстро попыталась достать Кортану из ножен и ударилась, ударяя ножом, рубя по врагам, которые убили ее родителей, которые пытали и превратили отца Джулиана, которые забрали Марка от них. Но это означало бы, что она должна была оставить Джулиана и Ливви, а этого сделать она не смогла.
Она задолжала Блэкторнам слишком много, особенно Джулиану, Джулиану, из‑за которого она все еще была жива, который отдал ей Кортану, когда она думала, что умрет от горя.
Наконец они наткнулись на заднюю лестницу Зала, позади Хелен и Захарии, и достигли массивных двойных дверей на лестничной площадке. Там были охранники, которые стояли по обеим сторонам, один их которых держал неизвестный им деревянный жезл.
Эмма узнала о одном из них женщину с татуировкой кои, которая иногда говорила на заседаниях – это была Диана Рейберн.
– Мы собираемся закрыть дверь, – сказал тот, кто держал жезл. – Вы двое, должны будете оставить их здесь – только дети могут находится внутри…
– Хелен, – сказал Дрю в дрожащим голоском. Ряд разлетелся на куски, дети Блэкторнов толпятся около Хелен. Джулиан стоял немного в стороне, его лицо пустое и пепельного оттенка, свободной рукой он поглаживал кудри Тавви.
– Все нормально, – сказала Хелен, сдавленным голосом. – Это самое безопасное место в Аликанте. Посмотрите, тут соль и могильная грязь с верха до низу лестницы, чтобы держать фэйри снаружи.
– И холодное железо под плитами, – сказала Диана. – Последовали инструкциям, которые были описаны в письме из Спирального Лабиринта.
При упоминании о Спиральном Лабиринте, Захария резко вздохнул и опустился на колени, в результате чего его глаза оказались на одном уровне с глазами Эммы.
– Эмма Корделия Карстаирс, – сказа он. Он выглядел, одновременно, молодо и старо.
У него была кровь на шее, где была выцветшая руна, но она не принадлежала ему. Он, казалось, искал на ее лице что‑то, хотя что, она не могла сказать.
– Оставайся со своим парабатаем, – наконец‑то сказал он, так тихо, что никто другой не смогу услышать их. – Иногда самое храброе, что ты можешь сделать – это не бороться. Защищай его и сохрани свою месть на другой день.
Эмма почувствовала, как ее глаза расширяются. «Но у меня нет парабатая и как ты.»
Один из охранников закричал и упал с красной стрелой в груди.
– Заходите внутрь! – закричала Диана, схватив детей в объятия и, практически, забрасывая их в зал. Эмма почувствовала, что кто‑то поймал ее и забросил внутрь – она повернулась, чтобы кинуть последний взгляд на Захарию и Хелен, но было уже поздно. Двойные двери захлопнулись за ней, массивные деревянные защелки встали на свои места со звуком, который означал конец.
– Нет, – сказала Клэри, смотря на ужасные троны и на Себастьяна. Прочисти мозги, она сказала себе. Сосредоточься на Себастьяне, на том что происходит здесь, на том что ты можешь сделать, чтобы остановить его.
Не думай о Джейсе. – Ты должен знать. Я не собираюсь здесь оставаться. Может быть ты и хочешь править адом, а не служить на небесах, но я просто хочу вернуться домой и жить своей жизнью.
– Это невозможно. Я уже запечатал тропу, которая привела тебя сюда. Никто больше не пройдёт по ней. Вот единственный оставшийся путь, – он указан на окно, – и очень скоро он тоже будет запечатан. Пути домой не останется. Ты навсегда пребудешь здесь, со мной.
– Почему? – прошептала она. – Почему я?
– Потому что я люблю тебя. – сказал Себастьян.
Он испытывал дискомфорт. Напряженный и сосредоточенный, как будто он пытался достать что‑то, к чему не мог прикоснуться. – Я не хочу сделать тебе больно..
– Ты не… Ты уже причинил мне боль. Ты пытался…
– Не имеет значения, что я сделал тебе больно, – сказал он, – Ведь ты принадлежишь мне. Я могу делать с тобой все, что захочу. Но я не хочу, чтобы другие люди дотрагивались до тебя, обладали тобой или причиняли боль. Я хочу, чтобы ты была рядом, восхищалась мной и видела, что я сделал, чего достиг. Ведь это любовь, не так ли?
– Нет, – сказала Клэри мягким и печальным голосом. – Это не так. – Она шагнула на встречу к нему и ее нога ударилась он не видимый круг из рун. Она не могла идти дальше. – Если ты любишь кого‑то, ты хочешь чтобы он любил тебя тоже.
Глаза Себастьяна сузились. – Не возвышайся надо мной. Я знаю твое понятие о любви Клариса. Я думаю ты ошибаешься. Ты взайдешь на престол и будешь царствоварь рядом со мной. У тебя темное сердце и мы разделим эту тьму. Когда я буду всем в твоем мире, когда я буду единственным твоим чувством, ты полюбишь меня.
– Я не понимаю.
– Я не представляю чего ты хочешь, – Себастьях ухмыльнулся. – Ты ведь не знаешь всего. Дай догадаюсь, ты не имеешь ни малейшего представления о том, что произошло в Аликанте, с того момента, как ты ушла?
Холодом сковало желудок Клэри.
– Мы из разных измерений, – сказала она. – Откуда я могу знать.
«Не совсем», сказал Себастьян, и его голос наполнился восторгом, как будто она попала точно в его ловушку. «Посмотри в окно над восточным троном. Посмотри, чтобы увидеть Аликанте сейчас».
Клэри посмотрела. Когда она вошла в комнату, в западное окно ей открылся вид на ночное небо, но теперь, когда она присмотрелась, оказалось, что поверхность стекла рябит и мерцает. Внезапно ей вспомнилась история Белоснежки и волшебное зеркало, его поверхность мерцала и менялась, отражая внешний мир.
Она увидела Зал Согласия изнутри. Маленькие Сумеречные охотники сидели, стояли и цеплялись друг за друга. Клэри увидела Блэктронов: дети жались друг к другу, Джулиан держал на коленях малыша, его свободная рука была вытянула, словно он хотел обнять всех своих братьев и сестёр, притянуть их всех к себе и защитить.
Эмма сидела близко к нему, её лицо ничего не выражало, а золотой меч мерцал над плечом. Вид переместился на Площадь Ангела. Повсюду вокруг Зала Согласия сражались Нефилимы, их противниками были Омраченные, одетые в красные мантии, ощетинившиеся оружием. Но Сумеречным охотникам противостояли не только Омраченные: Клэри с упавшим сердцем узнала воинов Фэйри.
Высокие фэйри с волосами, в которых смешивались голубые и зеленые пряди, боролись с Алиной Пэнхоллоу, которая стояла перед своей матерью, с ее обнаженным мечем, будто она была готова сражаться до смерти. Через площадь Хелен пыталась пробиться сквозь толпу к Алине, но давление было слишком велико. Бой оттискивал ее назад, но так же это делали тела – тела воинов Нефилимов, падающих и умирающих, больше всего в черном, чем в красном одеянии. Они проигрывали сражение, проигрывали – Клэри повернулась к Себастьяну, когда сцена начала исчезать.
– Что происходит?
– Всё кончено, – сказал он. – Я требовал, чтобы Конклав передал тебя мне, но они не послушались. В основном, конечно, потому, что ты убежала, более того, мне нет от них никакого толку. Мои войска вторглись в город.
Дети Нефилимов прячутся в Зале Соглашений, но, когда все остальные умрут, Зал также будет взят. Аликанте будет моим. Весь Идрис будет моим. Сумеречные Охотники проигрывают бой – не то, чтобы впервые. Я правда думал, что они смогут дольше вытерпеть бой.
– Это, вряд ли, все Сумеречные Охотники, которые существуют, – сказала Клэри. – Это только те, кто был в Аликанте. Все еще есть Нефилимы разбросанные по миру.
– Ты увидишь, что все остальные выпьют с Чаши Смерти очень скоро.
Тогда они станут моими слугами, и я отправлю их на поиски своих братьев по всему миру, и те, кто останутся, будут обращены или убиты. Я истреблю Железных Сестер и Молчаливых Братьев в их цитаделях из камня и тишины. В течение месяца наследие Джонатана Сумеречного охотника будет стерто с лица земли. И тогда…