Он растянул губы в страшной улыбке, и указал на восточное окно, которое выходило на мертвую и разоренную землю Эдома.
– Ты видела, что происходит с миром без защитников, – злорадно произнёс он. – Твой мир умрет. Смерть за смертью, и кровь на улицах.
Клэри подумала о Магнусе. Я видел весь город в крови, с башнями из костей, и кровь, которая текла, как вода.
– Ты понятия не имеешь, – сказала она мёртвым голосом, – что если ты сделаешь это, если то, о чём ты мне говоришь, сбудется, то не останется ни единого шанса, что я буду сидеть на троне рядом с тобой. Я лучше выберу смерть.
– О, я так не думаю, – сказал он беззаботно, – ты видишь, это то, почему я ждал. Чтобы дать тебе выбор. Весь Дивный Народец, являющийся моими союзниками и все Омраченные, которых ты видишь, ждут моих приказов. Если я дам сигнал, они отступят.
Твой мир будет спасен. Ты никогда не вернёшься туда, конечно: я закрою границы между нашими мирами, и больше никогда и никто, будь он демоном или человеком, не сможет путешествовать между ними. Но твой мир будет спасен.
– Выбрать – сказала Клэри – Ты сказал, что дашь мне выбрать?
– Конечно, – сказал он. – Правь вместе со мной, и я пощажу твой мир. Откажись – и я отдам приказ уничтожить его. Выбери меня, и ты сможешь спасти миллионы, миллиарды жизней, сестра моя. Ты можешь спасти весь мир, обрекая на проклятие единственную душу. Твою собственную. Так скажи мне, что ты выбираешь?
– Магнус, – отчаянно сказал Алек, почувствовав цепи из адамаса, которые глубоко проникли в пол и которые были подкреплены к наручникам на запястьях Мага.
– С тобой все нормально? Ты ранен?
Изабель и Саймон проверяли травмы Люка. Изабель поглядывала назад на Алека, ее лицо выражало тревогу; Алек намеренно не встречал ее взгляд, не желая, чтобы она видела страх в его глазах. Он прикоснулся тыльной стороной руки к лицу Магнуса.
Взгляд Магнуса был глубоким и желтоватым, его губы были сухими, а под его глазами проступали тени пепельного цвета.
– Мой Алек, – сказал Магнус, – ты был таким печальным. Я не знал. А затем он снова опустился на пол, так, будто все попытки говорить изматывали его.
– Держись смирно, – снова сказал Але и достал свой клинок Серафима с ножен. Он открыл рот, чтобы назвать его и почувствовал внезапное прикосновение к его запястью. Магнус, своими тонкими пальцами, обхватил запястье Алека.
– Называй его Рафаэлем, – сказал Магнус и, когда Алек посмотрел на него в замешательстве, Магнус посмотрел на клинок в руках у Алека. Его глаза были наполовину закрыты и тут Алек вспомнил, что Себастьян сказал Саймону возле входа: я убил твоего создателя. Рот Магнуса изогнулся.
– Это имя ангела, – сказал он.
Алек кивнул.
– Рафаэль, – тихо сказал он и, когда клинок вспыхнул, он опустил его на тяжелые цепи из адамаса, которые разрушились от нажатия клинка. Цепи спали и Алек, опуская клинок на пол, потянулся вперед, чтобы взять Магнуса за плечи и помочь ему встать.
Магнус потянулся с Алеком, но вместо того, чтобы подняться на ноги, он обратил Алек напротив себя и его рука скользнула по спине Алека, чтобы запутаться в его волосах.
Магнус потянул Алека вниз напротив себя и поцеловал его, крепко, неуверенно и неопределенно, Алек замер на мгновение, а затем отдался ему, чтобы целовать Магнуса – делать то, что он думал, больше никогда не сможет сделать.
Алек провел руками вверх по плечам Магнуса к бокам его шеи и сложил руки там, держал Магнуса на месте, пока тот целовал его тщательно дыша.
Наконец Магнус отступил; его глаза сияли. Он уронил голову на плечо Алека, крепко обвив его руками.
– Алек., ‑ начал он мягко.
– Да? – произнес Алек, отчаянно желая знать, о чем Магнус хотел спросить его.
– За тобой гонятся?
– Я‑яя, эээ, несколько Очерненных ищут нас, – ответил Алек осторожно.
– Жаль, – вздохнул Магнус, закрывая глаза. снова.
– Было бы замечательно, если бы ты мог просто лечь со мной здесь. Просто. на некоторое время.
– Ну, вы не можете, – вмешалась Изабель, беззлобно. – Мы должны выбраться отсюда. Очерненные будут здесь в любую секунду, и мы получили то, зачем пришли.
– Джослин, – Люк оттолкнулся от стены, выпрямившись. – Вы забываете о Джослин.
Изабель открыла рот, а потом захлопнула его снова. – Ты прав, – согласилась она. Ее рука потянулась к поясу с оружием, и она отстегнула меч; шагая по комнате, и протянула его Люку, потом наклонилась, чтобы поднять все еще горящий клинок серафима Алека.
Люк взял меч и держал ее с небрежной компетенцией того, кто обращался с лезвиями всю свою жизнь. Иногда Алеку было непросто держать в голове, что Люк раньше был Сумеречным охотником, но теперь он вспомнил.
– Ты можешь встать? – Алек мягко спросил Магнуса. Тот кивнул, и позволил Алеку поднять его на ноги.
Прошло почти десять секунд, прежде чем его колени подогнулись, и он рухнул вперед, кашляя.
– Магнус! – воскликнул Алек и бросился к колдуну, но Магнус отмахнулся и выпрямил колени.
– Вы должны идти без меня, –, выдавил он сиплым голосом. – Я буду задерживать вас.
– Я не понимаю, – Алек почувствовал, будто тиски сжали его сердце. – Что случилось? Что он сделал с тобой?
Магнус покачал головой. Вместо него ответил Люк: – Это измерение убивает Магнуса, – сказал он ровным голосом. – Там что‑то связано с его отцом, – это смертоносно для него.
Алек посмотрел на Магнуса, но Магнус только снова покачал головой. Алек подавил иррациональный взрыв гнева – по‑прежнему сдерживаясь, даже сейчас и сделал глубокий вдох.
– Вы идите искать Джослин, – отрезал он. – Я останусь с Магнусом. Мы будем следовать к центру крепости. Когда вы найдете ее, ищете нас там.
Изабель посмотрела несчастно.
– Алек…
– Пожалуйста, Иззи, – попросил Алек. Он увидел, как Саймон положил руку на спину Изабель, и что‑то зашептал ей на ушко.
Она кивнула, наконец, и повернулась к двери; Люк и Саймон последовали за ней, задержавшись на миг, чтобы оглянуться на Алека прежде, чем двинутся., Но образ Иззи, несущей пылающий клинок серафима перед собой, как звезду, засел у него в голове.
– Сейчас, – сказал Алек Магнусу так мягко, как только мог, и наклонился, чтобы поднять его. Магнус встал на ноги, и Алек закинул одну из длинных рук колдуна к себе на плечо.
Магнус был тоньше, чем когда‑либо, рубашка свисала на его ребрах, а щеки выглядели впалыми, но и с исхудавшими руками и ногами и длинным, костлявым позвоночником. он все еще был колдуном, готовым бороться.
– Держись за меня, – сказал Алек, и Магнус ответил ему неким подобием улыбки, которая заставила Алека почувствовать, что кто‑то пробурил сердцевину его сердца, и пытался докопаться до центра.
– Я всегда держусь за тебя, Александр, – сказал он. – Всегда.
Малыш заснул прямо у Джулиана на коленях. Он держал Тавви крепко и аккуратно, темные круги залегли у него под глазами. Ливви и Тай ютились вместе по одну сторону от него, Дрю свернулась калачиком напротив него – по другую.
Эмма сидела позади него, к нему спиной, что позволяло ему не потерять равновесие под тяжестью малыша. Больше не было никакой свободной опоры, на которую можно было бы облокотиться, ни одного свободного места у стены, дюжины, сотни детей были пленниками зала.
Эмма откинула голову за спиной Джулса. От него пахло так же, как и всегда: мылом, потом и океаном, будто он нес его в своих жилах. Было комфортно и некомфортно от такой близости. – Я что‑то слышу, – прошептала она. – А ты?
Глаза Джулиана сразу метнулись к братьям и сестрам. Ливви дремала, подперев рукой подбородок. Дрю осматривала комнату своими большими сине‑зелеными глазами, Тай постукивал пальцем по мраморному полу, одержимо считая от одного до ста и обратной.
Он пинался и кричал, когда Джулиан попытались взглянуть на след от падения на его руке. Джулс отпустил его, и позволил Таю вернуться к подсчетам и раскачиванию. Он успокоился и затих, и это было важно.
– Что ты слышишь? – Спросил Джулс, и голова Эммы опустилась, тогда как звук усиливался. Звук, похожий на сильный ветер или треск массивной костра. Люди начали двигаться и кричать, глядя на стеклянный потолок зала.
Через него были видны облака, плывущие по лику луны. А затем из облака вырвалось дикое множество гонщиков: всадники на черных лошадях с огненными копытами, наездники на мощных черных собаках с горящими оранжевым пламенем глазами. Более современные виды транспорта перемешались в том числе – черные экипажи, запряженные скелетами коней и мотоциклы сверкающие хромом с костями и когтями.
«Дикая охота» прошептал Джулс. Ветер был живой. взбивая облака в горы и долины по которым всадники мчались вверх и вниз, их крики были слышны даже через шторм, их руки ощетинены оружием: мечи и булавы, копья и арбалеты.
Передние двери Зала начали дрожать и трястись. Деревянный засов разбился в щепки. Нефилим смотрел в сторону двери испуганными глазами. Эмма услышала голос одного из охранников в толпе, говорившего хриплым шепотом:
– Дикая охота теснит наших воинов возле зала, – сказала она. – Очерненные расчищают железо и могильную грязь. Они разрушат двери, если охранники не избавятся от них!
– Яростный хозяин явился. – сказал Тай, отрываясь на короткое время от подсчета. – Собиратели мертвых.
– Но Совет защищает город от фейри, – запротестовала Эмма. – Почему.
– Они не обычные фейри, – сказал Тай. – Соль, могильная грязь, холод железа, всё это не сработает для Дикой Охоты.
Дрю округлила глаза и посмотрела вверх.
‑ Дикая Охота? ‑ сказала она. Значит ли это, что Марк здесь? Он пришел чтобы спасти нас?
– Не будь дурой, – уничтожающе сказал Тай. – Марк с Охотниками сейчас, и Дикая Охота служит для сражения. Они приходят, чтобы собрать мертвых, когда все кончено, и мертвые послужат им.
Дрю ошиблась ее лицо выражало замешательство. Двери зала сейчас яростно дрожали, петли готовы были сорваться и оставить свободным проход в стене. – Но если Марк не придет, чтобы спасти нас, то кто тогда?
– Никто, – сказал Тай, и только нервный стук пальцами по мрамору выдавал, что это вообще его беспокоило. – Никто не придет, чтобы спасти нас. Мы умрем.
Джослин еще раз бросилась к двери. Ее плечо уже было в синяках и окровавлено, у нее раскрошились ногти, которыми она пыталась вскрыть затвор. Она слышала звуки борьбы уже как четверть часа, безошибочные звуки бегущих ног, кричащих демонов…
Ручка двери закрутилась. Она отошла назад, и схватилась за кирпич, который ей удалось выдолбить ранее из стены. Она не могла убить Себастьяна; она понимала, это отчетливо, но если бы она могла причинить ему боль, замедлить его – Дверь распахнулась, и ее рука метнула кирпич.
Фигура в дверях вошла; кирпич врезался в стену, и Люк выпрямился и посмотрел на нее с любопытством.
– Я надеюсь, когда мы поженимся, это не то, как ты будешь встречать меня каждый день, когда я буду приходить домой, – сказал он.
Джослин бросилась к нему. Он был грязный, окровавленный и пыльный, его рубашка порвана, меч в правой руке, но его левая рука обвилась вокруг нее и он прижал Джослин к себе.
– Люк, – сказала она ему в шею, и на мгновение она подумала, что возможно потрясена от прилива счастья, бреда и страха, как когда‑то в его объятиях, когда узнала, что он был укушен. Если бы только она знала тогда, понимала бы тогда, что то, как она любила его было любовью к тому человеку, с которым хотелось провести всю жизнь, все могло бы быть по‑другому.
Но тогда там никогда не было бы Клэри. Она отстранилась, глядя ему в лицо, его голубые глаза твёрдо смотрели на неё. – Наша дочь? – Спросила она.
– Она здесь, – сказал он, и сделал шаг назад, так что она смогла увидеть не только его, Изабель и Саймон ждали в коридоре. Оба выглядели очень некомфортно, как будто видеть объятия двух взрослых был худшим, что они могли видеть, даже в демонических реалиях. – Пойдем с нами, Мы собираемся, найти ее.
– Не уверена, – отчаянно сказала Клэри.
Сумеречных охотников нельзя потерять. Они могут сплотиться.
Себастьян улыбнулся.
– Это твой шанс, – сказал он.
Но послушай. Они пришли к Аликанте сейчас, те, кто ездить на ветрах между мирами. Они тянутся к местам убоя. Ты видишь?
Он указал на окна, которые открылись на Аликанте. Через него Клэри могла видеть Зал Соглашений под лунным светом, облака двигались туда сюда на фоне, а потом тучи свелись, и появилось что‑то еще. Что‑то она видела однажды, с Джейсом, лежа на дне лодки в Венеции. Дикая Охота пересекала небо: тёмная одежда и мёртвые воины, ощетинившиеся оружием, завывали, а их призрачные кони мчались по небу.
– Дикая Охота, – сказала она, опустошённая, и внезапно вспомнила Марка Блэкторна, отметины кнута на его теле, его разбитый взгляд.
– Собиратели Мертвецов, – сказал Себастьян. – Волшебные падальщики, они появляются там, где происходит большая бойня. Бойня, которую ты можешь предотвратить.
Клэри закрыла глаза. Она чувствовала, как будто она плыла по течению, на темной воде, видя как огни берега отступают и отступают на расстоянии. Вскоре она будет в одиночестве на берегу океана, ледяное небо над ней и в восьми милях от пустой темноты внизу.
– Пойди и займи трон, – сказал он. – Сделав это, ты спасёшь их всех.
Она взглянула на него.
– Откуда мне знать, что ты сдержишь своё слово?
Он пожал плечами. – Я не такой дурак. Если я солгу, то ты сразу же узнаешь об этом, и станешь со мной драться, а я этого не хочу. Кроме того. Чтобы получить полную власть здесь, я должен запечатать границы между нашим миром и этим.
Как только границы закроются, Очерненные в вашем мире ослабнут, отрезанные от меня – их источника. Нефилимы будут в состоянии победить их. – Он улыбнулся, белый как лед и ослепляющий. – Это будет чудо. Чудо, сотворенное для них нами… мной. Какая ирония, ты так не думаешь? То, что я должен быть их Ангелом‑Спасителем?
– А как же все те, кто сейчас здесь?
Джейс? Моя мама? Мои друзья?
– Все они могут жить. Это не имеет никакого значения для меня, – сказал Себастьян. – Они не могут причинить мне вред, не сейчас, когда границы запечатаны.
– И всё что нужно сделать это подняться на трон. – сказала Клэри.
– И пообещаешь остаться со мной до тех пор, пока я буду жив, что вообще то будет длиться долго. Когда этот мир закроется, я буду не просто неуязвимым, я буду жить вечно. «И вот, жив во веки веков, и имею ключи ада и смерти».
Ты готов это сделать? Отказаться от целого мира Земли, своих Темных Сумеречных охотников, своей мести?
– Это начинает мне надоедать, – сказал Себастьян. – Здесь более интересно. Если честно, ты тоже немного начинаешь надоедать мне. Ты решила собираешься подняться к трону или нет? Или тебя нужно убедить?
Клэри знала методы убеждения Себастьяна. Ножи под ногтями, руки на горле. Часть ее желала чтобы он убил ее, чтобы не принимать решения. Никто не мог помочь ей. В этом, она была совершенно одна.
«Я не буду единственным, кто живет вечно», сказал Себастьян, и, к ее удивлению, его голос был почти нежным. «С тех пор как вы обнаружили темный мир, тайно хотели быть героем? Чтобы быть самым особенным из особенных людей? В нашей вселенной, мы будем героями нашего вида».
– Герои спасают миры, – сказала Клэри. – А не уничтожают их.
– И я предоставляю тебе этот шанс, – сказал Себастьян. – Когда ты взойдешь на трон, ты спасешь мир. Спасешь своих друзей. Твоя сила будет не ограничена. И я преподношу тебе этот дар, потому что люблю тебя. Ты сможешь принять свою тьму и пока, ты всегда говорила, что делала правильные вещи. Каково это, получить всего. чего ты желаешь?
Клэри закрыла свои глаза на один удар сердца, затем на еще один. Этого было достаточно, чтобы увидеть вспышки лиц на ее закрытых веках: Джейс, ее мама, Люк, Саймон, Изабель, Алек. И еще многих: Майя и Рафаэль и Блэкторны, маленькая Эмма Картрайс, феи Благого двора, лица Конклава, даже призрачная память об ее отце.
Она открыла глаза и пошла к трону. Она слышала, как позади нее, прерывисто дышал Себастьян. Неужели, со всей своей уверенностью в голосе, он сомневался? Он не был в ней уверен.
Позади тронов два окна мерцали, как видео экраны: одно показывало опустошение, на другом отражалось Аликанте под ударом. Она мельком увидела внутреннюю часть Зала Соглашений, когда она достигла ступеней, и прошла по ним. Она двигалась уверенно.
Она приняла свое решение, и обратного пути уже не было. Трон был огромен, это было похоже на подъем на платформу. Золото было холодным к ее прикосновению. Она сделала последний шаг, развернулась и села.
Ей казалось, что она смотрит вниз с вершины горы. Зал Совета простирался перед ней, Джейс лежал без движения у стены. Себастьян смотрел на неё с улыбкой, расцветающей на его лице.
– Прекрасно, – сказал он. – Моя сестра. Моя королева.
ПОЦЕЛУЙ ИУДЫ
Двери в зал взорвались, с направленным внутрь взрывом осколков; осколки мрамора и дерева летели как разрушенные кости.
Эмма потупилась на одетых в красное воинов, заполняющих Зал, затем на Фейри в зеленом, белом и серебристом. И после них пришли Нефилимы: Сумеречные охотники в черном облачении, отчаянно пытающиеся защитить своих детей.
Волна охранников мчалась навстречу Омраченных в дверь, и сражались. Эмма смотрела их падение, но все это было как замедленном темпе. Она знала, что должна поднялся на ноги, как и Джулиан, толкая Тайви в объятия Ливии; они оба кинулись к младшим Блекторнам, так безнадежно, как Эмма могла двигаться.
Вот так это и закончится, она подумала. Они скрылись от воинов Себастьянп в Лос‑Анджелесе, бежали к Пенхеллоу, и от Пенхеллоу в Зал, и теперь они оказались в ловушке, как крысы и они умрут здесь, и они не могли бы также никогда не спастись.
Она потянулась к Кортане, думая о своем отце, о том, что он сказал бы, если бы она сдалась. Карстейрс не сдаются. Они страдали и выживали или они умерли на ногах. По крайней мере, если она умрет, она думала, она увидит своих родителей снова. По крайней мере, она бы хотела этого.
Омраченные хлынули в комнату, раздвигая отчаянно борющихся Сумеречных как лезвия разделяли поле пшеницы, двигаясь по направлению к центру зала. Они, казались кровавыми пятнами, но зрение Эммы обострилось внезапно, когда один из них двинулся из толпы, прямо по направлению к Блекторнам.
Это был отец Джулиана.
Время проведенное в качестве слуги Себастьяна не пошло ему на пользу. Кожа его выглядела тускло и серо, а лицо окаймляли кровавые раны. Но он шел целенаправленно, глядя на своих детей.
Эмма замерла. Джулиан, рядом с ней, поймал взгляд своего отца; он казался загипнотизированным, как если бы был змеей. Он видел, что его отец был вынужден выпить из Адского Кубка, Эмма понимала это, но он не видел его после, не видел, как он поднял лезвие, над своим собственным сыном, или как смеялся над идеей смерти этого сына, или как заставил Катерину встать на колени для пыток и обращения…
– Джулс, – сказала она, – это не твой отец.
Его глаза расширились.
‑ Эмма, смотри! – Она повернулась и закричала. Фейри‑воин навис над ней, одетый в серебряные доспехи; его волосы не были волосами, это был липкий клубок колючих ветвей.
Половина его лица была сожжена и пузырилась, возможно его посыпали железным порошком или каменной солью. Один глаз вращался, белый и ослепленный, но с другой зафиксировался на Эмме с жестокими намерениями.
Эмма увидела Диану Рейберн, ее темные волосы кружились, когда она развернулась к ним, выкрикнув предупреждение. Диана двинулась к Эмме, но она не смогла бы успеть. Фейри поднял бронзовый меч с диким рычанием‑Эмма рванула вперед, опуская Кортану в его грудь.
Его кровь была как зеленая вода. Она брызнула ей на руку, когда она шокированная отпустила свой меч; он упал, как дерево, ударившись о мраморный пол зала с тяжелым лязгом. Она подалась вперед, протягивая руку к рукоятке Кортаны и услышала, как Джулиан взревел:
– Тай!
Она резко обернулась. Среди хаоса этого зала, она могла видеть небольшое пространство, в котором стоял Блэкторн. Эндрю Блэкторн остановился перед своими детьми, с улыбкой на лице, и протянул руку.
И Тай – Тай, один из наименее доверчивых, наименее сентиментальных – двигался вперед, не отрывая глаз от своего отца, с вытянутой рукой.
– Папа? – Сказал он.
– Тай? – Ливия потянулась к ее близнецу, но ее рука схватила воздух.
– Тай, не…
– Не слушай ее, – сказал Эндрю Блэкторн, и сейчас не осталось никаких сомнений, что он больше не был человеком, отцом Джулиана, он исчез, когда Эмма услышала его голос. В его голосе не было доброты, только лед, и жестокое ликование.
– Иди сюда, мой мальчик, мой Тиберий…
Тай сделал еще один шаг вперед, и Джулиан вытащил короткий меч с пояса и бросил его. Он летел в воздухе, прямо и верно, и Эмма вспомнила, как в последний день в Институте Катерина показывала им, как бросить нож прямо и грациозно, как строка в поэзии. Как бросить нож так, чтобы он никогда не пропускал свою цель.
Лезвие пролетело мимо Тиберия и погрузилось в грудь Эндрю Блэкторна. Глаза мужчины распахнулись в шоке, его седые руки нащупали рукоять, выступающую из его груди, а потом он упал, сильно ударившись об землю. Его кровь разливалась по мраморному полу, Тиберий вскрикнул, спеша наброситься на своего брата, стуча кулаками по груди Джулиана.
– Нет, – выдохнул Тай. – Зачем ты это сделал, Джулс? Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя!
Джулиан едва, казалось, чувствовал это. Он смотрел на то место, где его отец упал, другой Очерненный уже двигаться вперед, топча тело своего павшего товарища. Диана Рейберн стояла поодаль: Она начала двигаться в сторону детей, а затем остановилась, ее глаза полны печали.
Какие‑то руки поймали за заднюю часть рубашки Тиберия, потянув его от Джулиана. Это была Ливви.
– Тай, – Ее руки обвили ее близнеца, прижав кулачки по бокам.
– Тиберий, остановись сейчас же. – Он остановился и рухнул на свою сестру; она была не большая, но поддерживала его вес.
– Тай, – сказала она снова, мягко. – Он должен был. Разве ты не понимаешь? Он должен был.
Джулиан отступил назад, его лицо было белым, как бумага, он шагал все дальше и дальше, пока его спина не ударилась об один из каменных столбов и он скатился с него, рухнув, его плечи тряслись от тихих всхлипов.
Моя сестра. Моя Королёва.
Клэри неподвижно сидела на золотом троне из слоновой кости. она чувствовала себя, как ребенок на стуле для взрослых: вещи, сделанной для кого‑то крупного;её ноги свисали над первой ступенькой. Руки вцепились в подлокотники трона, но пальцы не доставали до мест, предназначенных для ладоней‑хотя, так, как они были в форме черепа, у нее не было никакого желания их касаться.
Себастьян расхаживал внутри защитного круга из рун, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть на нее и раскованно улыбнуться своей ликующей улыбкой, которая у нее ассоциировалась с мальчиком с невинными зелеными глазами из её видения.
Пока она на него смотрела, он вытащил из‑за пояса длинный острый кинжал и провел лезвием вдоль внутренней стороны ладони. Когда он протянул руку, голова откинулась назад, глаза полузакрылись, кровь потела вниз по пальцам и брызнула на руны.
Каждая начала светиться со вспышкой, когда кровь достигала их. Клэри прижалась к твердой спинке трона. Руны были не из Серой книги; они были чужые и незнакомые. Дверь в комнату открылась, и Аматис шагнула в зал, а за ней двое Очерненных воинов. Их лица были пустыми, они молча выстроились вдоль стен комнаты, но Аматис выглядела встревоженной. Ее взгляд прошел мимо Джейса, неподвижно лежащего на полу рядом с телом мертвого демона, чтобы сосредоточиться на лице своего хозяина.
– Господин Себастьян, – сказала она. – Твоя мать не в своей камере.
Себастьян нахмурился и сжал кровоточащую руку в кулак. Все руны вокруг него горели яростно, с холодным льдом и синим пламенем.
– Досадно, – сказал он. – Другие должны были выпустить ее.
Клэри почувствовала прилив надежды, смешанной с ужасом; она заставила себя молчать, но видела взгляд Аматис. Она, казалось, не удивилась, увидев Клэри на троне: напротив, ее губы изогнулись в ухмылке.
– Хотите, я направлю остальную армию, чтобы найти их? – Сказала она Себастьяну.
– В этом нет нужды, – Он посмотрел в сторону Клэри и улыбнулся; произошел внезапный сокрушительный звук, и окно позади нее, то, который смотрело на Аликанте, раскололась в паутине лабиринтных линий. – Границы закрываются, – сказал Себастьян. – Я приведу их сам себе.
– Стены закрываются, – сказал Магнус.
Алек попытался протащить Магнуса дальше по прямой, но колдун всей тяжестью повис на нем, головой уперевшись в плечо Алека.
У Алека совершенно не было идей, куда они идут – он давным‑давно потерял счет бесконечным поворотам, но у него не было ни малейшего желания сообщать об этом Магнусу. Колдуну было все хуже – его дыхание было рваным и резким, а сердцебиение ускоренным. А теперь еще и это.
– Все хорошо, – успокоил Алек, обхватив рукой Магнуса за талию, – Нам всего лишь надо…
– Алек, – повторил Магнус, его голос был, на удивление, тверд. – Это не галлюцинация. Стены действительно двигаются.
Алек смотрел и чувствовал прилив паники. Коридор был наполнен пыльным воздухом; стены, казалось, мерцали и дрожали. Пол деформирован, стены начали скользить друг к другу, коридор сужался с одного конца. Магнус поскользнулся и ударился об одну из не устойчивых стен с шипением болью. В панике, Алек схватил его за руку и потянул к себе Магнуса.
– Себастьян, – Магнус ахнул, когда Алек потащил его по коридору от рушащегося камня. – Он делает это.
Алек одарил его недоверчивым взглядом. – Как это вообще возможно? Он не может контролировать все!
– Он сможет, если запечатает границы между мирами. – Магнус с усилием протолкнул воздух в легкие. – Он может управлять всем этим миром.
Изабель вскрикнула, как земля разверзлась у нее за спиной, она бросилась вперед как раз вовремя, чтобы избежать падения в пропасть, которая расколола коридор на 2 части. – Изабель! – крикнул Саймон, и поймал ее за плечи.
Он забыл, силу, которую дала его телу кровь вампира. Он дернул Изабель так сильно, что они оба свалили назад, и Иззи приземлилась сверху него. При других обстоятельствах он, возможно, наслаждался бы этим, но не сейчас, когда камни продолжают падать вокруг них.
Изабель вскочила на ноги, потянув его следом. Они потеряли Люка и Джослин в другом коридоре, который теперь был отделен от них камнями, текущими, как река.
Все, с тех пор было безумным забегом, уворачиваясь от ломающегося дерева и падающих камней, и теперь пропастей, открывающихся в земле. Саймон боролся с отчаянием – он не мог не чувствовать, что это было концом; крепость развалилась вокруг них, и они умрут и будут похоронены здесь.
– Не надо, – сказала Изабель задыхаясь. Ее черные волосы покрылись пылью, а лицо кровоточило в том месте, где летящий камень повредил кожу.
– Не надо что? – земля тяжело вздымалась и Саймон наполовину нырнул, наполовину упал в другой коридор. Он не мог избавится от мысли, что так или иначе, крепость собирала их всех вместе. Там, казалось, была цель его расторжения, как будто она направляла их куда‑то.
– Не сдавайся, выдохнула она, бросаясь к ряду дверей, поскольку коридор позади них начал рушиться; двери распахнулись, и она с Саймоном упали в следующую комнату.
Изабель вдохнула воздух, быстро перестав дышать, когда двери захлопнулись за ними, закрывая от них шум бойни в крепости. На мгновение Саймон просто поблагодарил Бога за то, что земля под ногами была устойчивой, а стены не двигались.
Затем она осознал, где он находился и его утешение исчезло. Они были в огромной, полукруглой комнате, с приподнятой платформой, изогнутый конец которой, был спрятан в тени. Возле стен были Очерченные воины в красном одеянии, как ряд алых зубов.
Комната воняла смолой и огнем, серой и безошибочно кровью демона. Раздутое тело демона лежало, растянувшись напротив стены, и с ним лежало еще одно тело. Саймон почувствовал, что в его горле пересохло. Джейс.
В кругу светящихся рун, выгравированных на полу, стоял Себастьян. Он усмехнулся, Изабель вскрикнула и подбежала к Джейсу, падая рядом с ним. Она положила пальцы к его горлу; Саймон увидел, как расслабились ее плечи.
– Он жив, – скучающим голосом сказал Себастьян. – Так пожелала королева.
Изабель посмотрела. Некоторые из нитей ее темных волос прилипли к ее лицу вместе с кровью. Она выглядела жестокой и очаровательной. – Королева Благого двора? Когда она заботилась о Джейсе?
Себастьян рассмеялся. Он прибывал в хорошем настроение. – Не Королева Благого двора, – сказал он. – Королева этого мира. Вы возможно знайте ее.
С нескрываемым удовольствием он указал в сторону платформы в конце комнаты, и Саймон почувствовал, как его небьющиеся сердце ойкнуло. Он едва взглянул на помосте, когда оказался в комнате. Теперь он видел, что там были 2 трона: один из слоновой кости, другой из золота, на правом сидела Клэри.
Ее рыжие волосы выделялись на фоне белого и золотого, как огненное знамя. Ее лицо было белым и ничего не выражало.
Саймон невольно шаг вперед и его путь тут же преградили десятки Омраченных войнов, Аматис была в центре. В ее руке было огромное копье. – Стой, где стоишь, вампир, – сказала она. – Ты не приблизишься к леди этого мира.