– Так, может, ты нас обманул? – допытывался Грек. – Смотри.
– Чего мне вас обманывать? – устало вздохнул Балун. – Мало синяков?
– Плохо выполнял свои обязанности, вот и били, – предположил Тайшет. Он вернулся с «секрета» и готовился ко сну, расстилая на траве коврик.
Солнце перебралось в зенит, добавив страданий, а Грек все никак не мог поверить, что Балун ничего не знает о трансплантологах. Как оказалось, ополченцам нужен был свидетель, который бы подтвердил, что в лазарете отбирают здоровых людей, из которых делают доноров органов. Они утверждали, что практически все раненые, которые попадали туда, проходили полное обследование, после чего их переправляли в Киев или Днепропетровск, где специальные бригады врачей занимались выемкой почек, сердца, легких и печени… В общем, разбирали на запчасти. Солдат после всего объявляли пропавшими без вести. Грек никак не мог смириться с тем, что взял не того человека. Они надеялись, что им в руки попал врач или на худой конец кто-то из обеспечения лазарета, а Балун оказался обычным больным, который не только не знает о творящихся в лазарете делах, но и не верит в это.
– Не может такого быть, – повторился Балун. – Это же сумасшествие.
– Все может, – стоял на своем Грек. – Мы работали под Днепропетровском. Так вот там целые захоронения с табличками, на которых сделана надпись «хирургический материал» и стоит номер.
– Мало ли кого так хоронят? – не сдавался Балун. – Ты не допускаешь, что это вообще умершие младенцы? Им не успели дать имя, вот и пронумеровали.
– Послушай, Крым, а правда, что у вас одни рецидивисты служат? – неожиданно сменил тему Грек.
– Половина батальона таких, – не кривя душой, подтвердил Балун. – Амнистированные.
– Или, как ты, сбежавшие, – добавил Грек.
– Такой я один, – покачал головой Балун, – остальных по указу президента выпустили.
– Чем ваш батальон занимается? – продолжал допытываться Грек.
– Я недавно служу, – задумчиво глядя перед собой, заговорил Балун. – Но у меня сложилось впечатление, что «Украина» на освобожденной территории выполняет функции милиции.
– А заградительные отряды?
– Слышал, выделяют людей. Занимают позиции позади обороняющихся войск. Если кто-то пытается покинуть передовую, вынуждают огнем вернуться.
– Животные, – сокрушенно вздохнул Грек.
– Что со мной будет? – следя за выражением лица разведчика, осторожно спросил Балун.
– Мое дело доставить тебя, куда следует, и сдать, а там – как начальство решит. Почему спросил?
– После всего обратно на зону отправите? – задал Балун самый волнующий его вопрос.
– Надо же! – ударил себя ладонями по коленям Форос. Он проснулся и сейчас сидел на траве, растирая лицо ладонями. – Оказывается, разведгруппы по тылам лазят, чтобы беглых зэков отлавливать. Ты, Крым, будто с другой планеты прилетел. Тебя ведь взяли как карателя «Украины». Выходит, теперь ты военнопленный.
Балун сидел, прислонившись спиной к дереву, и размышлял над своим положением. Пока плен не казался таким уж страшным. После ночных зуботычин больше его никто не трогал. Но что будет дальше? Воображение рисовало одну за другой картины того, как его допрашивают и пытают.
«Нет, в плен мне никак нельзя, – неожиданно подумал он. – Как ни крути, для меня он точно обменом не закончится. Либо расстреляют, либо отправят обратно в лагерь. Тогда я навсегда потеряю Катю. Значит, надо бежать. Но как?»
Пару раз его отводили по малой нужде. Руки были связаны спереди, но он не справлялся с брюками, поэтому один из разведчиков разматывал на запястьях скотч, а второй в это время стоял чуть позади, направив на него ствол автомата. И все же шанс бежать был. Он раз за разом прокручивал в голове варианты того, как будет уходить. Вот руки свободны. Балун делает шаг назад и, разворачиваясь, отбивает ствол автомата в сторону. Ребра сковывают движения, поэтому хорошего удара у него не получится. Придется ограничиться «тычком» по глазным яблокам. В спорте этот прием запрещен, даже в боях без правил сразу последовала бы дисквалификация. Но спортсмены его хорошо знали. В конце концов все тренировались не только из-за медалей и титулов. Подспудно каждый боец уверен, что это пригодится в жизни. Завладев автоматом, он уже легко расправится со вторым разведчиком. Неожиданно Балун засомневался. Он украдкой посмотрел на Грека, потом на Тайшета. Они тоже не промах. Судя по всему, в разведке не один месяц. «А если попробовать уйти в темноте, когда двинем к передовой? – подумал он и тут же отказался от этой мысли. – Куда я со связанными руками? Нет, надо сейчас. Тем более, боясь обнаружить себя, стрелять они вслед побоятся».
– Можно мне еще раз отойти? – посмотрел он на Грека.
– Куда? – машинально спросил ополченец и округлил глаза: – Мы же тебя полчаса назад водили!
– У меня живот крутит. – Балун изобразил на лице страдание.
– Час от часу не легче. – Грек повернулся к лежащим в тени деревьев бойцам: – Форос, тут нашему другу по нужде сходить приспичило. Отведи с Тайшетом.
Тихо матерясь, подошел Форос. Забрасывая ремень автомата на плечо, разведчик кивком головы дал Балуну понять, чтобы тот шел следом.
Глава 45
Звонок домой.
Никита сидел на сколоченной рядом с палаткой скамье и с безразличием во взгляде наблюдал за тем, как водитель санитарной машины меняет колесо. Солдат явно делал это первый раз. Причем ему сразу не повезло. Сначала выяснилось, что сломан домкрат. Исчезнув на некоторое время, он вскоре появился, волоча за собой какую-то корягу, и снова ушел. Во второй раз приволок уже ящик из-под мин и обломок доски. Так, постепенно, рядом с машиной выросла целая гора деревянного хлама. Потом он стал совать все это под днище. Никита заволновался.
«Сжечь решил? – с иронией подумал он, увлеченный происходящим. – А что, от отчаяния и не такое возможно».
Однако дальнейшие действия горе-водителя его окончательно развеселили. Вооружившись лопатой, тот стал просто рыть под колесом яму. Вскоре оно стало медленно опускаться на амортизаторах. Когда казалось, что еще немного, и перепачканное лицо трудяги перекосит победный клич, раздался треск, и трухлявая коряга подломилась. Машина просела, а повисшее было колесо снова уперлось в грунт. Но упорству водителя можно было позавидовать. В конце концов, он вырыл целый окоп, но своего добился, колесо повисло в воздухе. Потом у него сорвался ключ, и он, морщась и матерясь, долго крутился на одном месте и дул на пораненную руку. Сейчас водитель уже ставил другое колесо. Со стороны могло показаться, что Никита наблюдает за ним из праздного любопытства. Однако это только на первый взгляд. На самом деле он не исключал того, что воспользуется машиной. А раз так, надо хотя бы знать, каково ее техническое состояние. И вообще, его интересовало, как теперь водитель будет ее вытаскивать из ямы.
– Скучаешь? – неслышно подошла к нему Катя.
– Здесь не соскучишься, – усмехнулся Никита. – Я что-то одного не могу понять, а для чего ваш лазарет?
– Почему спросил? – насторожилась Катя.
– Ни раненых, ни больных. – Он окинул взглядом пространство перед палатками. – Врачей тоже не вижу. Как будто вымерли все. Санитарная машина с утра до вечера стоит без дела…
– Вчера еще были пациенты, – грустно улыбнулась Катя. – Мертвый и живой…
– Как это?
– Потом расскажу. – Она вынула из кармана телефон и протянула ему: – Ты просил.
– Наконец-то! – обрадовался Никита. – Удружила. Надо матери позвонить.
– Ты особо им не размахивай, – воровато озираясь по сторонам, предостерегла Катя. – Тут сегодня СБУ все вверх дном ставило…
– Это четверо холеных военных без знаков отличия? – попытался угадать Никита, вспомнив, как они зачем-то осматривали соседнюю палатку.
– Еще двое нас «пытали». – Катя села рядом.
– Чего так? – Он посмотрел на ее профиль, словно всерьез опасаясь увидеть синяки или ссадины.
– Лежал тут один тип да пропал, – уклончиво ответила она. – Даже не знала, что такой серьезный человек. Бродил на костылях и тихо матерился. Левицкий фамилия… А как его не стало, так тут все и забегали.
– Дезертировал?
– Если бы. Он, оказывается, офицером был…
– Неужели ты не знала?
– Да мне как-то все равно, – пожала она плечами. – Не до этого. А вообще, насколько я знаю, из этой армии сейчас и офицеры убегают. Только, говорят, шума такого раньше не было…
– Он один пропал? – чувствуя, что отчего-то это событие радует Катю, спросил Никита.
– Нет, – покачала она головой. – Как раз с Крымом и ушли на пару.
– Так, может, их разведка ополченцев похитила? – предположил он.
– Эсбэушники тоже так считают.
– А ты?
– А я нет! – уверенно сказала она.
– Странно.
– Потом все объясню, – отмахнулась Катя. – Ты давай звони, а то мне трубку надо вернуть.
– Здесь точно связь есть?
– Точно…
– Ты куда пропал?! – голосом матери простонала трубка. Странно, и номер высветился у нее другой, и он ничего не успел промычать, а она уже поняла, кто звонит.
– Извини, но я предупреждал…
– Ты сказал, что пожаров больше нет, – не дала она договорить, – и скоро вернешься в Хабаровск.
– Так получилось, – виновато шмыгнул он носом. – Прогнозы не подтвердились. Сейчас сижу в лесу на укладке…
– Это что такое? – встревожилась мать.
– Парашюты укладываю тем, кто прыгает, – объяснил Никита.
– А сам?
– Сам больше прыгать точно не буду.
– Ты неудачно упал? – вновь завибрировал голос. – Может, ногу сломал? Признавайся!
– Просто инструктор не тушит пожары, – устало вздохнул он. – В основном баклуши бью да медведей гоняю…
– Медведей! – завопила трубка. – Да ты в своем уме? Это же хищники!
– Господи! – Никита ударил себя ладонью по колену. – Сколько можно воспринимать все всерьез!
– Так ты шутишь? – недоверчиво спросила мать.
– Шучу, – подтвердил он. – Я еще хочу предупредить, что, возможно, прямо отсюда вернусь на пару дней домой.
– Правда?! – не поверила она.
– Постараюсь, – кивнул Никита, словно ей было видно. – Но это если снова никаких накладок не будет.
– Только заранее телеграмму дай, – предупредила она. – А то сваливаешься как снег на голову.
– Я теперь редко буду звонить, – перешел он к главной теме. – У нас со связью напряженка. Это сейчас временную станцию развернули, и я у начальника телефон одолжил…
– Так у тебя же спутниковый! – удивилась она.
– Сломался…
Когда он вышел из палатки, Катя продолжала сидеть на скамейке.
– Ну что, поговорил?
– Поговорил. – Никита вернул ей трубку и сел рядом. – Почему Рита не пришла?
– Не стоит сейчас, могут что-нибудь заподозрить.
– Что нужно, чтобы уйти?
– Документы забрать у начальника…
– Где он их хранит?
– В палатке сейф, – перешла она на шепот.
– Ты говори вслух, только не громко, – попросил Никита. – Шепот как раз и настораживает людей…
– Поняла.
– Охрана есть? – задал он следующий вопрос.
– Где?
– В палатке с сейфом.
– Нет, только начальник там…
– Но он же не круглые сутки в ней находится! – удивился Никита.
– Почти безвылазно. – Катя не удержалась и зевнула, запоздало прикрыв ладошкой рот. – Правда, сегодня ночью несколько раз в туалет шастал…
В голове у Никиты тут же возник вариант проникновения в штабную палатку.
– У вас слабительные есть?
– Нет, – покачала она головой. – И вообще, здесь даже зеленка редкость…
– Странно, – пробормотал Никита, размышляя, как можно целыми днями сидеть в разогретой солнцем палатке.
– Пьет он, – неожиданно сказала Катя.
– Чего так?
– Здесь не все так просто. – Несмотря на предупреждение, она вновь перешла на шепот.
– Так ты объясни.
– Мне кажется… – начала и вдруг осеклась.
– Что? – проследил Никита за ее взглядом.
Со стороны села в направлении лазарета мчалась карета «Скорой помощи». Причем она явно не была предназначена для работы у линии фронта, да и вообще в полевых условиях. Ярко-белый микроавтобус с красным крестом и полосой напоминал городской реанимобиль. Следом из леса появился какой-то джип.
– Мне надо идти, – не сводя с машины глаз, заволновалась Катя.
Неожиданно Никита увидел Тарасюка. Он, как и первый раз, шел вдоль палаток в накинутом поверх камуфлированной формы белом халате. Рядом семенил мужчина в ветровке и джинсах. Его косматая шевелюра говорила о том, что здесь он если не случайный человек, то уж точно не военный.
Никита слегка толкнул Катю в бок.
– Что? – встрепенулась она.
Он показал взглядом на странную парочку.
– Вспомни черта, а он тут как тут, – поморщилась она и встала.
– Кто это с ним?
– Милячук. Он из какого-то фонда вроде «Красного креста», только коммерческого.
– Коммерческий «Красный крест», – задумчиво проговорил Никита. – Удивительное словосочетание.
Он вспомнил яму, предложение Шевы разобрать его на части и пришел к выводу, что Милячук имеет прямое отношение к творившимся здесь ужасам.
– Мне надо уйти, – развернулась к нему всем телом Катя.
Никита кивнул.
Она торопливо поднялась и ушла.
Удивленный странной суетой, Никита стал наблюдать. Тем временем «Скорая помощь» встала перед крайней палаткой. Это оказался микроавтобус «Вольцваген». Позади него скрипнул тормозами джип. Клубы поднятой колесами пыли понесло на Никиту. Теряясь в догадках, он поднялся со скамейки и стал пятиться к палатке.
Глава 46
Невезение.
– У вас случайно туалетной бумаги нет? – Держа вытянутые руки перед собой, Балун оглянулся на Тайшета, смерив до него взглядом расстояние. То, что надо, разведчик стоял в шаге от него, брезгливо наблюдая за тем, как Форос разматывает скотч.
– Ты не борзей, – озлобился Тайшет и отвернулся.
Балун посмотрел в сторону зарослей, где укрылись разведчики. Они отошли от них на приличное расстояние. Грека видно не было, значит, и он не может видеть, что здесь происходит.
Наконец Форос снял ленту:
– Давай быстрее!
Балун шагнул задом к Тайшету так, что ствол автомата оказался слева от него, и локтем правой двинул туда, где, по его мнению, должно было быть лицо разведчика. Локоть провалился в пустоту. «Ловок, убрал голову», – догадался Балун, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать от боли в ребрах. В следующий момент он развернулся, едва не задев носом подбородок Тайшета. То что надо. Схватив автомат правой рукой, лбом двинул разведчика в переносицу. Удар был такой силы, что, будь перед ним кирпич, разлетелся бы в крошку. В глазах потемнело, а Тайшет упал. Автомат остался в руках Балуна. Все произошло стремительно и оказалось полной неожиданностью для Фороса, который даже не сообразил, в чем дело. Перевернув в воздухе автомат, Балун двинул ему прикладом в голову. Не издав ни звука, Форос полетел на землю, с треском ломая спиной кусты. Балун развернулся и оторопел. Направив ему в лицо пистолет, перед ним стоял Тайшет. По усам и заросшему подбородку текла кровь.
«Когда он успел?»
Балун даже представить себе не мог, чтобы человек после такого удара тут же оказался на ногах, да еще так твердо держал оружие.
– Отдай автомат, – спокойно приказал разведчик и протянул руку.
Завороженно глядя в зрачок ствола, Балун подчинился.
– А я думаю, что за шум? – раздался сбоку голос Грека, и в следующий момент в левом ухе будто бы лопнула рояльная струна.
Очнулся Балун, лежа на траве со связанными руками. В голове звенело, а окружавшие его деревья и кусты еще с минуту куда-то плыли. Наконец он взял себя в руки, однако не подавал виду, что пришел в себя. Было даже страшно думать о том, что с ним сейчас будет. Он отчего-то вспомнил Хитрука. Изувер часто забивал людей до смерти, причем делал это изощренно, не давая терять сознание. Не понравился взгляд, значит, «колорадский» диверсант, и точка.
Кто-то взял его за плечо и перевернул на спину. На казавшемся ослепительном фоне неба он различил силуэт Фороса.
– Как дойдем до базы, я тебе все кости переломаю, – пообещал разведчик.
– Почему не сейчас? – откровенно удивился Балун.
– На себе не хочу нести, – спокойно объяснил Форос и, выпрямившись, процедил: – Гаденыш!
– К тебе по-человечески, а ты… – Стоящий рядом Грек с досадой плюнул себе под ноги. – Козел!
– Нельзя мне к вам, – упавшим голосом признался Балун. – И вообще, не Крым я вовсе…
– А кто? – Грек присел перед ним на корточки.
– Чернявщук моя фамилия, – наблюдая за тем, как сидящий под деревом Тайшет запрокинул назад голову и утирает нос, сказал Балун. – Вы же наверняка паспорт нашли.
– Нашли, – подтвердил Грек. – Только почему ночью ты своим представился Крымчуком?
– Каким своим? – не понял Балун.
– Но ведь нас-то ты за своих принял.
– Голову сломать можно, – чертыхнулся Форос. – Носит с собой паспорт Чернявщука, а представляется Крымским.
– Крым со мной бежал, только мы под обстрел попали, и его убило.
– А зачем ты его именем назвался?
– Чтобы легче было в батальон устроиться. – Балун почесал о плечо искусанный комарами подбородок. – Он рецидивист.
– А ты, значит, нет? – насмешливо спросил Грек.
– Я первый раз в зону попал, и то случайно.
– За что?
– Фашиста убил, – наблюдая, какое впечатление произведет это известие на ополченцев, выпалил Балун. – Год назад, в Днепропетровске.
– Значит, так рвался нашего брата убивать, что для верности чужим именем назвался, – сделал вывод Грек. – Сволочь!
– Вы все не так поняли! – заволновался Балун. – Когда бежал из колонии, в мыслях не было на войну идти!
Он хотел рассказать про то, как ночью наткнулся на бойцов «Украины» и как оказался в госпитале, где встретил свою девушку, но вдруг понял, что слушать его никто не будет, и замолчал.
– Грек, – продолжая сидеть, запрокинув назад голову, позвал Тайшет, – ты можешь себе представить, кто против нас воюет?
– Да чего представлять? Весь прогрессивный сброд Незалежной.
– Если ты сидел, откуда у тебя паспорт? – неожиданно спросил Форос.
– Девушка пронесла на свиданку, – тут же нашелся Балун. – Мы давно побег планировали.
– А разве милиция его не изымает?
– Вообще-то еще до суда его должны были забрать, но я сказал, будто потерял, – соврал Балун.
– Значит, так, клоун. – Грек подошел и проверил, как стянуты у Балуна руки. – Еще один такой фокус, церемониться не буду.
Балун выразительно кивнул.
– Сейчас всем, кроме Фороса, отдыхать… – Грек посмотрел на часы: – Начало движения в три часа.
Как оказалось, всего разведчиков было десять. Пять постоянно находились в «секретах», вокруг небольшого лагеря, давая оставшимся отдохнуть или перекусить. Менялись через каждые два часа. Ко всему, среди тех, кто отдыхал, одному тоже приходилось бодрствовать. Кроме наблюдения за подступами к месту дневного привала, караульный присматривал и за Балуном.
Разведчики даже спать ложились с таким расчетом, чтобы в случае чего сразу организовать круговую оборону. Это Балун заметил только сейчас. Отчего-то раньше он видел рядом с собой лишь двух человек, и у него даже сложилось мнение, что разведгруппа состоит из четырех ополченцев. На деле их оказалось гораздо больше. Просто часть из них постоянно была будто растворена в лесу. Чем больше он наблюдал за ними, тем больше проникался уважением. Чувствовалась гигантская разница между ними и бойцами спецбатальона. Бросалось в глаза, что ополченцы дисциплинированы и хорошо знают свое дело. Но главное, что его поразило, это отношение к нему. Даже после того, как он разбил лицо Тайшету и едва не снес голову Форосу, его не били. Может, конечно, все еще впереди, но пока он не видел для себя никаких угроз.
Глава 47
Живой товар.
К тому времени, когда Никита обошел палатки с тыла, пассажиры и водитель джипа уже выбрались наружу. Ими оказались хорошо экипированные бойцы нацгвардии. О чем-то тихо переговариваясь, они курили. Не спуская с них глаз, Никита прокрался через кустарник и присел. Отсюда было хорошо видно, что происходит у «реанимобиля». Дверца кабины со стороны пассажирского сиденья уже была открыта, а навстречу Тарасюку и его другу направлялся мужчина в очках. Судя по всему, это был врач. Одетый в просторную для его тщедушной комплекции синюю куртку и такого же цвета штаны, он походил на больного Колобка.
– Симоненко, ты мне смерти желаешь? – округлил глаза Тарасюк.
– Ничего и никому я не желаю, – шмыгнул носом доктор. – Сам рискую…
– Почему вернулся?
– Тут такое дело, – глядя снизу вверх на Тарасюка, залепетал Симоненко, – один из доноров…
– Тихо ты! – цыкнул на него Милячук.
– Пойдем! – Тарасюк схватил Симоненко за руку, развернул вокруг своей оси и подтолкнул обратно.
Никита выбрался из-за укрытия и перебежал к палатке.
– Фу! – раздался изнутри возглас. – Как в духовке!
Послышался звук шагов, который оборвался скрипом кроватей – троица расселась для обсуждения каких-то вопросов.
– На любом блокпосту можно было сунуть денег, и пусть бы пристрелили, если сам боишься, – зло заговорил Тарасюк. – Мало сейчас людей пропадает?
– Мог бы укол какой вколоть, – с укоризной добавил Милячук. – Чего этот «ливер» взад-вперед возить?
– Нет уж, – испугался Симоненко, – это вы облажались, вам и разбираться.
– Не хотел убивать, мог бы просто высадить, и все! – сокрушался Тарасюк. – Везде за вас думать надо!
– Странный ты! – воскликнул Симоненко. – Мне поручено четверых для изъятия привезти!
– Привез бы троих…
– Оплачено четыре сердца, столько же поджелудочных, легкие и шесть почек, – перечислил Симоненко. – Так что брак забираешь, а мне до конца дня вместо него – здорового и с такими же параметрами…
«Офонареть! – поежился Никита. – Значит, вот какая у вас здесь противоэпидемиологическая работа проводится! Под видом забора крови определяете среди местного населения здоровых людей с нужными параметрами и отправляете в тыл для изъятия органов!»
– Ты в своем уме? – возмутился Тарасюк. – Это же сколько человек надо обследовать?
– На завтра уже готов самолет, – шипел Симоненко. – Вы что, хотите неустойку платить?
– До вечера найти подходящего донора невозможно, – стоял на своем Тарасюк. – Нужны как минимум сутки. Берта говорила, что такую задержку она потерпит.
– Там люди умирают! – стоял на своем Симоненко.
– Начнем с того, что не о людях ты сейчас беспокоишься, – вновь вмешался в разговор Милячук, – а о своих гонорарах…
– А ты?!
– И я тоже, – согласился Милячук.
– Все заработать хотят, пока есть возможность, – вставил Тарасюк.
– Чего вы зачастили? – перешел на шепот Милячук. – Я же Юльке сказал, дождитесь активизации боевых действий. Как пойдут тяжелые, так можно хоть по пять машин отправлять. Родственники солдат все равно далеко. Отправил извещение, что пропал без вести, и делай с ним, что хочешь. Отходы в яму свалили, и бульдозером…
– Действительно, – поддержал его Тарасюк. – Отбирать доноров среди местных трудно и опасно. Они ведь тоже не дураки. К тому же все здесь друг друга знают…
– Что «москаль», что скотина, – понизил голос Симоненко. – Чего с ними церемониться? Пустить всех под нож, и дело с концом. Двойная польза: и территорию освободим, и денег заработаем…
– Послушай, – перебил его Милячук, – если у него рак легкого, почему остальное непригодно?
– Глупый вопрос, – огрызнулся Симоненко. – Есть условия, которые определены во всем мире. Нельзя забирать органы у людей, больных СПИДом, сифилисом, циррозом печени и раком.
– Почти половину пути проехали, и на тебе! – вновь начал сокрушаться Тарасюк. – Сейчас бензин на вес золота, а вы катаетесь…
– Ты мне зубы не заговаривай, – перешел в наступление Симоненко. – Думай, как до вечера необходимый материал найдешь. У меня сейчас не раненые, так что время терпит…
– До ночи, – вставил Милячук.
– В смысле? – не понял Симоненко.
– Ты все равно поедешь, когда стемнеет.
– Могу пойти навстречу и не ждать анализов, – вдруг сказал Симоненко. – Только, для верности, вместо заболевшего даете любых троих. На месте определимся, кто точно подойдет для трансплантации.
– Ишь ты, ушлый какой! – восхитился Тарасюк. – Хочешь сказать, что остальных отпустишь?
– Как бы не так, – усмехнулся Милячук. – Конечно, и за них деньги стрясет.
– Я поделюсь, – пообещал Симоненко.
– Хорошо, – послышался громкий вздох Тарасюка, – я согласен. Тем более на такой случай у меня есть две идеальные единицы.
– В смысле? – встрепенулся Симоненко.
– Держу я на всякий случай двух дурочек, – Тарасюк заговорил совсем тихо, и Никита вынужден был практически прислониться ухом к брезенту. – На блокпосту взяли. Одна оказалась студенткой медицинского института. Под предлогом нехватки персонала я их сюда определил. Обе русские…
Никита обомлел. Было ясно, кого он имеет в виду.
– У тебя здесь бойцы их ничем не «наградили»? – осторожно спросил Симоненко. – Да и сам ты ни одной юбки не пропускаешь…
Ловя каждое слово, Никита перестал дышать.
– Их пальцем никто не тронул, – заверил Тарасюк. – Лично контролировал.
– Хорошо, – задумчиво проговорил Симоненко. – Тогда к ним еще двоих.
– Ты не наглей! – повысил голос Тарасюк. – Сказал троих, две есть…
– Сам посуди, мы рейс под завязку загрузим, – заторопился Симоненко. – А в контракте есть пункт насчет премиальных.
– Сколько? – шепотом спросил Милячук.
– На двадцать процентов больше…
– Все, – послышался какой-то стук, – давай пока сюда «ливер».
Вся троица вышла из палатки.
Никита прокрался на прежнюю позицию. Теперь ему снова было видно «Скорую помощь».
Стоявший рядом водитель распахнул задние дверцы, и во мраке салона он различил четырех человек, сидящих на боковых сиденьях. Установленные носилки оказались пустыми.
– Вылезайте! – приказал Тарасюк.
Первым на землю спрыгнул молодой паренек в разодранной до локтя рубашке.
– Почему он так выглядит? – изумился Милячук.
– Это гвардейцы постарались, когда забирали, – пояснил Симоненко. – Они же не хотят обследоваться. Вот и получил.
– Давай всех в палатку, – торопил Тарасюк. – Там разберемся…
Глава 48
Пора начинать.
Вечерело. Жара спала. В кронах деревьев зашуршал листвою ветерок.
«А вдруг Катя уже не придет? – сидя на скамейке, волновался Никита. – Если из нее собрались сделать донора, могли уже что-то вколоть…»
Происходящее выходило за рамки реальности. Всего месяц назад он и подумать не мог, что когда-то ему придется спокойно оперировать такими словами, как «война», «доноры органов», и ночевать в яме с трупами. От этого распирало мозг.
Джип и «реанимобиль» поставили в тень деревьев, рядом с санитарной машиной, у которой продолжалось шоу. Теперь ее водитель с завидным упорством засыпал под колесом яму и трамбовал грунт. Он пытался уговорить гвардейцев помочь ему вытолкнуть этот раритет, но те даже слушать не стали. Раздевшись до трусов, двое на куске брезента играли в карты. Третий спал на задних сиденьях, из открытых дверей джипа торчали его босые ноги. Четвертый член экипажа дежурил рядом с палаткой, в которую определили доноров. Никита огляделся. Еще одного видно не было. Но это не страшно, каратели его волновали меньше всего, вариантов, как нейтрализовать их, было множество. Главное, теперь есть выбор, на чем уезжать, и не болела голова, заведется в последний момент «полуживая» «санитарка» или нет. Осталось определиться, джип или «реанимобиль». Но и здесь особо думать нечего. Все равно на начальном этапе придется вывозить людей, а в джипе они попросту не поместятся.
Пора было начинать действовать, ведь кроме документов девушек, Никите нужно было собрать максимум сведений о расположившихся в окрестностях подразделениях. И если позиции минометной батареи и штаб батальона нацгвардии он мог свободно показать на карте, то в остальном нужно было еще разбираться. Между тем развернутый пункт тылового обеспечения наводил на мысль, что здесь дислоцируется как минимум бригада.
Взвесив все «за» и «против», Никита направился в сторону, где, по его мнению, располагался так называемый штаб всего этого хозяйства. Пройдя мимо нескольких палаток, он оказался перед устроенным на скорую руку ограждением из колючей проволоки, за которой стояло с десяток небольших полуприцепов и пара полевых кухонь. Пахло дымком. «Пункт хозяйственного довольствия, – размышляя, с какой стороны его обойти, догадался он. – И, судя по всему, я не ошибся, как минимум для обеспечения действия бригады». Никита стал обходить ограждение. Натянутая абы как проволока местами крепилась и вовсе на деревья. Он шел, не встретив ни одной души, пока снова не наткнулся на палатку. Из-за жары полог был поднят, и Никита увидел валяющихся на кроватях бойцов. Пройдя мимо нее, он вновь оказался перед забором из колючей проволоки. Здесь в качестве столбов использовали обуглившиеся бревна и доски какого-то строения. За ним оказались сложенные в штабеля ящики. «Снаряды для танковых пушек», – с ходу определил Никита и впервые увидел часового. Впрочем, этот разнузданный тип был скорее похож на сторожа в военной форме. Он сидел на пне и что-то рассматривал в руках. Автомат валялся рядом. Расстегнутая куртка, закатанные до колен штаны и кроссовки без шнурков красноречиво говорили о том, что службу здесь понимают по-своему. В довершение ко всему вместо «стой, кто идет» он попросил закурить. Никита развел руками и прошел мимо.
– Ты куда? – Испуганный шепот Кати заставил его обернуться.
Она смотрела на него из окошка палатки округлившимися от ужаса глазами.
– Ты что здесь делаешь?
Она исчезла и появилась на выходе:
– Зайди!
Никита протиснулся в проход и оказался в полевом кабинете ультразвукового исследования.
– Ничего себе! – разглядывая стоящий рядом с топчаном новенький аппарат, хмыкнул он. – А откуда электричество?
– Кабель из деревни протянули, – пояснила Катя, задергивала полог.
– Зачем здесь это? Ведь все равно никого не лечите.
– Я тебе не сказала, здесь не только лечат…
– Но и калечат, – договорил за нее Никита. – Перед тем как отправить людей под нож, здесь смотрят патологию внутренних органов.
– Откуда знаешь? – Она с опаской выглянула в окно.
– Я видел, как на той машине привезли четверых гражданских и поместили в первую палатку лазарета.
– Господи! Какой ужас! Когда нет солдат, они начинают собирать по деревням обычных людей.
– Значит, наживаются на собственной армии? – догадался он. – Забирают органы у раненых?
– У тяжелых, – кивнула Катя.
– Не удивлюсь, если ими здесь становятся все поголовно.
– Домой отправляют извещение, что сын или отец погибли, а на самом деле… – Она не договорила.
– Понятно, – вздохнул Никита. – А куда девают после изъятия трупы?
– Большинство еще живыми увозят в Киев, – стала рассказывать она. – Вроде как в центральный госпиталь. Там, насколько я знаю, в какой-то больнице их…
– Потрошат, – подхватил Никита.
– Тарасюк хвастал, будто на нас целый крематорий круглые сутки пашет… – всхлипнула Катя.
– Скажу больше, тебя и Риту сегодня собираются тоже везти в Киев.
– Ты меня не удивил, – вскинула она на него испуганный взгляд.
– Знаю. У нас в запасе только пара часов. Ты сможешь под каким-нибудь предлогом попасть в палатку к донорам?
– Зачем?
– Нужно пронести туда нож и сказать, что я буду их ждать снаружи…
– Почему не разрезать самим? – удивилась Катя.
– У входа караульный, – стал он объяснять ей. – Как только я начну резать брезент, они могут от неожиданности заволноваться и выдать.
– Понимаю. В принципе можно попробовать.
– Пронесешь и проинструктируешь, чтобы делали все тихо. Полог резать параллельно земле, внизу, у самого пола. Это на тот случай, если кто-то войдет, тогда трудно будет заметить порез.
– Я поняла, – кивнула она.
– Выйдешь оттуда, сразу идешь за Ритой.
– А документы?
– Я постараюсь их забрать.
– Из сейфа?
– Ты только покажи эту палатку, – кивнув, попросил Никита.
– Она здесь рядом.
– Ты была внутри?
– Почему спрашиваешь? – насторожилась Катя.
– Хочу знать, что там.
– Стол, нары, скамейка…
– Конкретно. – Он стал пятиться задом и остановился у выхода. – Допустим, я вошел…
– Штабная палатка меньше.
– Понял. – Никита показал справа от себя: – Здесь что?
– Вешалка.
– Какая?
– Две врытые прямо в землю палки, а на них перекладина.
– Что на ней висит?
– Там на гвоздях его зимняя куртка, разгрузочный жилет и автомат…
– Прямо у входа? – не поверил Никита.
Она кивнула.
– Хорошо, дальше.
– Справа от тебя будут нары, прямо стол, – перечисляла Катя.
– Где сейф?
– Он его вместо стула использует.
– Как заберешь Риту, выходите за пределы лагеря, – стал инструктировать Никита. – Если есть сотовый телефон, отключить. В карманах ничего, что может звенеть…
– А ты?
– Помнишь, где стояла санитарная машина? – Он выжидающе посмотрел на нее.
Конечно, Катя знала. Но Никита спросил не случайно и не просто так. Вынуждая девушку ответить на вроде пустяковый вопрос, он заставлял ее включиться в работу и перестать быть пассивным исполнителем. В противном случае любая накладка, и Катя, настроенная на то, что за нее думал кто-то другой, растеряется и не сможет действовать самостоятельно.
– Конечно, помню! Напротив палатки, в которой ты лежишь.
– Там сейчас появилась еще одна и джип.
– Они все время ставят машины в этом месте, – кивнула Катя.
– Рядом с ним сейчас гвардейцы. – Никита прошел к окну и выглянул наружу. Никого. Перешел на другую сторону. За проволочным ограждением по-прежнему скучал караульный. Он повернулся к Кате: – Нужно осторожно подойти туда со стороны леса и ждать.
– Чего?
– Я постараюсь сделать так, чтобы солдаты ушли.
– Ты хочешь угнать машину? – догадалась Катя.
– И забрать людей, – кивнул Никита. – Они тоже туда подойдут. Ваша задача встретить их и не выдать себя.
– А если… – Катя недоговорила, но он понял, что она хотела спросить, и улыбнулся:
– Тогда уходите пешком. – Затем, протягивая деньги, добавил: – Дойдете до села, где нет военных, и наймете машину. Здесь хватит даже на танк…
Говоря это, он был уверен, что все получится. Деньги и инструктаж для того, чтобы девушки чувствовали себя увереннее.
– Я пойду? – тихо сказала Катя.
– Еще, – задержал он ее руку. – Оденьтесь потемнее…
Глава 49
Голь на выдумку хитра.
Уже светало, а группа никак не могла найти брешь в боевых порядках. Они в третий раз выходили к полю, за которым были позиции ополченцев, и в третий раз на что-то натыкались. Сначала это был опорный пункт взвода, который Грек тут же отметил у себя на карте, потом вышли к стоящему в окопе танку.
– Если сейчас не пройдем, придется возвращаться. – Он посмотрел на начавшее светлеть небо. – День пересидим и попробуем на другом участке.
– Может, с боем? – осторожно предложил Форос.
– Прорвать оборону с тыла мы сможем, – вздохнул Грек, – но на поле нас положат.
Они шли за головным дозором, в который Грек назначил двух человек. Урал и Якут иногда выходили с ним на связь через портативную станцию, звук которой был убавлен до минимума.
Из опасения, что Балун выдаст группу криком, ему вновь заклеили рот скотчем. Идти в темноте через лес со связанными, вернее, склеенными руками было тяжело. Он то и дело натыкался на ветки и задыхался.
Они снова отошли в тыл и двинули вдоль линии фронта.
– Наращивают группировку «укропы», – негромко заговорил Грек. – Вчера здесь свободно прошли.
Быстро светало.
Он на ходу поднес станцию к губам:
– Урал, это Грек…
– Слышу тебя, Грек.
– Всем стой!
Шедшие в колонну по одному бойцы тут же рассредоточились в кустарнике в готовности отразить нападение с любой стороны.
– Ты чего? – удивился Форос. – Не усп