Этноцентризм
Этноцентризм – это свойство этнического самосознания воспринимать и оценивать окружающий мир сквозь призму традиций и ценностей собственного этноса[17].
Наиболее ранняя научная позиция, определяющая, этноцентризм находится в рамках психологического подхода.Объясняется это тем, то поскольку может, проявляется в каждом человеке, как только он попадет в неожиданную ситуацию, которая состоит в простом огульном отвержении культурных форм (моральных, религиозных, социальных, эстетических), наиболее отдаленных от тех, с которыми мы себя идентифицируем. «Не такие как мы», «дикари», «поведение не соответствует нашим нормам» и т. п., подобные действия, провоцируют все то же отторжение при встрече со стилем жизни, верований и мышления, нам чуждым.
Именно так, под одним и тем же наименованием варварства, античность смешивала все то, что не входило в греческую культуру; а западная цивилизация воспользовалась позднее термином «дикарь» для выражения такого же смысла. Однако за этими эпитетами скрывается суждение: вероятно, слово «варвар» содержит этимологическую отсылку к неартикулированному пению птиц, противопоставляемому, по его способности к означиванию, человеческой речи; и слово «дикарь», что подразумевает «из леса», также вызывает представление об образе жизни животных, в противоположность человеческой культуре.
В обоих случаях прослеживается отказ признать факт культурного разнообразия; предпочитая вывести за пределы культуры, в природу все то, что не сообразуется с привычными нормами жизни. Необходимо отметить, что эта точка зрения отбрасывает «дикарей» (или тех, кого предпочитают считать таковыми) за пределы человечества и является наиболее маркирующей, отличительной для самих дикарей.
Однако понятие человечества в целом, без различения на расы и цивилизации всех форм человеческого существа – явление весьма позднее и имеющее ограниченное распространение. Даже там, где, кажется, оно достигло своего наивысшего развития, нет ясности (как доказывает новейшая история), что оно защищено от двусмысленности и регресса.
Собственно, «человеческое» прекращается на границе племени, языковой группы, иногда даже на границе деревни. В том контексте, в каком значительное число «примитивных популяций» обозначают себя словом, имеющим значение «люди» (а иногда – и это, можно сказать, более сдержанно – «хорошие», «превосходные», «совершенные»). Подразумевают, что другие племена, группы или деревни не разделяют достоинства, так как состоят из «плохих», «злых».
Например, на Больших Антильских островах несколько лет спустя после открытия Америки, в то время как испанцы снаряжали исследовательские комиссии, чтобы установить, есть ли у туземцев душа, а туземцы, в сою очередь, обходились тем, что белых узников бросали в воду, чтобы проверить, путем продолжительного наблюдения, подвержены ли их трупы гниению. Этот случай, вычурный и трагичный одновременно, хорошо иллюстрирует парадокс культурного релятивизма (встречаемый и в других местах в иных формах): именно в той мере, в какой стремятся осуществить дискриминацию между культурами, обычаями, наиболее полно идентифицируют самих себя с теми, кого пытаются отрицать. Отказывая в человеческом качестве тем, кто предстает в качестве «дикарей» или «варваров», тем самым запечатлевают в себе одну из их типичных установок. Варвар – это в первую очередь человек, верящий в варварство.
Отсюда, многие философские, религиозные системы, созданные человечеством – идет ли речь о буддизме, христианстве или исламе, доктринах стоицизма, кантовской или марксистской, – постоянно возвышали свою критику этой аберрации (уклонение). Но, стремясь к естественному равенству всех людей и братству, которое способно всех объединить, без различия рас и культур,– это невозможно поскольку тем самым мы пренебрегаем фактическим разнообразием. Причем, недостаточно лишь говорить об этом разнообразии, так как это не затрагивает сути проблемы. К примеру, преамбула ко второй декларации ЮНЕСКО по проблеме рас содержит юридическую ремарку, что убеждение обычного человека в существовании рас – это «непосредственное свидетельство его органов чувств, когда он совокупно воспринимает африканца, европейца, азиата или американского индейца»[18].
Вследствие того, что человек реализует свою природу внутри традиционных культур, где и наиболее революционные изменения оставляют незатронутым целые пласты, необходимо учитывать:
– отторжения аффективно воздействующих на культурное пространство данных опыта и, с другой стороны, отрицания различий, не понятых им интеллектуально;
– современный человек предается сотне философских, социологических спекуляций, тщетно пытаясь установить компромисс между взаимоисклю-
чающими полюсами и учесть разнообразие культур, при этом опуская все то, что кажется ему возмутительным и шокирующим.
Однако довольно часто подобные установки фактически сводятся к единственному решению, которое конечно же лучше всего способен охарактеризовать термин ложный эволюционизм. В чем же он состоит? Наиболее точно речь идет о попытке упразднить разнообразие культур, а при этом оно якобы всецело признается. Различные состояния, присущие человеческим обществам, как древним, так и пространственно отдаленным, трактуются в качестве стадий или этапов единого процесса развития, который отправляется из одной и той же точки и должен подвести их к одной и той же цели. Становится возможным заметить, что разнообразие превращается не более чем в «видимость». Человечество становится единым и тождественным себе самому, а это единство и тождественность могут реализоваться только поступательно, и вариативность культур иллюстрирует моменты процесса, скрывающего более глубокую реальность или замедляющего ее проявление.
Такое определение может показаться обобщающим, если сознание – в рамках теории дарвинизма. Но при переходе от биологических фактов к фактам культуры вещи особенным образом усложняются. То, что справедливо для материальных объектов, находящихся в земле, и физическое присутствие которых засвидетельствовано для устанавливаемых эпох, еще более справедливо для институтов, верований и эстетических вкусов, чье прошлое нам совершенно неизвестно. Понятие биологической эволюции соответствует гипотезе, наделенной одним из наиболее высоких коэффициентов вероятности, какие могут встретиться в сфере естественных наук, тогда как понятие социальной или культурной эволюции создает удобную процедуру представления фактов.
Сотрудничество культур
Этническая культура – совокупность культурных элементов и структур, обладающих этнической спецификой и выполняющих этнодифференцирующую функцию
Однако обществ, кумулятивных внутри себя и благодаря себе, нет. Кумуляция не является собственностью определенных рас или культур, выделяющих себя таким образом среди прочих. Она есть результат скорее их поведения, а не их природы. Она выражает определенную форму существования культур – не что иное, как их способ совместного бытия. В этом смысле можно сказать, что кумулятивный процесс – это историческая форма, характерная для социальных суперорганизмов, образованных группами обществ, будет маркировать тот уступающий первому образ жизни, что присущ уединенным обществам. Исключительная неизбежность, способная поразить человеческую группу и помешать ей полностью реализовать свою природу, – это, прежде всего, означает быть одной.
Итак, можно предположить, что нам предоставляется возможность, узаконить вклад человеческих рас и культур в рамках цивилизации. Составляются характеристики, тщательно расследуются вопросы происхождения и присуждаются приоритеты. Однако все выше изложенное невозможно определить однозначно поскольку существует ряд обстоятельств.
Во-первых, никогда нет надежности в приписывании заслуги изобретения той или иной культуре. В течение столетия твердо полагали, что маис был создан американскими индейцами путем скрещивания диких сортов, и мы продолжаем пока это признавать, но с возрастающим сомнением, так как, возможно, маис пришел в Америку (неизвестно как и когда) из Юго-Восточной Азии.
Во-вторых, всегда можно подразделить культурные вклады на две группы. С одной стороны, перед нами отдельные приобретения, важность которых легко оценить, и обычно они имеют также ограниченный характер. Приход табака из Америки является фактом, но при всем том и несмотря на добрые намерения, выказываемые в эту сторону международными институтами, мы не можем всякий раз испытывать великую благодарность к американским индейцам, когда выкуриваем сигарету. Табак - изысканное дополнение к искусству жить, подобно другим, являющимся полезными (например, каучук). Мы обязаны им удовольствием и дополнительным удобством, но если бы их не было, корни нашей цивилизации не были бы поколеблены. В случае настоятельной потребности мы смогли бы их открыть или чем-либо заменить.
На противоположном полюсе (и, конечно, с целым рядом промежуточных форм) располагаются вклады, имеющие системный характер, а значит, соответствующие тому особому способу, которым всякое общество предпочитает выражать и удовлетворять человеческие устремления. Проблема, впрочем, состоит даже не в том, чтобы узнать, может ли какое-либо общество извлечь пользу из стиля жизни своих соседей, а может ли оно в какой-то мере понять и даже познать их.
Отсюда напрашивается вывод о то, что, нет вкладов, не имеющих пользователей. Но если существуют конкретные культуры, которые можно расположить во времени и пространстве и о которых говорится, что они «внесли вклад» и продолжают это делать, что же собственно собой представляет «мировая цивилизация»? Она не является какой-то цивилизацией, отличной от всех прочих, обладая тем же коэффициентом реальности. Когда мы говорим о мировой цивилизации, мы не обозначаем какую-либо одну эпоху или человеческую группу: мы используем абстрактное понятие, придавая ему то моральную, то логическую значимость.
Моральную – если речь идет о цели, предлагаемой нами существующим обществам; логическую – если имеем в виду сгруппировать под одним словом те общие элементы, что посредством анализа удается извлечь у разных культур. В обоих случаях, не следует скрывать понятие мировой цивилизации весьма бедно, схематично, и его интеллектуальное и эмоциональное содержание не обладает большой плотностью. Желание оценивать весомость культурных вкладов тысячелетней истории со всем грузом мыслей, страданий, желаний и труда людей, осуществивших их, но при этом соотнеся эти вклады исключительно с эталоном мировой цивилизации, которая является все еще формой с пустым содержанием, означает странным образом обеднить их, лишить собственной сущности, сохранив лишь костяк, освобожденный от плоти.
Отсюда можно предположить, что подлинный вклад культур состоит не в списке частных изобретений, а в тех дифференциальных разрывах, которые имеются между ними. Чувства признательности и смирения, которые могут и должны испытываться каждым членом данной культуры по отношению ко всем остальным, основываются на единственном убеждении, а именно, что все прочие культуры отличны от нашей самым различным образом; и так происходит даже тогда, когда конечная природа этих отличий ускользает от человека или, невзирая на все его попытки, и удается уловить ее лишь весьма несовершенно.
С другой стороны, представление о мировой цивилизации может быть представлено как предельное понятие или как сокращенный способ обозначения сложного процесса. Поскольку цивилизация подразумевает сосуществование культур, представляющих максимум разнообразия, она как раз состоит в этом сосуществовании. Мировая цивилизация может быть только коалицией в мировом масштабе культур, каждая из которых сохраняет свою самобытность.
6.3. Контрольные вопросы
1. Дайте определение понятия этноцентризм.
2. Какие факторы оказывают влияние на проявление различных форм этноцентризма?
3. Охарактеризуйте основные причины изменения в традиционных культурах.
4. В чем сущность «эволюционизма»?