МАВКА
Нет, в бору срывала зелен-шишки хмеля.
ПЕРЕЛЕСНИК
А зачем? Наверно, для моей постели?
МАВКА
Зной волос шелковых освежала ими.
ПЕРЕЛЕСНИК
Ожидала, видно, миленький обнимет?
МАВКА
Нет, меня берёза нежно обнимала.
ПЕРЕЛЕСНИК
Помнится, кого-то ты сама ласкала.
МАВКА
Что ж, для интереса
расспроси у леса!
Я спешу у плёса
красить ряской косы.
(направляется к лесу)
ПЕРЕЛЕСНИК
Вот увидишь, смоют их ночные росы!
МАВКА
Ветерок повеет,
солнышко пригреет —
не бывать беде!
(исчезает в лесу)
ПЕРЕЛЕСНИК
Подожди мгновение!
Без тебя я тенью
стану. Где ты? Где?
И сам бежит в лес. Между деревьев какое-то время маячит его алая одежда и, как эхо, раздаётся: «Где ты? Где?»В лесу играет красный закат солнца, затем гаснет. Над озером встаёт белый туман.
ДЯДЬКА ЛЕВ и ЛУКАШ выходят на опушку.
ЛЕВ
(ЛЕВ сердито бурчит)
Чтоб ты засох, проклятый Водяной!
Удил я рыбу с лодки, вдруг ручищей
схватил он плоскодоночку за днище
и я ни с места. Я тогда рукой
его за бороду и на руку мотаю,
да ножик из-за пояса хватаю,
вот-вот отрезал бы, но всплыли предо мной
подкидыши и под руку толкнули,
и лодку подо мной перевернули —
на берег выбрался едва живой
и рыбу растерял. Чтоб он исчез!
(ЛУКАШУ)
И ты ещё забрёл куда-то в лес.
Кричу-зову — устал я глотку драть.
ЛУКАШ
Да, говорю вам — был я здесь,
cтругал свирель.
ЛЕВ
Не надо врать!
И чем молоть лукавый вздор,
ты лучше разведи костёр.
Мне обсушиться надо поскорей,
чтобы Та самая ко мне не подоспела,
что любит душу вытряхнуть из тела,
чур-чур меня, не здесь болтать о ней.
(ЛУКАШ идёт в лес; вскоре слышен хруст хвороста)
ЛЕВ
(садится под дубом на грубое корневище и пытается высечь огонь, чтобы закурить трубку)
И не добыть огня для трубки.
Чтоб на тебя трясучка! Унесла
трут речка и намокла губка.
Пойти взглянуть, быть может наросла
на дубе свежая.
(ощупывает дуб)
Из озера, из тумана возникает белая женская фигура, более похожая на сгусток тумана, чем на человека; протянутые белые длинные руки жадно загребают тонкими пальцами, когда она приближается к ДЯДЬКЕ ЛЬВУ.
ЛЕВ
(ужаснувшись)
А это кто идёт?
(опомнившись)
А, знаю. Славно, что увидел.
Теперь она ко мне не подойдёт,
не сможет дотянуться, не обидит.
ЛЕВ вынимает из кошеля какие-то корешки и травы и протягивает их навстречу видению, будто бы защищаясь от него. Призрак немного отступает. ЛЕВ читает заговор, чем дальше, тем быстрее.
Девица-болячка,
Пропастница-горячка!
Уходи лесочком
на болотны кочки,
где куры не бродят,
где люди не ходят,
куда голос не доходит,
а здесь тебе не ходить,
бела тела не томить,
жёлтой кости не морить,
чёрной кровушки не пить,
душу не стращать,
век не сокращать.
Вот тебе полынь.
Сгинь, беда, сгинь!
Видение отступает назад к озеру и сливается с туманом. Подходит ЛУКАШ с охапкой хвороста, кладёт перед ДЯДЬКОЙ ЛЬВОМ, вынимает из-за пазухи огниво и губку и зажигает костёр.
ЛУКАШ
Погреться, дядюшка, идите!
ЛЕВ
Благодарю тебя за ласку!
(разжигает у огня трубку, укладывается у огня на траве, положив кошель себе под голову, посасывает трубку и жмурится на огонь)
ЛУКАШ
Прошу вас, дядя, расскажите
вы мне какую-нибудь сказку!
ЛЕВ
Ты, как дитя. Ну, что ж, какую?
Про Оха-колдуна или Трёмсына?
ЛУКАШ
Я эти знаю. Я хочу такую,
какой никто не знает.
ЛЕВ
(подумав)
Под осину
садись! Я расскажу тебе одну
быль-сказку про царевну, про Волну.
(начинает спокойным, певучим, размеренным голосом)
Нам бы хата тёплая,
да люди добрые,
да закуска, да бутыль —
мы поведали бы быль.
За тёмными борами,
за глубокими морями,
за высокими горами
есть на свете дивный край
и владеет им Урай.
Там и месяц не заходит,
солнце с неба не уходит,
ясны звёзды на раздолье
хороводы водят в поле.
Там прекрасная Зоря
родила богатыря,
и был назван милый сын —
Белый Полянин,
лицом белый,
сердцем смелый.
Нежат волос-злат ветра,
меч в руках из серебра.
ЛУКАШ
Где ж царевна?
ЛЕВ
Погоди!
О ней будет впереди.
Богатырь стал подрастать,
начал парень размышлять:
«При красе моей и власти
не даётся в руки счастье.»
К маме Зорьке милый сын
вышел Белый Палянин,
с пылом вопрошал и жаром:
«Где искать свою мне пару?
Есть ли где-нибудь девица,
что в невесты мне годится?»
(начинает дремать)
И пришёл совсем один
к морю Белый Палянин,
на морские берега
разложил он жемчуга...
ЛУКАШ
Что-то здесь вы пропустили,
дядя, может быть, забыли?
ЛЕВ
Не мешай мне.
... Как стена,
встала синяя волна,
из волны взлетели в пляске
кони алые с коляской.
А в коляске...
(замолчал, сморенный сном)
ЛУКАШ
Кто? Царевна?
ЛЕВ
А!Что?... Где? Что за царевна?
ЛУКАШ
Спит.
(какое-то время задумчиво смотрит на огонь, потом встаёт, отходит от костра и прогуливается по опушке, тихо-тихонечко едва слышно наигрывая)
В лесу сумерки, но тьма ещё не густая, а прозрачная, как бывает перед восходом луны. Около костра блики света и пятна тени ведут призрачный танец; рядом с огнём цветы то заиграют красками, то погаснут во тьме.
У края леса таинственно белеют стволы осин и берёз. Весенний ветер нетерпеливо вздыхает, оббегая опушку и развевая ветви плакучей берёзе. Туман на озере белыми волнами прибивается к чёрной чаще; камыш перешёптывается с осокой, спрятавшись во мгле.
Из чащи выбегает МАВКА, бежит быстро, будто убегая; волосы её развеялись, одежда распахнулась. На опушке она останавливается, оглядываясь и прижимая к сердцу руки, затем бросается к берёзе.
МАВКА
Мой поклон тебе, фея — ноченька,
что укрыла меня от молодчика!
Вам спасибо, лесные дороженьки,
что меня привели к берёзоньке!
Я спешу от немилого скрыться.
Спрячь меня под листвою, сестрица!
(прячется под берёзой, обнимая её ствол)
ЛУКАШ
(подходит к берёзе, шёпотом)
Ты, Мавка?
МАВКА
(ещё тише)
Я.
ЛУКАШ
Бежала?
МАВКА
Ох, сердце тронь!
ЛУКАШ
Но от кого?
МАВКА
Ох, от такого,
что как огонь!
ЛУКАШ
А где он?
МАВКА
Тише, тише, а то вновь прилетит!
(молчание)
ЛУКАШ
Как ты дрожишь!
Берёза трясётся, шелестит.
МАВКА
(отклоняется от дерева)
Но как же быть — не устою, гляжу,
коль я не прислонюсь.
ЛУКАШ
Сказать посмею —
ты прислонись ко мне. Я удержу,
я сильный, защитить тебя сумею.
МАВКА прислоняется к нему и они стоят парой.
Лунный свет начинает двигаться по лесу, стелется по поляне, подкрадывается под берёзу. В лесу раздаются трели соловья и все голоса весенней ночи. Ветер порывисто вздыхает.
Из светящегося тумана выходит РУСАЛКА и украдкой следит за молодой парой.
ЛУКАШ, обнимая МАВКУ, всё ближе к ней склоняется и внезапно целует.
МАВКА
(вскрикивает с болью счастья)
Звезда упала в сердце!
РУСАЛКА
Ха-ха-ха!
(со смехом и плеском бросается в озеро)
ЛУКАШ
(испугался)
Что это? Кто смеялся?
МАВКА
Чепуха!
Это Русалочка, моя подружка,
насмешница она и хохотушка.
Но смех её не трогает меня.
Мне безразлично всё на свете!
ЛУКАШ
Даже я?
МАВКА
Ты безразличен? Что ты, милый? Нет!
И сам ты для меня — весь белый свет!
И свет стал так хорош, как и не снилось,
лишь только я с тобой соединилась!
ЛУКАШ
Соединились мы?
МАВКА
Весна, благослови!
Гимн свадебный запели соловьи.
ЛУКАШ
Я слышу. Ведь они уж не щебечут,
как прежде, но звучит в призывной речи:
«Целуй! Целуй! Целуй!”
(целует её долгим, нежным трепетным поцелуем)
Тебя до смерти
я зацелую!
(срывается вихрь, белый цвет вьётся метелью по поляне)
МАВКА
Нет, изведать смерти
мне не дано.
ЛУКАШ
Прошу, прости меня!
Сказал я глупость.
МАВКА
Нет, хотела б я
вот так погибнуть, раз и навсегда,
как эта, глянь, летучая звезда!
ЛУКАШ
(лаская её)
Довольно же об этом. Не хочу
речей о смерти.
МАВКА
Хорошо, молчу!
Я буду нашу тишину стеречь.
ЛУКАШ
А мне так сладко слушать твою речь!
Ну, не молчи! Хочу услышать вновь.
МАВКА
Я тоже слушаю тебя, твою любовь.
(берёт в руки его голову, поворачивает к луне и пристально смотрит ему в глаза)
ЛУКАШ
Не надо так! Мне неуютно очень,
когда твои мне в душу смотрят очи.
Я не могу так. Смейся, говори,
расспрашивай меня, но не смотри!
МАВКА
Чист голос, виден, как ручей, до дна,
а очи непрозрачны.
ЛУКАШ
Знать, луна
за облаками.
МАВКА
Да.
(склоняется к его сердцу и замирает)
ЛУКАШ
Но что с тобой?
МАВКА
Молчи, я сердце слушаю твоё. Невнятно
так говорит оно, так непонятно
и сбивчиво, совсем как ночь весной.
ЛУКАШ
Зачем прислушиваться так? Не надо!
МАВКА
Не надо, так не буду, милый ладо!
Не буду в твоём сердце дна искать,
мой ненаглядный, лишь тебя ласкать.
Ты любишь ласки?
ЛУКАШ
Не ласкал
меня пока никто так.
(МАВКА страстно ласкает его. Он вскрикивает с мукой наслаждения)
Я не знал,
как это сладко! Как лучина
горю! Ты душу вынешь!
МАВКА
Выну
певучую я душу молодую,
словами я сердечко заколдую
и зацелую сладкие уста,
чтоб загорелись,
чтоб раскраснелись,
как маковых два свежих лепестка.
Приворожу я голубые очи,
пусть засияют,
пусть заиграют,
пусть искрами сверкают среди ночи!
(вдруг всплескивает руками)
Но привлеку ль любимого я взор,
в цветочный не наряжена убор?
ЛУКАШ
Ты для меня прекрасна без наряда!
МАВКА
И всё-таки мне нарядиться надо
царевною лесною.
(бежит на другой конец опушки, далеко от озера, к цветущим кустам)
ЛУКАШ
Погоди!
Я сам тебя украшу!
(идёт к ней)
МАВКА
(огорчённо)
Погляди —
спят краски на цветах, видны одни
лишь светлячки.
ЛУКАШ
(укладывает несколько светлячков ей на волосы)
Засветятся они
в твоих пушистых волосах средь ночи,
как звёздный ослепительный веночек.
Я соберу все самоцветы леса
и принесу тебе, моя принцесса!
(ищет светлячков в траве под кустами)
МАВКА
А я сорву калины цвет. Она
ещё не спит, ей тоже не до сна —
играет кровь весенняя сильней
под песни, что поёт ей соловей.
(ламает белые цветы и украшает себя ими)
РУСАЛКА
(опять выходит из тумана. Шепчет, повернувшись к камышу)
Потерчата, до зари засветите фонари!
В камышах замигали два блуждающих огонька. Затем выходят
ПОТЕРЧАТА, в руках держат фонарики, которые мигают, то ярко вспыхивая, то погасая. РУСАЛКА прижимает их к себе и шепчет, показывая вдаль на белую фигуру ЛУКАША, что движется во мгле между кустами.
Такой же бродит там по росам,
как ваш отец, что деток бросил
и маму вашу погубил.
ПЕРВЫЙ
Прошу тебя, Русалка, утопи!
РУСАЛКА
Не смею! Лесовик мне запретил.
ВТОРОЙ
А мы малы — не сможем — и слабы.
РУСАЛКА
Малы вы, малыши,
бегите в камыши,
во зелёный во лесок,
в ручках яркий огонёк,
и, как ласочки, тихонько
и, как ласточки, легонько
по тропинкам прыг да прыг —
не услышит Лесовик,
а как встретит —
огонь светит,
но вдруг раз
и погас.
Быстрой молнией мелькните
над кустами,
огоньками пролетите
болотами,
искрами-хлопьями
вспыхните над топью вы!
Где он станет,
там и канет
на гнилое дно болота.
А затем — моя работа.
Ну, бегите в лес!
Ну же! Блеск! Блеск!
ПОТЕРЧАТА
(один другому)
Ты туда, а я сюда,
а сойдёмся, где вода!
РУСАЛКА
(довольная)
Полетели!
(Подбегает к болоту, брызгает водой с пальцев через своё плечо. Из-за кочки выскакивает КУЦ, молодой чёртик-барчук)
Куц мой, не балуй!
Ручку поцелуй!
(небрежно протягивает руку для поцелуя, он целует)
КУЦ
Барышня, за что так?
РУСАЛКА
Я прекрасный завтрак
для тебя готовлю, но не прозевай.
(показывает на ЛУКАША)
Видишь, там он ходит. Торопись, давай!
КУЦ
(махнул рукой)
Что мне твой гостинец, если не в трясине?
РУСАЛКА
Так беги скорей!
Будет радость бабке и матери твоей!
КУЦ прыгает на кочку и исчезает. РУСАЛКА в камышах следит за ПОТЕРЧАТАМИ, которые снуют, перебегают, мигают фонариками.
ЛУКАШ
(разыскивая светлячков, замечает огоньки)
Вот светлячки! Летучие такие!
Подобных видал ещё. Большие!
Я должен их поймать.
(Гоняется то за одним, то за другим, они незаметно заманивают его к трясине)
МАВКА
О, нет, постой!
Ведь это Потерчата, милый мой,
они тебя погубят. Не беги!
Трясина там. Вернись!
ЛУКАШ не слышит, захваченный погоней, и убегает далеко от МАВКИ.
ЛУКАШ
(внезапно вскрикивает)
Ой, помоги!
Засасывает топь меня.
МАВКА бежит на крик, но не может до него дотянуться, так как его засасывает трясина далеко от твёрдого берега. Она бросает ему один конец своего пояса, держа другой.
МАВКА
Держи!
Пояс не достаёт до руки ЛУКАША. МАВКА бежит к иве, что стоит, наклонившись над топью. Быстро, как белочка, взбирается на иву, спускается по нижней ветви, снова бросает пояс — на этот раз он достаёт — ЛУКАШ хватается за конец, МАВКА подтягивает его к себе, потом подаёт ему руку и помогает влезть на дерево.
О, ивушка-матушка, нас вместе удержи!
РУСАЛКА в камышах издаёт глухой стон досады и пропадает в тумане. ПОТЕРЧАТА тоже исчезают.
ЛЕВ
(проснулся от крика)
Тьфу! что это такое? Вновь виденье?
Чур-чур меня! Исчезни, привиденье!
(оглядывается)
Лукаш, ты где? Ау! Ау!
ЛУКАШ
(с ивы отзывается)
Я здесь.
ЛЕВ