ЛУЧШИЕ ВОСПОМИНАНИЯ И ОШИБКИ
Однажды в мудрой книге я прочитал о китайской пытке, когда человека закрывали в ящике, а затем, пронизывая пространство этого ящика с разных сторон деревянными штырями, ограничивали возможность его перемещения. По-моему, это очень похоже на действия нерадивого воздухоплавателя, который в отличие от пытаемого, по своей воле, последовательно совершая необдуманные поступки, ставит себя в крайне затруднительное, а иногда и в критическое положение. Иными словами, сам себя загоняет в угол.
Пренебрежение такими факторами как скорость ветра, приближение грозового фронта, дефицит топлива, выполнение полета в условиях ограниченной видимости, над водными поверхностями, в лесистой и горной местностях, в определенных сочетаниях, может сыграть роковую роль. Да мало ли опасностей подстерегает воздухоплавателя. Приведу ряд примеров из своей летной практики и если, прочитав это повествование, кому-то удастся избежать моих ошибок – цель будет достигнута. Эта книга, в основном, посвящена вопросам авиационной безопасности.
Виктор Горобец
Воздухоплавательный сезон 2005 года начался с неприятного известия о закрытии воздушного пространства московской зоны до 11 мая. Сорвалось воздухоплавательное мероприятие, намечавшееся на этот период в Дмитрове. Мне позвонил Сергей Войнов и сообщил, что он в команде Василия Орлова (Нижний Новгород) едет через Краснодар в Феодосию на Чемпионат Украины. Я тоже решил поехать.
Посадка в Отважном, или отважная посадка
Погостив несколько дней у гостеприимных воздухоплавателей Краснодарского края, мы благополучно добрались к нашим украинским друзьям в Феодосию. На утреннем брифинге четвертого мая были поставлены задачи на полет и все дружно выдвинулись на место старта в район поселка Партизаны. Было ясное утро, но ветер, как мне показалось, был достаточно сильный, с изменением направления по высоте до 90 градусов. При такой ветровой «вилке», мастерство пилота позволяет точно выходить на заданные цели, и полет обещал быть интересным.
Наша команда, состоящая из трех человек: меня, моего младшего сына Василия и его друга Александра Гришина, заняла стартовую позицию во втором ряду на расстоянии 100-150 метров, от команд, расположившихся впереди. Начали готовить аэростат к старту, зачалив его коротким фалом за фаркоп тягача с прицепом. Ветер усиливался, что было характерно для утренних полетов в этих местах.
Поставить оболочку при таком ветре втроем было проблематично, и я обратился к ребятам из команды сопровождения голландского экипажа, расположившегося правее нас, постоять на купольном фале, и они охотно откликнулись на нашу просьбу. Начали холодное наполнение, и я обратил внимание, что, как только закрепили парашютный клапан, оболочка еще без запуска вентилятора, под напором ветра наполнилась почти на четверть по высоте.
В этот момент мне надо было заглянуть в карту данных аэростата, при каком ветре разрешаются поленты, но я продолжал холодное наполнение, как практически все команды, находящиеся на старте. Поставили оболочку. Александр занял место в корзине, и мы приготовились к старту. Ветер сильно наклонял оболочку, ее прилично болтало из стороны в сторону, но я продолжал нагрев.
Александр, рослый и крепкий парень из города Алексин Тульской области, ранее уже летал со мной и попадал во внештатные ситуации. Я посмотрел на него и спросил: «Полетим»? – «Конечно, полетим» - ответил он.
По мере нагрева оболочки, под воздействием силы ветра, корзина все более и более наклонялась, но подъемной силы все еще было недостаточно для подъема аэростата. Вдруг я услышал, что Василий кричит: «Машина едет»! Я не понял и, оглянувшись, увидел, что тягач и прицеп начинают складываться. Увидели это и соседи, и побежали помогать ему, удерживать привязной фал. Мне показалось, что мы готовы взлететь, и поскольку отцепного устройства у меня не было, а отвязаться при таком натяжении фала невозможно, полез в карман за ножом, чтобы надрезать фал. В этот момент я почувствовал, что нагрузка на фале пропала и, оглянувшись, увидел, что он оборван, а отчаянные попытки ребят удержать его не увенчались успехом. Аэростат потащило на впереди стоящий ряд. Расстояние до стоящей впереди машины сопровождения (бортовая ГАЗель, с крытым верхом) неумолимо сокращалось. Практически лежа в корзине, я продолжал нагрев оболочки, но не хватало угла поворота горелки и начали подгорать юбка оболочки и фартук. Александр намотал фал парашютного клапана на руку и держал его в натяг. Я спросил: «Взлетаем или гасим»? В этот момент я уже понимал, что погасить оболочку мы не успеваем. С другой стороны, взлетая, мы могли зацепить корзиной кузов ГАЗели и, с учетом того, что у нас была полная заправка топливом, реально могли ее опрокинуть. Взлетаем, и я полностью открыл оба огневых клапана. Отрыв, кач, удар о землю и очень резкий подъем. Естественно, что при такой скорости подъема под напором воздуха произвольно приоткрылся парашютный клапан, но через некоторое время нам удалось стабилизировать полет.
Уже потом, анализируя свои действия на старте, я понял, что совершил тогда грубую ошибку. После обрыва фала я был просто обязан сразу прекратить нагрев оболочкии полностью открыть парашютный клапан, без каких-либо дискуссий. Упустив момент принятия решения, я сам загнал себя в угол.
Вместо необходимых 250 метров высоты, на которой мы должны были лететь, чтобы выйти на первую цель, мы набрали 400, и она уже оставалась значительно левее нашего курса. Даже резкое снижение не позволило бы нам сбросить маркер в зачетную зону и мы решили набирать высоту, чтобы выйти на вторую цель. После такого взлета мы с Александром не сразу пришли в себя, поскольку, по самолетному, ранее взлетать не приходилось. Мы набрали необходимую высоту 800 метров. Было видно, что нижний слой редких облаков довольно быстро проносит поперек нашего курса, следовательно мы попали в другой воздушный поток, который несет нас на вторую цель.
Оглянувшись, я посмотрел на место старта, там стояли только машины сопровождения, разложенных оболочек не было. Молодцы, все улетели. Через некоторое время мы оказались точно над крестом, выложенным на взлетной полосе аэродрома. Это была вторая цель. С высоты 800 метров полоса выглядела как метровая линейка для черчения. Пролетая поперек ее, мы долго гадали, когда бросать маркер. Бросили поздно, и он упал метрах в сорока за бетонкой. Начали резкое снижение, выбирая место для посадки.
Однако, по мере снижения мы входили в воздушный поток другого направления и курс постоянно менялся. Только спустившись до высоты 200 метров, мы легли на устойчивый курс. Продолжая плавное снижение, стали искать место для возможной посадки.
Квадратные зеленые площадки, которые сверху казались удобными для посадки, оказались виноградниками с проволокой и железобетонными столбами, абсолютно для этого не пригодными. Чем ниже мы опускались, тем все более стремительно неслась под ногами земля. Прямо по курсу наметилась площадка между двумя углами виноградников, далее начиналось взгорье хребта Узлун в районе поселка Отважное. Приняли решение о посадке. Хочется, не хочется – когда-то придется садиться. Я сказал Александру, что бы он присел на дне корзины и расперся так, как раньше никогда этого не делал.
Ситуация осложнялась тем, что мы заходили на посадку практически с полной заправкой. Менее чем за 20 минут полета мы сожгли не более половины баллона, пролетев 17 км. GPS у меня не было, но получается, что скорость на посадке, была около 55 км/час. Осознавая, что добром эта посадка не кончится, стал закрывать вентили дежурных горелок. Понимая состояние Александра, который из корзины не видит земли, стал вслух говорить ориентировочную высоту полета – 8, 6, 4 метра, чтобы он напрягся в момент удара. Началось взгорье, около 15 – 20 градусов, и удар об него был неизбежен. Вдруг по курсу нарисовался приличный куст. Повезло, подумал я, погасим скорость. Крикнул Александру: «Тяни клапан». Куст срубили корзиной, но ее развернуло коротким бортом по ходу, а меня – соответственно спиной. Вертикальной скорости не было.
Особой силы первого удара я не почувствовал потому, что, видимо, сделав заднее сальто через борт корзины, продолжал движение со скоростью аэростата и с закрытыми глазами, наверное, упал на четвереньки. Почти сразу ощутил сильный удар в лицо, хруст и мокроту. Удар пришелся корзиной, отсюда и хруст. Падая на спину, открыл глаза, и увидел, как потерявший нагрузку аэростат уходит вверх. Когда очнулся и попытался подняться, увидел бегущего ко мне Александра. Ну, слава богу, сели.
Залив лицо перекисью водорода, и приложив охлаждающие пакеты, удалось достаточно быстро остановить кровотечение. Еще зимой я укомплектовал аптечку на все случаи жизни, а в этот раз понадобились только пакеты и перекись. Александр, оставшись один в аэростате, полностью вытянул фал парашютного клапана, но миновать угол виноградника ему не удалось. Сбив три столба (повезло, что проволока была натянута вдоль по ходу) с волочением 130 метров, он обуздал оболочку и благополучно посадил аэростат.
Мы подошли к аэростату, загасили тлеющий фартук, и стали его осматривать. Сгорела четверть фартука, небольшие фрагменты юбки, срезало два болта крепления стаканов горелки, разрушились 8 секций основы плетения корзины с короткого борта. Самое интересное, что на кассетный магнитофон «Урал» удар не подействовал, и он продолжал бодро играть марш «Прощание славянки». Выключать не стали.
Мне и раньше казалось, что аэростат – это живое существо, хотя понимаю, что это глупости. Этот удар – его ответная реакция на совокупность моих действий в этом полете.
Буквально сразу приехали организаторы соревнований. Мы заверили их, что у нас все в порядке и отказались от медицинской помощи. Сложились и поехали на заправку. Я видел посадку Михаила Аврумовича и Владимира Найдорфов. Узнав, что они в больнице, сразу поехали туда. Владимира уже отвезли в гостиницу, остальные воздухоплаватели были, в основном, в порядке.
Оценивая свои действия при посадке, полагаю, что в сложившейся ситуации действовал в основном правильно. Ошибка лишь в том, что я должен был, так же как Александр, распереться в корзине и взять фал парашютного клапана в свои руки. В этом случае у меня была бы большая вероятность остаться в корзине и контролировать ситуацию до конца полета. Возможно, удалось бы избежать и полученных травм.
Благодаря оперативной помощи организаторов соревнований, нам удалось наложить временную заплатку на фартук. Нижегородцы прикупили на рынке болты и произвели их замену. Я очень признателен всем за оказанную помощь в ремонте аэростата, благодаря которой, с опозданием на 15 минут, мы все-таки успели на вечерний полет.
Мекка воздухоплавания
Моя первая поездка в Великие Луки, связанная с воздухоплаванием, запомнилась двумя вещами. Я приехал в Учебный центр АОН для сдачи экзаменов на пилота теплового аэростата. Предстояло выполнить контрольный полет, но погоды, как назло, не было. На третий день метео пообещало погоду, но к ночи у меня разболелся зуб. Дождавшись утра, поехал в поликлинику удалить больной зуб. Удалили два, первый здоровый, по ошибке. Два зуба за один полет – это круто, но полет действительно удался.
Второе, что запомнилось, из полетов с моими инструкторами Валерием Лосевым и Сергеем Никитиным, что в Великих Луках и вообще в Псковской области садиться нельзя нигде, потому, что нет подбора. С учетом этого на Чемпионат России по воздухоплаванию 2005 года я приехал основательно подготовившись. Зубов, конечно не прибавилось, но я приобрел лебедку, комплект тросов, колесные цепи, ножовку, шансовый инструмент, кувалду, топор и даже изготовил специальный якорный штырь.
Наша команда, включая меня, состояла из пяти человек: Вадим Симаков, Татьяна Подлеснова, Станислав Стойчев - москвичи, Вика Астратенок - из Великих Лук. Команда оказалась на редкость слаженной, и мы, выполнив все полеты, в упорной борьбе заняли достойное место. Организаторы этих соревнований Валерий Латыпов, Дейв Морган, Владимир Карнаухов, администрация города и многие другие превратили их в грандиозный спортивный праздник. Повезло и с погодой.
Полет над городом
Утром 6 июня нам предстояло самостоятельно выбрать площадку для старта и поразить две цели. Мы долго маневрировали по пригороду, запускали шарик, смотрели в карту и даже прикладывали к ней компас, но к моему удивлению, автомобилей других команд мы не встречали. Решили проехать по грунтовке еще 300-400 метров, чтобы с гарантией обеспечить необходимую дистанцию до первой цели, и увидели там аэростат Андрея Денисенко. Ну, думаю, он то точно знает, откуда нужно взлетать, и начали готовить аэростат к полету.
Естественно, мы пролетели мимо первой цели, не говоря уже о второй. Полет обещал быть абсолютно бесцветным. Если бы не назначенный нам спортивный наблюдатель Лариса Артемьева и музыка на борту, была бы просто тоска. С очень малой скоростью мы летели в направлении аэродрома, но через некоторое время просто зависли над городом. Под нами была удобная площадка для посадки, но это были маленькие огородики лукчан, и огорчать их посадкой мне очень не хотелось. Потом я сильно пожалел об этом. Это была моя ошибка. Можно было аккуратно поставить аэростат и оттащить его к дороге, не повредив посадок.
Нам удалось поймать маленькую тягу на аэродром, но когда мы попали в промзону, где реально можно было сесть на большую плоскую крышу завода, я понял, что газа не хватит даже для перелета через показавшееся впереди озеро Божно, на том берегу которого, находился дом, где мы жили.
Пару дней назад мы с Сергеем, хозяином дома, вышли покурить и, глядя на озеро, любовались закатом. Я сказал ему, что пожалуй пройдусь по берегу. «Там топь» - ответил он. Я попросил сапоги. Он ответил, что не шутит. Сгущает краски, подумал я, но спорить не стал и отказался от прогулки.
Впереди появилась маленькая треугольная площадка между двумя ЛЭП и бетонным забором с очень колючей проволокой, подъезда нет. Попробовал сесть, но чудом удалось выскочить. В результате мы оказались над заболоченным участком озера. Подергав крайний газовый баллон, понял, что подниматься в поисках ветра уже поздновато. Коснувшись корзиной болотной жижи, понял, куда мы прилетели, и что Сергей действительно не шутил. Это была топь. В случае посадки пустые баллоны, наверное, помогли бы нам держаться на плаву, но с оболочкой пришлось бы расстаться навсегда.
Вот тебе и полет над городом. До берега, оставалось каких то 100-150 метров, но минуты казались часами. Нам повезло, газ кончился, как только коснулись твердого грунта. Нашей радости не было границ, но я все-таки умудрился проверить качество болотной жижи.
Мы оказались как бы на островке. От площадки, куда можно было подъехать на машине, нас отделяла небольшая заболоченная протока, шириной не более 3-4 метров. Я взял фал и решил перейти ее в брод, чтобы потом мы смогли перетащить аэростат, и, как только сделал первый шаг, провалился по грудь в болотную жижу, не достав ногами дна. Ухватившись за фал и руку Вадима, выполз на берег. Осмотревшись, увидел в осоке, метрах в десяти, гать по которой можно было перейти на ту сторону, не замочив ботинки. Команда и спортивный наблюдатель пришли к общему мнению, что полет удался.