Трофимов подобрался, почувствовав, что Ляшко вот-вот разродится приказом.
Откашлявшись, Ляшко, действительно, обрел полагающийся ситуации вид, но как-то неожиданно сдулся. Засопел, отираясь платком.
— Такие вот дела… «Борт» мой видел?
Трофимов кивнул. Теперь было ясно, почему Ляшко, до мокрых штанов боящийся болтанки в воздухе, прилетел вертолетом.
— Твоя задача, вылететь на «точку», лично проконтролировать, чтобы все оборудование было погружено на борт. Что не войдет, взорвать, чтобы даже следов не осталось. Спецов эвакуировать до единого человека. За каждого отвечаешь головой. Группы прикрытия прямо сейчас стянуть к «точке». Когда у тебя с ними сеанс связи?
— Этого делать нельзя, — перебил его Трофимов.
— Не понял?
— Нельзя снимать боевое охранение. Вдруг кто-то из колонны раньше времени подкатит. Или еще кого-то черт принесет. Мои хоть их отпугнут, пока мы тут копаться с вылетом будем.
— Что ты предлагаешь?
— Снять прикрытие облетом, всем вместе высадится на «точке», занять круговую оборону, пока спецы будут грузиться. Потом все зачищаем — и рвем когти.
Ляшко, прикинув в уме, кивнул.
— Под твою ответственность. Детали уточним чуть позже.
Трофимов равнодушно пожал плечами.
— Как обстановка в городе?
— Да сами видели, Вадим Игоревич. Притаились, как перед грозой. Самые умные уже дернули, куда глаза глядят.
— М-да, — Ляшко покосился на окно, плотно задрапированной пыльной тканью. — А в гарнизоне что?
— Бардак.
Ляшко глубокомысленно кивнул.
— Точные данные есть?
— Так, слухи… Мутят что-то в танковом полку. Вернее, что от него осталось. Народец потихоньку на дембель линяет. Сомневаюсь, что они тут в Сталинград играть собрались.
Ляшко вытащил тело из кресла, придвинулся почти вплотную.
— Ближайшие сутки-двое полк может перейти на сторону Эритреи. Эмиссары повстанцев вступили в контакт с начальником штаба. Данные точные, — жарко прошептал он.
В глазах Ляшко плескался страх.
— Вы с нами летите? — спросил Трофимов.
— Нет. Приказано руководить отсюда и лично проконтролировать, что груз и спецы вылетели в Могадишо.
Ляшко откинулся в кресле.
— Такие вот дела, майор, — слабым голосом произнес он.
Трофимов не стал лезть с вопросом, за какой такой залет Ляшко под занавес командировки наградили таким заданием. А может и не подставили, а наоборот, дали шанс отличиться. Только никакого энтузиазма и боевого задора он у Ляшко не наблюдал.
Да и в себе не чувствовал. Предстояла очередная работа: трудная, смертельно опасная и неблагодарная.
Так, ведь, не привыкать…
* * *
Строительная площадка примостилась боком к воинской части. Территория части была условно обозначена остатками забора с «колючкой», завалами военного металлолома и длинным рядом складов из «быстро возводимых конструкций»: ребристыми стальными полубочками.
Какой объект решили подарить советские строители братскому народу Эфиопии, судить теперь было трудно. Стройку забросили, едва выкопав фундаменты и навалив бетонных конструкций. Под воздействием солнца и пыли она быстро приняла вид лунного пейзажа.
Трофимов по-военному цепким взглядом скользнул по стройплощадке. Идеальное противотанковое заграждение. Как говорят, где прошел стройбат, там танкам уже делать нечего. Если сыпанет пехота, то, конечно, выковыривать ее придется с трудом. Но главное — техника по мелкому котловану не пройдет и метра.
В складывающееся ситуации это уже было почти везением. Десяток строительных вагончиков, окруживших прорабский коттедж, можно было снести одним выстрелом танкового орудия, если вывести танк на прямую наводку.
Словно в ответ на его мысли за стальными пакгаузами взревел танковый движок, выстрелив вверх клуб сизого дыма.
Трофимов с оттяжкой сплюнул в пыль. Толкнул дверь коттеджа.
Внутри была жуткая смесь прорабской с армейской каптеркой. Окна занавесили бронежилетами, в сумрак помещения пробивались острые лезвия света.
На кровати неподвижно лежал человек, закрыв лицо подушкой. Услышав, как забухали в предбаннике шаги, он уронил руку на автомат, лежавший на полу у кровати.
— Свои, Петро.
Человек вернул руку на живот.
Трофимов прошел к своей койке, переступая через разбросанные по полу снаряжение, пустые патронные цинки и давленные коробки.
— Сколько раз говорил, разгребите тряхомудие! Блин, бардак, на слоне не проехать.
Лежащий никак не отреагировал.
Трофимов плюхнулся на койку, бросил поверх серой подушки автомат. Привалился спиной к стене. Даже сквозь толстые доски чувствовался жар, затопивший все снаружи.