Серафима Орлова
Памяти А. Ю. Смольякова
Действующие лица:
СЕРЁЖА, 16 лет
ЛАРИСА, 15 лет
ЛИДИЯ, 36 лет
ВОВА, 17 лет
КАТЯ, 16 лет
СОЛОМОН, 36 лет
ВАЛЕРА, 40 лет
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА, 70 лет
ОЛЕГ, 35 лет
СОНЯ и ВЕРА, 16 лет
КЛАРА ХАИМОВНА, 68 лет
1.
Квартира БОРОДИНЫХ. Вечер. СЕРЁЖА сочиняет мелодию за фортепиано: черкает в нотной тетради, то и дело наигрывает получившееся.
Входит ЛАРИСА с пакетами продуктов. СЕРЁЖА тут же прекращает играть.
ЛАРИСА. Чё, музыкалки не было? Соломон ещё болеет? А чё ты не позвонил, что раньше вернулся? Чё мы всё одни тащили? Интересно устроился. Ну и молчи, гордый орёл, блин.
ЛАРИСА начинает выгружать продукты на стол.
СЕРЁЖА медленно поднимается.
СЕРЁЖА. А эта где?
ЛАРИСА Воздухом дышит.
СЕРЁЖА. В магазин ходили…
ЛАРИСА. В магазин.
СЕРЁЖА. Откуда деньги?
ЛАРИСА. Дядя Олег дал.
СЕРЁЖА. Вчера же дядя Валера был.
2.
Полутёмный двор с большой лужей в центре. У подъезда ЛИДИЯ звонит по телефону.
ЛИДИЯ. Да, давай завтра. К бабушке, да, отправлю, как обычно… И я тебя.
Из темноты появляются СОЛОМОН и КЛАРА ХАИМОВНА, он везёт её на инвалидной коляске. Они долго пытаются найти путь в обход лужи.
На третьем этаже открывается окно, и оттуда начинают выбрасывать еду. Всё падает в лужу с громким плеском.
КЛАРА ХАИМОВНА. Вези быстрей, а то меня убьют.
СОЛОМОН. Это бог послал нам манну небесную, мама.
КЛАРА ХАИМОВНА. В виде пельменей. (Присматриваясь к окнам.) Я даже знаю, кто этот бог. И вон богородица курит.
СОЛОМОН. Лида! Это твои кидают, что ли?
КЛАРА ХАИМОВНА. Не разговаривай с ней.
ЛИДИЯ пожимает плечами, вся как-то съёживается, ищет по карманам пачку сигарет.
СОЛОМОН. Лида! Серёжа на занятия не ходит. А лучше бы ходил. А не вот это вот.
КЛАРА ХАИМОВНА. Истину глаголешь, но не впрок.
СОЛОМОН. Лида! Тебе вообще всё равно, что ли?
КЛАРА ХАИМОВНА. Ей всё равно, она богородица-ехидна, поехали.
СОЛОМОН. Вон там проедем, наверное.
КЛАРА ХАИМОВНА. Давай лучше налево.
СОЛОМОН. Там глубоко.
КЛАРА ХАИМОВНА. Лево руля, я сказала.
СОЛОМОН. Капитан, мы окунёмся по уши.
КЛАРА ХАИМОВНА. Налево, я сказала.
СОЛОМОН пытается найти брод по луже, и коляска безнадёжно застревает.
СОЛОМОН. Лида! Ты в сапогах?
ЛИДИЯ медлит, затем залезает в лужу и подходит к нему.
КЛАРА ХАИМОВНА. Пошла к чёрту.
СОЛОМОН. Здравствуй.
КЛАРА ХАИМОВНА. Прошмандовка бесстыжая.
СОЛОМОН. Помоги, пожалуйста.
СОЛОМОН поднимает КЛАРУ ХАИМОВНУ на руки, ЛИДИЯ, опустив руки в воду, старается высвободить коляску. КЛАРА ХАИМОВНА плюёт в воду, стремясь попасть поближе к ЛИДИИ.
В лужу падает запоздавший апельсин.
СОЛОМОН. Серёжа на занятия не ходит, ты знаешь?
ЛИДИЯ. Говорит, что ты болеешь.
СОЛОМОН. Я думал, это он болеет, а он чем занимается?
ЛИДИЯ. Я уже перестала вопросы задавать. И тебе советую.
ЛИДИИ удаётся высвободить коляску. СОЛОМОН сажает в коляску КЛАРУ ХАИМОВНУ.
СОЛОМОН (Лидии). Зря ты курить начала.
ЛИДИЯ выбрасывает сигарету в лужу, уходит в подъезд.
КЛАРА ХАИМОВНА (Достает телефон, звонит). Привет, кляча старая. А твоя из окна продукты кидает и ходит по ним ногами. Приятного вечера.
3.
Квартира БОРОДИНЫХ. ЛИДИЯ заходит. Слышен шум воды в ванной и рыдания. СЕРЁЖА неподвижно сидит за раскрытым фортепиано.
Звонит телефон. Никто не берёт трубку. Телефон замолкает.
ЛИДИЯ. Спасибо, хлеб оставил. Сообразил.
СЕРЁЖА кладёт голову на клавиши.
ЛИДИЯ начинает резать хлеб.
ЛИДИЯ. Как бабушка?
СЕРЁЖА. Я тут кино посмотрел...
ЛИДИЯ. Ты играл сегодня?
СЕРЁЖА. В общем, у женщины умер муж. И она стала мужиков к себе водить.
ЛИДИЯ (Щупая лезвие). Тупой совсем…
СЕРЁЖА. Крыша съехала маленько, знаешь. А у неё два сына были, подростки.
ЛИДИЯ. Завтра к бабушке пойдёшь, наточи у неё.
СЕРЁЖА. Они терпели-терпели. А потом закопали её в огороде.
ЛИДИЯ. Или знаешь что, купи керамические.
СЕРЁЖА. Купи да купи. Купи да купи.
ЛИДИЯ. Я давно хотела. У бабушки в торгушке рядом, пойдёшь и купишь, ясно?
СЕРЁЖА. Керамические ножи плохие. Кости не режут. Машинка есть у Кати.
ЛИДИЯ. У какой ещё Кати?
СЕРЁЖА. Соседняя дверь.
ЛИДИЯ. Не надо по соседям ходить.
СЕРЁЖА. А то что?
ЛИДИЯ. А то говорят чёрт-те что.
СЕРЁЖА. Кто говорит? Кто-то что-то говорит? Никто ничего не говорит.
Звонит телефон. Никто не берёт трубку.
ЛИДИЯ. Сегодня пойдёшь к бабушке.
СЕРЁЖА. Я не могу.
ЛИДИЯ. Придётся.
СЕРЁЖА. Я не могу.
ЛИДИЯ. Ей на службу воскресную.
СЕРЁЖА. Пусть Лариска проводит.
ЛИДИЯ. Лариса к Вове.
СЕРЁЖА. Лариса к Вове. Ты, значит, тут. А бабушка за всех молится. Хорошо устроились.
ЛИДИЯ. Можешь не ходить.
СЕРЁЖА. Да нет, я пойду.
ЛИДИЯ. Не надо. Бабушка сама как-нибудь дотащится.
Из ванной выходит заплаканная ЛАРИСА.
ЛАРИСА. Мама, я пыталась помешать, честно…
ЛИДИЯ. Ничего. Будет у нас диета. Стройные станем – загляденье.
Звонит телефон. ЛИДИЯ подскакивает, хватает трубку.
ЛИДИЯ (Злобно). Мама, всё хорошо, мама! Идут уже, идут, уже обутые стоят!
ЛИДИЯ бросает трубку, закрывает лицо руками, быстро уходит в ванную.
ЛАРИСА пытается привести себя в порядок, красится у зеркала в прихожей. Звонит её мобильник.
ЛАРИСА. Да, жди меня, сейчас. Рядом? Отлично, сразу и пойдём.
СЕРЁЖА. К Вовочке своему собралась?
ЛАРИСА. Не твоё дело.
СЕРЁЖА. Давай-давай. Будешь к нему ходить – такой же станешь.
ЛАРИСА. Какой я стану?
СЕРЁЖА. Как эта.
ЛАРИСА кидает в него косметичкой, всё рассыпается по полу. СЕРЁЖА подбирает тушь, кидает в ЛАРИСУ.
ЛАРИСА. А чё в меня-то, бросай всё в окно. Я тогда вообще не вернусь.
СЕРЁЖА. Скатертью дорожка.
ЛАРИСА подбирает косметику, кидает в него разные предметы. СЕРЁЖА какое-то время терпит.
ЛАРИСА. Придурок. Придурок.
СЕРЁЖА. Ещё раз так сделаешь – буду бить тебя очень больно.
ЛАРИСА. Раньше что-то не бил. Боялся?
СЕРЁЖА. Просто раньше я любил тебя больше.
ЛАРИСА выскакивает из квартиры.
СЕРЁЖА бродит по квартире, щупает лезвие ножа.
4.
Двор, почти стемнело. Возле большой лужи стоит ВОВА и КОМПАНИЯ. Возле ВОВЫпереминается с ноги на ногу ЛАРИСА.
ВОВА. …Позже приехал, я с автосервиса только, они уже упоротые были, они там без меня начали с Жорой. Блин, пацаны смешные, храбрились, храбрились, потом… на стан поедем, в бильярд поедем, в итоге, слушай, поехали до Жоры…
ЛАРИСА. Вова, у тебя же мама на сутках?
ВОВА. На сутках.
ЛАРИСА. Ну так пошли к тебе?
КОМПАНИЯ. Санька, иди, тебя жена зовёт. Гы-гы.
ВОВА. Счас, докурим, и я дорасскажу. Так вот, поехали до Жоры, он вылез из машины и упал на четвереньки, ну ясно всё, мы его там оставили. Потом в бильярд ехали-ехали…
КОМПАНИЯ. Это вы в бане были?
ВОВА. В сауне.
КОМПАНИЯ. Со шлюхами. Точняк, со шлюхами.
ВОВА. Нет, ну у меня брат только с армии, мы вместе были, ему, конечно, надо, но вообще, ребята, шлюхи – это не про меня, со шлюхами – это подло как-то, это уж точно без любви, а мир без любви – он жалкий какой-то. Да, Ларис?
КОМПАНИЯ. Гы-гы-гы.
ЛАРИСА. Пойдём уже, а?
Из подъезда выходит СЕРЁЖА с ножом.
КОМПАНИЯ. Воу, воу, воу.
СЕРЁЖА. Катю видел кто-нибудь?
ВОВА. Мы тебе не скажем, где Катя.
СЕРЁЖА. Почему?
ВОВА. Ты опасный.
КОМПАНИЯ. Опасный пацанчик.
СЕРЁЖА. Я хочу ей нож отдать, у неё машинка, наточить…
ВОВА. Чё ты врёшь? Ты этого сторожить вышел. Который к матери твоей. Ну, один из. Сегодня чья очередь, кстати? Вася? Егор? Оскар Бенедиктович, я извиняюсь?
КОМПАНИЯ. Воу, воу, воу. Это шоу. И без попкорна. Блин.
ВОВА. Лара, ты извини, ты своего брата, наверное, любишь, но он грёбаный дятел. Только дятел будет с ножом у подъезда караулить в открытую. Всему тебя учить надо… Дятел. Слушай сюда, дятел. Решил кого-то замочить – вот лужа. Подходящая.
СЕРЁЖА. Иди ты…
ВОВА. Ты сомневаешься, что лужа подходящая? Парни, давайте докажем.
СЕРЁЖА замахивается ножом. КОМПАНИЯ хватает его и ставит на колени в лужу.
ВОВА. Все видели, что он на меня с ножом кидался?
КОМПАНИЯ. Все видели.
ВОВА. Лара, ты поняла всё про своего брателлу?
ЛАРИСА. Я про тебя всё поняла.
ВОВА. Я с ним честно пытаюсь по-человечески.
ЛАРИСА. Пусти его. Пусти!
Появляется КАТЯ. ВОВА кивает КОМПАНИИ, те отпускают СЕРЁЖУ, стоят, как ни в чём не бывало.
ВОВА. Катюха!
КАТЯ. Что тебе опять?
ВОВА. Тебя Серёга искал.
КАТЯ. Искал?
ВОВА. Я сказал, ты в гараж ходила.
КАТЯ. Ходила, машину смотреть. Папа у дяди выкупил, мне отдаст, прикинь?
ВОВА. Счас отдаст?
КАТЯ. Когда восемнадцать будет.
ВОВА. А. Она дорогая какая-то вроде у него. Японка?
КАТЯ. Ага. Да он ездит неаккуратно. Его били, скотчем заклеивали. Ему стыдно теперь за неё садиться, говорит – чё она вся грязная, как свинья, скотчем заклеенная. Папа поорал, конечно, с него, решил у него выкупить, по-родственному.
ВОВА. Я бы такую машину облизывал, на месте твоего дяди…
КАТЯ. Да там на ремонт уже по полмашины стоимость. (Серёже.) А ты чё с ножом?
ВОВА. Он хотел со мной устроить махач.
КОМПАНИЯ. Горячий африканский парень. Гы-гы-гы.
СЕРЁЖА. Я тебя ждал.
КАТЯ. Меня? С ножом?
СЕРЁЖА. Наточи, у тебя машинка была…
КАТЯ. Ой, я не помню, где у нас машинка. Её, кажется, папа в гараж утащил.
ВОВА. Нафига машинка в гараже?
КАТЯ. А он всё туда тащит, как хомяк. Скоро там поселится. Я бы тоже поселилась.
ВОВА. И я бы тоже поселился.
КАТЯ. Ладно, давай мне, я наточу.
СЕРЁЖА (Отдавая нож). Спасибо. Занеси завтра.
КАТЯ. Может, и сегодня.
СЕРЁЖА. Сегодня не надо.
ВОВА. Сегодня тебе нельзя. Сегодня у его матери хахаль.
ЛАРИСА. Да пошёл ты!
ВОВА. Пошли, ребят, нас здесь не любят.
ВОВА и КОМПАНИЯ уходят. КАТЯ заходит в подъезд.
СЕРЁЖА смотрит на ЛАРИСУ.
СЕРЁЖА. Айда к бабушке.
ЛАРИСА. Она по мозгам ездить будет.
СЕРЁЖА. Ну не домой же.
ЛАРИСА. Не домой же…
СЕРЁЖА. Хочешь, я её отвлекать буду. Скажу, что креститься хочу.
ЛАРИСА. Она ж тебя потащит.
СЕРЁЖА. Ну и что?
ЛАРИСА. Всё равно?
СЕРЁЖА. Всё равно.
5.
Квартира Бородиных. Звонят в дверь. ЛИДИЯ открывает, видит, что на пороге КАТЯ.
КАТЯ. Здрасте. Ой, какая вы красивая…
ЛИДИЯ. Серёжа у бабушки.
КАТЯ. Я знаю. Ой, а из чего халат у вас такой красивый?
ЛИДИЯ. Шёлковый.
КАТЯ. Нет, в смысле не из чего, я неправильно сказала – откуда?
ЛИДИЯ. Коля из командировки привёз, его как конструктора отправляли. Царство небесное.
КАТЯ. Очень красивый. Из Индии, наверное.
ЛИДИЯ. Да перестань, старый, вон катышки на локтях, вообще я в нём сплю, я спать собиралась.
КАТЯ. А вы макияж перед сном не смываете?
ЛИДИЯ. Почему, смываю…
КАТЯ. А брови у вас нарисованные или свои?
ЛИДИЯ. Нарисованы.
КАТЯ. Я всегда думала, женщины, у которых брови нарисованы, как они… ну… как они…
ЛИДИЯ. Чего?
КАТЯ. Извините. Ну, когда с мужчинами они. Брови же… Они брови смывают заранее, перед тем, как – или прямо так? Потому что если с нарисованными, они же размажутся. А если без бровей, так это страшно совсем, рожа страшная, как её мужчина будет…
ЛИДИЯ. Катя, хватит строить из себя, будто ты из деревни, время тянуть.
КАТЯ. Я не тяну, я вам нож принесла.
ЛИДИЯ. Наточили? (Забирает, пробует лезвие.) Ничерта вы не наточили.
КАТЯ. Мы точили-точили, точили-точили, но у Серёги руки не из того места.
ЛИДИЯ. Спасибо за старания.
Слышны шаги на лестничной клетке, появляется СОЛОМОН.
КАТЯ (Увидев его). Ни фига себе.
СОЛОМОН. Не знаю, что ты имеешь в виду, но спасибо.
КАТЯ. Ни фига себе. И вы тоже?
СОЛОМОН. Я пришёл с Серёжей поговорить.
ЛИДИЯ. Серёжа у бабушки.
КАТЯ. Он говорил, что вы болеете. Ничё се – болеете.
СОЛОМОН. Он мог такое сказать, я уже понял, да.
КАТЯ. Так может, вам вредно?
СОЛОМОН. Что – вредно?
КАТЯ. Гулять на ночь глядя.
ЛИДИЯ. Это детям вредно. А взрослым можно. Катя, иди спать.
КАТЯ. Не ожидала от вас. Вот от вас – не ожидала.
КАТЯ уходит.
ЛИДИЯ. Что же это ты, правда, ходишь по ночам? А, Соломон Адамыч?
СОЛОМОН. Пришёл как раз о Серёже поговорить.
ЛИДИЯ. Ночью?
СОЛОМОН. Да какая ночь, детское время, мы в школе торчим, к празднику готовимся. Я мимо шёл, вижу – окна светятся…
ЛИДИЯ. Под окнами ходишь? Как в старые добрые?
СОЛОМОН. В старые добрые я не ходил.
ЛИДИЯ. Ну да. Это я за тобой бегала.
У СОЛОМОНА звонит мобильный телефон.
СОЛОМОН. Да. Да, только закончили. Да ни с кем я, скоро приду. Да. Пока. Да, конечно. Пока. Угу. Пока. (Сбрасывает.)
СОЛОМОН. Вернёмся к проблеме. Серёжа не ходит на занятия. Я думал, он болеет. А ты не звонишь, не проверяешь.
ЛИДИЯ. Хочешь, чтоб ещё я тебе звонила, проверяла?
СОЛОМОН. Он тебе врёт, я бы на твоём месте насторожился.
ЛИДИЯ. Я же говорю, я вообще перестала вопросы задавать. Нервы дороже. На школу там надо, я портфель собираю, по старой памяти, а то он рассеянный. Карандаши там, пенал, тетради. Ноты.
СОЛОМОН. Ему нельзя бросать.
ЛИДИЯ. Ты ему это скажи, это же он не ходит.
СОЛОМОН. Он способный.
ЛИДИЯ. Способный? И кем он будет? Кем он у нас тут станет? Учителем в школе? В ресторане лабáть?
Снова звонит мобильный СОЛОМОНА.
СОЛОМОН. Я иду уже, иду. Вот, возле разъезда. Да, смотрю. Пока. Осторожно. Пока. (Сбрасывает.)
Лидия смотрит на него насмешливо.
СОЛОМОН. Слушай, если ты хочешь его забрать…
ЛИДИЯ. Я уже ничего не хочу. Мне вообще сложно уже что-то хотеть.
СОЛОМОН. Лида…
ЛИДИЯ. Пусть сам разбирается со своей жизнью. И тебе того же желаю.
Появляется ВАЛЕРА с букетом цветов.
ВАЛЕРА. Ух ты, у тебя уже гости?
ЛИДИЯ. Нет, это мини-родительское собрание.
СОЛОМОН. Я уже ухожу.
ВАЛЕРА. Всего хорошего.
СОЛОМОН уходит.
ЛИДИЯ. Цветы зачем припёр?
ВАЛЕРА. Это что за хмырь?
ЛИДИЯ. Учитель музыки. Зачем цветы? Только деньги на ветер.
ВАЛЕРА. А тебе бы лучше деньгами?
ЛИДИЯ. От цветов голова болит, а от денег – нет.
ВАЛЕРА. Неромантичная ты.
ЛИДИЯ. Я рачительная.
ВАЛЕРА. Рачительный телёнок двух маток сосёт.
ЛИДИЯ. Что-что?
ВАЛЕРА. А ты мне объясни, зачем этот профессор музыки приходил в одиннадцать часов?
ЛИДИЯ. Чтоб сообщить мне, что мой сын мне врёт. Я действительно как-то упустила этот момент.
ВАЛЕРА. Ремня-то дать некому.
ЛИДИЯ. Ему нельзя ремня, он музыкант. Тонкая натура.
ВАЛЕРА. Куда ни плюнь – везде музыканты. (Достаёт из пакета бутылку вина.)
ЛИДИЯ. А винище-то зачем?
ВАЛЕРА. Ну хочешь, я один буду пить.
ЛИДИЯ. Да счас. Я уж тоже буду пить, чтоб тебе меньше досталось.
Уходят на кухню.
6.
Утро. Церковь. У церкви сидят НИЩЕНКИ. Появляется СОЛОМОН, везущий инвалидную коляску с КЛАРОЙ ХАИМОВНОЙ.
КЛАРА ХАИМОВНА (доставая кошелёк). А ну-ка погоди. Жди тут.
КЛАРА ХАИМОВНА самостоятельно подъезжает к НИЩЕНКАМ, даёт им деньги, шепчет что-то на ухо каждой, возвращается.
СОЛОМОН. Что ты им сказала?
КЛАРА ХАИМОВНА. Попросила помолиться во спасение души.
СОЛОМОН. Ты ж неверующая.
КЛАРА ХАИМОВНА. Ну всё равно, на всякий случай.
СОЛОМОН и КЛАРА ХАИМОВНА уходят.
Появляется КОМПАНИЯ, садится на ступеньки подальше от НИЩЕНОК.
НИЩЕНКИ смотрят на КОМПАНИЮ, КОМПАНИЯ – на НИЩЕНОК.
НИЩЕНКИ. Ребята, это место занято.
КОМПАНИЯ. Да мы так, мы чувака одного ждём.
НИЩЕНКИ. Все так говорят. Даже эти (показывают на церковь) ждут одного чувака. Мы все ждём чувака. Не хотите проблем – спускайтесь на газон.
КОМПАНИЯ, ворча, спускается на газон и располагается там, будто для пикника.
Появляются СЕРЁЖА, ЛАРИСА и МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. СЕРЁЖА и ЛАРИСА ведут МАРИЮ МИХАЙЛОВНУ под руки, она останавливается через каждые несколько метров и тяжело дышит, опирается на палку.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Ох, давайте немножко остановимся, подышу.
ЛАРИСА. Бабушка, да наоборот, лучше побыстрее, а потом вон на лавочке посидишь.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Ой, не могу, совсем уже, совсем.
СЕРЁЖА. Опоздаем.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Не опоздаем, колокольчик, не бойся. Я специально, как умная Маша, за час выхожу, чтобы со своей скоростью добрести.
СЕРЁЖА. Да не в этом дело…
КОМПАНИЯ на газоне, увидев СЕРЁЖУ, оживляется.
КОМПАНИЯ. Христос воскресе! Гы-гы-гы.
ЛАРИСА (Серёже). Сколько время?
СЕРЁЖА. Да чё время, время мало ещё, ты посмотри, кто там.
ЛАРИСА. Точно, Вовкина кодла. А я думала, нищие.
СЕРЁЖА. Их как-то обойти надо, делай, я не знаю, что.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Что вы там бормочете?
КОМПАНИЯ. Эй, Серёга, тебе сказали – Христос воскресе, а ты чё? Не умеешь?
ЛАРИСА. Бабуль, постарайся всё-таки побыстрее. Как можно быстрее.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Да это попрошайки, колокольчик, чего ты боишься. Где-то у меня кошелёк…
КОМПАНИЯ. Серёга, сюда подошёл!
СЕРЁГА (Ларисе, шёпотом). Как хочешь, что хочешь, но идите в храм.
Отпускает руку бабушки.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Серёжа, подожди, я тебе денег дам!
ЛАРИСА. Баб, да это… его друзья, пойдём.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Друзья? А чего на газоне лежат, как собаки?
ЛАРИСА. Ну собака – друг человека.
КОМПАНИЯ. Серёга, тебе сказали – Христос воскресе, как надо отвечать?
СЕРЁЖА (Подходя). Воистину воскресе.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА (Кричит издали). Серёжа, мне не нравятся твои друзья!
СЕРЁЖА (Широко улыбаясь). Только пасхальная неделя давно закончилась.
КОМПАНИЯ. Края потерял, да?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Серёжа, пойдём скорее!
СЕРЁЖА. Баб, вы идите, я счас! (Хватает за руки ребят из КОМПАНИИ, трясёт, хлопает по спинам, продолжая улыбаться). Что вы хотели, друзья?
КОМПАНИЯ. Охерел? Чё ты щеришься, пасть закрой.
СЕРЁЖА (С улыбкой). Я сейчас драться не могу.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Серёжа, может, ты палку мою возьмёшь?
КОМПАНИЯ. Иди, возьми палку, обсос, бабушка волнуется.
СЕРЁЖА (Улыбаясь). Чё хотите, как хотите. Хотите подраться – пожалуйста, но потом. Пусть они уйдут. У бабушки сердце слабое.
КОМПАНИЯ. Счас заплачем от жалости, млять.
СЕРЁЖА (Улыбаясь). Я вам денег дам, только уйдите. (Вынимает из кармана купюры, протягивает.)
КОМПАНИЯ медленно вынимает у него из руки деньги.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Серёжа, нищим это много! Много!
ЛАРИСА. Бабуль, он им занимал, он им должен! Пошли, они разберутся!
КОМПАНИЯ. Купить нас хочешь?
КОМПАНИЯ медленно сминает деньги в ком.
КОМПАНИЯ. А мы твою маму знаешь что? Знаешь?
СЕРЁЖА. Ну, давай, что?
КОМПАНИЯ. А мы твою маму… в магазине видели. Гы-гы-гы.
СЕРЁЖА рвётся ударить. КОМПАНИЯ хватает СЕРЁЖУ за руки, ему засовывают деньги в рот.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Серёжа, палку! Палку! Палку!
ЛАРИСА. Бабушка, стой!
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА добирается до дерущихся и колотит их по спине палкой. ЛАРИСА пытается её оттащить. Появляется СОЛОМОН, вмешивается в драку, наносит довольно точные и болезненные удары, после чего куча мала распадается.
СОЛОМОН. Милиция уже едет, уходите подобру!
КОМПАНИЯ уходит.
ЛАРИСА. Бабушка, ты как? Может, скорую?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Нет, ты знаешь, я как-то даже взбодрилась. (Соломону.) Санечка, спасибо, колокольчик.
СОЛОМОН. Да не за что, тёть Маша. (Серёже). Ты в следующий раз бей сразу ногами. Руки береги. Руки для музыканта – главное.
СЕРЁЖА. Какой я музыкант…
СОЛОМОН. Если будешь дальше прогуливать, точно никакой станешь.
СЕРЁЖА. Ну и пусть.
СОЛОМОН. Что значит – пусть? Тебе рано пока.
СЕРЁЖА. Что рано?
СОЛОМОН. Жить в разочарованиях.
ЛАРИСА. Бабуля, на службу опоздаем!
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Пойдём, пойдём, колокольчик. Серёжа, догоняй нас.
Идут к храму, СОЛОМОН и СЕРЁЖА остаются. СЕРЁЖА собирает разбросанные деньги.
СЕРЁЖА. Зачем вы вообще влезли?
СОЛОМОН. Я вчера у твоей матери был.
СЕРЁЖА. Вы были у моей матери?
СОЛОМОН. Я не за этим…
СЕРЁЖА. За чем – «за этим»?
СОЛОМОН. Я узнать, почему ты не ходишь.
СЕРЁЖА. Я к отцу хожу. А то там не убирает никто.
СОЛОМОН. Не обязательно так часто убирать.
СЕРЁЖА. Я просто посидеть. А то и поговорить не с кем.
СОЛОМОН. Можешь со мной говорить.
СЕРЁЖА. Да счас!
У СОЛОМОНА звонит мобильный телефон.
СОЛОМОН. Да. Да, мы же забыли с тобой купить, я вышел опять. Воздух хороший. Обязательно, попозже. Да, пока. Да. Хорошо. Пока. Да. Пока.
Пока он говорит, СЕРЁЖА уходит.
7.
Утро. Кладбище. СЕРЁЖА приходит на могилу отца с буханкой хлеба и бутылкой водки. Часть выливает на могилу, отщипывает хлеба, сидит возле могилы на скамейке, молча пьёт и съедает всю буханку.
8.
День. Спальня в квартире ЛИДИИ. На столе включённый ноутбук, пепельница с окурками, пустые бутылки, упаковки от продуктов, тарелки с крошками. ВАЛЕРА один в кровати, просыпается, потягивается. Встаёт, замечает ноутбук, присаживается к столу, что-то смотрит в браузере.
Входит ЛИДИЯ.
ЛИДИЯ. Ты чё там?
ВАЛЕРА. Да мне ехать счас на заказ, хотел посмотреть, куда.
ЛИДИЯ. В телефоне карты есть.
ВАЛЕРА. Я не умею их, куда их тыкать…
ЛИДИЯ. Слушай, даже я умею.
ВАЛЕРА. Я уже нашёл тут, мне на Московку надо.
ЛИДИЯ отбирает у ВАЛЕРЫноутбук.
ЛИДИЯ. Порылся уже, да?
ВАЛЕРА. Адрес смотрел, мне ехать договор на аренду подписывать.
ЛИДИЯ. В воскресенье договор?
ВАЛЕРА. Да вечно так, ой, давайте не в этот день. Ой, давайте перенесём. В итоге едешь в выходной в десять, одиннадцать утра на другой конец города. Причём приедешь, а они каждый раз наливают за знакомство. Я уже избегать пытаюсь. А они своё: ну, за знакомство! И таких встреч три-четыре может быть. Иногда такую гадость нальют – из своих запасов, что ли. Выпиваешь стакан – фу, дрянь какая. Через десять минут: вау, выход за пределы сознания. Ещё через десять: да я всё вам подпишу на ваших условиях, дайте уже пойти пописать.
ЛИДИЯ. Валера. Хватит болтать. Ты смотрел мою переписку. Признайся честно.
ВАЛЕРА. Хорошо. Честно. Я хотел узнать, сколько нас. И я теперь знаю фамилии, знаю! И если ты не можешь с ними поговорить, я сам с ними поговорю.
ЛИДИЯ. Говори, сколько хочешь. Но ты сюда не вернёшься.
ВАЛЕРА. Просто выбери кого-нибудь из нас. Одного. Так уже невозможно. Эти твои друзья, которые давно друзья… Кто там на поминках был, Сарычев? Из банка который…
ЛИДИЯ. Из банка. Он там давно не работает, кстати, а ему всё тычут этим банком. Он оскорбляется, интеллигентный такой стал.
ВАЛЕРА. А, ну раз ушёл, значит, не вариант тебе.
ЛИДИЯ. Валера, не доводи, уходи подобру.
ВАЛЕРА. Ещё там кто-то был, молоденький, носатый, но у него вроде жена… Олег, да?
ЛИДИЯ. Мы с ним в монополию играем.
ВАЛЕРА. Я бы тоже хотел монополию. На тебя.
ЛИДИЯ. Договор свой опоздаешь подписать.
ВАЛЕРА. Ничего, подождут. Или ещё вариант, профессор музыки твой?
ЛИДИЯ. У него мама.
ВАЛЕРА. Что – мама? Он на маме женат?
ЛИДИЯ. Мама неходячая.
ВАЛЕРА. Тоже тебе не подходит, такой груз на шею…
ЛИДИЯ замахивается на него.
ВАЛЕРА. Вот и выходит, что лучше меня варианта нет.
ЛИДИЯ. Это ты мне так предложение делаешь? Оскорбив меня всячески?
ВАЛЕРА. Я о тебе беспокоюсь. Нельзя так больше жить. Скурвишься быстро. Не молоденькая.
ЛИДИЯ. Я за тебя никогда не выйду.
ВАЛЕРА. Почему?
ЛИДИЯ. Потому что ты алкаш.
ВАЛЕРА. Что сразу алкаш, работа вредная, говорю.
ЛИДИЯ. У Коли вон поджелудка отказала, не боишься? Ты вообще знаешь, что он между корпусами лежал полчаса, и никто даже не подошёл, не поинтересовался? Потом я уже звонить стала. А он не любил, чтоб на работу звонили, ругался. (Со слезами.) Я просто что-то почувствовала.
ВАЛЕРА. Да ужас, Лид, чего говорить.
ЛИДИЯ. Как пить вместе, так все друзья, а как помрёшь, так просто алкашня, и никто никому ничего…
ЛИДИЯ закрывает лицо руками. ВАЛЕРА садится рядом, гладит её по спине.
Громкий стук в дверь.
ВАЛЕРА. Иди дверь открой.
ЛИДИЯ. Я не открываю никому. Я женщина одинокая, мало ли что.
ВАЛЕРА. Может, это дети твои.
ЛИДИЯ. У детей ключ есть. И бабушка звонит, когда они идут.
ВАЛЕРА. Я вот так же один раз к тебе стучал, ты не открыла.
ЛИДИЯ. Звонить надо было заранее.
Стук повторяется, стучат долго, громко.
ВАЛЕРА. Ну и кто там такой настойчивый?
Идёт в прихожую, открывает дверь, возвращается с СЕРЁЖЕЙ. СЕРЁЖА пьян.
ВАЛЕРА. Вон чё! Родную кровь не пускаешь!
СЕРЁЖА. Я не помню, как вас. Дядя Петя? Дядя Саша? Оскар Бенедиктович, я извиняюсь? Столько новых лиц…
ВАЛЕРА. Прям вот столько?
СЕРЁЖА (Увидев на столе мусор). Уважаемые жители и гости нашей квартиры! Уважайте труд уборщиц. Просим вас убирать ваше дерьмо с глаз долой. Для вас придуман мусоропровод. (Сметает всё со стола на пол.)
ЛИДИЯ. Серёжа, ты что, пьян? Ты где деньги взял?
СЕРЁЖА. Ты сама дала мне деньги.
ЛИДИЯ. Я тебе на что давала?
СЕРЁЖА. Скажи спасибо, что не купил, на что давала.
ЛИДИЯ. Я тебе на ножи давала! Ты что, как папа, хочешь?
СЕРЁЖА. Да поскорее бы. А ножи лучше от меня подальше, а то прирежу! Или тебя, или себя.
ВАЛЕРА. Ремня не хочешь, нет, в качестве успокоительного?
ЛИДИЯ. А ты какое право имеешь ему ремнём грозить?
ВАЛЕРА. Я вообще уже ушёл.
ЛИДИЯ. Иди-иди.
ВАЛЕРА уходит, ЛИДИЯ закрывает за ним дверь. СЕРЁЖА вынимает из ящика комода фотографию, другую ставит на полку, третью находит в шкафу и тоже возвращает на место, подравнивает. Роняет фотографию, разбивает стекло.
СЕРЁЖА. Блин. Папа, прости. (Пытается собрать осколки.)
ЛИДИЯ. Стой, я совок принесу. Стой, обрежешься.
СЕРЁЖА (Собирая осколки). Папа, прости меня. Папа, прости.
ЛИДИЯ. Ты успокоился?
СЕРЁЖА. Ничё я не успокоился.
ЛИДИЯ. Сердитый такой. Сердитый. Сердитый мой пресердитый. Казачина ты, казачина ты моя глупая...
СЕРЁЖА. Какая ещё казачина, я ненавижу казаков.
ЛИДИЯ. Так Коля же из казаков, по материнской линии.
СЕРЁЖА. Мне всё равно, я ненавижу казаков, ясно?
ЛИДИЯ. Он тоже, как что ему не так, сразу наголо шашечку и всех покрошить в крошечки.
СЕРЁЖА. Не удобряй меня!
ЛИДИЯ. Что я тебя? Не удобряй?
СЕРЁЖА. Не пытайся меня удобрить!
ЛИДИЯ. Ах ты, Господи. (Хохочет.)
СЕРЁЖА....Разговорами об отце. Не пытайся.
ЛИДИЯ. Не пытаюсь. Удобрить. (Не может перестать смеяться.)
СЕРЁЖА. У меня дико болит голова.
ЛИДИЯ. Так ещё бы, столько выпить. (Перестаёт смеяться.) Серёженька, вот правда, не пей, ладно? Если ты ещё будешь пить, я вообще, я не знаю, из окна прыгну.
СЕРЁЖА. А ты не води кого попало в квартиру. Это моя квартира, моя, тут всё моё. Я не хочу, чтоб тут воняло чужими, чтоб были их окурки, бутылки эти, не хочу тут никого видеть. Я дома хочу жить, не у бабки. Это моё место, моя жизнь.
ЛИДИЯ. Моё, моё. Не твоё, а наше.
СЕРЁЖА. Если не перестанешь водить, я каждый день буду пить.
ЛИДИЯ. Я тебе денег не дам.
СЕРЁЖА. Украду, если надо.
ЛИДИЯ. Сядешь.
СЕРЁЖА. Тебя прав лишат.
ЛИДИЯ. Запугать меня хочешь? Иди проспись.
СЕРЁЖА. Ты если фотки отца убираешь, чтоб он не смотрел, так я буду, как он, чтоб ты видела. Так же приходить, шататься и падать. И звать тебя Лидкой. Потому что ты Лидка. Лидка, где ужин? Лидка, поменяй мне штаны, я обоссался! Лидка-Лидка! (Падает.)
ЛИДИЯ уводит его в другую комнату. СЕРЁЖА что-то бормочет и вяло сопротивляется.
ЛИДИЯ возвращается, звонит по городскому телефону.
ЛИДИЯ. Добрый день, а Соломона Адамовича можно? Почему в школе, воскресенье же?.. Ах, точно, праздник… Нет-нет, я из родительниц, просто про ребёнка хотела узнать. Да уж наверное, Клара Хаимовна, вы меня узнали, мы с ним в одной школе учились… (Слушает, на лице медленно появляется отвращение.) Я перезвоню. (Вешает трубку.)
9.
Храм. НИЩЕНКИ сидят на ступенях. Мимо быстрым шагом идёт ЛИДИЯ.
НИЩЕНКИ (шушукаются). Волосы светлые? Ага. Пальто красное? Ага. Так, подруги, отрабатывать надо.
Спускаются со ступенек, окружают ЛИДИЮ и устраивают зверскую кучу малу. ЛИДИЯ вырывается в растёрзанной одежде и убегает.
НИЩЕНКИ (вслед). Покайся! Покайся, прошмандовка бесстыжая!
10.
Квартира МАРИИ МИХАЙЛОВНЫ, ЛАРИСА смотрит телевизор, МАРИЯ МИХАЙЛОВНА ходит туда-сюда по комнате.
Звонит городской телефон. МАРИЯ МИХАЙЛОВНА хватает трубку.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Алло? Да? Паскуда! (С грохотом вешает трубку.)
ЛАРИСА. Не мама?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Нет, конечно. Ты звонила?
ЛАРИСА. Бабуль, не бесись.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Он уже давно должен был вернуться.
ЛАРИСА. Решил погулять. Соломон ему мозги вставит.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Соломон, чем свои мозги в чужую голову вставлять, лучше бы утихомирил эту свою…
ЛАРИСА. Кого?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Да никого.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Позвони ещё Лиде.
ЛАРИСА. Она не слышит, наверное.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Чёрт знает что. Чёрт знает что.
ЛАРИСА. Бабуль, ты чё-то раздухарилась. Тебе драка на пользу пошла. Давай я ещё тебе Вовку приведу, ты его палкой поколотишь.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. А что Вовка, поссорились?
ЛАРИСА. Походу, да.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Вот и слава Богу.
ЛАРИСА. Да?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Не пара он тебе.
ЛАРИСА. Угу. Автосервис.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Вот куда они могли с этим Соломоном пойти?
ЛАРИСА. Да куда б ни пошли, ничего он ему не сделает, учитель же. У них мужской разговор.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Пришли бы и тут разговаривали на кухне. Не чужие, между прочим. Твоя мама с этим Соломоном встречалась.
ЛАРИСА. Вот прямо?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Она не говорила?
ЛАРИСА. Да как-то речи не было.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Мама твоя в школе многим мальчикам нравилась.
ЛАРИСА. Уж я догадываюсь.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. А потом это было с твоим дедом, ну ты же знаешь, начало девяностых, он где-то вляпался, с конкурентами не поладил, по бизнесу… Говорила я ему, брось ты этот бизнес, вернись в школу, не помрём с голоду, люди помогут, если что, с дачи будем питаться... Одно лето мы с дачи питались, правда, такие дожди были, и зарплату нам задерживали сильно, так мы и питались одними этими кабачками, только кабачки уродились...
ЛАРИСА. Да, ты рассказывала.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Это дикое время было, ужас, у нас во дворе постоянно стреляли, ты представляешь, средь бела дня, а один раз я иду домой, а на площадке сосед другому из-под полы автомат продаёт.
ЛАРИСА. Как – из-под полы? Как он ему влез туда, под полу?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Ну не из-под полы, просто тайком. И не автомат, я спутала. Пистолет.
ЛАРИСА. А-а. Вовка говорил, что у его папы есть пистолет служебный.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Так я о чём. Когда деда твоего убили, мама твоя как-то быстрее оправилась, чем я, слава Богу, в школу только не ходила недели три, ну я уж её не трогала.
ЛАРИСА. Я бы сейчас тоже с удовольствием.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Что ты с удовольствием?
ЛАРИСА. В школу не ходила.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Это ты брось.
ЛАРИСА. Мне же на него теперь смотреть каждый день.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. На кого, не поняла?
ЛАРИСА. На Вовку.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Да выкинь его из головы.
ЛАРИСА. Угу.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Так о чём я, потом она вернулась в одиннадцатом классе и уже только с одним мальчиком ходила. Вот это как раз Соломон тот и был.
ЛАРИСА. А потом чего?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. А мать у него ужасная.
ЛАРИСА. Мать-то при чём?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Ну не позволила она им.
ЛАРИСА. В смысле – не позволила? А кто её спрашивал?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Ну, я, знаешь, тоже не в восторге была, но его мать – особенно, она такая властная, ты же знаешь, как у них, он, кстати, так и не женился. А она неходячая сейчас, мать-то его, инсультом разбило, так она еле-еле по стенке ходит, он её в коляске иногда выкатывает. В сквере тут гуляют, видела?
ЛАРИСА. А, точно.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Они в Израиль хотели уехать, а тут её инсульт хватил, лечились-лечились, надо было денег наскрести и туда ехать, да он не наскрёб, денег у него никогда не было, учитель же.
ЛАРИСА. А может, их сейчас помирить?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Да не смеши.
ЛАРИСА. А что? Если любовь была.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Да какая любовь в десятом классе.
ЛАРИСА. Да хоть в первом.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Не смеши. До любви дорасти надо, а это пока игрушки, в таком возрасте, ненастоящее.
ЛАРИСА. Мне кажется, людям самим лучше понятно, настоящее у них или нет, это надо у людей спрашивать, баб.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Где Серёжа, я уже не могу. Позвони ему.
ЛАРИСА. Серёжа-Серёжа. Не пропадёт твой Серёжа!
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Он должен пообедать и позаниматься. Ему надо заниматься по два часа в день, как минимум.
ЛАРИСА. Я тоже хочу обедать. Давай без него пообедаем.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Он в последнее время вообще забросил. Надо за него взяться. Вот Саня, кстати, очень много занимался, они старательные, это у них не отнять.
ЛАРИСА. Саня?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Соломон. В школе, тогда.
ЛАРИСА. Может, мама поэтому захотела, чтоб Серёжа играл.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Может быть.
ЛАРИСА. Видишь? Значит, настоящее.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Да бред это.
ЛАРИСА. Бред – это когда люди из-за мамы пожениться не могут.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Ой, колокольчик, жизнь намного сложнее. Молодые всегда думают, что родители неправы. А на деле со стороны-то лучше видно.
ЛАРИСА. Ну не знаю.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА (Жёстко). Я зато знаю. Не пререкайся.
ЛАРИСА (Услышав звонок). Мобильник возьми, мама, наверное.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА (По телефону). Лидочка! Спит? Ой, как я рада! А чего он спит, день же? Ну да, не выспался, на службу рано мы пошли… Ой, тут что было, он тебе не рассказал?..
Рассказывает в красках про события сегодняшнего утра. ЛАРИСА притворяется, что смотрит телевизор, по щекам катятся слёзы.
11.
Вечер. Квартира Бородиных. СЕРЁЖА за фортепиано, ЛАРИСА красится. Дверной звонок. ЛАРИСА, помедлив, открывает.
КАТЯ. Серёжа дома?
ЛАРИСА. К сожалению.
КАТЯ. А эта ваша?
ЛАРИСА. Мамы нет.
ЛАРИСА выскальзывает за дверь.
КАТЯ (проходя в комнату). Привет.
СЕРЁЖА. Ты чё?
КАТЯ. Ты один?
СЕРЁЖА. Кать, она придёт счас.
КАТЯ. Ты мне обещал поиграть, что сочиняешь.
СЕРЁЖА. Кать, я потом. Она никогда надолго не уходит.
КАТЯ. А где она?
СЕРЁЖА. В магазине. Хрен знает. Наверное, в магазине. Они вчера тут всё сожрали, один хлеб…
КАТЯ. Да она не скоро придёт.
СЕРЁЖА. Скоро. Давай я потом.
КАТЯ. Когда потом, если она всё время дома? Давай, чего ты боишься? Чего мы такого делаем?
СЕРЁЖА. Ладно, только быстро.
Лихорадочно поправляет что-то в нотах. КАТЯ уходит на кухню.
КАТЯ (Кричит с кухни). Можно вин