Брайан Финнеган поймал себя на мысли, что этот космопорт оборудован ничуть не хуже земных. Голографические таблоиды, радужный пластопаркет, высоченный серебристый купол и стройные ряды деревянных кадок с оранжево-синими кактусами по периметру зала восхитили земного гостя. Ровно до начала досмотра.
Осьминоидный таможенник повертел фиолетовым щупальцем чёрный продолговатый футляр, почавкал присосками о гладкую поверхность и задал странный вопрос:
– Это оружие? Это оружие? Это оружие?
У гостя ком в горле застрял.
– Какое ещё оружие? Это музыкальный инструмент. В декларации всё написано, – сообщил землянин. И чихнул.
В этот момент Брайан понял, что успешно залеченная год назад аллергия вернулась. И сильно пожалел, что не захватил респиратор. Аллергическую реакцию могли вызвать чудные кактусы или местный воздух. Порывшись в сумке, приезжий принял горсть капсул.
– А что это? А что это? А что это? – второе щупальце выразительно постучало по футляру.
– Это музыкальный инструмент. В декларации всё написано, – повторил Брайан, достал бутылку воды и сделал несколько глотков.
Страж закона вёл себя так, словно ничего не слышал и не видел. Повертел футляр, почавкал присосками и продолжил ту же песню:
– Это оружие? Это оружие? Это оружие?
Землянину захотелось взвыть, закричать, удариться головой об стену. Такого измывательства над гостями не позволяли себе даже обезьянопитеки с планеты Оранг, по умственному развитию стоящие на много ступеней ниже землян. Здесь же, судя по сверхсовременному космопорту, ситуация иная, но жизни гостю это никак не прибавляло. Зимуртанианин вдохнул, чтобы продолжить пытку, и в этот момент на пропускном пункте появилась шумная группа земных туристов.
– Эй, как дела? Эй, как дела? Эй, как дела? – прогорланил рыжеволосый здоровяк.
– Нормально! Нормально! Нормально! – оживился таможенник. Фиолетовая кожа осьминоидного посветлела, глаза заблестели.
– Мы не везём оружие! Мы не везём оружие! Мы не везём оружие! – хором выкрикнули прибывшие.
– Проходите, проходите, проходите, – ответил чиновник, отодвинувшись в сторону.
Туристы протолкались через пропускник, обделив вниманием невысокого ирландца. И тут Брайана осенило:
– Я не везу оружие, я не везу оружие, я не везу оружие…
Финнеган выхватил из щупалец фиолетового мучителя футляр и попятился к выходу.
– Проходите, проходите, проходите, – словно робот, отчеканил вслед таможенник, вращая жёлтыми глазами.
– Я не везу оружие, я не везу оружие, я не везу оружие…
На выходе из космопорта Брайан споткнулся и потерял равновесие. Чьи-то крепкие пальцы ухватили приезжего за руку, предотвратив неизбежное падение.
– Первый раз на Зимурте?
Перед гостем стоял невысокий крепыш в ярко-красной куртке со значком «Метеор».
– Это ужас какой-то! Это кошмар! Это извращённое издевательство! – дал волю эмоциям приезжий, потрясая кулаком.
Лицо водителя расплылось успокаивающе шоколадной улыбкой.
– Не расстраивайтесь, сэр! – таксист бережно уложил сумку гостя в багажник маленькой жёлтой машины. – Я здесь три года и скажу вам, что эти фиолетовые осьминоидные – наичудеснейшие создания во Вселенной.
– Наичудеснейшие?
Финнеган осторожно опустился на переднее сиденье, поправил связанный мамой на дорожку шерстяной свитер и, на всякий случай, крепко прижал к себе драгоценный футляр.
– Да, сэр, – сообщил водитель, выруливая со стоянки. – Они добрые, простые, честные – скоро сами убедитесь. Вы на отдыхе?
Пассажир не ответил. Хотел бы он побывать на отдыхе, но не до этого. Выпускник Национальной Ирландской консерватории, гордость родной деревни, теперь вынужден слоняться по Галактике в поисках хоть какого-нибудь заработка. Матушка Земля совершенно отвернулась от классической музыки. Компьютерные симфонии, компьютерные композиторы и такое же воспроизведение стремительно вытесняли живой звук.
– Сэр?
– Нет, не на отдыхе, – очнулся Брайан. – Работу ищу.
– О! Тогда вы приехали очень-очень правильно, сэр, – сверкнул зубами таксист. – Я тоже прикатил сюда в поисках заработка. И, как видите, очень доволен!
– Вижу, – хмыкнул пассажир.
Брайан не был очень доволен. Средств хватило лишь на билет в одну сторону плюс трое суток проживания в дешёвой гостиничке с двухразовым питанием. А потом…
– Вам есть где остановиться, сэр? – не отставал таксист.
Брайан показал путёвку. Водитель затормозил.
– Это здесь, сэр. Я сразу подумал, что вы остановитесь здесь. Большинство туристов останавливаются здесь, сэр.
Взгляд собеседника стал сочувственным.
– Знаете, – опомнился Финнеган, – я забыл, что у меня совсем нет наличных. Если подождёте, то…
– Сэр, – таксист протестующе выставил ладонь. – Очень хорошо знаю – сам побывал. Найдёте работу, а вы её точно найдёте, тогда отдадите. Ок?
Брайан лишь кивнул, не найдя нужных слов в ответ.
– Вот, – таксист протянул визитку. – Слэш, меня тут все знают.
– Я Брайан, Брайан Финнеган, музыкант, – расчувствовался пассажир, крепко пожав руку.
– Удачи вам, Брайан!
Слэш хлопнул дверцей, укатив так же быстро, как появился.
И какая тут может быть удача? Ещё в школе одноклассники поклялись стать знаменитыми. Теперь имена многих гремели далеко за пределами родной Ирландии. Многих, кроме Брайана. После окончания учёбы в консерватории фортуна стала обходить его стороной, не желая даже здороваться. Не давая ни малейшего шанса или хотя бы проблеска на лучшее.
– Вы к нам? – на ступеньках гостиницы стоял пожилой землянин в тёмно-синем костюме с бейджем на лацкане.
– Наверное, – Финнеган протянул путёвку.
– О, мистер Брайан, как я рад вас видеть! – администратор приподнял фуражку и вытер платочком пот. – А то жена позвонила, попросила забежать домой, но я не могу отлучиться, пока не поселю всех. Вы сегодня последний из забронировавших номера. Желаете что-нибудь дополнительно?
Дополнительно он много чего желал, но средства истощились на нет, поэтому Финнеган промолчал.
– Понимаю, – чутко отреагировал служащий. – Первым делом вам нужно отдохнуть с дороги. Кстати, можете заглянуть в наш свистуарий.
– Куда?
– В свистуарий. Это я его так называю, – хихикнул администратор. – Что-то вроде… Э-э-э…
– Вроде конференц-зала? – подсказал Брайан.
– Что-то да. Вы знакомы с традициями и культурой зимуртаниан? Нет? Почитайте каталог «Особенности жителей некоторых планет», у меня где-то завалялся один экземпляр, могу одолжить. Зимуртаниане не ходят в кино, на концерты…
Финнеган вздрогнул. Страшнее новости он бы и врагу не пожелал! Если они не ходят на концерты, то какой ему толк искать здесь работу? Сыграть пару раз для своих и, может быть, они из жалости скинутся, дадут немного денег на еду и обратную дорогу.
–… они не коротают вечера в пабах, у них нет футбола, – продолжал тараторить администратор, – но они очень любят собираться в каком-нибудь уютном месте и просто поболтать. Вы любите просто поболтать?
Брайан задумался. Просто поболтать любил его одноклассник Колман, посоветовавший прилететь сюда, о чём теперь, скорее всего, придётся пожалеть. А что путного мог посоветовать врач-психотерапевт? Хотя и успешный. Нет, нужно было обратиться в бюро межгалактического поиска. Финнеган не раз слышал отзывы про их чудесную осведомлённость обо всём, что есть в Галактике.
– Вижу, не очень, – ответил на молчание служащий. – Но это неважно. Просто загляните, посидите, послушайте, поговорите о чём-нибудь.
– Они будут свистеть на своём языке? – спросил Брайан.
– Нет, что вы! Жители Зимурты очень культурные существа. И в присутствии землян общаются только на лингвите. Вы можете им предложить что-нибудь интересненькое?
Интересненькое мог бы предложить всё тот же Колман, знающий кучу развесёлых анекдотов и просто занимательных историй. Ему в удовольствие часы напролёт рассказывать, цепко приковав внимание слушателей. Странно, что Колман не стал успешным комиком или политиком. А мог бы.
– Подумаю, – уклончиво ответил Финнеган, подбросив на ладони ключи от номера.
– Подумайте и приходите. Свистуарий рядом со столовой, постоянно открыт, – сообщил вдогонку администратор.
Тут Брайан ощутил острое чувство голода. Но всё-таки дважды в день его здесь покормят. Целых три дня. Три дня по два раза – в итоге шесть. Шесть раз он поест, а потом… А потом он выйдет на улицу, встанет в оживлённом месте, сделает несчастное лицо и будет играть душераздирающие мелодии в надежде хоть на какие-нибудь гроши. Это в случае, если будут слушать. Или осьминожки его арестуют и отправят назад на Землю.
Отшвырнув в сторону мрачные мысли, Брайан открыл номер, но входить не стал, а вдруг тут какой-нибудь подвох? Ведь это не Земля, номер может быть хорошо приспособленным для осьминожек, а не для человека.. Но, к радости гостя, покои ничем не отличались от обычных земных. Музыкант задвинул сумку под кровать и первым делом решил наведаться в столовую, на всякий случай, прихватив футляр: мало ли. Как советовал отец: «Никогда не сдавайся!» А уж он-то прослыл в деревне человеком стойким и целеустремлённым. Не то, что Брайан.
– Всё-таки решились? – цепкий взгляд администратора выхватил Финнегана в холле.
Музыкант хотел ответить, что сначала пообедает, но …
– Вот здесь, – дотошный служащий уже открыл дверь. – Просто пообщайтесь.
Брайану ничего не оставалось, кроме как покорно войти. Дверь за спиной закрылась, перед ирландцем предстал маленький зал с несколькими рядами кресел. Десятка полтора осьминоидных негромко попискивали, иногда жестикулируя щупальцами. Завидев человека, тут же перешли на лигнвит.
– Вам здесь нравится? Вам здесь нравится? Вам здесь нравится?
У приезжего сразу всплыли воспоминания о таможеннике, вызвав лёгкий приступ паники. Но ирландец взял себя в руки и решительно шагнул вперёд. За рядами кресел он разглядел маленькую трибуну, совсем как в земных конференц-залах.
– Мне здесь очень нравится! Мне здесь очень нравится! Мне здесь очень нравится! – подбодрился землянин. Добрался до трибуны и открыл футляр.
Стараясь не думать о том, что его слушатели далеко не жители Земли, а может быть, совсем не слушатели, музыкант достал флейту. Не однажды ему предлагали за неё большие деньги, но Брайан даже слышать не хотел. Старинная, доставшаяся от деда флейта, была гордостью Финнеганов. И всякий раз, когда Брайан брал инструмент, он чувствовал лёгкое покалывание в пальцах, тело заполняла магическая энергия, а сознание таинственным образом воспаряло к небесному своду.
Окинув взглядом сидящих, гость поднёс флейту к губам. Нежная мелодия заискрилась, засеребрилась, поплыла над головами жителей Зимурты, окутывая волшебным звучанием земной музыки.
Щебетание мгновенно стихло. Краем глаза музыкант заметил, что фиолетовая кожа некоторых осьминожек посветлела. Ведь это должно что-то значить? Точно нужно почитать каталог, как посоветовал администратор. Возможно, музыка вызывает у осьминожек какие-то эмоции. И, может быть, хитрюга Колман не ошибся, посоветовав прилететь сюда. Может быть, у скромного ирландского музыканта здесь что-то получится?
Финнеган даже не заметил, как слушателей стало вдвое больше. На звук флейты входили всё новые и новые. Фиолетовые лица преображались, розовели. Доверчивые глазки лучились благодарностью, следили за каждым движением музыканта, впитывали каждый звук. Вскоре осьминожки принялись дружно раскачиваться из стороны в сторону.
Когда Брайан остановился передохнуть, взгляд наткнулся на полный зал. Не всем хватило мест, многие толпились у входа, а поверх фиолетовых голов выглядывала довольная физиономия администратора.
– Спасибо, – расчувствовался Финнеган. – Я… я не ожидал. У меня нет слов, чтобы выразить вам свою признательность.
Серые глаза ирландца наполнились слезами, он собрался и заиграл вновь…
***
Рослый землянин в потёртом костюме кинул таможеннику паспорт, повертел чемоданчиком и пробасил:
– Я не везу оружие! Я не везу оружие! Я не везу оружие!
От громкого голоса выпуклые жёлтые глаза зимуртанианина стали ещё больше.
– Пр-р-р-о-ходите, – заикнулся таможенник, разглядывая человека.
Тучный земной гость спрятал документы, чихнул, сделал шаг, а потом обернулся:
– Я точно могу идти?
– Точно, – подтвердил фиолетовый.
– Странно.
Человек вытер платочком нос и направился к выходу.
– Чего тут странного? – поинтересовался вдогонку осьминоидный.
– Ничего. Но прошлый раз было совсем по-другому…
Приезжий вышел на улицу, шумно вдохнул тропический воздух планеты, огляделся по сторонам и упёрся взглядом в таксиста.
– Едем, сэр?
Улыбка во всю ширь шоколадного лица облокотившегося о капот водителя в ярко-красной куртке со значком «Метеор» располагала к доверию.
– Да, наверное, – подтвердил землянин, подошёл к машине и, недолго думая, плюхнулся на переднее сиденье.
– Зимурта – чудная планета, – восхитился таксист, выруливая со стоянки.
Маленькая жёлтая машинка мягко пошла по трассе.
– Знаю, был здесь раньше, – ответил пассажир, отвернувшись.
За окном проплывала соломенно-блеклая равнина, утыканная огромными оранжево-синими кактусами.
– А вы на отдыхе?
– Почти, – приезжий протянул глянцево-чёрную визитку. Таксист в ответ вручил свою.
– Слэш? – прочёл имя на карточке пассажир.
– Да, сэр. Меня тут все знают. Оу! Колман О’Нил, врач-психотерапевт высшей категории, – таксист сунул визитку в карман. – Вы, наверное, известный человек на Земле?
– Есть немного, – ухмыльнулся пассажир. – Я тут ненадолго, хочу проведать старого друга.
Таксист за словом в карман не лез:
– С Земли? Если с Земли, то я всех знаю.
– Брайан Финнеган…
Слэш затормозил так, словно впереди выросла бетонная стена.
– Что-то не так? – испугался Колман, разглядывая трассу.
– Вы друг Брайана? – водитель схватил руку гостя и крепко пожал. – Вы не представляете…
Испуг Колмана сменился натянутой улыбкой.
– Нет, вам лучше самому, – продолжал водитель. – Лучше увидеть, потому что …
Таксист проехал немного, вновь остановил машину и показал рукой. Колман молча вышел из машины.
– Сэр!
Пассажир, не оборачиваясь, протянул Слэшу купюру:
– Сдачи не надо, спасибо.
Впереди, в центре ухоженной лужайки, светилась многометровая голографическая скульптура. Человек с флейтой переливался радужными волнами, раздавая нежную мелодию.
– Святой Патрик, – пробормотал Колман. Снял шляпу и вытер платочком выступивший от волнения пот. – Брайан, деревенщина непутёвая, тебе всё-таки подфартило.
– Сэр, вас ещё куда-нибудь отвезти? – напомнил о себе таксист.
Земной гость ткнул пальцем в голограмму:
– А… как его найти?
Слэш не успел ответить.
– Нужен билет? – рядом появился маленький осьминоидный с пачкой светящихся карточек. С каждой улыбалось простоватое лицо одноклассника.
Землянин молча протянул деньги и взял билет: «Зал воспоминаний», гласила надпись. Вспомнив, что это неподалёку, психотерапевт глянул на часы – до начала выступления оставалось чуть больше двадцати минут.
– Нет, не поеду, – Колман махнул таксисту и быстрым шагом направился к цели.
Размышляя о превратностях судьбы, не обращая внимания на местные достопримечательности, ирландец несколько раз останавливался, и бормоча:
– Вот ведь, как бывает, – прикладывался к маленькой плоской бутылке виски.
Ему даже пришлось выстоять очередь из шумных осьминожек, чтобы попасть на выступление соотечественника. Изрядно вспотев, протиснувшись сквозь переполненный зал до места, указанного в билете, психотерапевт упал на мягкое сиденье и блаженно вытянул ноги.
– Бабушка, не волнуйся! – пропищал рядом зимуртанианин.
Многочисленная фиолетовая семейка «чирикала» то на своём языке, то на лингвите, иногда поглядывая на соседа. Колман сделал ещё несколько глотков виски и решился задать вопрос:
– Скажите, а что здесь будет? Я только прилетел, знакомый пригласил, но не успел рассказать.
Осьминожки разом повернули головы в сторону землянина.
– Вы не знаете? Вы не знаете? Вы не знаете? – пропищал самый маленький из фиолетовой семейки.
– Совершенно не в курсе, – соврал О’Нил.
Зимуртанианин подпрыгнул на сиденье и замахал щупальцами, приговаривая:
– Это здорово! Это здорово! Это здорово!
– Бабушка, дай сказать! – пшикнул высокий зимуртанианин. Его кожа потемнела, а сам осьминоидный, изобразив подобие улыбки, важно обратился к гостю:
– Здесь будет выступать о-о-очень знаменитый человек с Земли. Человек, который подарил нам настоящее чудо. И мы все его о-о-очень любим. Вы ведь тоже?
Колман почувствовал себя неловко. Он не считал Брайана близким другом, не считал его подающим надежды, а тем более выдающейся личностью. В отличие от осьминоидных жителей этой планеты. Но вслух он сказал другое:
– Да, конечно. Только, я забыл, чем он так знаменит?
– Вы не знаете? Вы не знаете? Вы не знаете? – забеспокоилась фиолетовая старушка. Заёрзала на сиденье, вращая глазками.
– Бабушка! – повысил голос «главный». И повернулся к землянину:
– Понимаете, только благодаря Брайану Финнегану, мы, зимуртаниане, начали, наконец, избавляться от веками мучившего нас недуга.
Ошарашенное светило земной психиатрии на миг лишилось дара речи. Помолчав с минуту, Колман всё же нашёл силы спросить:
– И какого же?
Придвинувшись ближе, зимуртанианин прошептал:
– От тройной рассеянной забывчивости.
Более сильное впечатление на прославленного психотерапевта мог произвести лишь заговоривший дракон с планеты Каменного Огня. Новость словно пригвоздила землянина к креслу, и до начала концерта он не шелохнулся. Лишь когда Финнеган вышел на сцену, психотерапевт изобразил натянутую улыбку. Отметив про себя, что с момента отъезда Брайан ничуть не изменился. Такая же растрёпанная причёска, та же шаркающая деревенская походка и тот самый серый свитер, связанный мамой на дорожку.
Зато зал отреагировал взрывным шквалом писков. Земному гостю даже пришлось заткнуть уши, чтобы не оглохнуть. Фиолетовая семейка рядом пыталась что-то сказать, но психотерапевт лишь улыбался в ответ, боясь убрать ладони. Пока музыкант не открыл футляр и не взял в руки флейту – зал мгновенно стих.
Нежная серебристая мелодия поплыла над фиолетовыми головами, окутывая слушателей волшебным туманом земной музыки. Жёлтые глазки обитателей Зимурты заискрились, осьминожки принялись дружно раскачиваться из стороны в сторону, словно впали в транс. Чтобы не последовать их примеру, психотерапевт встряхнулся, помассировал указательными пальцами виски и для верности сделал несколько глотков целебного ирландского напитка.
Колману и раньше доводилось бывать на концертах живой музыки, но здесь, в этом зале, он получил совершенно иные ощущения. Возможно, размышлял психотерапевт, виновата акустика, воздух планеты или воздействие биополя осьминоидных. В любом случае этот феномен требует тщательного изучения.
Взгляд психотерапевта потускнел, мысли собрались в облако, повертелись и уплыли в бесконечную даль. Опустевшая бутылка выскользнула из руки, О’Нил с блаженной улыбкой откинулся на спинку кресла, так и просидев до окончания концерта. Лишь когда Брайан второй раз вышел на поклон публике, психотерапевт пришёл в себя.
Фиолетовая старушка деликатно коснулась щупальцем плеча О’Нила:
– Вам понравилось?
Улыбка человека уступила место плаксивой гримасе. Колман несколько раз моргнул, закрыл лицо ладонями и сквозь слёзы прошептал:
– Это здорово, это здорово, это здорово…
Михаил Бочкарев
Протечка
Писал Володя Дунаев по ночам не потому, что посещало его вдохновение только в часы торжества теней над светом, и не потому, что летали во влажном ночном воздухе чудесные образы, наполняя сердце его волнами фантазий, а потому лишь, что днем он работал кладовщиком на складе. Работа была ему отвратительна и казалась самым настоящим адом, хотя ничего в ней не было дурного и сложного, и другие его коллеги работали с удовольствием даже, не жалуясь ни на что. Но душа Дунаева, стремящаяся к материям высоким, литературным, а в жизни получающая лишь постоянные отказы редакторской братии да усмешки друзей, согласиться с такой участью никак не могла. И не соглашалась. Он писал постоянно. Рассылал рассказы и повести по всем редакциям и трепетно ждал ответ. И ответ приходил всегда однозначный — отказ. Но он писал непрерывно и яростно, как одержимый маньяк выслеживает свою жертву, так он выслеживал в недрах ума все новые и новые идеи, и выливал их на бумагу, оттачивая мастерство.
Ложился он поздно, обычно после трех, а то и совсем под утро, и часто ходил на работу полусонным, иногда забывая, где он находится и зачем. Вот и сегодня осенней дождливой ночью Дунаев сидел у монитора компьютера и строчил свою повесть, названную в черновом варианте – «Туманы сентябрьских полусфер», совершенно позабыв о часах. Самому ему название казалось исключительно удачным. Надо сказать, что писал Дунаев прозу уникального жанра, который он сам определял, как «поток сюрреалистического декаданса в спектре событий, случившихся в послезавтрашнем сне». Вероятно, поэтому большинство редакторов, читающих его в высшей степени новаторские тексты, отказывались их понимать. Но Владимир не отчаивался, он верил, что придет и его час. За окном лил дождь. Шум его успокаивал и рождал в голове писателя сентиментальные мысли. Он упоенно писал, как вдруг услышал звонок в дверь. Владимир изумленно оторвал взгляд от монитора и посмотрел в сторону коридора. Звонок повторился.
«Кто это может быть так поздно?» - подумал он и, посмотрев на часы, увидел, что уже полчетвертого. Он поднялся с кресла и подошел к двери.
– Кто там? – спросил Дунаев, в который раз пожалев, что в двери нет глазка.
– Сантехник, – отозвался ночной гость.
– Какой сантехник в такое время? Вы с ума сошли?
– Протечка, – пояснил голос.
Дунаев, щелкнув замком, открыл дверь. На лестничной клетке стоял лысый мужчина лет сорока. В руках он держал гаечный ключ. Вид его был совершенно странным. Первое, что бросилось в глаза — его наряд. Он был одет в костюмную пару, поверх которой был надет синий фартук с яростно-желтой надписью «Сантехнические мероприятия». На ногах его были огромные резиновые сапоги, заляпанные грязью.
– Вы сантехник? – недоверчиво Дунаев всмотрелся в глаза странного визитера.
– Да-да, именно! – горячо подтвердил тот. – Выше этажом протечка, схлопнулся кран. Аварийный случай, бывает такое, не так ли? У вас жидкость не просочилась?
Говорил он как-то странно. Это Владимир отметил сразу. И еще его взгляд. Совершенно сумасшедший и неоправданно горящий, будто тот наглотался наркотиков.
«Псих, наверное, – подумал Дунаев, – ещё грохнет чего доброго гаечным ключом».
И Дунаев с опаской посмотрел на ключ.
– Нет, у меня все в порядке, – ответил он как можно спокойнее.
– Тогда, – невероятно обрадовался сантехник, – подпишите мне здесь.
Из-под фартука он моментально достал какую-то книжницу и быстро её пролистав, предъявил Дунаеву чистую страницу.
– Что я должен написать? – удивился Дунаев. – Заявление, что ли?
– Нет, нет. Напишите просто. Я, Владимир Николаевич Дунаев, ничего не имею против протечки. И поставьте подпись. Это очень важно!
– И все?
– Да-да, всё, – уверил сантехник.
Дунаев взял протянутый ему обгрызенный и грязный карандаш и написал на листе именно то, что и попросил его странный работник. Тот, получив тетрадь обратно, горя глазами прочитал написанное и, расплывшись в невозможной улыбке, ушел, перед этим горячо пожав руку Владимира.
– Вот псих, хотя, может быть, действительно протечка. Вероятно, дело обстояло так – он был дома, празднуя свадьбу сына (от того и в костюме). А тут авария, вот и вызвали его срочно. Он и переодеться не успел. Да и черт с ним, – и Дунаев снова сел за компьютер. Курсор мигал в конце недописанного предложения:
«...Есть только океан вселенной и призрачные огоньки в нём, ведь и Жана Поля Бельмондо тоже не понимали, а он, между тем, работал ментальным бульдозеристом, несмотря на потенциал зубного врача, призвание которого...»
Идиома была безупречной, но не хватало финала. Дунаев закатил глаза к потолку, и тут снова в дверь позвонили. Он выругался и пошел открывать. В том, что это сантехник, он не сомневался. Нервно распахнув дверь, Дунаев собирался было высказать всё своё недовольство работой коммунальщиков, имеющих наглость тревожить граждан в столь позднее время, как тут увидел, что на пороге стоят две незнакомые молодые девушки. Одеты они были не менее странно, чем давешний сантехник. У одной на голове был обрезок футбольного мяча, вырезанный наподобие шлема, а сама она была в длинном белом плаще, перечеркнутым ремнем портупеи. Вторая была в вечернем платье сиреневого цвета, кедах на босу ногу и нелепом картузе, из которого торчало перо.
– Вы Владимир Дунаев? – судорожно спросила та, что была в обрезке мяча.
– Допустим, – тихо ответил он.
– И вы сейчас работаете завскладом в Мытищах?
– Кладовщиком, – поправил Владимир.
– А, понятно, почему у вас нет усов, – сказала дама и поправила свой идиотский шлем.
– Какие усы? Вы кто такие?
– Нет, что вы, усы вам очень даже идут. Просто я вас не сразу узнала.
– Мы знакомы? – удивился Дунаев. Он всмотрелся в лицо девушки. Совершенно точно он видел её впервые.
– Да, но, видите ли, не совсем знакомы лично. Я участвовала в лыжном кроссе. Помните, в две тысячи восьмом году? Вы там призером стали.
– Я вообще усов никогда не носил. И при чем тут кросс? – он смутно вспомнил, что действительно принимал участие в кроссе, по случайности и выиграл там одно из призовых мест.
– Да мы не за этим к вам, – перебила её подруга. – Мы из бухгалтерии со склада. Насчет квартального отчета. Вы забыли бумаги подписать. А мы сдать не можем отчет.
– Какой отчет? В четыре часа ночи. Вы что?
– Это очень важно. Завтра все надо сдать. А то, что мы так выглядим, вы не смотрите. Мы со спектакля. Играли в пьесе по роману Козьминского – «Дама в сигаретном андерграунде». Замечательная пьеса. Особенно сцена с убийством петуха.
– Какого петуха? – Дунаев вдруг понял. Кто-то решил над ним подшутить и подослал двух этих дур, несущих черти какой бред.
– Как бы там ни было, – встряла в разговор первая девушка, – нам необходима ваша подпись.
И она протянула Владимиру тетрадь, вынув её из кожаной сумки. Лист был исписан непонятными символами, и в самом его низу имелась выделенная графа. В эту графу сумасшедшая и ткнула пальцем и умоляюще посмотрела в глаза Дунаева.
– Подпишу, и вы уйдете?
Обе психопатки синхронно кивнули.
– Вы могли бы написать так. Таисии и Венере в память о прошлом? – сказала вдруг та, что была в платье.
«Они точно сумасшедшие. Или это подстава, и меня сейчас снимают на скрытую камеру», – решил Дунаев. Но, тем не менее, написал, что его просили, и быстро захлопнул дверь. Он прошел в комнату к компьютеру и только хотел приступить к рассказу, как вдруг услышал громкий и настойчивый стук в дверь.
«Ну всё! Сейчас я им дам память о прошлом!» – решил он и побежал к двери.
– Я слышал, у вас некоторого рода неприятности? Что ж, я могу вам помочь, – на пороге стоял человек лет тридцати пяти. Он был одет в милицейскую парадную форму тридцатых годов, а из-под фуражки торчали две русые косички, как у какой-нибудь ученицы на первом свидании со школой. Одни глаз у него был синий, а второй совершенно черный, как погасший уголек.
Дунаев понял, что розыгрыш переходит все границы. Он вышел из квартиры и, слегка оттолкнув нового клоуна, пробежался по лестнице вверх, надеясь обнаружить там пьяных и хохочущих дружков. Но там никого не оказалось. Тогда он спустился к квартире.
– Вас кто подослал? Витёк? – спросил он.
– Какой Витёк? – удивился тип с косичками.
– Чего вы мне тут цирк разыгрываете, – психанул вдруг Дунаев, – я занят. Я пишу!
На это визитер округлил глаза и побледнел.
– Что вы пишите?
– Что надо, то и пишу! Донос на вас всех в полицию.
– На кого, на нас? У вас кто-то уже был? – испуганно спросил тип, и глаза его сделались огромными.
– Всю ночь ходят придурки какие-то, – пожаловался Дунаев.
– Странно-странно. А ведь я должен был быть первым, – сказал фальшивый милиционер, – вот что мы сделаем. Вы сейчас опишите мне этих, кто у вас был, мы составим протокол, и я завтра же всё решу! У вас чернильные принадлежности найдутся?
– Пошел к чёрту! – и Владимир решительно захлопнул дверь перед носом стремящегося зайти в его квартиру шута в фуражке.
Дунаев нервно курил у окна. Уже светало, и надо было собираться на работу, а он так и не сумел уснуть. Ночью еще несколько раз в дверь его звонили и стучали, но он никому не открыл. Всё это казалось ему в высшей степени странным и наглым. Если это был розыгрыш, то был он просто отвратительным и безвкусным. Дунаев грешил на друга Витька. Только этот идиот мог придумать такое. Непонятным оставалось одно, как он, бездельник и вечный нахлебник, смог убедить столько людей участвовать ночью в этом безобразном маскараде? На работу идти совершенно не хотелось, и не было сил, но Дунаев иного заработка не имел и пришлось ему одеться, съесть наскоро бутерброд с кофе и выйти из дома. Он добежал до остановки точно тогда, когда его автобус захлопнул дверь и тронулся.
– Говнюк! – крикнул вслед уходящему транспорту опоздавший. Он сел на скамейку под пластиковой крышей и печально уставился в горизонт, простирающийся над крышами пятиэтажек.
– Здравствуйте.
Дунаев увидел, как серое панно города затмил появившийся в поле его зрения объект в виде женщины преклонного возраста.
– Здравствуйте, – ответил он.
– Чудесная погода, не правда ли? – улыбнулась старушка совершенно идеальной челюстью.
– Да? – усомнился Владимир. Серый осенний день при всем желании нельзя было назвать чудесным.
– Вы пассажирский экипаж ждете? – прищурившись, уточнила она.
– Жду. Автобуса.
– Да-да конечно. Автобуса! Поразительно тут у вас хорошо. Вспоминается детство. Юные годы. Я уже не молода, как видите. С возрастом приходит особенное чувство ностальгии. Теперь всё не так. Все летает, жужжит, искрится. Новое поколение совсем шибанутое, не то, что прежде. Помните олимпиаду? Как прекрасно было?
«И эта того, – подумал Дунаев, – какая олимпиада? Что-то мне это не нравится, все сумасшедшие города ко мне тянутся. Может, я сам свихнулся?»
– Я извиняюсь, мне пора... – сказал он вслух, поднимаясь. Надо было куда-нибудь спрятаться от чокнутой старухи.
– Погодите, Володя, куда вы! Я так мечтала с вами познакомиться! – воскликнула женщина театрально.
Дунаев пораженно застыл. Откуда старуха знает его имя? Он осмотрелся вокруг и понял, что розыгрыш продолжается.
– А вы кто? – спросил он, подозрительно всмотревшись в лицо женщины.
– Ах, Боже мой, я не могу назваться. Простите. Таковы правила. Но к вам я всегда питала чувства. Девочкой я была влюблена! – и старуха улыбнулась снова.
– В кого? – Дунаев напрягся.
– Ах, в Пузаглобного! Какой мужчина! А его глаза? Мысли? И всё это так тонко переплелось и со мной! Вы понимаете, о чём я? – она закатила глаза.
– Бабушка, вам плохо? Давайте я «скорую» вызову?
– «Скорую»? – она озадаченно посмотрела в глаза кладовщика. – Но ведь это неприлично. Я бы могла... Но годы... Мы с вами в разном состоянии. Впрочем, да! Подарите мне поцелуй! – и старуха, выпятив скукоженные губы, потянулась к Дунаеву, как черепаха из панциря к бутону магнолии.
Дунаев в панике оттолкнул старуху и побежал прочь. Ни о какой работе он уже не думал. Он хотел лишь одного. Напиться коньяку и зарыться в постель, подальше от всех сумасшедших города. Вбежав в подъезд, он лихорадочно принялся вызывать лифт. Но тот не шел. Тогда Владимир побежал вверх по лестнице. Приближаясь к своему этажу, он услышал гомон голосов. Он посмотрел в пролет и увидел, что на его площадке собралась толпа. Он остановился и медленно, стараясь быть как можно тише, начал подниматься по ступеням. Гомон усиливался, и Дунаев начал различать отдельные фразы.
– Эти трое уже взяли у него... А мы что? Не имеем прав? – вещал писклявый женский голосок.
– Да он сам подписал пакт о протечке! Значит, можно! – вторил ему мужской, басовитый и хриплый.
– Вы понимаете, что он не должен ничего знать! А вы все тут столпились! – истошно кричал маленький человечек в серебристом комбинезоне, которого Дунаев смог увидеть, украдкой выглядывая из лестничного пролета.
– Да всё равно уже. Мы ему потом память сотрем и всё! – слышался дерзкий баритон.
– Ага! Сотрём! А ты помнишь, что с Врубелем после его экскурсии стало? Это ладно, они в самом конце навещали. Идиот! Так нельзя делать. Он ещё и одной трети не создал! – визжал лысый.
– Эй, смотрите-ка, вон он! – крикнул вдруг кто-то, и в пролете появилась патлатая голова в анахроническом английском парике. Палец указал на Дунаева.
Тут же в толпе возникла суета и толкотня. Послышались смешки и перешептывания. Множество голов высунулись в пролет и жадно принялись пожирать взглядами перепуганного Владимира. Тут кто-то из толпы выронил задетый плечом соседа зажатый в руке темный предмет, который полетел вниз, ударившись о парапет, изменил траекторию и упал под ноги Дунаева. Это была книга. Он поднял её и посмотрел на обложку.
На ней был изображен осьминог, держащий в щупальцах мобильный телефон, бутылку коньяка, чайник, сковороду, порнографический журнал и расческу. Под картинкой было название, звучало оно так — «Современное щуплоногое». Автором значился Дунаев В.Н.
Владимир открыл обложку и пролистнул форзац. На него смотрела его же фотография, только на ней он казался намного старше. Руки его задрожали. Он бегло пролистал издание, и из его середины выпал сверкающий флаер. Он поднял его. На нем так же была его фотография, а снизу шел текст. Но прочитать его Дунаев не успел. Кто-то сверху крикнул.
– Хватайте его! Он не должен ничего знать!
И тут же толпа ринулась вниз. Дунаев вздрогнул и побежал по лестнице, спасаясь, как при бомбежке. Книгу он выронил, но в руке остался зажатым цветастый флаер. От погони ему удалось уйти на трамвае, подошедшем к первой попавшейся на пути остановке. Он протиснулся к стеклу и увидел, как толпа человек из тридцати, выглядящая точно, как сбежавшие пациенты психушки, обреченно остановилась на дороге, не успев его схватить. Когда они скрылись из вида, Дунаев наконец развернул смятый флаер, выполненный из чего-то, напоминающего тонкий пластик, и принялся читать. Было на нём написано вот что:
«Внимание! Временная экскурсия! Единственная возможность увидеть своего кумира живьём!
Спешите! Количество мест строго ограничено!»
Еще ниже было написано следующее:
«Посещение одного дня из жизни знаменитого писателя Дунаева В.Н.
Возраст — 27 лет. 21 сентября, 2013 год.
Уникальное время зачатка идеи романа – «Туманы сентябрьских полусфер».
Спешите!»
Дунаева пробил пот. Он осмотрелся. Его окружали тоскующие граждане, едущие в трамвае по своим делам. Никто на него не смотрел, и никому не было дела, до того невероятного и необъяснимого, что творилось сейчас. Он начал читать дальше.
«Памятка фаната:
1. Отправляясь в прошлое, помните о конфиденциальности. Разглашение информации о темпоральных перебросах грозит немедленным исключением из фан-клуба, а так же преследуется по статье 12/234 УК Межпланетной конгломерации штрафом в 2 000 кредит-процентов.
2. Тщательно подбирайте внешний вид (одежду). Собирайтесь соответственно эпохе. В вашем распоряжении ликвидная костюмерная эпохи Дунаева В.Н. Прокат оборудования и краткий курс лингвистического соответствия.
3. Ни в коем случае не входите в контакт с объектом поклонения (Дунаевым В.Н.), а та