Национальный характер – самый неуловимый феномен этничности. Условия жизни и деятельности любого народа, его культура, история и тому подобное формируют систему психологических особенностей, свойственных именно данному народу (этносу) и осознаваемых как один из его признаков. Эти психологические черты касаются обычно строго определенного круга явлений. Так, различна степень сознательной регуляции эмоций и чувств: одни народы ведут себя более сдержанно, другие – более «взрывчаты» и непосредственны в выражении своих чувств и настроений. Различна роль тех или иных видов деятельности в жизни человека. Например, европейским детям привычны игры, а у детей некоторых народов Азии, Океании, Южной Америки, где их очень рано приучают к участию в делах взрослых, игра не имеет такого значения. Другой пример: дети мусульманских народов менее часто рисуют, потому что мусульманская религия запрещает изображение человека. По мнению А.А. Леонтьева, любой человек, к какому бы этносу он ни принадлежал, может мыслить, воспринимать, запоминать, усваивать новую информацию одинаково успешно. Поэтому психологические особенности того или иного этноса охватывают лишь такие стороны психической жизни человека, которые не являются главными, основными. Они только окрашивают его деятельность тем или иным образом [Леонтьев, 1998, с. 27].
Следует отметить, что отношение к понятию «национальный характер» неоднозначно. Так, например, по мнению А.А. Леонтьева, само понятие «национальный характер» не вполне удачно. Ученый считает, что можно усмотреть специфические черты и в личности, и в характере, и в протекании отдельных психических процессов. О национальном характере того или иного этноса часто судят представители других народов, приписывая этому народу такие особенности, которые на самом деле не являются его отличительной чертой. Далеко не каждый немец аккуратен, не всякий русский добродушен или агрессивен. Это чаще всего не подлинные отличия данного народа от других, а составные черты образа этого народа в глазах других народов [Леонтьев, 1998, с. 27]. Но существуют и другие точки зрения. С.М. Арутюнян определяет национальный характер как «своеобразный национальный колорит чувств и эмоций, образа мыслей и действий, устойчивые и национальные черты привычек и традиций, формирующихся под влиянием условий материальной жизни, особенностей исторического развития данной нации и проявляющихся в специфике ее национальной культуры» [Арутюнян, 1966, с. 31]. Н. Джандильдин рассматривает национальный характер как «совокупность специфических психологических черт, ставших в большей или меньшей степени свойственными той или иной этнической общности в конкретных экономических, культурных и природных условиях ее развития [Джандильдин, 1971, с. 122].
Сложность и противоречивость этого понятия подчеркивает терминологический разнобой. Н.А. Ерофеев говорит об этническом представлении как «словесном портрете или образе чужого народа» [Ерофеев, 1982, с. 7]. С.М. Арутюнян говорит о психологическом складе нации, представляющем собой «своеобразную совокупность разнопорядковых явлений духовной жизни народа» [Арутюнян, 1966, с. 23].
Многие исследователи связывают особенности национального характера с языковым своеобразием. Именно в формах языка, в его семантике, лексике, морфологии, синтаксисе отражается в определенной мере психология того или иного этноса. Отражение языка в психологии народа может иметь двоякий характер: статический и динамический. Статический аспект заключается в значениях слов, грамматических форм и конструкций, динамический – в их употреблении в высказывании. По мнению В.Г. Гака, всякий предмет, всякое действие обладает бесчисленным количеством признаков, которые невозможно, да и незачем, упоминать в высказывании, так как для идентификации предмета, признака, действия достаточно одного-двух признаков, на основании которых в речи и осуществляется наименование.
В каждом языке обнаруживается своя тенденция в отборе таких признаков, в связи с чем даже одинаковые по смыслу слова неодинаково употребляются в речи. Эта тенденция может быть внешне детерминирована, но она может представлять собой и произвольный выбор, который постепенно закрепляется в языке [Гак, 2000, с. 54]. Французский язык часто использует в переносных значениях цветообозначения. Так как Франция является цивилизацией цвета, для различения элементов быта там часто используются цветовые обозначения. Например, многие явления, относящиеся к сельскому хозяйству, к экологии, получают наименования с прилагательным vert (зеленый): espace vert «зеленое пространство» (в городе: сквер), révolution verte «зеленая революция» (преобразования в сельском хозяйстве), Europe verte «зеленая Европа» (соглашения по вопросам сельского хозяйства стран Общего рынка) и т. д. В русском языке более детально дифференцируются обозначения звуковых ощущений. Во французской речи звуковые впечатления фиксируются реже, особенно при обозначении движений и действий. В русском языке различаются удар и стук (удар со звуком); во французском языке им соответствует одно слово coup. Русское слово базар в переносном смысле означает беспорядочный говор, крик, шум. Французское bazar при метафорическом переносе значит беспорядочное нагромождение предметов, фиксируя зрительное, а не слуховое впечатление от предмета. При описании ситуации французский язык отдает предпочтение зрительным восприятиям (движения, жесты) перед звуками. Он также сравнительно чаще основывается в своих номинациях на цветовых впечатлениях. Во французском языке высказывание ориентировано часто на первое лицо, в меньшей степени – на второе, тогда как в русском языке нередко говорящие, представленные в ситуации, не обозначены в поверхностной лексико-грамматической структуре высказывания. Русское высказывание часто принимает форму безличного предложения. Для объяснения этого факта выдвигают этнопсихологическую и лингвистическую гипотезы. С этнопсихологической точки зрения, в данных языковых формах «самовыражаются» народы. По мнению В.Г. Гака, во Франции исторически больше развивался индивидуализм, обособленность людей друг от друга. Отсюда и тенденция начинать свою речь с «Я». Русский человек, напротив, старается не выделять себя, он как бы отходит на задний план, предпочитая употреблять безличные обороты или конструкции, в которых семантический субъект выражен косвенным падежом. А это связывают с известными особенностями русской истории и социальной организации в России, духом коллективизма и др. С лингвистической точки зрения личная форма французского глагола (кроме инфинитива) обязательно требует подлежащего, причем в первом и втором лицах это обычно служебные местоимения, которые без глагола не употребляются. В русском языке личная глагольная форма может употребляться без местоимения даже в прошедшем времени, где глагольная форма не различает лиц [Гак, 2000, с. 58–59].
Говоря о национальном характере, следует также добавить и точку зрения Ю.Н. Караулова: «Национальный характер определяется не только и не в первую очередь языком, поскольку наряду с языком одним из важнейших признаков этноса является общность культурных ценностей и традиций» [Караулов, 1987, с. 47].
Таким образом, для определения психологического своеобразия того или иного этноса необходимо использовать интегративный метод исследования, основным признаком которого является междисциплинарность. Междисциплинарность применительно к изучению национального характера мыслится как опора на данные психологии, этнопсихологии, культурологии, философии, языкознания, теории коммуникации и др.
12.2. Параметры сопоставления
психологической идентичности
Согласно О.А. Леонтович, различия в самоидентификации и взаимовосприятии представителей контактирующих культур – это одна из наиболее трудноуловимых и самых глубинных причин непонимания в процессе межкультурной коммуникации [Леонтович, 2007, с. 177]. С целью сопоставительного анализа психологической идентичности разных народов используются параметрические модели Хофстеде, Клокхона, Стродбека, Парсона и др. Проведем сопоставление по некоторым параметрам.