Хроническая неуспешность

При хронической неуспешности чрезвычайно актуальны все «симптоматические» рекомендации, относящиеся к повышен­ной тревожности. Однако наряду с ними должны быть даны и дополнительные, более конкретные советы.

Главное, что должны сделать взрослые при таком «диагно­зе», — это обеспечить ребенку ощущение успеха. Для этого при оценке его работы надо руководствоваться несколькими не­сложными правилами. Главное из них – ни в коем случае не срав­нивать его весьма посредственные результаты с эталоном (требованиями школьной программы, образцами взрослых, до­стижениями более успешных одноклассников). Ребенка нужно сравнивать только с ним самим и хвалить его лишь за одно: за улучшение его собственных результатов. Если во вчерашней кон­трольной он правильно сделал только один пример из десяти, а в сегодняшней – два, то это надо отметить как реальный успех, который должен быть высоко и без всякой снисходительности или иронии оценен взрослыми. Если же сегодняшний результат ниже вчерашнего, то надо лишь выразить твердую уверенность в том, что завтрашний будет выше.

Очень важно найти хоть какую-нибудь сферу, в которой ребенок может оказаться успешным, реализовать себя. Этой сфере надо придать высокую ценность в его глазах. В чем бы он ни был успешен: в спорте, в чисто бытовых домашних делах, в компьютерных играх или в рисовании – это должно стать предметом живого и пристального интереса родителей. Ни в коем случае нельзя ставить в вину ребенку неуспехи в школь­ных делах. Напротив, следует подчеркивать, что, раз он что-то научился делать хорошо, то постепенно научится и всему ос­тальному.

Иногда взрослым кажется, что у ребенка нет способностей вообще ни к чему. Однако в действительности такого практичес­ки никогда не бывает. Может быть, он хорошо бегает? Тогда надо отдать его в секцию легкой атлетики (а не говорить, что на это у него нет времени, потому что он не успевает сделать уроки). Воз­можно, он умеет аккуратно работать с мелкими деталями? Тог­да ему стоит записаться в кружок авиамоделирования. Ребенка, страдающего хронической неуспешностью, нужно не просто побольше хвалить и поменьше ругать (что очевидно), но хвалить именно тогда, когда он что-то делает (а не тогда, когда пассивно сидит, не мешая окружающим).

Родителям и учителям необходимо излечиться от нетерпения: ждать успехов в учебе придется долго, так как снижение тре­вожности не может произойти за одну неделю. Да и тогда еще «хвост» накопившихся пробелов в знаниях долго будет давать о себе знать. Школа должна очень долго оставаться сферой ща­дящего оценивания, снижающего тревогу (что уже само по себе дает некоторое улучшение результатов). Следует быть готовы­ми к тому, что школьные дела могут так и остаться вне сферы детского самоутверждения, поэтому болезненность школьной ситуации должна быть снижена любыми средствами. В первую очередь, необходимо снизить ценность школьных отметок (но не знаний!). В особо серьезных случаях приходится идти на обес­ценивание и ряда других школьных требований и ценностей (на­пример, закрывать глаза на то, что не полностью выполняются домашние задания). Благодаря этим мерам у ребенка постепен­но снижается школьная тревога, а так как на уроках он продол­жает работать, то накапливаются и некоторые достижения.

Важно, чтобы родители не показывали ребенку свою озабо­ченность его учебными неудачами. Чтобы, искренне интере­суясь его школьной жизнью, они при этом смещали акценты своих интересов на отношения детей в классе, подготовку к праздникам, дежурства по классу, экскурсии и походы, но не фиксировались на области неуспеха – школьных отмет­ках. В качестве чрезвычайно значимой, высоко ценимой и ос­тро их интересующей должна подчеркнуто выделяться та сфера деятельности, в которой ребенок успешен и может самоутверждаться, обрести утраченную веру в себя. Такой пе­ресмотр традиционных школьных ценностей позволяет предупредить самый тяжкий результат хронической неуспеш­ности — резко отрицательное отношение ребенка к учебе, которое к подростковому возрасту может превратить хрони­чески неуспевающего ребенка в законченного хулигана. При этом не возникает и другое частое следствие хронической неуспешности – тотальный регресс, приводящий к глубокой пассивности и безразличию. В общем, чем больше родители и учителя фиксируют ребенка на школе, тем хуже для его школьных успехов.

Под конец вернемся к вопросу, поставленному родителями Ани, – имеет ли смысл оставлять ребенка с хронической неус­пешностью на второй год или переводить во вспомогательную школу. Ответ на этот вопрос, безусловно, отрицателен. Способ­ности девочки вполне достаточны для того, чтобы усвоить учеб­ный материал. Надо только сделать занятия более живыми и интересными и перестать непрерывно ее ругать, вызывая у нее примерно то состояние, которое возникает у кролика при виде удава. Тогда она, безусловно, сумеет выбраться на уровень «тро­ечницы», что уже вполне неплохо. Оставление же на второй год лишь еще понизит ее уверенность в себе (хотя понижать ее по­чти некуда), еще углубит хроническую неуспешность.

Тем более не следует отдавать Аню в школу для умственно отсталых (или для детей с задержкой развития). Эти школы пред­назначены не для детей с резко повышенной тревожностью, а для тех, у кого понижен уровень умственного развития.

У некоторых детей к хронической неуспешности приводит именно нарушение обучаемости. В этом случае специальная школа будет полезна и, возможно, перевода в такую школу окажется достаточно для преодоления возникших трудностей. Но у Ани причина трудностей другая, а, значит, и меры долж­ны приниматься другие.

Тотальный регресс

В подростковом возрасте у детей с хронической неуспеш­ностью нередко совершается переход от позиции плохого

ученика к самосознанию безнадежно неуспешной личности. Этим знаменуется формирование нового психологического синдрома — тотального регресса. Среди особенностей пси­хологического профиля центральную роль начинает играть депрессивный фон настроения. Деятельность характеризу­ется отказом от каких-либо проявлений активности, от общения как со взрослыми, так и со сверстниками. В ответ и социальное окружение «отворачивается» от подростка, что углубляет депрессию и усиливает представление о своей ник­чемности. Схема развития тотального регресса представлена на рис. 3.

Рис. 3. Схема развития тотального регресса

Алексею П. 17 лет. Он единственный ребенок в семье, живет с родителями. В течение последнего года Алексей не учится и не работает. Практически все свое время он проводит дома, слушая «тяжелый рок». В прошлом он много читал, но уже давно прекратил это занятие. Дру­зей у него нет, а с родителями он почти не общается. Вме­сте с тем он часто обращается к ним с теми или иными требованиями: купить ему более современный магнито­фон, более модную одежду и т. п. (по поводу покупки одежды родители выражают недоумение: зачем она ему, если он никуда не ходит?).

Родители затрудняются определить, когда именно по­явились беспокоящие их проявления. По их словам, он «всегда плохо учился, но был хорошим, послушным мальчиком». В подростковом возрасте он начал про­гуливать школу, что и послужило причиной первых по-настоящему серьезных семейных конфликтов. Поначалу родители опасались, что он «попал в дурную ком­панию», но вскоре поняли, что никакой компании - ни «дурной», ни хорошей - у него нет (хотя раньше у него было несколько приятелей). Алексею угрожали исклю­чением из школы за прогулы, но год назад он, не дожидаясь исключения, сам окончательно перестал учиться.

Психологическое обследование выявило наличие у Алексея выраженных депрессивных тенденций. Юноша воспринимает жизнь как лишенную смысла, не имеет ни­каких планов наг будущее. Он очень эгоцентричен, не спо­собен изменить свою точку зрения и понять позицию других людей (в частности, собственных родителей). Са­мооценка снижена. Свои перспективы Алексей оценива­ет очень низко.

Тотальный регресс – один из наиболее тяжелых психоло­гических синдромов подросткового и юношеского возраста. Для него типична не только остановка в развитии, но и утрата прежних достижений (чем и объясняется его название). Это хорошо видно на приведенном примере: так, если в прошлом Алексей проявлял высокий интерес к чтению, то теперь этот интерес отсутствует; имевшиеся раньше контакты со сверст­никами тоже оказались утрачены.

Тотальный регресс – невротизирующий и психопатизирующий психологический синдром, причем с еще более выраженным невротизирующим эффектом, чем у хронической неуспешности. Нередко он развивается на фоне уже имеюще­гося невроза. Уход в болезнь, который при хронической неуспешности иногда приводит к редукции исходного психо­логического синдрома, не выполняет подобной функции при тотальном регрессе. Напротив, он может вести к углублению состояния, дополнительно снижая активность подростка. Этот синдром чреват также серьезными нарушениями в формирова­нии личности.

Тотальный регресс

Вывод о том, что у подростка имеется тотальный регресс, может быть сделан при сочетании следующих показателей:

♦ Жалобы на пассивность подростка, утрату прежних ув­лечений и интересов, отсутствие контактов со взрослыми и сверстниками.

♦ Депрессивный фон настроения, сниженная самооценка, пессимистические представления о своем будущем.

♦ Склонность окружающих оценивать состояние подростка как данность, не поддающуюся изменению, т. е. принятие ими его собственной оценки. Эта позиция обеспечивает устойчивость психологического синдрома. В противном случае он преодо­левается либо психологическими средствами (путем вовлече­ния подростка в активную деятельность), либо медицински­ми (путем медикаментозного лечения депрессии).

Рекомендации

Тотальный регресс

При этом психологическом синдроме мало что можно сде­лать «домашними средствами». Чрезвычайно желательно на­править ребенка на психотерапию. Чаще всего при этом синдроме отношения в семье в целом нарушены настолько се­рьезно, что бывает нужна семейная психотерапия. Если у ре­бенка сильно выражена депрессивная симптоматика, то необходима консультация у врача-психиатра.

В любом случае нужно постараться убедить родителей от­носиться к подростку как можно более терпимо и добро­желательно, понимая, что его состояние не является нормаль­ным с психологической (а возможно, и медицинской) точки зрения.

4.3. УХОД ОТ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ИНКАПСУЛЯЦИЯ

Уход от деятельности

Развитие по данному типу происходит у детей, которые не получают достаточного внимания со стороны взрослых. Это может объясняться неблагополучием в семье или (чаще) повы­шенной потребностью ребенка во внимании к себе. Это тип развития ребенка, которому не удается реализовать присущую ему демонстративность. Как мы увидим ниже, основным пре­пятствием для ее реализации при этом синдроме является по­вышенная тревожность.

Уход от деятельности — это уход во внутренний план, в иг­ровое фантазирование. Ребенок как бы «отсутствует» на уро­ке, не слышит адресованных ему вопросов и указаний учителя, не выполняет заданий. И дело не в его повышенной отвлекаемости. Ребенок не сосредоточен на чем-то постороннем, а по­гружен в себя, в свой внутренний мир, в фантазии и мечты. Фантазирование позволяет восполнить недостаток внимания («Я — знаменитый охотник, путешественник, кинозвезда, ге­рой»). «Игры в уме» становятся средством удовлетворения как игровой потребности, так и потребности во внимании к себе окружающих.

Гипертрофированное развитие защитного фантазирова­ния составляет основную особенность психологического профиля при этом синдроме. Погружаясь в мир своих защит­ных фантазий, ребенок «отключается» от внешней актив­ности, что является основной характеристикой его деятель­ности и обусловливает название синдрома. Позиция ребенка с уходом от деятельности является дошкольной, игровой, только игра совершается не во внешнем, а во внутреннем плане. Реакция социального окружения, пытающегося «вер­нуть» ребенка к скучной и неинтересной для него деятель­ности, дополнительно стимулирует его уход в замещающее фантазирование. Обычная жизнь для таких детей недостаточно насыщена впе­чатлениями, она кажется им скучной, монотонной. Фантазия предоставляет им выход из этой обыденности. В мечтах мож­но слетать в Африку, пережить необычайные приключения, вызвать всеобщее восхищение. Иногда даже создается ощуще­ние, что ребенок путает фантазию и реальность. Он рассказы­вает о каких-либо вымышленных событиях (не столь экстрава­гантных, как полет в Африку), и родители принимают его рассказы за чистую монету.

Люде К. 9 лет. Учительница жалуется на то, что на уроке Люда рассеянна, не слушает ее объяснений, плохо запоми­нает учебный материал. Несмотря на это, у нее редко быва­ют неудовлетворительные оценки. Мать девочки рассказала, что Люда постоянно обманывает: «Выдумывает какие-то не­вероятные истории, но рассказывает их так убедительно, что мы несколько раз ей верили. Однажды она рассказала, как слепая женщина попросила помочь ей выбрать платье для дочки и как они с ней два часа ходили по магазинам. А потом оказалось, что все это время она сидела у подружки».

Люда – живая, но несколько стеснительная девочка. Во время психологического обследования она старается произвести хорошее впечатление на проверяющего, очень чувствительна к одобрению, похвале. Девочке не хватает уверенности в себе: она по несколько раз уточняет инст­рукцию, боясь ошибиться; часто стирает начатые рисун­ки, сочтя их неудачными; сообщает, что не умеет рисовать и сочинять истории, хотя ее рисунки и рассказы совсем не плохи для ее возраста.

В результате обследования выясняется, что у Люды высока потребность во внимании к себе. Несколько по­вышен уровень тревожности. Очень сильно развита тен­денция к защитному фантазированию.

По сути дела, уход от деятельности — это продолжение дошкольного игрового способа жизни в школьном возрасте.

Поэтому поведение ребенка с этим синдромом, как правило, ин­фантильно. У него не формируются типичные для младшего школьного возраста формы общения со взрослым. Предлагае­мые ему задания он воспринимает как повод для развертывания собственной активности, не стремясь к их точному выполне­нию. Инструкция часто нарушается, причем ребенок не видит в этом ничего плохого.

Схема развития этого психологического синдрома представ­лена на рис. 4.

Рис. 4. Схема развития ухода от деятельности

Негативными последствиями ухода от деятельности явля­ются часто встречающиеся пробелы в знаниях, трудности в полной реализации своих возможностей. Уход от деятельно­сти — частая причина жалоб учителей и родителей. Последних нередко сильно раздражает «лживость», в действительности всего лишь отражающая детские фантазии.

Вместе с тем, прогноз развития ребенка со склонностью к уходу от деятельности, в случае своевременной коррекции, достаточно благоприятен. Ребенок редко попадает в «отстаю­щие». Привычка к интенсивной умственной работе, какой является фантазирование, помогает и в учебных делах удер­жаться на плаву, несмотря на то, что знания недостаточно систематичны, многое «пропущено мимо ушей» или понято не до конца. Хроническая неуспешность в таких случаях, как правило, не развивается. Привыкнув находить удовлетворение в фантазировании, ребенок обращает мало внимания на свои неудачи в реальной деятельности. В итоге у него не формиру­ется особо высокий уровень тревожности, хотя некоторое ее повышение неизбежно присутствует. Тревога и является тем барьером, который мешает ребенку разворачивать демонстра­тивное поведение (из-за тревожного опасения негативной реакции окружающих на такое поведение).

Если же мы рассмотрим механизм возникновения и под­держания повышенного уровня тревожности, то обнаружим, что решающую роль в этом играет конфликт между стремле­нием получать реальное (а не только воображаемое) внима­ние и его отсутствием. Так порождается замкнутый круг причин и следствий: фрустрация (неудовлетворенность) по­требности во внимании порождает тревогу, блокирующую те формы поведения, с помощью которых ребенок мог бы при­влечь к себе внимание, Это, в свою очередь, поддерживает фрустрацию и т. д.

В психологическом обследовании склонность к фантази­рованию, обязательная для синдрома ухода от деятельности, может быть заслонена сковывающей ребенка тревогой. По­этому, чтобы обнаружить ее, необходимо создать максималь­но спокойные условия для свободной игры воображения. Иногда полезно на некоторое время просто уйти и оставить ребенка наедине с рисунком. Если есть подозрение на соче­тание ухода от деятельности с резко повышенным тревожным фоном, со стеснительностью и закрытостью в общении, то стоит дать ребенку возможность свободно порисовать без всякого задания (и, опять же, на некоторое время оставить его одного). Но если склонность к фантазированию так ниг­де и не проявляется, то диагноз «уход от деятельности» ста­вить нельзя.

Уход от деятельности

Уход от деятельности проявляется в сочетании следующих показателей:

♦ Жалобы на пассивность ребенка. Они могут выступать в разных формах («отсутствует на уроке », «витает в об­лаках», «не слушает учителя», «считает ворон», «ленит­ся»). Учебные достижения при этом могут оцениваться совершенно по-разному. Как правило, они несколько сни­жены. Бывают и случаи как особо сильного снижения, так и, напротив, вполне высоких достижений.

♦ Проявления демонстративности. У детей с уходом от дея­тельности она проявляется в мягких, социально приемлемых, не грубых формах. Нередко ребенок демонстрирует повы­шенную застенчивость (как бы говоря: «Посмотрите, как я стесняюсь»). В этих случаях не всегда можно сразу понять, что эта стеснительность нарочита. В любом случае, демонстративность проявится в материалах обследования. Склонность к фантазированию. Она проявляется в виде художественно-образного подхода к заданиям, в пред­почтении заданий, оставляющих свободу для собственно­го творчества, однозначным заданиям школьного типа. Тревожность. Уходу от деятельности неизбежно сопут­ствует некоторое повышение общего уровня тревожнос­ти, не приводящее, однако, к существенным нарушениям деятельности. Для ухода от деятельности не характерно выраженное повышение уровня тревоги, типичное для хронической неуспешности.