Преемственность поколений




 

– Поразительно, – говорит Циник, читающий русскую эмигрантскую газету. – На сто девяносто шестом году жизни скончался поручик Лейб-гвардии Его Императорского Величества Семеновского полка.... Смешно! Сто девяносто шесть лет, а всего – поручик!

– Не сто девяносто шесть, а лишь девяносто шесть, – поправляет Нытик.

– Все равно смешно. Неужели эти мумии еще надеются вернуть прошлое?

– Эту газетенку делают молодые люди. Они не надеются ни на что, но готовы изображать надежду на что угодно, лишь бы за это платили.

За деньги я бы тоже согласился.

 

Демократия

 

– Внимание! Начинается передача о гомосеках!

– Совсем сдурели!

– Гомосексуалисты тоже имеют право на существование.

– Гомосексуализм способствует разрушению семьи и подрывает основы общества, так что общество имеет право от него защищаться. К тому же гомосеки составляют ничтожное меньшинство населения.

– При демократии и меньшинство имеет право существовать.

– Смотря какое меньшинство. Гангстеры и террористы тоже в меньшинстве. Демократия не есть свобода всего. Это есть лишь определенная форма политической организации общества. Это – правовое общество. Какое меньшинство имеет право на существование, должно решать большинство.

– Те гомосеки, которых мне приходилось видеть, все были жуткой мразью. Но если они хотят существовать, пусть существуют.

– Но они хотят большего. Они навязывают себя обществу, привлекают к себе внимание и вовлекают в сферу своих интересов нормальных людей. Общество, повторяю, тоже имеет право защищаться от этой заразы. А вообще говоря, обсуждение проблемы гомосексуализма в терминах демократии есть опошление последней.

– А можно ли наших советских гомосеков считать борцами за права человека?

– А чем они хуже религиозных сектантов?

– И все равно советский строй – дерьмо!

 

Вести с Родины

 

Передачу о гомосеках сменила передача о Советском Союзе. Это значит, что здесь отношениям с Москвой придают большое значение. Сбежались все обитатели Пансиона. Смеемся, охаем, ругаемся, узнаем знакомые места. Вот западный журналист берет интервью у «простого рабочего».

«Идиот! – кричат все в один голос. – Это же кагэбэшник, за версту видно!» – «Мы все выглядим как кагэбэшники, – вздыхает Нытик. – Когда вас (это к Энтузиасту) показывали по телевидению, тут все были уверены, что вы – агент КГБ». Потом все же показали московские очереди, сказали о продовольственных затруднениях и о новых арестах. И мы успокоились: все идет нормально. Интересно, стоило на короткое время оторваться от Родины, как уже начинает казаться, что там все пошло по-другому, хотя сам твердо знаешь, что по-другому там не будет никогда и ни при каких обстоятельствах. Чуточку лучше или много хуже, но не по-другому. Причем люди боятся не столько ухудшения в стране, сколько улучшения. И это понятно: если улучшение, эмиграция теряет смысл. Стоит советским властям улучшить положение в стране (к чему они, к нашему счастью, не способны), как настроение в эмиграционной среде резко ухудшится. Единственное, что дает здесь ей духовную опору, – это сознание того, чт(| в Советском Союзе «нечего жрать и сажают пуще прежнего». Второе теперь явно ложно: сажать уже некого. А если в Союзе произойдет радикальное улучшение жизненных условий, на Западе начнется психологическая и идеологическая паника.

Наконец сообщили о повышении цен на продукты питания в Союзе. Какое началось ликование!

 

Вести на Родину

 

Пришел Художник, гордый и неприступный: ему удалось выставить несколько своих работ в захудалой галерее. Сомнительно, что кто-то купит их – здесь такого добра своего навалом. А в Москву он напишет так, будто ему устроили выставку в самом Лувре. И его знакомые художники там будут от зависти сохнуть. Писатель тоже описывает свое положение здесь друзьям и родственникам в Москве так, будто он сейчас – в центре мировой литературы. Это ложь. Но попробуй проживи тут без нее. Если бы мне было кому писать в Москве, я бы тоже, надо думать, написал бы ставшее общим штампом признание, что «свобода раскрепощает творческие силы и пробуждает необычайную энергию», изобразил бы свою социологию помойки как вклад в мировую науку.

 

Социология помойки

 

Изучение помойки советской эмиграции действительно захватило меня как ученого. По советской эмиграции можно судить о самом советском обществе, породившем эту эмиграцию. Точно так же по отходам человеческой жизни вообще можно с большой степенью точности судить о самих людях и их жизни. Обычную методику наблюдения я обогатил специальными методами. По клочку страницы я научился восстанавливать текст целой страницы, по косвенным намекам научился докапываться до существенных сведений. Для КГБ эта моя методика была бы великим благом. Можно было бы по крайней мере в десять раз сократить траты на собирание и обработку помоечной информации. Кто знает, может быть, именно на этом пути мне суждено вписать мое имя в историю науки. Но в моей памяти возник образ Вдохновителя и развеял мою розовую мечту.

 

Наши враги

 

– Твой основной недостаток состоит в том, что ты – прирожденный первооткрыватель, – говорил Вдохновитель. – Между прочим, это хорошо, что таких людей на свете мало.

– А что в этом плохого?

– Если бы таких было много, то от земли давно один пшик остался бы.

– А что в этом плохого?

– Действительно! Я об этом как-то не подумал. Но вернемся на землю. Я думаю, что ты уже извлек урок из своего жизненного опыта здесь и не будешь проявлять этот свой недостаток там. Помни аксиому нашей профессии: агент не творец, а разрушитель.

– Я это знаю. Я ведь думаю обо всем этом просто так, для развлечения.

– Не финти. Меня ведь не проведешь. Я сам еще в худшем положении. Я же вижу сам, что нашему руководству достаточно сделать несколько очень простых ходов, чтобы эту игру выиграть. Выиграть спокойно, бесшумно, без сенсаций. Но я знаю сущность нашей системы и нашего руководства. Они не способны на такие ходы. Если бы я сейчас изложил высшим руко-водителям свой план, доказав его утверждения как теоремы, мне все равно не поверили бы. Еще хуже того: мне просто не дали бы высказаться. Если бы даже все были уверены в моей правоте, мне заткнули бы глотку прежде, чем я начал бы говорить. Потому нам надо хитрить. Надо сначала перехитрить своих, чтобы потом перехитрить чужих. Другого пути, брат, нет.

– Запад нам пока не враг, а поле нашей деятельности, – продолжал Вдохновитель. – Наши враги пока – наше собственное руководство и наши собственные агенты на Западе. Первые не способны подняться на уровень научного понимания действительности и научно обоснованных политических расчетов. Вторые по-советски выполняют наши планы, т.е. халтурят, обманывают, занимаются не тем, создают видимость дела. Вот тебе характерный пример. Из одного западного государства выслали как шпионов сразу несколько десятков наших сотрудников посольства, консульства, торговых представительств и культурных обществ. Сенсация мировая. Гневные статьи. Протесты. Демонстрации перед нашими представительствами. Неслыханная ранее антисоветская кампания. Это то, что лежит на поверхности и бросается в глаза. Наши руководители в панике. Одно секретное совещание за другим. Куча народу потеряла свои посты. Резолюции. Приказы. Инструкции. Одним словом, тоска зеленая. Наша агентура завалила Москву своими сообщениями в том же духе. А что в это время происходило в глубине событий и что можно было обнаружить и оценить лишь средствами науки? А вот что. Немного терпения и несколько малозначащих жестов (например, намек на то, что высшее руководство осуждает поведение некоторых ответственных лиц, и смена этих лиц) – и многие фирмы, сотрудничество с которыми нам было очень важно, подписали бы с нами контракты. Важные особы в государственных и военных учреждениях этой страны дали понять, что они готовы работать на нашу разведку. Но нашу оценку ситуации разгромили, наш проект эффективного использования этой внешне скверной ситуации отклонили, наши агенты на местах повели себя так, что сорвали вербовку упомянутых лиц. Итог – огромный ущерб для нашей страны не только на поверхности исторического процесса, но и в глубине его. Я мог бы привести тебе примеры, когда кажущийся внешний успех был связан с реальными скрытыми потерями. И таких случаев – сотни. Мы изучили их, выработали строгие теории, подтверждаемые фактами и практически не знающие исключений. А как к этому относятся и как используют? Лучше не говорить. Наша операция по подчинению Западной Европы должна проводиться на уровне математически точных расчетов. Как космические полеты. И в принципе может. Но...

 

Мы – враги

 

– Но наше положение трагично, – говорил Вдохновитель. – Ты сам не хуже меня знаешь, кто является самым опасным врагом нашего строя: настоящий советский человек, который мог бы свое дело делать лучше других. Он становится опасным для этих других, и они выталкивают его на роль врага всего общественного устройства. Наиболее опасен для советского строя не тот, кто использует удобную ситуацию и вылезает в оппозиционеры, а тот, кто самим обществом вынуждается быть его врагом и насильно выталкивается на эту роль. Сейчас отличить таких настоящих врагов советского строя от мыльных пузырей диссидентства довольно трудно. Но когда эти пузыри лопнут, может быть, кое-что прояснится. Нам надо ухитриться не стать врагами того дела, в которое мы вложили свои души.

 

Сооружение

 

Мое Сооружение начали облицовывать какими-то плитами. Они временами сверкают, как зеркала,– временами становятся голубыми, временами – золотистыми. Беспорядочное переплетение блоков и цилиндров обретает строгие формы. Теперь я поражаюсь дерзости архитекторов, решившихся на такие формы. В Москве такое ни за что не разрешили бы.

 

Допрос

 

– Как КГБ может использовать вас?

– Скорее всего, никак.

– Почему?

– В силу их внутренних отношений. Им нужна фикция дела, а не реальное дело. И таких, как я, слишком много. Использовать каждого индивидуально невозможно физически.

– А если вас все-таки попытаются использовать?

– Если вы допускаете такую возможность, перехватывайте инициативу. Что вам мешает?

– Наши собственные внутренние отношения. И вас таких слишком много. Мы тем более не можем использовать каждого индивидуально.

– Неплохо сказано. Один – ноль в вашу пользу.

 

«Центр»

 

«Центр» утвержден. Кем? Здесь же нет ЦК! Очевидно, тем, кто будет давать деньги. Директором будет Профессор, заместителем – Дама. Энтузиаст считает, что им потребуется профессиональный социолог, а тут никого нет, кроме него. Просит походатайствовать за него. Он готов взять на себя руководство отделом, изучающим советское диссидентство. Готов редактировать журнал: «Центр» наверняка будет выпускать журнал.

Я сомневаюсь в том, что меня возьмут в «Центр», – профессионалу не место в обществе шарлатанов. Но я хотел бы попасть туда. Все-таки какая-то работа. Зацепившись в «Центре», я потом мог бы подыскать место получше.

Нытик тоже просит устроить его в «Центр». Его претензии минимальны: он готов работать сторожем, уборщиком, курьером.

 

День рождения Писателя

 

Писателю исполнилось шестьдесят лет. Вся мыслящая часть эмиграции собралась в его квартире. Ели, пили, кричали, как в Москве. И треп был вроде московского – обо всем на свете, хаотический, местами мудрый, а в целом нелепый.

– Уровень жизни у них высокий, это у них не отнимешь.

– Это как раз у них можно отнять.

– Будущее Запада зависит от молодежи.

– Очень мудро. Я иду дальше: оно зависит от младенцев.

– Без шуток! Посмотрите на западную молодежь! Распущенность. Истеричность. Идеологический хаос. Бунтуют против потребительского общества, а в глубине души сами хотят иметь все, но сразу и без труда.

– Вполне здравое желание. Я бы тоже не отказался.

– Зажрались, сволочи. Если бы нам хотя бы половину того, что они имеют!..

– Мы видим идеал будущего не во времени, а в пространстве – на Западе. Ждать во времени слишком долго, а в пространстве можно прийти и взять.

– Когда на каждого западного гражданина будет приходиться два советских шпиона, тогда сами отдадут.,

– Тогда западные люди будут за продуктами в Москву ездить.

– Удивляюсь, почему тут не умеют обнаруживав наших шпионов. Это же так просто: по роже.

– У них демократия. Если ты по паспорту не китаец и нельзя формально доказать, что ты китаец, то ть не китаец, будь ты хоть сам Мао Цзэдун. По роже ты можешь быть самим шефом КГБ. А если согласно бумажке ты диссидент, то ты диссидент.

– Я наблюдал сегодня демонстрацию, – говори Писатель. – Любопытное зрелище. Надо бы описать типичного демонстранта, его психологию и обстоятельства его жизни.

– Попробуйте, – говорю я. – Но если вы выдели те отдельного демонстранта и попытаетесь проанализировать его как нечто индивидуальное, вы вынуждены будете оставить без внимания сам факт его участия в этой демонстрации, его принадлежность к этому разнородному и временному скоплению людей. Если же вы будете рассматривать отдельного демонстранта именно как представителя этого скопления людей, вы вынуждены будете оставить без внимания именно его индивидуальные свойства и обстоятельства.

– Вы думаете, такие явления не заслуживают внимания?

– Заслуживают, но в меру. На такую демонстрацию, например, хватило бы нескольких строчек в описании чего-то другого, допустим – в описании переживаний такой личности, как вы сами.

– Вы, пожалуй, правы. Мои личные впечатления от этой демонстрации важнее для литературы, чем психология участников демонстрации.

– Отразить психологию участника демонстрации через психологию человека, который не имеет ни малейшего представления о жизни и психологии этого участника демонстрации, – на такое способны только члены Союза советских писателей.

Я люблю такой наш ни к чему не обязывающий треп. Никуда спешить не надо. Время для тебя – совсем не деньги, а ничто. Уходи, время, прочь, теряйся бессмысленно! Бессмысленно ли? Без прибыли – да. Но не бессмысленно. Это – наша жизнь. Жизнь вообще есть лишь потеря времени.

По домам расходимся уже утром. Солдаты особого батальона еще спят. В парке усердно бегают толстые немцы – сбрасывают лишний вес. Немцы вообще гениальный народ. Если они за что-то берутся, то делают хорошо и всерьез. Сейчас они сбрасывают лишний вес. За полгода они все вместе уже сбросили вес населения целой прибалтийской советской республики.

 

Мы и Запад

 

Энтузиаст сделал попытку попасть на прием к Президенту. Ему долго морочили голову и в конце концов отказали. Он взбешен. Орет, что такого бюрократизма даже в Москве нет, что если бы он захотел встретиться с Брежневым, то рано или поздно добился бы этого. Слушая вопли Энтузиаста, я вспомнил про один из методов приема посетителей высшими лицами нашей страны, который был придуман психологами нашего института. Жаждущему аудиенции назначают день и час приема. Его встречает один из помощников Высшего Лица и вежливо просит пройти в другую комнату. В этой комнате нет никаких портретов, нет окон. Только стол и два стула. Помощник Лица вежливо предлагает посетителю присесть и изложить суть своей просьбы или жалобы, прежде чем идти к Лицу. Тот с энтузиазмом рассказывает. Выслушав, Помощник предлагает Посетителю пройти в другую комнату. Точно такую же, как и предыдущая. Там точно такой же Помощник просит Посетителя изложить суть его просьбы, прежде чем идти к Лицу. Посетитель повторяет, но уже с меньшим энтузиазмом и не с такими подробностями. Затем Помощник ведет Посетителя в следующую комнату, где его ждет та же процедура. Обычно на третьем этапе Посетителя охватывает ужас, и он просит его отпустить домой. Его отпускают. Редко кто дотягивает до пятой комнаты. Комнат, между прочим, всего две. И всего два Помощника. Но посетитель уже на третьем этапе теряет способность идентификации людей и вещей.

Недавно мне об этом методе с ужасом рассказывал один советский диссидент в Москве. Я сделал вид, будто слышал об этом впервые, и посоветовал диссиденту разоблачить «эту преступную систему». Он сказал, что, к сожалению, нет никаких формальных доказательств существования ее. И он был прав. Никто из тех, к кому был применен этот метод, не проболтался о нем. Почему? Да потому что этот метод мы рекомендовали применять лишь к интеллигентам. Рабочего и крестьянина такой «тонкой психологией» не проймешь. К ним применяются методы попроще, например – метод двойников. В сталинские времена, рассказал мне один старый «бухарик», трудящиеся с особой охотой рвались на прием к Буденному и Ворошилову. Однажды и он попробовал попасть к Буденному с просьбой улучшить жилье. Сопровождавший его чиновник был пьян, и вместо комнаты, где его должен был принять Буденный, завел его в комнату, где дежурило штук двадцать «Буденных». Они пили пиво, играли в шашки, «забивали козла», ругались матом и хохотали. Это было самое жуткое зрелище, какое «бухарику» приходилось видеть в жизни. Его первым делом избили, а затем отвезли в сумасшедший дом. Когда он оттуда вышел через пару лет, его рассказу никто не поверил.

 

Сооружение

 

Мое Сооружение облицевали больше чем наполовину. Красота получается необыкновенная. Это будет самое красивое здание изо всех, виденных мною. Я с нетерпением жду, когда оно будет закончено. Теперь я угадываю его будущий вид в деталях, и мои предвидения сбываются. Задумаю, например, что такую-то часть надо закрыть, а в таком-то месте надо дать такую-то облицовку, как на другой же день мои пожелания точно исполняются. Я разгадал замысел строителей. И я уже предвижу, как будет выглядеть Сооружение в завершенном виде. Это будет материализованная сказка.

 

Признание Шутника

 

– Я весь мир объездил, – говорит Шутник. – Насмотрелся на нашего брата и на наше влияние в мире. Должен признать, что мы – носители страшной эпидемии. Еще немного, и мы заразим мир так, что за сто лет не вылечиться. Мы заражаем мир цинично, последовательно, систематично, с сознанием делателей великого прогресса. Мы несем болезнь как высшее здоровье. Мы фактом своего существования придаем всем западным подонкам уверенность в том, что они естественны и что будущее за ними. У меня с каждым Днем растет ненависть к нам самим.

Мы проходим по мосту. Солдаты особого батальона выскакивали из своих лодочек и с воплями лезли на берег. На сей раз они были с оружием: у них было серьезное боевое учение. «Я, – сказал Шутник, – служил в армии. У нас аналогичные вещи делаются не лучше. Может быть, еще хуже. Но не в этом дело.. Здесь халтурят всерьез. А мы серьезные дела делаем халтурно. Западные Армии, как бы они ни важничали и ни серьезничали, все равно производят впечатление опереточных. Советская Армия, несмотря на нелепости, халтуру, глупости, очковтирательство и прочие общие качества советского явления, есть армия настоящая, армия для убийства других и для своей собственной гибели ради убийства других. Советский Союз есть вообще огромная армия, которая всем строем нашей жизни готовится к нешуточной войне. Я не хочу, чтобы она победила».

Я вычеркнул Шутника из моего списка советских агентов. Если дело и дальше так пойдет, кто останется в списке?

 

Наши проблемы

 

– Мы можем заслать на Запад тысячи агентов, говорил Вдохновитель. – Цена каждому из них по отдельности – грош. Но в системе...

– Ты же знаешь, что советский тип системы не способен долго сохранять высокий уровень организации.

– Где же выход? Как добиться того, чтобы система из ненадежных элементов была достаточно надежной?

– Один из методов для этого – иерархия систем с постепенным переходом от полностью неорганизованного множества к полностью организованному на вершине пирамиды.

– Знаю. Теоретически это доказано. Но надо попробовать осуществить это на практике. Это будет первый эксперимент такого рода. И вклад в н., у, само собой разумеется.

Я никогда не придавал серьезного значения моим разговорам с Вдохновителем. Это были разговоры, имевшие (с моей точки зрения) цель в самих себе. Поболтали, более или менее приятно провели время, и дело с концом. Но ведь такие разговоры вели и ведут многие тысячи людей. И они в конце концов имеют следствием какие-то действия людей. Доказательство тому – десятки тысяч наших агентов на Западе. И я тоже здесь. И надо думать, не для сомнений и самоанализа, а для реального дела.

– Помяни мое слово, – говорил Вдохновитель, – мы создадим такую агентурную сеть на Западе, что даже через тысячу лет историки будут дивиться, как это мы ухитрились из такого дерьма слепить такое грандиозное здание. Если мы выиграем будущую войну, – а мы должны ее выиграть, – то в первую очередь не благодаря танкам и ракетам, а благодаря нашей агентуре. Будущая война будет прежде всего войной шпионов. И мы суть ее подлинные солдаты и генералы.

 

Не иметь

 

На улицах полно молодых красивых женщин, готовых отдаться в любую минуту, причем задаром. Но ни одна из них не принадлежит мне. Надо иметь некоторый минимум денег, чтобы иметь женщину, доступную и без денег. Если у тебя нет денег, это заметно во всем твоем существе. И женщина, готовая отдаться без денег любому существу с деньгами, не отдастся тебе по той причине, что в тебе нет денежной субстанции. В Москве аналогичную роль играет социальное положение индивида. Женщины чувствуют эту субстанцию в мужчине и отдаются безвозмездно самой этой субстанции, как таковой.

Мой интеллект, приносивший мне победы над московскими женщинами и составлявший часть субстанции моего положения, здесь не стоит ломаного гроша. Тут даже от себя нужно доплатить, чтобы кто-то согласился заметить твой интеллект. Интеллект здесь становится капиталом лишь на основе капитала, подобно тому, как в Москве он превращался в нечто социально значимое только на основе некоторого социального положения. Умник без денег здесь, на Западе, подобен умнику без должности в Москве. В Москве я считал себя распутником. Здесь я чувствую себя целомудренным. Оказывается, наше отношение к сексу определяется не столько нашей сексуальной практикой, сколько всей системой нашего отношения к жизненным благам.

 

Война и мир

 

Как сообщили в газетах и по телевидению, военные учения прошли успешно, несмотря на трудные погодные условия, – моросил дождь. Один солдат утонул, поскользнувшись на камнях, которые были мокрыми из-за дождя. Состоялась многотысячная демонстрация в знак протеста против жертв учений (как это понимать?) и против милитаризации страны. Демонстранты несли лозунги, глядя на которые можно было подумать, что их утвердили в Москве в ЦК КПСС. Чаще всех мелькал лозунг «Лучше красный, чем мертвый». Тысячи юношей призывного возраста жгли регистрационные (не призывные, а всего лишь регистрационные) повестки перед зданием военного министерства. В схватке с полицией было убито два полицейских и около двадцати полицейских было ранено. Интересно, что в схватке участвовали главным образом лица, не имеющие никакого отношения к призыву молодежи в армию. И призыва-то никакого не было. Один тридцатилетний «студент», приехавший сюда с севера страны специально с намерением принять участие в борьбе с «фашистами», попал под автобус, удирая от полиции. Хотя очень возможно, что это он убивал полицейских, по всей стране его рассматривают как жертву полицейского произвола. Похороны «жертвы» будут превращены в грандиозную демонстрацию. В город уже съехались десятки тысяч людей со всех концов страны.

 

Наши возможности

 

Встретил Даму с Седым. Дама с Мужем (и Седой, конечно) на вечере у Писателя не были – они занимают в эмигрантской иерархии более высокое положение. Положение Дамы с Мужем здесь соответствует уровню партийных руководителей областного масштаба в Союзе. Седой тянет, очевидно, на уровень важной персоны в аппарате ЦК или КГБ. А Писатель и самые именитые его гости котируются в лучшем случае на уровне профессоров, полковников, работников райкома партии и заведующих магазинами.

Дама и Седой обрадовались мне, как радуются старому другу, которого долго не видели (и которого, к счастью, больше не увидят совсем). Я не придаю этому глубокого смысла, так как это тоже в натуре гомососа – иногда проявлять радушие к существу, которое не любят и не хотят видеть. Мы решили «посидеть в ресторанчике». Столик заняли в самой глубине ресторана, у стенки. Седой по старой шпионской привычке сел так, чтобы у него за спиной не было никого, но чтобы он видел весь зал и всех входящих и выходящих. Заказывал Седой. Заказал самое дешевое – это явно результат тлетворного влияния Запада. А мог бы и по-московски шикануть, подумал я. Ведь все равно возьмешь счет и «фирма» оплатит тебе этот «служебный расход». Шутник рассказывал, что тут есть своя техника мелкого жульничества. Например, можно получить счет на сумму вдвое больше потраченной, дав официанту несколько марок за это.

– Что вы скажете по поводу этих «волосатиков»? – спросил Седой, кивнув на группу волосатых молодых людей, ввалившихся в ресторан. – Каковы причины происходящих молодежных беспорядков?

– Недавние военные учения. Но это лишь предлог, а не причины. Причины тут искать бессмысленно. Несколько дней назад группа молодых людей заняла пустой дом недалеко от Пансиона. Какова причина этого явления? Жилищный кризис? Да о таком «кризисе» мы в Москве мечтать не смели. Я разговаривал с «захватчиками». Знаете, они охотно дают интервью и позируют для телевидения. Одна девочка приняла участие в этом деле потому, что ее любовник прихватил ее с собой. Другая девочка – единственная дочь богатых родителей. У них большой дом. Среди них я не заметил ни одного студента, который старательно учился бы. На мой вопрос об этом они рассмеялись. Одному студенту уже за тридцать. И он вряд ли окончит университет. Короче говоря, можно отыскать некие причины, заставившие того или иного отдельного человека оказаться вовлеченным в это дело. Но невозможно сделать это для явления в целом. Между прочим, полиция решила на сей раз не трогать «захватчиков». К утру они все куда-то испарились. В таких случаях люди нуждаются во внимании. Безразличие порой убивает такие движения. Они хотели спровоцировать сражение с полицией, чтобы привлечь к себе внимание. Такие сражения опасны лишь для полиции, а не для «бунтарей». Тут другое более интересно.

– Что именно?

– Наличие избыточного человеческого материала для массовых явлений такого рода и исключительно благоприятные условия. Никакого комсомола. Никакого КГБ. Либеральная полиция. Транспорт, одежда, еда, климат, демократия, внимание прессы... Число людей, которым нечего делать, которые не хотят трудиться, которые скучают и жаждут острых ощущений, здесь огромно. Особенно молодежь. Стремление к созданию стихийных объединений огромное. А для многих общественные беспорядки суть времяпрепровождение, бизнес, самоутверждение.

– И что отсюда следует?

– Этой массой людей легко манипулировать. Если дать им цели и умело направить, можно серьезные делишки проворачивать. Например, сорвать строительство атомной электростанции или военного аэродрома, помешать призыву молодежи в армию и созданию новых ракетных установок... В принципе для любой заранее заданной цели можно организовать массовое движение. Достаточно проявить инициативу и минимум организаторских усилий. Достаточно нескольких часов, чтобы организовать «стихийную» демонстрацию или бунт с участием нескольких сот человек. За неделю можно организовать демонстрацию тысяч в десять участников. За месяц можно подготовить буквально ураган демонстраций и бунтов. Вы знаете о беспорядках в Ф.? Лишь пять процентов участников – местные жители. Остальные съехались со всех концов страны в три дня. Разумеется, с увеличением масштабов «скандалов» нужно повышать и социальный состав участников, а также уровень прессы. Для «скандальчика» с участием десятков тысяч людей нужно заранее подготовить телевидение, парламентские дебаты, интервью с именитыми персонами. Надо, конечно, привлечь писателей, профессоров, попов и прочих любителей паблисити и игры в духовных лидеров. Это не проблема. Многие из них от себя готовы приплатить, лишь бы к ним проявили внимание.

– Вы, я вижу, невысокого мнения о них?

– Интеллектуальный уровень любых массовых движений очень низок. Уровень вождей таких движений адекватен уровню масс: иначе вождем не станешь. Ум вождям нужен лишь для того, чтобы суметь превратиться в дурака, соответствующего массе дураков, и чтобы завоевать возможность говорить глупости с умным видом.

Официантка принесла счет. Седой тщательно его изучил. «Здесь без этого нельзя, – сказал он. – Тут мелочный педантизм уважают». Убедившись в том, что все правильно, Седой попросил «квитунг» с печатью и с указанием того, что это – «служебные расходы».

Когда мы покидали ресторан, по улице с воплями неслась толпа молодежи, громя витрины, опрокидывая столики у кафе. Молодые люди из нашего ресторана тоже сорвались с мест, не заплатив, выбежали на улицу и помчались вместе со всеми. Ко мне кинулась незнакомая собака и облобызала меня. Потом появился разгневанный хозяин собаки и обругал меня.

 

Собаки

 

Местные собаки довольно часто реагируют на меня совсем не так, как их хозяева. Завидев меня, они издалека кидаются ко мне, рвутся с поводков. Если им удается сорваться с поводков или добежать до меня, прежде чем их остановят хозяева, они лижут мне руки и лицо, смотрят в глаза, радостно повизгивают, улыбаются. Хозяева сердятся, отзывают и оттаскивают их от меня. Они сопротивляются, жалобно скулят и потом еще долго оглядываются на меня. И я рад им. Мы понимаем друг друга. Как только устроюсь, первым делом заведу собаку. Но такую, как я сам, – без поводка.

 

Люди

 

– Не забывай о таком важнейшем факторе истории, как наступление Желтого и Черного Мира на Мир Белых, – говорил Вдохновитель. – Только мы способны защитить Мир Белых от этой опасности. Потому нам по праву истории надлежит покорить Запад. Покорить, чтобы спасти. Если Запад не покорится нам, он погибнет. Покорившись, он потом возродится снова. Покорив Запад, мы сами покоримся ему, – это общий закон преемственности цивилизации. Надо, брат, мыслить большими историческими отрезками. Не днями и годами, а эпохами.

– Ты идеализируешь нашу роль, – возражал я. – Ты не учитываешь натуру нашего общества и нашего человека. Я знаю, что из себя представляет наше общество: гнусное общество. Я знаю, что из себя представляет гомосос: гнусное существо. Мы не в силах изменить свое болото и изменить самих себя, приспособленных жить в этом болоте. Мы в силах лишь изобрести спасительную ложь о своем болоте и о самих себе и навязать эту ложь всем. А чтобы эта ложь была на века, нам нужно уничтожить материал для сравнения – уничтожить прекрасные житейские реки, озера, моря. Таким нам представляется Запад. Его существование раздражает нас, причиняет нам страдания. У нас один путь возвыситься над ним: принизить и разрушить его. Мы можем спасти Запад от Желтой и Черной Опасности, навязав ему наш Мир, но не Белый, а Серый.

– Красный, ты хочешь сказать.

– Какая разница? Красный – значит серый.

– Это тоже общий закон истории, подтвержденный многочисленными фактами и не знающий исключений. Самые могучие деревья вырастают все-таки из земли. Самые яркие цветы имеют корни в земле. Согласен, мы – грязь, навоз и прочее. Но мы – почва. Пойми, Запад сам навязал себе ограничители, которые он уже не в силах преступить: гуманизм, демократия, права человека... А мы не будем церемониться ни с кем – ни с черными, ни с желтыми, ни с красными. Если будет нужно, мы не остановимся ни перед чем. И Запад это знает.

 

«Центр»

 

О создании «Центра» объявлено в печати. Профессора при этом произвели в члены Академии наук СССР (в бывшего, конечно), хотя он не был даже настоящим профессором. Даму произвели в профессора. Они, конечно, это вранье не опровергают. Я никаких предложений насчет работы в «Центре» не получил. Не получил даже личного приглашения присутствовать на торжественном открытии «Центра». Энтузиаст такое приглашение получил. Смотрит на всех свысока. Рад, что меня не взяли в «Центр», и не скрывает своей радости. Говорит, что хотя я и являюсь профессиональным социологом, но в Москве «это дело» поставлено так плохо, что он, Энтузиаст, «разбирается в социологии фактически лучше, чем все советские социологи, вместе взятые» (это его собственные слова).

В Пансионе идет бурное обсуждение проблемы «Центра».

– Этот «Центр» – подарок для КГБ.

– Как раз наоборот.

– Верно, подарок от КГБ.

– Не занимайтесь софистикой.

– Организовали бы лучше особый центр «Советский образ жизни». Жизнь в нем организовать, как в Советском Союзе. Путевки туда продавать. Успех был бы бешеный.

– Сомневаюсь. Западные люди и без этого могут в любое время ехать в Советский Союз. Путевки дешевые.

– И смотреть то, что им покажут. И жить в особых условиях. А тут – жить так, как живут советские люди.

– Я тоже сомневаюсь в успехе такого центра. Чтобы в полной мере ощутить советский образ жизни, даже года мало. И даже порой десяти лет мало. И потом, посетители центра будут там жить с надеждой скоро покинуть центр. А настоящий советский образ жизни исключает всякую надежду вырваться из него. Как вы учтете в таком центре выращивание и устройство детей, карьеру, образование?

– Зачем особый центр, если проще правдиво опи сать жизнь в Советском Союзе...

– Правдиво никогда не проще. И на таком описании денег не заработаешь. А тут здорово нажиться можно.

– В таком случае по законам бизнеса надо обманывать. Чтобы такой центр принес доход, нужно, чтобы людям было приятно жить в нем в условиях ужаса. Значит, ужас должен быть декоративный.

– Верно. Я об этом и говорю. Чтобы люди жили не в Советском Союзе, а как бы в нем.

– Вот и этот «Центр» будет изучать не Советский Союз, а как бы Советский Союз.

 

Откровенный разговор

 

К нашему разговору прислушивался незнакомый человек. Когда мы замолчали, он попросил меня уделить ему несколько минут. Он хочет побеседовать со мной наедине. Не для печати, а для личного пользования. Я сказал, что предпочел бы для печати. Он пропустил мои слова мимо ушей и попросил объяснить, чем мои взгляды отличаются от взглядов прочих советских эмигрантов.

– Прежде всего тем, что у меня есть взгляды, а у них таковых нет, – сказал я.

– А во-вторых?

– В главной ориентации сознания. Западные советологи и журналисты совместно с советскими оппозиционерами и «критиками режима» придумали новую ложь о Советском Союзе вместо лжи официальной. И эта новая ложь служит властям так же хорошо, как и ложь официальная.

– Не понимаю. Каким образом критика советского режима может служить режиму?!

– Потому что это – тоже дымовая завеса, только Другого цвета. А цвет дымовой завесы, скрывающей реального атакующего противника, не играет роли.

– А где гарантии, что ваши слова – не дымовая завеса?

– Ваш здравый смысл. Отбросьте предрассудки. Думайте сами. Истина проста, если вы сами возьметесь за ум. И кроме того, истину говорят только одиночки. А я – одиночка.

– Вы сказали об атакующем противнике. Что вы имеете в виду? Будущую войну?

– Нет, уже начавшуюся атаку Советского Союза на Запад. Пока – мирное проникновение массы советских людей в тело Запада. Последняя эмиграция...

– Но это же несерьезно. Все эти люди на у



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-06-30 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: