Факультет мировой экономики и мировой политики
Школа востоковедения
КУРСОВАЯ РАБОТА
Роль ритуала ( 禮) в конфуцианстве
Студент группы № К-22
Гусева Анастасия Ярославна
Научный руководитель
Магамедова Камилла Гаджиевна
Москва, 2014 г.
Содержание.
Введение. 2
Внутренний аспект: моральное качество человека. 2
Внешний аспект: налагаемая извне социальная форма. 9
Заключение. 13
Библиографический список. 14
Введение.
Цель моей работы состоит в выявлении и анализе функций и значения понятия ритуала в конфуцианской философии.
Объектом моей работы является ритуал как философская категория конфуцианства. Предмет моей работы – функции и степень влияния ритуала на конфуцианскую философию древнего периода.
Актуальность темы моей курсовой работы связана с тем, что ритуал является одной из основных категорий конфуцианской философии, и в то же время значение иероглифа ли (禮) не всегда прозрачно. Конфуций считал ритуал чрезвычайно важным аспектом жизни человека, а представители других философий, в частности, легисты, упрекали конфуцианство в чрезмерной увлеченности именно ритуалом. Выявление и анализ функций ритуала в конфуцианстве, несомненно, дадут более глубокое понимание данной философской системы в целом.
Внутренний аспект: моральное качество человека
Согласно конфуцианской идеологии люди делятся на благородных мужей (цзюньцзы) и маленьких людей (сяо жень). При этом цзюньцзы обладают добродетелями или, как минимум, стремятся ими обладать, в то время как сяо жень – люди низменные – их (добродетелей) по большому счету лишены. Благородный муж старается выстраивать свою жизнь и свое поведение в соответствии с ритуалом, а для сяо женей ритуал не значит слишком многого, они вполне могут не придерживаться норм поведения, которые он, ритуал, предписывает. А поведение человека во огромной степени зависит от воспитания. И ритуал ли в конфуцианстве – это одна из центральных категорий, в первую очередь, именно потому что он играет огромную роль в самом глубоком и важном, что есть в человеке – в его воспитании.
Идеалом государственного устройства конфуцианство считает то, как была устроена Поднебесная во времена совершенномудрых предков, которые и придумали ритуал, для того, чтобы управлять ей должным образом. То общество было гармоничным, идеальным. Каждый человек в таком обществе обладал собственной функцией, точно знал свое место. Никто не был обижен, потому что каждый вел себя в соответствии с ритуалом. Об этом есть фраза в Лунь Юе, сказанная одним из талантливейших учеников Конфуция Ю-цзы: «Использование ритуала ценно потому, что оно приводит людей к согласию. Путь древних правителей был прекрасен. Свои большие и малые дела они совершали в соответствии с ритуалом»[1]. Проще говоря, государственное устройство древних именно потому было идеальным, что правитель опирался на ритуал во всем: как в больших делах, так и в малых.
Благородный муж, конечно, в первую очередь, должен воспитывать себя сам. Хотя, родители тоже обязаны внушить своему ребенку правильные мысли и чувства, влиять на его суждения, обучая верным установкам. Конфуций даже вывел золотое правило для тех, кто стремится стать благородным мужем: «Не делай другим того, чего не желаешь себе»[2].
Для того, чтобы стать благородным мужем, помимо всего прочего, нужно всегда во всем следовать гуманности (жень). И это он должен делать в первую очередь. Так, например, Цзы-ся, один из учеников Конфуция, говорит: «Если кто-либо вместо любви к прекрасному избирает уважение к мудрости, отдает все свои силы служению родителям, не щадит своей жизни, служа государю, правдив в отношениях с друзьями, то, хотя о нем и говорят, что он не обладает ученостью, я обязательно назову его ученым человеком»[3]. В переводе Васильева эта фраза звучит несколько иначе: «…хотя бы и сказали, что он еще неучившийся, я непременно назову учившимся». Из этих слов можно сделать вывод о том, что самым важным в обучении человека, согласно конфуцианству, является почитание родителей и служение правителю. А исходя из разницы переводов, можно вполне предположить, что «ученый человек», в понимании конфуцианцев, это не тот, кто много знает или имеет авторитет в научной среде, а тот, кто приложил старание в своем обучении[4].
Человеколюбие (жень) должно наставить человека на путь истинный и подтолкнуть к справедливости. Но научиться этому быстро невозможно. Конфуций говорит о том, что даже ему удалось «следовать желаниям его сердца и не нарушать ритуала» только к семидесяти годам, в то время как он уже в пятнадцать лет «обратил свои помыслы к учебе»[5]. Как я уже упоминала выше, главным аспектом учености конфуцианства является сыновняя почтительность и служение государю – то есть воспитание. Это значит, что Конфуций в свои пятнадцать лет, в первую очередь, обратил внимание на свое воспитание, учиться – значит воспитывать себя, следовать ритуалу. Васильев перевел эту фразу немного иначе: «…семидесяти лет (я мог) следовать (влечениям) желаниям сердца, не преступать правил»[6]. Если сравнивать перевод Переломова с переводом Васильева, можно увидеть, как близко значение слова «ритуал» со значением слова «правила» в конфуцианстве. Эта разница в переводах доказывает то, что ритуал в конфуцианстве – это не просто ритуальное действо, но свод правил, даже законов.
Также Конфуций в разговоре с Цзы-лу перечисляет шесть пороков. Из его слов понятно, что без любви к учению любая добродетель становится пороком[7]. С первого взгляда непонятно, как может отсутствие любви к обучению чему-то влиять на душевные качества человека. Но если и здесь понимать под обучением ритуал, то все становится на свои места. Ведь ритуал – это, в своем роде, ограничитель.
То есть, ритуал, фактически, помогает человеку понять, когда стоит остановиться или к чему следует стремиться. Ведь главной целью жизни человечества, согласно конфуцианству, все равно остается установление гармоничного общества. А для этого каждый член этого общества, каждый гражданин должен пребывать в гармонии, прежде всего, с самим собой. Каждая добродетель должна быть развита в меру, нужно во всем придерживаться «золотой середины», не переусердствовать. Именно ритуал и помогает человеку увидеть эти рамки, эту «золотую середину». Так что произвольное развитие какой-то одной добродетели, без видения рамок, вполне может привести и, скорее всего, приведет к тому, что человек из одной крайности (отсутствия добродетели), минуя золотую середину, перейдет к другой крайности – то есть переусердствует. Это одинаково плохо.
Безмерная же добродетель, не видящая границ, вполне может стать пороком, человек, не видящий рамок, пусть он даже полон благих устремлений, может просто перестараться в своей добродетели. И вот тогда человеколюбие превращается в тупость, а прямота – в грубость.
Исходя из вышесказанного, научиться следовать человеколюбию можно лишь подчинив свою жизнь ритуалу. Воспитать себя можно только после того, как исполнение ритуала станет естественным и собственные желания не будут ему противоречить.
Конфуций много говорил о том, что человек должен следовать гуманности (仁), выполнять ритуал (禮), но причины, которые должные его, человека, побудить на это не называл. Первым теорию о причинах должного поведения выдвинул Мэн Кэ или Мэн-цзы, основатель идеалистического направления в конфуцианстве, который учился у внука Конфуция Цзы-сы. Также как Кун-цзы он путешествовал по разным княжествам, желая донести до правителей свои мысли, однако хотя мудреца везде принимали с почётом, выказывали уважение, советам его следовать не спешили[8].
Васильев в своей оценке личных качеств Мэн Кэ ссылается на Джеймса Легга, переводчика трактата «Мэн-цзы» на английский язык, который отмечает, что многие современники Мэн Кэ считали его человеком по натуре высокомерным. Только после первых сорока лет своей жизни, которые он, вероятно, потратил на углубление своих знаний, конфуцианца официально пригласили в царство Ци, где провел около десяти лет в качестве советника. Там он вел себя горделиво и даже покровительственно, можно сказать поучал государя. Подарки он принимал так, чтобы показать, будто делает одолжение своему дарителю. Даже в царстве Тэн, правитель которой считал себя учеником Мэн Кэ, идеи Мэн-цзы не получили большого распространения, так как прекрасные поначалу отношения с государем довольно быстро испортились. Видимо, мудрец вел себя слишком горделиво, давал свои советы неподобающим, как считал сам правитель, тоном.
Но, все-таки, основной причиной крайней непопулярности его идей было то, что на время Мэн-цзы (4-3 века до нашей эры) пришёлся расцвет главного противника конфуцианства – легизма. Представители этой школы были прагматиками, добравшись до власти, они довольно эффективно решали проблемы государства, чем и снискали себе большую популярность. В таких условиях никто из государей особенно не желал прислушиваться к почтенному старцу, толкующему о добродетели и ритуале[9].
Однако Мэн-цзы всё равно продолжал придерживаться собственных идей и преподавать их другим. Очень важной идеей в его учении стало «не выносящее страданий сердце»[10]. Мэн Кэ говорил, что человеческая природа изначально добра и может испортиться, превратиться в злую только под влиянием внешних сил. В качестве аргумента он приводил ныне знаменитый пример об упавшем в колодец ребенке. По мнению Мэн-цзы, в человеке уже заранее заложены добрые качества, всё, что нужно для развития в себе «сострадательного сердца». Соблюдение ритуальных норм должно помочь человеку достичь в этом совершенства.
Несмотря на то, что Мэн-цзы считал ли чем-то с рождения заложенным в природу человека, он также говорил, что «не выносящее страданий сердце» можно утратить. Так он открытым текстом заявлял о том, что правителя, утратившего нужные моральные качества, можно и должно свергнуть. Потому как без необходимых нравственных характеристик правитель перестаёт быть правителем и становится «всего лишь человеком». Об этом было сказано ещё в конфуцианской теории исправления имен. Нужно заметить, что Мэн-цзы вообще считал человека, лишенного добрых моральных качеств, уподобившимся животному, то есть уже не человеку вовсе. «То, чем человек отличается от птиц и зверей, незначительно. Многие отбрасывают это, но благородный человек сохраняет» («Мэн-цзы», ГХ b, 19).
Для Мэн-цзы, всё-таки, главным в государстве был простой народ, о чём он и заявляет в своём трактате «Мэн-цзы»: Народ — самое важное [в государстве]; духи земли и зерна — второе, а правитель — последнее» («Мэн-цзы», Vllb, 14). В этих его словах можно увидеть подтверждение тому, что он считал государя, как бы, слугой народа. Видел его обязанным в первую очередь заботиться о народе, воспитывая в себе «сострадающее сердце» ко всем своим подданным. То есть государь, по мнению Мэн Кэ, в своем правлении, прежде всего, должен обращаться к самому себе, строить свою политику, исходя из потребностей народа. Ему следует требовать очень многого сначала от себя, а не заставлять простой народ подчиняться любым своим прихотям, как делали недостойные ваны (王). На этом примере очень хорошо видно то, что Мэн-цзы видел в ритуале нечто внутреннее. Ритуал – это, прежде всего, воспитание себя (даже для вана), а не способ насильно унифицировать жизнь простого народа указами сверху.
Вообще, любого рода отношения между людьми, согласно конфуцианству, должны основываться на ритуале. То есть у каждого человека по отношению к другим людям есть определенная роль, и отношения между двумя людьми будут складываться согласно правилам. Это значит, что сын должен относиться к отцу одним образом (это будут отношения отец-сын), а к старшему брату – другим образом (отношения старший брат – младший брат). Все это должно происходить не как придется, а согласно тому, как устанавливает ритуал. Причем он регулирует не какой-то аспект отношений, а отношения в целом, даже то, как должен вести себя сын в отсутствии родителей или после их кончины. Конфуций на этот счет говорил: «Служить родителям при жизни по правилам ли, после смерти захоронить их по правилам ли и приносить им жертвы по правилам ли»[11].
Внутрисемейные отношения крайне важны, потому как отношение сына к отцу – сыновняя почтительность – это зародыш отношения подданного к государю.
О сыновней почтительности Конфуций говорил следующее: «Если при жизни отца следовать его воле, а после его смерти следовать его поступкам и в течении трех лет не изменять порядков, заведенных отцом, то это можно назвать сыновней почтительностью»[12].
То, что, по мнению Конфуция, сыновняя почтительность не мыслима без исполнения ритуала, можно понять из следующих его слов: «Сегодня почтительностью к родителям называют их содержание. Но люди содержат также собак и лошадей. Если родителей не почитать, то чем будет отличаться отношение к ним от отношения к собакам и лошадям?»[13]. То есть без соблюдения ритуала в отношениях с родителями не обойтись. Без почтительного должного отношения, без соблюдения правил в общении мы уподобляем собственных родителей животным, находящимся у нас на содержании. Именно уважение к статусу и соблюдение правил, а не только формальное исполнение долга, позволяет наладить и сохранить должные отношения.