Дополнительные материалы к главе.




 

 

BPOV

Он откашливается. Кончики его пальцев властно впиваются в верхнюю часть моей кисти, вычерчивая на ней круги, как будто он помечает каждое место, к которому прикасается, присваивая его себе. Мое тело мурлычет в ответ на его прикосновения и самоуверенные утверждения. Я изумлена и напугана до смерти, потому что, идя с ним рука об руку по этому небольшому музею, я чувствую себя более живой, более настоящей, чем все последние несколько лет.

Около получаса мы с ним молча ходим, останавливаясь то у портрета, то у скульптуры. Его хватка не ослабевает, а, напротив, с каждым нашим шагом становится крепче, как будто он боится, что если отпустит мою руку, то я сбегу. Правда состоит в том, что ему действительно лучше держать меня, потому что я могу это сделать.

Его изумрудные глаза периодически впитывают и изучают меня, словно я - один из экспонатов этого музея. Он рассматривает меня с головы до ног, и я чувствую, как его взгляд воздействует на все мое тело: мое лицо горит, грудь вздымается, живот скручивает, а ноги ощущаются необычно слабыми и неустойчивыми. Потом он повторяет весь этот процесс, осматривая меня снизу вверх, и опять возникает это странное ощущение.

Когда он отводит взгляд, я тоже разглядываю его. Он, как и я, в кепке, скрывающей его необычные прекрасные бронзовые волосы. Я стараюсь не фыркнуть, потому что, если, надев черную рубашку, он преследовал цель не привлекать внимание, то с треском провалился. Эта рубашка обтягивает бицепсы и каждый мускул его груди таким образом, что даже любящие искусство семидесятилетние пенсионерки открыто глазеют на него. Эти седовласые ухоженные старушки не стыдятся засматриваться на его задницу, когда он проходит мимо. Его джинсы сидят низко, и я могу представить себе глубокую V, украшающую низ его живота, и тонкую линию волос, ведущую от пупка вниз...

Я заставляю себя перевести взгляд обратно к картинам, развешанным на стенах, пока мы медленно ходим по помещению.

Он опять смотрит на меня, я встречаюсь с ним взглядом как раз в тот момент, когда мы стоим перед экспонатом глиняной посуды, и он открывает рот. По выражению его лица я могу сказать, что еще чуть-чуть и с его идеальных губ посыплются вопросы. Я сразу напрягаюсь, потому что чертовски уверена, что не готова к новому раунду вопросов «Как тебя зовут?», «Какая твоя история?».

Тогда почему, черт возьми, я намекнула ему, что со мной можно встретиться здесь?

Если не считать того, что я просто не могла остановить себя, я понятия не имею.

Должно быть, он чувствует мое смятение, потому что закрывает рот, и его губы вытягиваются в тонкую линию. Когда он открывает его снова, выражение его лица меняется, становится мягче.

- Расскажи мне еще... расскажи мне еще о том, что было на самом деле.

В его голосе ощущается тоска, словно он отчаянно нуждается в той правде, о которой просит. Я удерживаю его взгляд.

- Когда мне было десять лет, мой друг попросил меня перескочить с одной ветки дерева на другую. И когда я засомневалась, он назвал меня курицей. Поэтому я прыгнула, - пожимаю я плечами.

Один уголок его рта поднимается вверх.

- Чем все закончилось?

- Я упала и сломала руку, - с усмешкой говорю ему я, подняв левую руку и вращая ею перед ним. Он смотрит на меня.

- Все еще болит?

- Иногда, в дождь, - усмехаюсь я.

Он тихо смеется.

- Да, у меня тоже самое, - говорит он мне, поднимая вверх наши руки с переплетенными пальцами. – Сломал ее, катаясь на скейтборде, и она до сих пор болит во время действительно сильной бури.

Мы стоим на месте и просто смотрим друг на друга.

Через некоторое время он снова ведет меня по помещению. Я замечаю, что мы медленно пробираемся к выходу.

- Расскажи мне еще что-нибудь, - бормочет он.

Я громко сглатываю.

- Хорошо. Мое любимое мороженое со вкусом изюма в роме. Иногда я добавляю к нему шоколадный сироп, и тогда оно становится мороженным с изюмом в роме под шоколадом. Это мое собственное маленькое изобретение.

- Интересно. Мое любимое - с кусочками печенья, - говорит он. – Всегда обожал песочное тесто. Когда моя мама печет, я ворую его. Это раздражает ее до чертиков, - улыбается он.

Я смеюсь.

- Ну, моя мама никогда не была хорошим кулинаром. Однажды она сказала, что приготовила праздничное печенье, а на самом деле поместила поднос с Keeblers в микроволновую печь. Но мне нравится выпечка... и я люблю готовить.

- Действительно? - он широко улыбается, видимо, обрадованный этим маленьким кусочком правды. - Ты будешь злиться на меня, если я украду немножко теста?

Я останавливаюсь и смотрю ему в лицо. Картинка нас, находящихся на кухне, вторгается в мой разум. Вокруг моей талии завязан фартук, я смешиваю в миске тесто. Энтони подходит ко мне сзади и сильными руками обхватывает меня за талию. Он прижимается лицом к моей шее и вдыхает мой запах; мурашки пробегают по всему моему телу. Я погружаю свой палец в тесто и подношу к его губам, не отрывая от меня своих глаз, он медленно облизывает его, обводя языком. Тепло его губ сжигает меня, но неожиданно мой палец обдает холодом, когда он убирает свой рот. Но тогда его губы начинают приближаться к моим и…

- Будешь? - повторяет он, усмехаясь.

- Смотря по обстоятельствам - отвечаю я, широко улыбаясь. Эта фантазия такая обыденная. Именно поэтому я так жажду, чтобы она сбылась.

Он сужает глаза и ухмыляется мне.

Мы выясняем, что у нас одни и те же любимые цвета, музыка, книги. Мы одинаково смотрим на то, почему Джордж Рэймонд Ричард Мартин (п.п.: американский писатель-фантаст, сценарист и продюсер) является гением современности, а Coldplay (п.п.: британская рок-группа) так недооценены. Неожиданно я понимаю, что мы уже вышли из музея и идем вниз к гавани. Ночь прохладная, но мне не холодно. Энтони еще ни разу не отпустил мою руку, и тепло его прикосновения согревает меня от головы до кончиков пальцев ног. Солнце уже село, но красная полоса света по-прежнему остается в небе, проходя через темные облака огненной стрелой. В гавани пусто и тихо, если не считать звука волн, мягко плещущихся между яхт, пришвартованных у доков. Свет от фонарей пробегает по пристани, освещая темную воду и заставляя ее сверкать, как черные бриллианты. Я разглядываю лодки, пока мы прогуливаемся.

- Ты ходишь на рыбалку, Энтони?

- Иногда.

Вот и весь его ответ.

- А ты? - спрашивает он.

Я замечаю, что он называет меня Мари только, когда с нами рядом находятся люди.

- Я ловила, когда была маленькой. Мой отец брал меня в свою лодку, и мы проводили в ней все воскресенье, ловили форель, окуней и сомов. Когда мы приносили улов домой, он чистил эту рыбу, а я ее готовила.

- Ты имеешь в виду те воскресенья, когда твоя мама не тянула тебя куда-нибудь? – дразнит он.

- Да, - смеюсь я. - В промежутке между ними. Ты очень внимательный, - говорю я, приподнимая бровь.

- Так и есть, - утверждает он, поднимая обе брови.

Мы идем молча, но я чувствую на себе его взгляд.

- Значит, воскресенья важны для тебя? - спрашивает он.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами.

- Мой отец говорил, что будни - для школы, субботы - для друзей, а воскресенья... Воскресенья - для семьи.

Он медленно кивает, будто глубоко обдумывает каждое мое слово. Я отвожу от него взгляд, потому что он подобрался близко, слишком близко. Мы, не останавливаясь, идем до конца одного из доков, возле которого плещется черная вода, и садимся, свесив ноги с выступа. Мне становится холодно, и я невольно вздрагиваю. Он придвигается ближе, соприкасаясь со мной рукой и ногой, наши сплетенные пальцы находятся и на его, и на моих коленях. Тепло, которое исходит от его тела просто умопомрачительно.

- Тебе было страшно... – вдруг спрашивает он меня. -...когда ты прыгнула?

На долю секунды я застигнута врасплох и совершенно ошеломлена, что он знает об этом. Но потом понимаю, что он говорит об истории с деревом.

Я громко сглатываю.

- Дже… мой друг спросил у меня то же самое после того, как я вернулась домой из больницы, где мне наложили гипс. Я сказала ему, что нет.

- Но тебе было страшно, - уверенно говорит он, будто читая меня.

Я встречаюсь с ним взглядом.

- Да, - спокойно подтверждаю я.

Он внимательно смотрит на меня.

- А сейчас ты боишься... когда прыгаешь?

Я кусаю губы, собираясь ответить коротко, но из моего рта вылетает совершенно другое.

- Моя мама отдала меня в гимнастику, когда мне исполнилось одиннадцать лет, потому что у меня была очень плохая координация. Я даже по прямой линии не могла пройти, не споткнувшись о воздух.

Он ухмыляется с сомнением.

- Это правда! – смеюсь я. - В первый раз, когда у меня были соревнования, я действительно крупно провалилась. Я пропустила два прыжка на брусьях, и много раз теряла равновесие на бревне, в результате все-таки упав с него. После этого мой папа повел меня есть мороженое и сказал, что собирается открыть мне маленький секрет. Никогда не сомневайся, потому что, когда ты сомневаешься, ты теряешь мужество, позволяешь страху и опасениям одолеть себя, и тогда у тебя ничего не получается. Так что теперь, когда я собираюсь прыгнуть…

- Ты не сомневаешься.

Я качаю головой.

- И ты не боишься.

- Не тогда, когда я нахожусь в воздухе.

Он задумчиво кивает.

- Так то... что ты делаешь сейчас... - осторожно говорит он, глядя на меня. - С Джеймсом... не вызывает у тебя сомнений?

А вот и начались трудные вопросы; те, на которые я просто не могу ответить. Я отвожу взгляд в сторону, в темноту Пьюджет-Саунд (п.п.: Puget Sound – один из заливов на территории штата Вашингтон), не в состоянии выдержать его проницательный взгляд.

- Знаешь, я согласен со словами твоего отца, - говорит он, глядя в черную бездну. - Но... в последнее время я много думал о том, что... может быть, иногда стоит и посомневаться, - он делает глубокий вдох и, когда выдыхает, я вижу, как пар от его дыхания закручивается в ночном воздухе. - Иногда нерешительность – это голос нашего шестого чувства, и он подталкивает задуматься о том, что мы сошли с правильного пути и, возможно, должны остановиться и подумать, прежде совершить этот прыжок.

Он звучит так задумчиво, что мои глаза возвращаются обратно к нему. Выражение его лица отображает странную смесь стыда и сожаления. Я кусаю внутреннюю сторону моих щек.

Возможно ли, что я полностью ошибаюсь, делая все это? Не потому ли я выбежала из дома Джеймса в ту ночь, когда он сказал, что любит меня, вместо того, чтобы в полной мере воспользоваться этим его признанием? Я уже так близка. Он думает, что влюблен в меня. Он доверяет мне. Он хочет, чтобы я осталась в его доме. Черт, он, вероятно, попросил бы меня переехать к нему, если бы я согласилась на это. Я в одном шаге от того, чтобы получить то, чего хочу. Вернуть назад свою цель.

Я крепко зажмуриваюсь, потому что в теории все было так просто. Но я все испортила. Я не учла Энтони. Не учла того, что буду видеть его лицо, думать о его губах каждый раз, когда Джеймс находится рядом со мной. Я не рассчитывала, что неосознанное чувство вины будет мучать меня каждый раз, когда Джеймс касается меня. Что возникнет ощущение, будто я изменяю ему.

Мои сомнения, мои колебания, моя вина выводят меня из себя, потому что я знаю, что он трахает Кейт.

И, черт возьми, Джеймс должен заплатить; Чарли и Рене заслуживают справедливости. И если я не добьюсь ее, то сомневаюсь, что это сделает кто-то другой.

- Он думает, что влюблен в тебя, - вдруг говорит Энтони, все еще глядя в темноту. В его тоне слышится обвинение.

- Он так и должен думать, - спокойно отвечаю я, потому что он трахает Кейт и не имеет права упрекать меня.

Он резко возвращает взгляд в мою сторону, его потемневшие глаза сужены, ноздри раздуваются, и он сжимает мою руку так сильно, что становится больно.

- Тогда какого черта я здесь делаю? - шипит он сквозь зубы. – Если влюбить в себя Джеймса является частью твоего суперплана, какого черта я здесь?

- Я... не знаю, - шиплю я в ответ. - Почему ты здесь?

Его челюсть сжимается, и он смотрит на меня.

- Почему я здесь? - повторяет он, скорее для себя, чем для меня. Он пробегает свободной рукой по волосам. - Почему я здесь?

Внезапно он обхватывает мое лицо ладонями, а его глаза пронзают мои, как два безжалостных кинжала.

- Я здесь потому, что не могу выбросить тебя из головы, - рычит он. - Потому что от мысли, что ты с Джеймсом, меня тошнит. Я не знаю, чего ты хочешь, - говорит он сквозь стиснутые зубы, мышцы его груди вздымаются с каждым его вдохом. - Но я знаю, что в результате ты пострадаешь, и я не могу этого допустить, потому что ты... - он делает паузу и смотрит на меня, его тяжелое дыхание окутывает мое лицо, и я глубоко вдыхаю его, как наркотик.

- Ты - моя цель, - заканчивает он.

- Я не могу быть твоей целью, Энтони, - я стараюсь, чтобы мой голос звучал твердо, но он жалко дрожит, потому что мое сердце сжимает страх. - Я не могу...

Его рот накрывает мой, и все, что я хотела сказать, застревает в моем горле. Губы Энтони обхватывают мои, дегустируя и потягивая, они дают и берут; мой рот жадно открывается, и наши языки встречаются в бешеном и отчаянном танце. Его язык исследует мой рот, первобытное и дикое желание слышится в его стонах, и я беспомощно хныкаю, когда его руки приближаются к моему затылку, пальцы тянут и ласкают мои волосы. Я обнимаю его, сбрасываю с него кепку и, не в силах больше сдерживаться, сжимаю в кулаки его густые локоны. Он стягивает мою кепку и, откинувшись на деревянные доски доков, тянет меня на себя, полностью прижимая мое тело к своему. Его руки запутываются в моих волосах, и он стонет.

Я даже не осознаю, какие звуки исходят от меня.

- Господи, я так долго мечтал снова поцеловать тебя, - бормочет он возле моего рта.

Я тоже мечтала об этом… и о многом другом.

Но где-то на подсознании я не могу отделаться от мысли, что, как бы правильно все не ощущалось, это не является частью плана.

- Энтони, мы не можем, - задыхаюсь я, хватая глоток воздуха.

Его рот движется вниз по моей челюсти, прокладывая дорожку влажных поцелуев по ключице и вдоль моего плеча. Он отодвигает своим подбородком мою толстовку и майку, и, боже, мои глаза закатываются к затылку. Я хватаюсь за его волосы, как за спасательный круг, и палящее тепло проходит вниз по моему телу, концентрируясь прямо между бедер. Член Джеймса вызывает у меня тошноту. А мысль о члене Энтони сжигает меня самым великолепным образом. Я никогда не чувствовала такого жара раньше; я горю там, внизу. Я едва могу дышать, ведь желание, необходимость почувствовать его у меня между ног почти невыносима. Я потеряна, но мне нужно срочно придти в себя, прежде чем я еще больше втяну Энтони в происходящий в моей жизни бардак.

- Пожалуйста, - прошу я еще раз, чувствуя, как его выпуклость увеличивается и становится тверже, пока его рот посасывает мочку моего уха. На несколько секунд я забываю, о чем прошу. - Пожалуйста, Энтони, мы должны остановиться.

- Нет, - хрипло говорит он. - Нет, не должны.

Его рот возвращается к моему, и он захватывает мою верхнюю губу, посасывает ее, а затем перемещается к моей нижней губе. Он толкает свой язык мне в рот, и я издаю беспомощный стон.

Вдруг его ладони снова обхватывают мое лицо; его темные глаза горят.

- Если ты хочешь остановиться, мы остановимся, - говорит он. Я вижу потребность и желание, которые, словно дым, закручиваются в его глазах, поднимаю свою руку к его затылку и настойчиво притягиваю его рот обратно к своему.

Мы целуемся, его бедра напористо вжимаются в мои. В конце концов, нам удается подавить невыносимое отчаяние, окружающее нас, и наши языки и бедра неторопливо движутся друг около друга. Я отрываюсь от его губ и набираю полные легкие воздуха.

Энтони смотрит на меня, и в его глазах больше нет похоти. Не уверена, что я вижу в них, но пониманию, что не могу отвести своих глаз. Его взгляд нежно блуждает по моему лицу, а затем перемещается на мои длинные белокурые локоны, спадающие вокруг нас, как занавес. Он пропускает пальцы сквозь светлые пряди по обе стороны от моего лица, задумчиво глядя на них.

- Я помню... Я помню, что в гостиничном номере твои волосы были такими блестящими... - смеется он. – Хотел бы я, чтобы они остались темными.

- Я думала, что тебе нравятся блондинки.

В его глазах плещется веселье.

- Ты ошибалась.

Облегчение, которое я чувствую от его слов, настолько ощутимо, что я даже не могу скрыть этого. Я делаю судорожный вздох.

Он притягивает мое лицо к своему и один раз мягко целует меня, и это настолько нежно, что я хочу раствориться в нем и…

- Ты должна исчезнуть.

Мое сердце останавливается.

- Что?

- Ты не имеешь ни малейшего представления, какую опасную игру ты затеяла. Ты должна исчезнуть прежде, чем Джеймс выяснит...

Я убираю его руки от своего лица и опускаю голову на уровень его груди, наблюдая, как она вздымается подо мной.

Я горько усмехаюсь, потому что чувствую, будто меня только что ударили в живот.

- Значит, вот из-за чего все это? Хочешь убедить меня, чтобы я исчезла?

- Нет, - резко говорит он. - Ты знаешь, что все не так.

Я фыркаю и качаю головой, потому что я уже ничего не знаю.

- Я не могу просто исчезнуть.

Он закрывает глаза и глубоко вдыхает, и я ощущаю его растущее разочарование.

- Ты не понимаешь, Энтони. Джеймс... он не тот, за кого ты его принимаешь. Он... не хороший человек.

- Поверь мне, я знаю это гораздо лучше, чем ты думаешь.

Мы бесстрастно смотрим друг на друга, ни один из нас не готов уступить или выдать больше информации.

Насколько много знает Энтони? И если он знает даже часть того, что сделал Джеймс...

- Почему ты все еще здесь, если знаешь, что Джеймс плохой?

Его губы сжимаются, а выражение его лица становится непроницаемым. Я чувствую, как нарастает мое собственное разочарование. Он хочет, чтобы я была откровенна с ним, но сам не собирается делиться информацией.

- Это из-за нее? - спрашиваю я и ненавижу себя в ту же секунду, как только эти слова слетают с моих губ, потому что я веду себя, как малолетняя ревнивая дурочка. – Ты остаешься из-за Кейт?

Он недоверчиво смотрит на меня.

- Кейт, - он буквально выплевывает ее имя. - Была ошибкой. Я сделал то, чего никогда не должен был делать, - он обхватывает ладонями мое лицо. - Я не хочу, чтобы ты совершила ту же ошибку.

Я убираю его руки и заставляю себя подняться с него. Холод сразу же окутывает мое тело, словно я вошла в морозильную камеру. Я дрожу. Энтони еще с полминуты лежит, прежде чем сесть рядом со мной. Я сгибаю одну ногу и облокачиваюсь на нее, хватая себя за волосы на макушке.

- Я знаю, что делаю.

- Не думаю, что ты знаешь, - рычит он.

- Ты не понимаешь, - говорю я еще раз.

- Тогда заставь меня понять! – требует он. - Кто ты? Почему ты здесь? Как, черт возьми, тебя зовут?!

И снова сыплются вопросы. Я встаю и начинаю быстро удаляться.

Несколько секунд спустя я чувствую его за собой.

- Не заставляй меня снова преследовать тебя, - предупреждает он низким рычанием. - Помни, что я сказал тебе той ночью.

Я не отвечаю, но помню, и эти воспоминания вызывают у меня дрожь. Но все равно я ускоряю ход.

Бухта остается позади, и довольно скоро я оказываюсь перед музеем, в котором все началось. Когда я оборачиваюсь, нас с Энтони разделяют три квартала. Он медленно, но уверенно надвигается на меня. Как тот парень, в фильмах ужасов, но в миллион раз сексуальнее. Он знает, что я никуда не уйду.

Я вздыхаю и замедляю свой темп. В любом случае, он знает, где я живу, и нет никакого смысла пытаться от него убежать.

Правда в том, что нет никакого смысла и в попытке убежать от того, что я чувствую. Я должна подумать, действительно подумать. Но я не могу сосредоточиться, когда он находится рядом и смотрит на меня своими глазами.

Я вижу, как он медленно приближается ко мне, засунув руки в карманы, с дерзкой ухмылкой на красивом лице.

Боже, что я наделала?

Если то, что я чувствовала к нему прежде, было магнитным притяжением, то после сегодняшнего вечера оно превратилось в непреодолимую силу; тягу, против которой я бессильна. Как, черт возьми, я теперь смогу пройти через все это с Джеймсом? Как мне удастся...

- Изабелла?

Это автоматическая реакция; бессознательный импульс, который есть у всех нас; поворачиваться на звук нашего имени. Хотя за последние несколько лет я научилась отключать этот инстинкт, игнорировать его и не реагировать на свое имя.

Но я была невнимательной. Я задумалась, потерялась в Энтони. И теперь я повернулась в сторону человека, назвавшего мое имя.

Она в нескольких футах от меня и направляется в мою сторону с любопытной улыбкой на лице. Ей чуть больше пятидесяти, и, по-видимому, она только что вышла из музея. Она старательно щурится и останавливается передо мной.

- Изабелла? – повторяет она.

Я сохраняю на своем лице безразличное выражение.

- К сожалению, - быстро говорю я. - Вы ошиблись...

Она озадачено наклоняет голову.

- Мне очень жаль, я перепутала вас с кое-кем другим, - приветливо улыбаясь, говорит она. - Вы похожи на маленькую девочку, которую я знала раньше, но вы не можете быть ею, потому что у нее были темные волосы и очень светлая кожа, - ее улыбка становится грустной. - И вообще, я слышала, что она и ее родители...

- Мне очень жаль, - я быстро прерываю ее. - Вы приняли меня не за того человека, - я резко ухожу, прежде чем администратор моей начальной школы успевает произнести еще хоть слово.

Энтони догоняет меня. Я пытаюсь успокоить свое дыхание и незаметно вытираю потные ладони о свои джинсы.

- Кто это был? - спрашивает он.

- Просто уточняли дорогу, - говорю я и заставляю себя посмотреть на него, потому что мне нужно знать, слышал ли он что-то.

В выражении его лица нет ничего скептического, ничто не указывает на то, что он чувствует в моих словах ложь, или, что он слышал миссис Коуп.

Он кивает.

- Что теперь? - спрашивает он. – Что мы будем делать?

Несмотря на очередные трудные вопросы, я рада, что он сменил тему.

- Теперь... я иду домой. И ты идешь домой.

Он снова смотрит на меня.

- Вот так просто? Как будто ничего не случилось?

Я не отвечаю, потому что честно не знаю, что сказать.

Мне очень жаль. Я чувствую необъяснимую связь с тобой, но в течение последних четырех лет моя жизнь вращалась вокруг восстановления справедливости и возврата того, что принадлежит мне, и я не знаю, как остановиться сейчас.

Внезапно его поведение меняется. Он ласкает мое лицо одной рукой.

- Что бы ты ни планировала, - говорит он умоляющим голосом. - Пожалуйста. Просто не делай этого.

Я кладу руку поверх его руки и прижимаюсь к ней щекой. Он согревает мое тело.

- Я понятия не имею, как остановиться, - признаю я.

Он убирает свою руку от моего лица и крепко хватает меня за талию. Его взгляд впивается в меня с горящей интенсивностью.

- Я помогу тебе. Со мной ты будешь в безопасности.

- Ты не имеешь ни малейшего представления, что это значит, - невесело усмехаюсь я.

- Тогда скажи мне.

Я не отвечаю.

Его ноздри раздуваются. Вдруг его хватка становится крепче.

- Останься со мной. Я никому не позволю причинить тебе боль.

Я рассматриваю его; отчаяние в его глазах; жестко сжатую челюсть. Он имеет в виду именно это. Он хочет, чтобы я осталась с ним. Он хочет удержать меня в безопасности. Но он понятия не имеет, что сейчас мы говорим не только о Джеймсе.

- А как насчет... Кейт? – осторожно спрашиваю я. - Разве она не приходит к тебе...

Он уверенно качает головой.

- Кейт не была у меня дома и никогда не будет. Никто из них не придет ко мне. Пожалуйста, - умоляет он. - Просто... приходи. И мы поговорим. Только мы. Мы все расскажем друг другу.

Все.

У меня кружится голова. Его глаза гипнотизируют; его прикосновения вызывают привыкание. Но у меня есть работа, которую нужно сделать... и Джейк... Джейк понятия не имеет, что происходит...

Мне нужно подумать.

Я отрываюсь от его гипнотического взгляда и опускаю глаза.

- Я должна идти, Энтони. Я не могу... Прямо сейчас я не могу думать... - он не отпускает меня. - Пожалуйста, - прошу я.

Понемногу хватка ослабевает, а затем его руки падают.

Я больше не смотрю на него, потому что боюсь, что не смогу оторваться.

Вместо этого, я заставляю себя уйти. Мои глаза жжет, но слезы так и не появляются. Я чувствую на себе его взгляд, пока мой автобус удаляется от пристани.

 

EPOV

Ее зовут Изабелла.

Не Таинственная Незнакомка или Девушка-Кошка, не Мелания Каррера или Мари O'Дуаер.

Изабелла.

Удивительно, как я сам не догадался. В том смысле, что это имя так идеально ей подходит, что возможно, оно могло бы быть нежно выгравировано на ее коже.

Изабелла.

Я наблюдаю за тем, как удаляется автобус с Изабеллой, и как только он исчезает за углом, я достаю сотовый телефон и звоню Элис.

- Она возвращается.

- Я закончила - подтверждает Элис. – Было непросто, но я в конце концов смогла скопировать ее жесткий диск, и сейчас как раз возвращаю ее ноутбук на его законное место. Теперь мне нужно изучить всю информацию, хранящуюся на диске; посмотрим, что я смогу найти. Хотя, это может занять несколько дней, Эдвард…

Элис завалена работой, я знаю это. Но она - лучшая, и я никому не мог бы доверить ее, Изабеллу.

- Элис, мне нужно, чтобы ты еще раз просмотрела все карты пациентов. Нет ли у кого родственников по имени Изабелла.

- Изабелла? Кто такая…

- Кроме того, нужно начать поиск всех возможных Изабелл в частных и школьных командах по гимнастике хотя бы за последние десять лет …

- Подожди! – визжит Элис. - Она сказала тебе, как ее зовут? - недоверчиво спрашивает она.

Я смотрю в том направлении, где двадцать минут назад исчез автобус, увозя даму средних лет. Сейчас она может быть, где угодно, но она открыла мне то, от чего я могу теперь оотолкнуться в своем поиске.

- Она не говорила этого, - отвечаю я Элис. - Но это ее имя. Посмотри, что ты сможешь найти.

- Будет сделано, - быстро отвечает Элис. – И, Эдвард, - говорит она, прежде чем отключиться. - Она в порядке?

- Я не знаю, Элис, - честно отвечаю я. - Я не знаю.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Мы на второй лунке поля для гольфа (п.п.: лунка - вырезанное в траве отверстие, куда нужно загнать мяч). Я становлюсь в позу для выполнения первого удара. Это пар 3 (п.п.: Пар — то количество ударов, за которое игрок должен проходить лунку. Есть три разновидности «ПАРов» — это пар-3, пар-4 и пар-5); я регулирую захват своей клюшки, выверяя силу замаха. Когда я бью по мячу, он взлетает к небу и плавно пересекает линию горизонта, на котором виднеется Сиэтл на фоне величественного Маунт-Рейнера (п.п.: Mount Rainier - стратовулкан в штате Вашингтон. Гора находится на 88 км юго-восточнее Сиэтла, на территории округа Пирс). Через несколько секунд мяч приземляется в четырех футах (п.п.: около 120см)от лунки и продолжает катиться прямиком к цели, постепенно замедляясь. Я слышу, как позади меня тяжело вздыхает остальная часть игроков.

- Черт, Тони, мы только начали. Дай шанс всем остальным, - посмеивается Джеймс.

Я слышу настоящую обиду в его голосе. У него тип Альфа, как и у меня, и гольф является его страстью. Он полностью обмундирован для этой игры: ярко-зеленая рубашка поло, темные штаны цвета хаки, специальные кроссовки. Обычно я подражаю ему; что приводит его в состояние счастья, и последние пару лет я только и делал, что играл в игру под названием «Осчастливить Джеймса». Иногда я даже поддавался ему, но так, чтобы это не было очевидно. Джеймс любит чувствовать себя выше других, но он, при этом, должен быть уверен, что победил вас честно и справедливо. Поэтому я делаю все аккуратно и ударяю так, чтобы мячи останавливались неподалеку от лунки.

Сегодня на мне тоже одежда для гольфа. Но в плане остального он может поцеловать меня в задницу.

- Еще один удачный удар, как мне кажется, - усмехаюсь я.

Он только что выполнил богги (п.п.: богги (bogey) - количество ударов на один больше пара), так что я уже на самом деле надираю ему задницу.

Лоран – следующий в очереди. Он насмешливо улыбается мне, когда идет к ТИ-БОКС (п.п.: Ти-бокс или Ти – стартовая зона), а я смеюсь ему прямо в лицо. Он только что произвел двойной богги (п.п.: Двойной богги (Double bogey) - количество ударов на два больше, чем пар), а его замах превращается ни во что иное, как десятиминутные безрезультативные упражнения.

Кейт - следующая. Ее рубашка-поло в области груди мала на два размера, и когда она наклоняется, раскачивая клюшку для гольфа, благодаря коротким шортам можно разглядывать ее задницу. Ее наряд очень отвлекает, и она это знает. Но такое впечатление, что сегодня на него отвлекается только Лоран. Мои мысли занимает кто-то гораздо важнее, и у меня возникает чувство, что именно она также занимает мысли Джеймса. Это бесит меня до чертиков.

Изабелла.

Она снилась мне всю ночь.

Мы были на пляже, вместе лежали на полотенце, говорили обо всех и обо всем. Я заставлял ее постоянно смеяться, просто, чтобы видеть, как вспыхивает ее лицо, как краснеют ее сливочного цвета щеки. В моем сне в ее глазах не было грусти. У нее не было причин для прыжков, преодоления препятствия или бега; не считая меня, пытавшегося догнать ее в прозрачной голубой воде. Здесь она счастлива; расслаблена. Она в безопасности. Волнение наполнило ее глаза, она завизжала и обняла меня, когда я, наконец, догнал ее, разбрызгивая вокруг себя воду. Она крепко прижалась к моей голой груди своим теплым телом в одном лишь бикини, озорно ухмыляясь мне, а затем заключив меня в свои шоколадные омуты и удерживая там, разделяя со мной все свои секреты...

- Изабелла...

- Эдвард...

- Мейсен! – рычит Лоран. – Проснись, блядь, твой удар!

Я хочу свернуть его гребаную шею и нанести удар прямо по его морде.

- Вижу, тебе не терпится, чтобы я этим утром в конце концов надрал тебе задницу, - говорю я сухим тоном, занимая свое место. Он хмуро смотрит на меня.

Но я понимаю, что снова отвлекся от игры и я говорю не о гольфе. Я имею в виду игру, в которую играю в течение двух лет. Сегодня утром я должен записать его признание на пленку, и если я не перестану провоцировать эту задницу, то этого никогда не случится.

На пятой и шестой лунках я выбил богги и двойной богги соответственно. К тому времени, как мы добираемся до седьмой лунки, Джеймс расслабляется, а Лоран все больше хмурится, но он - гребаный ублюдок, и независимо от того, как я выстраиваю игру, я не собираюсь ничего менять. Кейт просто наплевать на то, как идет игра. Судя по ее непристойным усмешкам, которые я пытаюсь игнорировать, у нее на уме другие игры.

Тем не менее, она сама решает мою проблему, снова поднимая эту гребаную тему, но в то же время не вынуждая меня выглядеть слишком нетерпеливым или подозрительным.

- Итак, Тони, - начинает она. - Джеймс говорит, что ты будешь работать вместе с нами над проектом.

От этой новости Лоран промахивается, и его мяч летит по воздуху без какого-либо направления.

- Что? – рычит Лоран, впиваясь взглядом в Джеймса и Кейт. - Кто, черт возьми, сказал ему?

- Я сказал ему, - хладнокровно отвечает Джеймс.

- Почему? - рычит Лоран яростным и обвинительным тоном.

- Потому, что это мое гребаное дело, - шипит Джеймс, его голубые глаза горят. - Кроме того, - продолжает Джеймс, - Тони является частью группы.

Ноздри Лорана раздуваются.

- Он не является частью группы. И откуда тебе знать, что мы можем доверять ему?

Джеймс улыбается, но в его словах сочится яд.

- Ты сомневаешься в моей способности правильно выбрать людей для нашего проекта?

Лоран качает головой и сразу же меняет свой стиль поведения.

- Конечно же, нет, Джеймс. Но мы должны быть осторожны. Если ненужные люди вдруг узнают обо всем, у нас возникнет херова куча проблем.

- Ты думаешь, что я, блядь, не знаю этого? - отвечает Джеймс. - Тони - блестящий врач, и он доказал свою лояльность по отношению к группе. Я могу доверить ему свою жизнь, - он смотрит на Кейт. - Разве ты не согласна, Кейт?

- О, я уверен, что Кэти «глубоко» доверяет ему, - фыркает Лоран, прежде чем Кейт успевает ответить.

- Ты - отвратительный мудак, - шипит Кейт; костяшки ее пальцев белеют, сжимаясь вокруг клюшки. - Как ты смеешь намекать…

- Лоран! Кейт! - Джеймс ударяет своей клюшкой по мягкой траве.

Кейт и Лоран свирепо смотрят друг на друга, пока я сохраняю непроницаемое выражение лица. Лоран может думать о чем угодно, но я пытаюсь не выдать своим видом ни толики информации. У меня такое чувство, будто я надираю свою собственную задницу, потому что знаю, что сам втянул себя в это дерьмо, и сейчас испытываю к себе не меньшее отвращение, как и ко всем им.

- Думаю, вам обоим следует помнить, что в нашей группе не должно быть ссор, подобных этой, - спокойно говорит Джеймс. - Сейчас мы все являемся частью проекта, которого многие люди вокруг нас не поймут, и поэтому мы должны стоять друг за друга при любых обстоятельствах, - он смотрит на меня и Лорана.

- Ему лучше не говорить подобных вещей перед Гарретом! - тяжело дышит Кейт, свирепо глядя на Лорана.

- Он не будет, - грозно предупреждает Джеймс, возвращая свой взгляд к Лорану. - Мы храним секреты друг друга... особенно от тех, кто находится за пределами группы. Гаррет может быть частью нашей медицинской команды, но он не является частью группы, - он суживает глаза, глядя на Лорана. - Понял?

- Да, да, - говорит Лоран сквозь сжатые губы. - Я понимаю.

Мы играем еще одну лунку, и я, прицеливаясь к мячу, как бы невзначай начинаю разговор.

- Вообще-то, Джеймс, мне кажется, что я нашел пациента для проекта.

- Действительно? – любопытно спрашивает Джеймс. - Кто это?

- Тот пациент, за которым я веду наблюдение в течение нескольких последних недель. У меня есть его карта в офисе, и я думаю... – я прерываюсь. – Что я должен теперь делать?

- Просто отдай мне карту, - рычит Лоран в мою сторону. – А я изучу его, чтобы убедиться, что он соответствует профилю.

- Кроме сердца, другие его органы в полном порядке. Он не был женат, не имеет детей, - продолжаю говорить я, не обращая внимания на Лорана. - Поэтому я думаю, что он бы идеально подошел для испытаний...

Лоран подходит и становится передо мной.

- Ты меня слышишь?! - выплевывает он. – Это - моя работа! Одинокий и бездетный - еще ничего не значит! Мы должны присмотреться и убедиться, что у него нет огромного количества друзей, и он имеет достаточно средств, чтобы позволить себе участвовать в проекте. Ты ничего не знаешь о том, что должно быть сделано, поэтому держись подальше от моего поля деятельности!

- А как насчет парней из Horizon. Разве они не имеют права голоса в том, кто будет участвовать в испытаниях лекарственных препаратов?

- Нет! - кричит Лоран. - Мы не несем ответственности перед Деметрием, Феликсом или Каем! Они просто поставляют нам лекарства, а потом платят нам за то, чтобы мы сами все делали!

- Хорошо, хорошо, - говорю я, выставив перед ним ладонь. - Я понял. Проверка пациента является твоей работой. Но, возможно, я смогу поговорить с ним и выяснить…

- Тони, это работа Кейт, - слегка нетерпеливо смеется Джеймс, опираясь обеими руками на свою клюшку. - Лоран проверяет их, а Кейт - убалтывает, помнишь?

- Прости, - смеюсь я вместе с ним. - Я просто надеялся немного ускорить процесс. Мне тут пригляделась маленькая красная Ferrari.

Джеймс фыркает, и в его голубых глазах мерцает веселье.

- Не волнуйся, Тони. Если твой пациент подойдет, то скоро мы все получим хорошее вознаграждение. Мы с тобой, - продолжает Джеймс, указывая на меня своей клюшкой, - Находим их. Мы добиваемся их доверия, а затем позволяем Лорану и Кейт выполнить свою часть работы. Все должно работать гладко, Тони, - осторожно предупреждает он меня. – В противном случае возникнут проблемы. Понял?

- Ты прав, ты прав. Я понял, - подтверждаю я, а затем собираюсь ударить мяч.

Да, я понял его.

Так же, как и Эммет. Я почесываю за ухом и незаметно выключаю микрофон.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Мы закончили игру и находимся в гольф-мобиле, возвращаясь назад. Джеймс доволен собой, посл



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-12-12 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: