Форкс скорбит о смерти Чарли Свона и его семьи. 5 глава




- Белла, погоди! – зовет он меня.

Я не останавливаюсь. Я не повинуюсь. Я не смотрю вверх. Его голос лишь заставляет меня бежать еще быстрее. А потом я слышу, как кто-то поднимается по лестнице, и когда этот кто-то оказывается достаточно близко, я понимаю, что это - блондинка.

Дерьмо, она тоже быстрая.

Они думают, что загнали меня в ловушку, один сверху, другой снизу. Но они не знают меня. Они не знают, что я пережила. Я хватаюсь за перила и прыгаю - лечу остальную часть пути вниз, подняв над собой руки.

- Уфф!

Я приземляюсь на одно колено и поднимаю глаза вверх. Блондинка, застыв, недоверчиво смотрит на меня. Я смеюсь над ней, но Эдвард-Энтони, собираясь сделать такой же прыжок, перепрыгивает через перила. Конечно. Глупый энергичный агент ФБР.

Я пробегаю первый этаж, прокладывая путь через темный лабиринт комнат, пока не добираюсь до дверей, ведущих наружу, рывком открываю их и выбегаю на темные улицы.

- Белла, остановись, пожалуйста!

Поймай меня, если сможешь, ты, прекрасный лжец.

Небо разверзлось, и дождь льет, как из ведра, покрывая улицы пеленой струящихся потоков. Теперь я жалею, что мои волосы не собраны в высокий хвост, потому что от дождя и скорости они лезут мне в лицо, мокрые и тяжелые, а у меня нет времени, чтобы откидывать их назад. Он быстр, и мне важна каждая имеющаяся у меня секунда преимущества. Мои руки, как пропеллеры, и мне нужно держать их перед собой. Не оглядываясь, я бегу по темным улицам, ценя каждую миллисекунду.

Из-за прилипших к лицу волос мне требуется несколько секунд, чтобы увидеть черный внедорожник, движущийся прямо на меня. Он визжит, резко останавливаясь, и из него быстро выпрыгивает несколько мужчин и женщин, одетых в короткие черные жилеты с надписью ФБР. Они бегут ко мне с противоположной стороны, откуда меня преследует Эдвард-Энтони.

- Нет! – ревет Эдвард-Энтони.

Я понятия не имею, обращается ли он ко мне или к ним, но, в любом случае, это не имеет значения. Я не позволю его голосу влиять на меня или мою скорость. Поскольку он у меня за спиной, а они передо мной, у меня нет другого выбора, кроме как побежать в сторону узкого переулка слева.

Переулок темнее, чем остальная часть улицы, без фонарей и какого-нибудь освещения. Он завален мусором; жестяными банками от напитков, пластиковыми пакетами и множеством небольших предметов, которые, должно быть, поставили перед собой цель – сбить меня с ног. Но я обхожу их, мои ноги несут меня настолько быстро, насколько это возможно, и, посмотрев вперёд, я вижу металлический забор, блокирующий мне дорогу, но все-таки не замедляюсь.

- Белла, погоди!

Я с разбегу запрыгиваю на большой зеленый мусорный бак, стоящий в нескольких футах перед забором, подпрыгнув, я хватаюсь за верхнюю часть забора и, совершив кувырок в воздухе, соскакиваю с него, приземляясь самым идеальным образом по другую сторону ограждения. Конечно, я все еще ощущаю его за собой; дерзкого, сильного, спортивного федерала. Но я продолжаю бежать. Вдруг я различаю успокаивающий звон, исходящий от моего запястья, и на моем лице появляется усмешка, потому что теперь я могу бежать вечно. Сейчас никто и ничто не сможет остановить меня.

Ну же, ФБРщики!

И вдруг перед собой я вижу кирпичную стену, высотой не менее пятнадцати футов (п.п.: приблизительно 4,5 м). Я поворачиваю голову вправо и влево; с обеих сторон меня окружают кирпичные и бетонные стены.

- Нет, - задыхаюсь я, останавливаясь как вкопанная. Нет, я была так близко.

Я дико осматриваюсь вокруг, ища что-то, на что смогла бы подняться, от чего смогла бы оттолкнуться. Но ничего нет. Я - в ловушке, загнанная в угол, как животное.

- Хватит, Белла, - слышу я за спиной задыхающийся голос Эдварда-Энтони. – Хватит убегать.

Я не оборачиваюсь. Моя грудь содрогается, и теперь, когда я остановилась, я снова чувствую жжение в моих легких и конечностях. Я должна продолжать бежать, потому что, если я остановлюсь, ко мне вернется вся боль.

Мои глаза отчаянно бродят по переулку, я вытираю капли дождя со своих глаз, потому что они мешают мне ясно видеть.

- Перестань пытаться найти выход, Белла. Ты можешь бежать километры, но я не позволю тебе снова уйти от меня.

- Прекрати называть меня Беллой! – кричу я во всю глотку, по-прежнему отказываясь оборачиваться к нему лицом. – Никогда не смей называть меня Беллой!

Здесь должно быть что-то. На что я смогу запрыгнуть, на что смогу взобраться. Все это время я чувствую на себе его взгляд. А потом я замечаю висящую надо мной очень ржавую пожарную лестницу. Она высоко, но, может быть, если я сильно оттолкнусь...

Я подпрыгиваю прежде, чем заканчиваю свою мысль, и успеваю лишь ухватиться кончиками пальцев за ржавую перекладину, как он обхватывает меня руками вокруг талии и тянет вниз. Я сжимаю ладони вместе, как учил меня Джейк, и ударяю его локтем в лицо.

- Уфффф! – задыхается он, все еще удерживая меня.

Я разворачиваюсь в его руках и в течение секунды смотрю ему в глаза, но у него хватает наглости выглядеть возмущенным. Ярость проносится по моим венам, я ударяю его в грудь обеими руками и пинаю ногами. Тем не менее, он не отпускает меня.

- Отпусти меня! Отпусти меня! – кричу я.

Несмотря ни на что, он ставит меня на землю. Я пытаюсь оббежать его, но он перекрывает собой дорогу. Я кричу и, разворачиваясь, ударяю его ногой в грудь. Он легко блокирует этот удар. Я подскакиваю и снова пинаю его, но он также это блокирует. Я начинаю бить его руками... но он блокирует и это. Словно Банши (п.п.: фигура ирландского фольклора, женщина, которая, согласно поверьям, является возле дома обречённого на смерть человека и своими характерными стонами и рыданиями оповещает, что час его кончины близок), я издаю душераздирающий крик и пытаюсь ударить его в лицо, в то время как мои влажные от дождя волосы хлещут нас обоих. Но он блокирует все мои удары, а на его лице почти убедительно отражается тоска и душевная боль.

- Чертов лжец! – кричу я. - Лжец! Все было ложью!

- Нет, Белла! - кричит он в ответ. - Не все было ложью! - и на мгновение он кажется таким искренним, что мне хочется поверить ему. Но я напоминаю себе, что с самого начала я была для него всего лишь источником информации; как Джеймс, как Кейт...

- Оставь меня в покое! – кричу я.

- Я не могу! - кричит он в ответ. - Я не оставлю!

И тогда я решаюсь на еще одну попытку. Я пытаюсь сбежать от него, потому что если не сделаю этого, то пропаду, а он не хочет от меня того же, чего я хотела от него. Я разворачиваюсь, поднимая ногу и готовясь со всех сил ударить его в грудь...

Вдруг кто-то хватает меня за ногу и оттягивает ее назад, локоть врезается в мое колено, и кулак ударяет мне в лицо.

Я кричу от боли и падаю на землю, на мгновение пораженная тем, что он дал мне сдачи. Лежа лицом на земле, я приподнимаюсь на ладонях, и, проведя языком по губе, чувствую вкус крови.

И тут я слышу невообразимый рев. Настолько громкий крик ярости, что на несколько секунд меня охватывает страх, и я не решаюсь посмотреть вверх, потому что уверена, что получу еще один удар по лицу. Но когда я поднимаю взгляд, то вижу двух мужчин в жилетах ФБР, лежащих на мокрой грязной земле в нескольких футах от меня. Эдвард-Энтони приседает передо мной. Я осматриваюсь вокруг; нас окружают полдюжины федеральных агентов.

- Если вы подойдете ближе, я переломаю вам руки и ноги! - грубо рычит он.

Я оглядываюсь на мужчин, лежащих на земле. Они корчатся и стонут, кровь сочится из их ртов и капает на землю, смешиваясь с дождем. Я снова осматриваюсь и вижу приближающуюся к нам блондинку, ту, которая направляла на меня пистолет.

- Эдвард, пропусти нас!

- Отойди, Розали, - Эдвард-Энтони говорит настолько угрожающим тоном, что по моей спине прокатывается дрожь, - или клянусь Богом, тебя ждет то же самое.

Блонди останавливается, как вкопанная.

Опираясь ладонями на мокрую землю, я пытаюсь еще раз приподняться, но силы иссякли. Возможности моего тела исчерпаны, и физические, и эмоциональные. Мои руки подводят меня, и я тяжело падаю обратно на землю. Жалкое подобие платья, которое я надела на себя сегодня, порвано вплоть до бедра. Я покрыта синяками и ушибами; мои руки и ноги исцарапаны, одна нога ужасно болит, а я чувствую, как распух рот.

Я проиграла.

Я не могу уйти.

В уголках моих глаз начинает щипать, и в течение пары секунд мне кажется, что вот-вот наконец-то, появятся слезы. Но то ли я сдерживаю их, то ли их просто нет там, несмотря на всю мою боль, они не появляются. Я делаю глубокий вдох и вытираю рот. Моя рука становится влажной и скользкой от собственной крови. Краем глаза я вижу, как мне протягивают руку, и, посмотрев вверх, замечаю Энтони. Эдварда. Каллена. Агента Каллена.

Я безучастно смотрю на него, но не беру его за руку.

Выражение его лица тускнеет.

Вдруг нас окружают еще четыре черных внедорожника. Один из них резко останавливается, и из него выскакивает маленькая Алекса. На ней больше нет красивого черного платья, в котором она была на сегодняшнем приеме, его заменяют темные брюки и один из жилетов с надписью ФБР.

Я фыркаю и резко опускаю голову. Господи, конечно. Она медленно приближается к нам, не сводя глаз с Энтони-Эдварда. Сначала он решительно становится перед ней.

- Эдвард, пропусти меня, - тихо говорит она. Когда он не повинуется, она успокаивающе кладет руку ему на плечо.

- Она ранена, Эдвард. Пропусти меня.

Он медленно отодвигается в сторону. Маленькая Алекса быстро приближается ко мне и становится передо мной на колени.

- Изабелла, меня зовут Элис Брэндон. Ты позволишь мне помочь тебе?

Я смотрю на нее, но не отвечаю. Она берет меня за руку и осторожно помогает мне встать, а затем медленно ведет меня к черному внедорожнику, из которого только что вышла.

- Подожди! - кричит Энтони-Эдвард. Повернувшись, я вижу, как его удерживают два агента, один - блондин, высокий и худой, как и он, а другой - огромный и мускулистый.

- Элис позаботится о ней, - слышу я, как говорит ему блондин.

- Ты готова? - нежно спрашивает меня маленькая Алекса-Элис. Я смотрю на нее и пожимаю плечами, а затем она осторожно помогает мне залезть на заднее сиденье внедорожника и протягивает плед, чтобы я могла укрыться. Я смотрю на свои руки. Они дрожат, и звенящий звук отражается в кабине автомобиля.

Когда мы трогаемся с места, я оглядываюсь назад. Несколько агентов помогают раненным, лежащим на земле, а блондин и мускулистый парень с серьезным видом разговаривают с Эдвардом-Энтони. Когда автомобиль проезжает мимо, наши взгляды встречаются, и мы смотрим друг на друга. А затем машина медленно поворачивает за угол, и зеленые глаза исчезают.

 

EPOV

- Я хочу, чтобы ее немедленно отстранили от задания, – шиплю я на Уитлока, измеряя его офис шагами. - Она пренебрегла всеми возможными протоколами операции, не подчинилась прямым приказам и подвергла жизнь Изабеллы опасности!

 

Уитлок вздыхает.

 

- Розали объявили выговор за неповиновение приказам. В будущем она будет...

 

Я останавливаюсь и пристально смотрю на него.

 

- Выговор? – яростно произношу я. – Выговор?! Изабелла могла умереть! Она ранена лишь по одной причине: Розали отказалась остановиться!

 

Уитлок снова вздыхает.

 

- Послушай, Каллен, несмотря на то, что я уважаю твою сестру и очень ее ценю в качестве своего ассистента, я согласен, что этим вечером она ослушалась прямых приказов. Но, – он останавливается, и в его глазах появляется настороженность, – мне точно также отдают приказы. И эти люди согласились с тем, что преследовать Свон сегодня было крайне необходимо.

 

- Я бы получил от нее эти документы! - кричу я, ударяя большим пальцем в грудь - Не было никакой необходимости...

 

- Дело в том, Каллен, что директор не в восторге от того, что двое подозреваемых убиты, а трое наших агентов были... – он откашливается, – ранены, пытаясь защитить Изабеллу.

 

- Я исполнял свой долг, – сердито огрызаюсь я. – И что произошло с «Изабелла – ключ ко всему делу»?

Уитлок указывает на меня пальцем.

 

- Вот именно это и является единственной причиной, по которой твою сестру не привлекли к ответственности за неподчинение, а тебя не обвинили в нападении на трех агентов.

 

Я яростно сжимаю свои волосы, обдумывая то, что вслух лучше не произносить, ведь эти ублюдки сами нарвались. Это они напали на нее.

 

- Послушай, Эдвард, ты должен понимать, что я не враг тебе, я... - он открывает и снова закрывает рот, прежде чем продолжить тревожным шепотом. – Мы в довольно рискованном положении, Каллен. Бенджамин знает, что нам нужна Изабелла, поэтому он готов закрыть глаза на то, что произошло вчера вечером. Но сейчас он обеспокоен, Эдвард. Он понимает, что все, что у нас имеется на Пенна и его команду, – это детский сад по сравнению с обвинительными приговорами за умышленное убийство и покушение на убийство, которых нам бы удалось добиться для Пенна с помощью показаний Изабеллы. Откровенно говоря, даже с теми доказательствами, которые ты и твоя команда сумели собрать за последние несколько лет, Пенн при помощи своих адвокатов отсидит менее десяти лет.

 

Я качаю головой – наша «блестящая» судебная система вызывает у меня отвращение.

 

- Так значит, Изабелла для него - не более, чем ценный свидетель; гарантия, что он выиграет дело и накинет преступнику еще пару-тройку лет.

 

Уитлок даже не пытается этого отрицать.

 

- Даже не надейся, что она когда-либо станет чем-то большим.

 

Мои ноздри яростно вздымаются. Я провожу рукой по волосам, но что, черт побери, я могу сказать? Кем бы ни была Белла для Бенджамина, его подпись на контракте – единственное, что сможет защитить ее.

 

Уитлок внимательно смотрит на меня, прежде чем продолжить.

 

- Бенджамин требует, чтобы Изабелла дала показания под присягой, Каллен, и немедленно. Пока она может принести пользу делу, он готов сделать почти все, что она скажет. Но она должна как можно скорее дать ему желаемое. С учетом того, как все обернулось для нее в последнюю минуту, все последующие действия должны быть оперативными и слаженными, чтобы Бенджамину удалось удачно это провернуть. Официальное предъявление обвинения тебе, а также Джеймсу и Кейт назначено на десять утра. Обвинительное заключение в отношении Пенна по делу об убийстве семьи Свон также готово, но оно не имеет юридической силы без предварительных показаний Изабеллы, данных под присягой. Телефонный звонок в Службу Федеральных Маршалов (п.п.: в оригинале – the US Marshals Office -подразделение Министерства юстиции США, старейшее федеральное правоохранительное агентство США)уже сделан, и их представитель программы по защите свидетелей приедет, чтобы наблюдать за процессом, сегодня в девять утра.

 

- Программа по защите свидетелей?

 

Но, даже задавая свой вопрос, я уже знаю, в чем дело.

 

- Неприкосновенность и защита для Изабеллы. Именно это мы и обсуждали, Каллен.

 

У меня словно комок в горле образовался.

 

- Защита свидетеля. Она должна будет сменить место жительства, имя, свою личность, забыть всех, кого знала...

 

Мне хорошо известна суть этого процесса, но я никогда не позволял себе задумываться о том, что именно это означает. Когда механизм запущен, даже агенты, работающие над заданием, не посвящаются в детали – куда отправляется свидетель, кем он становится.

 

Как только это задание будет завершено, я больше никогда не увижу Беллу.

 

- Мы договорились об этом, Каллен, - снова напоминает мне Уитлок, как будто я забыл. – Ей не будут предъявлять обвинения в воровстве или отмывании денег, и ей не придется переживать по поводу мести со стороны Джеймса или кого-либо из его окружения. Один из агентов Федеральных Маршалов возглавит ее дело, как только она попадет под программу по защите свидетелей, и лишь ему одному будет известно ее новое имя. Но прежде чем получить эту защиту, она должна дать нам полное детальное описание событий той ночи, когда погибли ее родители, должна быть готовой дать показания, когда дело дойдет до суда, вернуть деньги, снятые со счетов на Каймановых островах за последние двенадцать часов, и, конечно же, предоставить нам имена всех участников, замешанных в краже и отмывании денег.

 

Ком в горле стал еще больше, потому что до меня наконец дошло, что в своей отчаянной спешке защитить Беллу я не продумал все до конца, а должен был бы это сделать.

 

И хотя мне еще не ясно, что за отношения связывают Беллу и Джейкоба Блэка, но мне с трудом верится, что она, пытаясь спасти саму себя, сдаст его федералам.

 

К тому же, после сегодняшних мега проколов, я более чем уверен, что не смогу больше на нее повлиять.

Я с трудом сглатываю.

 

- Что если она не выполнит одно из условий?

 

Уитлок поджимает губы.

 

- Либо все, либо ничего, Каллен, - осторожно произносит он. – Если она не выполнит свою часть сделки, все отменяется, и против нее будут выдвинуты обвинения.

 

Мои ноздри снова раздуваются.

 

- Но...

 

- Помни, что я говорил, Эдвард, - Уитлок прерывает меня. – Безопасность Беллы не является главным приоритетом для Бенджамина. Ему нужны ее показания до того, как ты и твоя команда появитесь утром в суде, и есть вещи, касательно которых он ни за что и ни при каких условиях не пойдет на компромисс.

 

Я закрываю глаза ладонями и, прежде чем выдохнуть, набираю полные легкие воздуха.

 

- Я сомневаюсь, что она выдаст его, - я снова вздыхаю и качаю головой, все еще прикрывая глаза руками. – Блэк, - объясняю я. – Я не думаю, что она сдаст его нам.

 

Я чувствую руку Уитлока на своем плече.

 

- У тебя есть время до девяти утра, чтобы убедить ее. Продолжай в том же духе, Каллен, и, возможно, ты сможешь что-нибудь придумать.

 

Я долго смотрю на него, прежде чем кивнуть, хотя даже представить себе не могу, что можно предпринять на столь поздней стадии игры.

 

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

 

Увидев, как я приближаюсь, Эммет хихикает.

 

- Ты бы лед, что ли, приложил, - смеется он, вздергивая подбородок в направлении моего глаза. – Объясни-ка мне еще раз, как такая миниатюрная особа умудрилась поставить тебе фингал.

 

Эммет обожает слушать историю о превращении Беллы в Чака Норриса.

 

- У этой миниатюрной особы рефлексы кошки.

 

- Видать, отсюда и прозвище, которое ты ей дал – Девушка-Кошка. Хотя мне больше нравится Птичка-Лебедь, ведь она грациозна, словно лебедь, и все такое. К тому же, это ее фамилия (п.п. Bella Swan – «swan» – в переводе с английского – «лебедь»).

 

Вот за это я и люблю Эммета. Он может развеселить меня в любой, даже самой, казалось бы, безнадежной ситуации.

 

Он хмыкает.

 

- Послушай, чувак, ты только представь, что все могло бы сложиться намного хуже, - напоминает он. – А хотя, нет, не надо.

 

На моем лице появляется ухмылка.

 

- Локоть, - снова повторяю я, глубоко вздыхая. – А лед я приберегу для своих яиц. Им он необходим больше, чем моему глазу.

 

Эммет громко хохочет.

 

- Умничка, наш человек!

 

- Так что сказал доктор?

 

Его смех мгновенно стихает, и на его лице появляется серьезное выражение.

 

- Ничего не сломано. У нее пара синяков в области ребер, поэтому нужно будет принимать противовоспалительные препараты, легкое растяжение правой лодыжки, которое должно пройти через пару-тройку недель, ну и несколько шишек и синяков, которые сойдут довольно быстро. Поверь мне, она в лучшей форме, чем агенты Ривер, Стюарт и Джонсон, - смеется он. – Этим несчастным еще несколько месяцев придется в гипсе ходить.

 

Я опускаю голову и хватаюсь за переносицу, крепко закрывая глаза. Перечень повреждений, которые получила Белла, эхом отзывается в моей голове, и меня передергивает.

 

- Господи, клянусь, Розали лучше не приближаться ко мне.

 

- Ты не можешь во всем винить Розали, - говорит Эммет.

 

Я быстро поднимаю глаза.

 

- А кого же, по-твоему, я должен винить?

 

Эммет скрещивает на груди руки.

 

- Ну, начнем с того, что Беллы вообще бы могло не оказаться сегодня в доме Джеймса, если бы ты буквально не прогнал ее в ту ночь, когда она к тебе пришла.

 

Я яростно смотрю на него, но не вижу смысла ему перечить. Он прав.

 

Выражение на лице Эммета смягчается.

 

- Послушай, я не говорю, что ты должен всю вину возложить на себя. Что сделано, то сделано. Ход событий повернулся именно так, как повернулся, но, по крайней мере, сейчас она здесь, и с ней все в порядке, за исключением нескольких ушибов ребер. Принимая во внимание, во что она ввязалась, все могло закончиться намного хуже. И... я знаю, что ты зол на сестру, и я тебя понимаю, но попробуй взглянуть на ситуацию с ее точки зрения.

 

- С точки зрения хладнокровной эгоистической сучки? - с мрачным видом произношу я.

 

- Нет, - спокойно отвечает он. – С точки зрения федерального агента, который выполняет свою работу, и который совершенно не знаком с потенциальной подозреваемой, помимо официального документа, который относит ее - не без оснований, должен заметить - к списку воров и лиц, занимающихся отмыванием денег. И, - подчеркивает он, - чей брат, как оказывается, готов пожертвовать делом, над которым она работала последние два года, ради защиты вышеуказанной подозреваемой.

 

Я уже было открыл рот, чтобы возразить, когда Эммет продолжил:

 

- Неужели ты действительно думаешь, что будь все наоборот, и если бы Роуз ни с того ни с сего поставила бы под удар все, над чем ты работал долгое время, из-за вора, о котором тебе ничего не известно, ты бы не поступил точно так же?

 

И снова я не нахожу, чем ему возразить.

 

- Все, что я хочу сказать, - говорит Эммет, положа руку мне на плечо, - когда встретишь сестру, попытайся не убить ее.

 

- Попробую, - усмехаюсь я.

 

Он ухмыляется.

 

- Вот и отлично, потому что лично я считаю, что она - горячая штучка, непокорная и все такое. В общем-то, я даже готов взяться за ее воспитание, что бы она стала... послушней, если ты понимаешь, о чем я, – он приподнимает брови.

 

- Уф, - гримасничаю я, - Да уж, удачи. Думаю, в таком случае лед я приберегу для тебя.

 

Он громко смеется.

 

Я перевожу взгляд на дверь, которую Эммет охранял последнюю пару часов. И в которую никому, помимо доктора, Элис и новоиспеченного преподавателя послушания не разрешается входить.

 

- Спасибо, что делаешь это, Эм. Я знаю, что это не входит в твои обязанности.

 

- Без проблем, чувак, – говорит он и потирает затылок. – Я слышал, утром придет Федеральный Маршал, чтобы взять показания у Птички-Лебедя перед официальным предъявлением обвинения Пенну.

 

Я киваю.

 

- А затем... она попадет под программу по защите свидетелей (п.п.: далее ПЗС), – он умолкает.

 

Я снова киваю. Эммет делает то же самое, глядя на меня. Кажется, он хочет что-то добавить, но у меня нет ни малейшего желания вдаваться в подробности; я не хочу думать о том, что влечет за собой ПЗС, потому что из-за этого все мои внутренности так сильно сжимаются, что иногда становится тяжело дышать. Поэтому я делаю глубокий вдох, поворачиваюсь и стучу в дверь, в которую я, до того как приехать сюда, одновременно и страстно желал войти и до смерти боялся это сделать.

 

- Войдите, - я узнаю мягкий голос Элис.

 

Войдя, я нахожу ее взглядом.

 

Она лежит на диагностическом столе, развернутом боком к двери. Первое, что я замечаю – на ней больше нет порванного платья. Когда ее увозили с того переулка, оно больше походило на лохмотья. Ее одели в темные спортивные штаны, в которых она почему-то выглядит еще моложе. Низ штанов подвернут так, что на ее ногах видны бинты. На правой – мягкие повязки. Когда она оборачивается посмотреть, кто вошел, ее глубокие карие глаза встречаются с моими, и что-то в них мелькает, но мой взгляд мгновенно перемещается на распухшую верхнюю губу, где ранее приземлился кулак агента Ривера. От одного ее вида – раненой и в бинтах – по телу проходит болезненный спазм. И интенсивность этой боли гораздо сильнее, чем та, которую бы я ощущал, если бы сам получил все эти повреждения. И все мысли о том, что меня замучают угрызения совести из-за травм, нанесенных мной моим коллегам, вмиг растворяются в воздухе.

 

Когда я наконец нахожу в себе силы снова встретиться с ней взглядом, в ее глазах не остается ни намека на какие-либо эмоции.

 

В них та же пустота, как и на крыше. Она отворачивается от меня, уставившись в стену.

 

- Белл… Изабелла, - исправляюсь я, вспомнив, что она просила не называть ее Беллой, - как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.

 

Дурацкий вопрос, и я осознаю это секунды через две, но она все равно не отвечает мне. Вместо нее отвечает Элис.

 

- Доктор хорошенько ее перебинтовал, - произносит она оживленным голосом, тем не менее звучащим натянуто. – Слава богу, переломов нет. Он только что вышел за болеутоляющими... чтобы ей лучше спалось.

 

Затем она быстро отводит взгляд, и у меня мгновенно появляется отчетливое чувство, что Элис что-то скрывает. Я хмурюсь, но сейчас все мое внимание приковано лишь к Белле, и я поворачиваюсь к ней.

 

На протяжении пяти минут я просто стою и смотрю на Беллу. А она смотрит в стену, совершенно не двигаясь, только ее грудь равномерно вздымается и опускается в такт ее дыханию. Я еле сдерживаюсь, чтобы не преодолеть это небольшое расстояние между нами и не заключить ее в свои объятия; чтобы просто обнять и держать ее в своих руках.

 

Но я не делаю этого.

 

Потому что она ранена, и я не хочу причинить ей боль.

 

А еще потому, что, как бы ни были крепки наши объятия в доме Джеймса, как бы отчетливо я до сих пор ни ощущал ее руки в своих волосах, или как бы явственно ни чувствовал ее, отчаянно цепляющуюся за меня на крыше того склада...

 

... в данный момент она не нуждается во мне.

 

В конце концов, я откашливаюсь.

 

- Элис, ты... не могла бы оставить нас на минутку?

 

Элис настороженно смотрит на меня, прежде чем взглянуть на Беллу, пытаясь уловить ее реакцию. Но никакой реакции не следует. Она сидит, уставившись в стену. Элис вздыхает.

 

- Белла, я буду за дверью, хорошо? – мягко произносит она.

 

На этот раз Белла пожимает плечами.

 

Когда Элис выходит, я медленно, на словно налитых свинцом ногах, направляюсь к диагностическому столу. Чем ближе я подхожу, тем легче мне улавливать ее запах, все еще сладкий и пьянящий, несмотря на сумасшедшую ночь, и это снова все, что я могу сделать, чтобы не броситься к ней. Но мне все-таки удается двигаться медленно и размеренно. Когда я нахожусь почти у стола, потребность прикоснуться к ней становится настолько непреодолимой, что я незаметно для себя поднимаю руку. Вместо этого я сминаю в кулак простыню.

 

Я делаю глубокий вдох и с трудом сглатываю. То, что я хочу ей сказать, само по себе непросто, и в разы труднее, когда женщина, с которой хочешь поговорить, делает вид, что тебя попросту не существует. Но я должен рассказать ей правду, ведь, какой бы горькой она не была, станет хуже, если я ее скрою.

 

- Я хочу рассказать тебе... Я должен... То есть, ты должна знать, что я не хотел, чтобы все так обернулось, Белл… Изабелла.

 

Совершенно никакой реакции на мои слова, только ее тяжелое, но ровное дыхание.

 

- Я никогда не хотел, чтобы ты пострадала, Изабелла. Каким бы то ни было образом. Никогда.

 

Ничего.

 

- Я лгал тебе, Изабелла, это так, но только потому, что должен был. Потому, что это моя работа. Не потому, что я этого хотел. Не по причине, что ты была всего лишь заданием. Ты всегда была намного большим, чем...

 

Как же трудно разговаривать с тем, кто, кажется, тебя совершенно не слушает. Я внимательно изучаю профиль ее лица, такого прекрасного и привлекательного, несмотря даже на опухшую губу и синяки. Я хочу целовать и ласкать их, провести пальцем по ее раздувшейся губе, нежно коснуться ее своими губами и сказать, что пока я живу и дышу, никто и никогда больше не обидит ее.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-12-12 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: