- Почему, Мари? - снова спрашивает он таким спокойным голосом, словно не выбивал из меня только что душу.
- Почему ЧТО, Джеймс? – на этот раз я заставляю себя говорить спокойно.
Он нервно вздыхает, будто я сильно раздражаю его, отказываясь отвечать на вопросы.
- Хорошо, хорошо, - выдыхает он, вставая с колен и свободно размахивая рукой с пистолетом. – Тогда ответь мне на другой вопрос, дорогая. Когда именно ты начала трахать его? Это было до или после того, как ты подставила меня?
Я закрываю глаза и прикусываю губу, но она болезненно пульсирует, поэтому я выпускаю ее.
- Ответь мне, Мари, - нетерпеливо говорит он. - Ты начала трахать Тони до или после?
- Я. Не. Мари! – низко рычу я. - И я не подставляла тебя. Ты убил моих родителей, и...
Он делает два шага, и на этот раз его ладонь встречается с моей второй щекой. От силы этого удара меня откидывает в дальний конец дивана, а волосы хлещут по лицу и прилипают к губам; к сочащейся из уголка рта крови. Все лицо горит, словно в огне. Инстинктивно я прикладываю к нему свои прохладные ладони, чтобы попытаться успокоить жжение.
- Лживая сука, - шипит он.
- Джеймс, остановись! - умоляет Гаррет. - Ты делаешь ей больно!
- Пусть Джеймс разберется с ней, дорогой, - говорит Кейт. – Именно так и нужно обходиться с лжецами.
Мерзкая сука. Я резко поворачиваю голову в ту сторону, где она стоит рядом с Гарретом.
- Почему бы тебе не подойти ближе, и я покажу, как нужно вести себя с лжецами, - рычу я.
Кейт ухмыляется и, хоть и смотрит на меня глазами полными нескрываемой ненависти, остается на месте.
Я фыркаю.
На старом письменном столе раздается шум. Джеймс подходит к нему и поднимает трубку, похожую на рацию.
- Да.
- Он здесь.
Джеймс делает глубокий вдох.
- Возьми пакет, а потом просто... - он медленно выдыхает, - сообщи мне, когда все будет сделано.
У меня перехватывает дыхание. Я смотрю Джеймсу в глаза, и сильнейшая волна ужаса пробегает по моим венам.
- Да, дорогая Изабелла. Твой рыцарь в сияющих доспехах прибыл, чтобы спасти тебя, - выплевывает он. - К сожалению, внизу его ожидает несколько моих друзей.
Воздух покидает мои легкие, и я вдруг чувствую, что вот-вот потеряю сознание. Джеймс прищуривается.
- Джеймс, пожалуйста, не надо, - тихо умоляю я. - Я сделаю все, что ты хочешь. Ты прав. Ты не убивал моих родителей. Я все подстроила!
- Слишком поздно для этого, тебе не кажется, дорогая? - фыркает он.
Несмотря на ужас, меня наполняет глубокая ярость.
- И что же ты собираешься делать, просто хладнокровно убьешь нас с Эдвардом?
- Я никого не собираюсь убивать, - говорит он сквозь зубы, снова размахивая пистолетом. – Несмотря на твои попытки доказать это, я - не хладнокровный убийца, Изабелла! Ты трахалась с Тони ради иммунитета, а он трахал тебя, чтобы заставить лгать, потому что я никогда не убивал твоих родителей, и ты это знаешь! - выплевывает он. – То, что я делал с теми пациентами, было во имя науки! – разглагольствует он. - И все они располагали сведениями о возможных рисках! Но убийство твоих родителей? Черт возьми, я даже не знаю, кем они были!
Очевидно, что он сошел с ума, поэтому я не спорю с ним, несмотря на явную ложь и отрицание правды.
- Он - твой друг, Джеймс, - вместо этого говорю я. - Ты сам много раз говорил мне, что Тони был твоим лучшим другом. Твоим протеже!
- Он был гребаным лжецом! - кричит он, хватая себя за волосы; пистолет свисает у его виска. – Вы подставили меня! Я взял его под свое крыло, а он меня поимел! Ты должна была быть моей, вы оба наебали меня!
- Это была моя ошибка! - быстро выпаливаю я. - Я солгала ему и остальным федералам. Все это моя вина, Джеймс. Он не имеет ничего общего с этим! Пожалуйста, Джеймс, - плачу я, не проливая слез. Из-за мучительного комка в горле я еле ворочаю языком, - ты можешь делать со мной все, что угодно. Только не трогай его. Возьми улики и отпусти его. Пожалуйста, я умоляю тебя.
- Видишь, Джеймс, я говорила тебе, что она - лгунья! - вдруг выпаливает Кейт, как будто только и ждала, что я признаюсь во лжи. На долю секунды в закоулках моего разума что-то тревожно требует моего внимания, но прямо сейчас я не могу сосредоточиться на этом. Мне нужно спасти Эдварда.
Джеймс смотрит на меня глазами, полными ненависти, но я вижу что-то еще. Нерешительность? На мгновение мне кажется, что возможно, лишь возможно, я смогу убедить его отозвать своих сторонников.
А затем я слышу, как где-то в здании, прямо под нами, раздаются выстрелы.
Джеймс делает тяжелый вдох и, удерживая мой взгляд, прерывисто выдыхает.
- Как я уже сказал, слишком поздно.
- Нет, - шепчу я.
Нет.
Мое зрение становится размытым, я опускаю голову, и вдруг мои легкие, сердце, каждый жизненно важный орган в моем теле отключается. Я не могу думать. Я не могу дышать. Но я приветствую милосердную темноту, собирающуюся меня поглотить. Поэтому я закрываю глаза, умоляя ее забрать меня, прежде чем я смогу по-настоящему понять, что только что произошло. И ожидая ее наступления, я слышу... голос... откуда-то снаружи, и в течение одной доли секунды мне кажется, что это плод моего воображения; просто сокровенная мечта того, кто потерял все, ради чего стоит оставаться в живых.
- Белла!
На этот раз голос звучит ближе. Я резко поднимаю голову. Глаза Джеймса мгновенно широко распахиваются, и он нажимает кнопку на своей рации.
- Что там внизу происходит? – громко спрашивает он.
Ответа нет.
- Эй!
Ничего.
- Черт побери!
Он разбивает рацию о стену и смотрит на меня, а я не могу подавить волнение; надежда распирает мою грудь.
- Белла!
- Эдвард, - на этот раз благоговейно выдыхаю я.
Джеймс выпускает длинный ряд ругательств, а затем сердито шагает в мою сторону. Хватая за руку, он стягивает меня с дивана и заламывает ее за спину, но я не думаю о боли. А потом он приставляет пистолет к моему виску.
- Иди.
Мы выходим из комнаты; это место похоже на заводской цех, темный и душный. Разбитые окна выходят на широкое открытое поле. Вдали я вижу взлетающий самолет. Огни города выглядят маленькими и далекими.
- Специальный агент Каллен, - зовет Джеймс, останавливаясь посередине большого пустого помещения. - Мы наверху. К виску Изабеллы приставлен пистолет, поэтому я бы не советовал тебе размахивать своей пушкой! - он сильнее сжимает мою руку, заламывая ее так сильно, что мне кажется, он ее сломает. Но я не кричу, зная, что мне нужно, чтобы Эдвард сохранял спокойствие.
Где-то впереди нас, в темноте, слышатся тихие приближающиеся шаги, и тогда я вижу его, окутанного покровом тьмы. Эдвард. В зеленой хирургической форме, с рюкзаком, перекинутым через плечо и с пистолетом в вытянутой вперед руке.
- Эдвард, - неуверенно бормочу я. Меня наполняет чувство облегчения, что я снова вижу его, вижу живым. Это чувство сражается с ужасом от того, что он здесь. Он здесь, а Джеймс удерживает меня на мушке; и я знаю, что сейчас Эдвард сделает все, что тот ему прикажет.
Глаза Эдварда встречаются с моими, и я вижу в них его собственное чувство облегчения, борющееся с яростью. Он тщательно осматривает меня, и, когда видит мое лицо - его челюсти плотно сжимаются, а ноздри неистово вздымаются.
- Белла, ты в порядке?
Я киваю.
- Что ты сделал с ее лицом? - его глаза не отрываются от моих, но от холода в его голосе я невольно вздрагиваю.
- Она в порядке, Тони, - пренебрежительным тоном говорит Джеймс. – У нас с Мари просто произошла легкая ссора любовников, - его рот приближается близко к моему уху. - Разве не так, дорогая? - громко шепчет он, сосредоточенно глядя на Эдварда. – У влюбленных иногда возникают разногласия, Тони, - он оставляет долгий и влажный поцелуй на моем ухе. Меня передергивает, и я вижу, как темные глаза Эдварда становятся черными; его тело излучает ярость.
- Я вижу, ты принес то, что я просил?
- Да, - рычит Эдвард. - Я встретил несколько парней внизу, которые попытались у меня это забрать, но я сказал им, что хотел бы доставить все лично, потому что у нас с тобой была договоренность.
- Да, верно, у нас действительно была договоренность, - соглашается Джеймс.
- Отпусти ее.
- Сначала положи пистолет и покажи мне, что находится в сумке.
Эдвард смотрит на Джеймса, но не опускает оружие. Джеймс взводит курок на своем пистолете, и я чувствую, как этот звук резонирует возле моего виска. Я закрываю глаза, не в состоянии подавить всхлип.
- Опусти пистолет, Тони, - медленно повторяет Джеймс. На этот раз Эдвард неохотно опускает оружие на пол.
- Отбрось его от себя ногой, - командует Джеймс. Эдвард свирепо пинает пистолет, который отлетает куда-то далеко в темноту.
- Хорошо, - говорит Джеймс. - Теперь осторожно бросай сюда сумку.
Глубоко вдохнув, Эдвард бросает сумку, которая приземляется в нескольких футах от Джеймса.
Тем не менее, Джеймс не делает никаких шагов, чтобы поднять ее, и в течение длительного времени мы трое просто стоим на месте.
- Я взял тебя под свое крыло, Тони, - внезапно говорит Джеймс, в его голосе звучат обвинения и обида. - Я научил тебя всему, что знал сам, ввел в свой круг друзей, и так ты отплачиваешь мне? Трахая мою подругу? Придумывая какую-то бредовую историю о том, что я убил ее родителей? Все это время ты лгал мне о том, кем ты являешься на самом деле! – говоря это, он еще сильнее заламывает мою руку, и я резко шиплю сквозь зубы.
Глаза Эдварда резко перемещаются с Джеймса на меня, на мою руку. Он видит, что мне больно, это я могу сказать по тому, как сбивается его дыхание и содрогается грудь. Он делает один шаг по направлению к нам.
- Просто отпусти ее, Джеймс. У тебя есть то, что ты хочешь. Отпусти ее.
- Я спрашивал ее, почему, но она отказывается отвечать, - продолжает Джеймс, игнорируя просьбу Эдварда. – Поэтому теперь я спрошу тебя. Почему?
Эдвард делает еще один шаг.
- Джеймс, отпусти Изабеллу...
- ПОЧЕМУ? – он сильнее прижимает пистолет к моему виску, и я чувствую, как желчь подкатывает к моему горлу.
- Потому что это моя работа! – кричит в ответ Эдвард. - Потому что я - федеральный агент, и то, что вы делали с теми пациентами, с теми препаратами, - это неправильно и незаконно!
Я чувствую, как затрудняется дыхание Джеймса, опаляя мою кожу на затылке. От чего по моей спине пробегает холодок.
- А как насчет обвинений в убийстве? Таким образом ты и правительство хотели убедиться, что я проведу за решеткой несколько десятилетий?
Эдвард сжимает челюсти. Он не отвечает, чему я благодарна, но все же его молчание сбивает с толку.
- Я - не хладнокровный убийца, - шипит Джеймс. Он уменьшает давление пистолета к моему виску, а его хватка на моей руке немного ослабевает, и я чувствую, как кровь снова начинает течь по венам.
- То, что я делал с теми пациентами, было во имя науки, и да, признаюсь, я заработал на них, но ради Бога, это же Америка! Кто, черт возьми, не хочет заработать? Но я не убийца, - продолжает настаивать он.
Эдвард делает еще один медленный, осторожный шаг. Теперь, когда я могу внимательно посмотреть ему в глаза, то с ужасом осознаю, что их выражение мне знакомо. Это взгляд из моих снов. В его глазах страх, но не за себя, а за меня.
- Ты не убийца? – Эдвард осторожно спрашивает Джеймса. - Ты действительно думаешь, что с тобой согласятся семьи пациентов, на которых ты испытывал препараты?
Джеймс тяжело дышит, но не отвечает.
- А как на счет этой ситуации? Что ты планируешь делать теперь, Джеймс? Я прошу тебя отпустить Беллу, - продолжает он и, когда Джеймс не отвечает, делает еще один осторожный шаг в нашу сторону. - Отпусти ее, и тогда мы с тобой вместе во всем разберемся. Просто... отпусти ее.
Джеймс еще больше ослабляет свою хватку, и на долю секунды мне кажется, что он действительно может отпустить меня. Позволит нам двоим уйти. В одно мгновение пистолет исчезает от моего виска, а в другое - уже направлен на Эдварда.
Мое сердце останавливается. Сон. Мой кошмар сбывается.
Без раздумий я бью Джеймса локтем в бок, но прежде, чем у меня получается схватить пистолет, он ударяет меня в грудь кулаком, сжимающим оружие, от чего я отлетаю в другой конец комнаты.
В течение нескольких секунд все, что я слышу, - это кровь, стучащую в моих ушах; все, что я чувствую, - это мучительную боль в груди от сильного удара. Когда я наконец поднимаю взгляд, то вижу как Эдвард и Джеймс сражаются за пистолет. Каким-то образом Эдварду удается выбить его из рук Джеймса, и пистолет приземляется у его ног, но Джеймс пинает его ногой и, отлетев в сторону, он оказывается в нескольких футах от меня. Я быстро поднимаюсь и уже готова поднять пистолет, как кто-то хватает меня за волосы и отшвыривает прочь. С громким стуком я ударяюсь головой об пол.
- Нет, тебе это не удастся, ты, маленькая сука, - шипит мне на ухо Кейт, пока я держусь руками за свою голову. Но уже в следующее мгновение я хватаю ее за волосы и, прежде чем она успевает отреагировать, переворачиваюсь и заскакиваю на нее, ударяя ее головой об пол. Посмотрим, что она думает об этом. Она бьет меня кулаком в лицо, скидывая с себя, а затем наносит еще один удар в челюсть. Но эта сука убила моих родителей, и она заплатит за это.
Я громко стону и блокирую ее следующий удар. Хватая ее за голову, я снова переворачиваю нас, а потом молочу ее изо всех сил, пока не чувствую, как она слабеет подо мной, стонет и закрывает глаза. Я откатываюсь от нее, смотрю на Эдварда и Джеймса, и воздух покидает мои легкие.
Джеймс держит Эдварда возле разбитого окна, и я вижу, как он ударяет его головой о раму, оставляя ярко-красные пятна крови, пока Эдвард пытается вырваться.
- Нет! – кричу я, а затем снова отчаянно тянусь к пистолету и поднимаю его дрожащими руками. Я навожу его и стараюсь прицелиться, как тому учил меня Эдвард, но мои руки неистово дрожат, даже сильней, чем это было в квартире.
- Джеймс, остановись! – кричу я, но он не слушает меня. Он хватает Эдварда за голову и держит его опасно близко к длинному, острому куску стекла, выступающему из окна. Я чувствую, что моя голова вот-вот взорвется от ужаса.
- Стоп! – кричу я, но мои крики напрасны, мои руки, сжимающие пистолет - бесполезны. Я хочу выстрелить, но просто не могу. Я не могу нажать на курок.
- Белла, отдай пистолет мне, - звучит поблизости тихий голос. Я быстро разворачиваюсь и вижу Гаррета, осторожно приближающегося ко мне с протянутой рукой. - Отдай мне пистолет, - убедительным тоном тихо повторяет он.
В одно длинное, бесконечное мгновение я смотрю на Гаррета, потому что его серо-голубые глаза гипнотизируют меня, и я не могу отвести взгляд. Так же, как это было в импровизированном офисе, но намного хуже, каждый волосок на моем теле встает дыбом.
- Отдай мне пистолет, деточка.
Внезапно его голубые глаза становятся более... живыми, более яркими. Они практически светятся.
Я неподвижно стою.
Он тянется к пистолету.
- Нет, Белла, нет! - слышу я крик Эдварда.
Гаррет резко выхватывает пистолет из моих рук. Он наводит его в сторону Джеймса и Эдварда; целясь, он взводит курок и нажимает на спусковой крючок.
Время - странная вещь. Нас учили, что оно равномерное, протекающее плавно; каждая секунда равна предыдущей и последующей.
Но оно не всегда ощущается таким.
Проходит целая вечность, прежде чем Джеймс падает вниз; прежде, чем громкий стук, указывающий на то, что его безжизненное тело встретилось с полом, раздается в моих ушах. На самом деле, все это занимает менее двух секунд. Две секунды, в течение которых мое сердце наполняет чувство облегчения, потому что Джеймс мертв. Две секунды, в течение которых вся ночь, когда были убиты мои родители, полностью воспроизводится в моем сознании. Две секунды, во время которых миллион разных мыслей, миллион различных фраз пролетает в моей голове, но совершенно иначе.
Джеймс мертв.
Это то, чего я хотела, не так ли? Мести для убийцы моих родителей. Чтобы прекратились мои кошмары. Безопасности для Эдварда. Спокойствия от осознания, что Джеймс никогда не отнимет его у меня.
«Она должна быть где-то здесь, Джеймс. Придется покончить со всем, если ей удастся уйти».
«Она должна быть где-то здесь, Джеймс. Придется покончить со всем, если ей удастся уйти».
«Она должна быть где-то здесь. Джеймсу придется покончить со всем, если ей удастся уйти».
Настолько иначе.
Эти фразы настолько отличаются по смыслу, что зарождавшееся во мне облегчение гаснет еще до того, как успевает по-настоящему завладеть мной. Умом я чувствую временное облегчение, уменьшение боли, благодарность за гибель человека, которого все эти годы я считала причиной моей боли. Но подсознательно сейчас я знаю правду. Разум, возможно, не полностью осознал это, но мое сердце понимает, что опасность еще не миновала - совсем нет – и что эти две затянувшиеся секунды, когда я наблюдаю за тем, как умирает Джеймс, будут последними секундами этой временной отсрочки.
Поэтому, когда тело Джеймса падает, а Гаррет снова поднимает пистолет и целится, время снова начинает течь неравномерно. Я следую за траекторией полета пули, как будто в замедленной съемке, длительность которой измеряема долей секунды, которую я не могу ускорить или остановить, вернуть назад или даже забыть.
За одну секунду... прямо Эдварду в живот.
В отличие от тишины, наполнявшей воздух при падении Джеймса, когда падает Эдвард, наружу вырывается громкий, дикий крик. Он заполняет все пространство вокруг, наводняет каждую клеточку моего тела звуком испуганного существа; словно изумленный зверь, сошедший с ума. Этот крик все длится и длится, в течение тысячи жизней. Без конца. Мучительную вечность.
Когда время, наконец, снова начинает двигаться, равномерно, по своей прямой, я понимаю, что кричу я сама.
EPOV
Постоянный звон в ушах... резкая боль в области груди... и на несколько секунд... только крик, который звучит так отдаленно...
- Эдвард!
Пара нежных теплых рук быстро ощупывает мое тело сверху вниз.
- Эдвард!
Я делаю глубокий, резкий вдох, пытаясь сконцентрироваться, превозмогая мучительную боль, пульсирующую у меня в груди. Когда я открываю глаза, то вижу перед собой прекрасное лицо Беллы; ее темные глаза широко открыты, в них отчетливо читается ужас... больший, чем я когда-либо видел.
- Прости меня, - всхлипывает она. – Мне так жаль.
- Я в порядке, Белла, - как можно спокойней отвечаю я, зная, что ей нельзя показывать, насколько мне действительно больно. Моя рука автоматически направляется к очагу боли. Когда я отвожу ее от себя, мои пальцы оказываются покрытыми кровью. Белла мгновенно бледнеет.
- О, Боже, - произносит она. – О, господи, нет.
Черт. Я возвращаю руку на прежнее место и надавливаю на рану.
- Белла, я в порядке, - спокойно повторяю я, и в доказательство своим словам я сажусь, не обращая внимания на жгучую боль в животе, используя свободную руку, чтобы освободиться от обмякшего тела Джеймса и прислониться к стене. – Это пустяки, – мои зубы стискиваются от всепоглощающей боли. Белла поддерживает меня и затем опускается передо мной на колени.
- Что мне делать, Эдвард? – озабоченно спрашивает она. – Скажи, что я должна сделать.
- Сними свою рубашку и отдай ему, чтобы прижать ее к ране и остановить кровотечение.
Ответ исходит от Гаррета. Никто из нас не смотрит на него, но я киваю. Белла быстро снимает рубашку, одетую поверх майки, мою рубашку, вообще-то, сворачивает ее клубком и прижимает к ране. Боль оказывается такой сильной, что мне еле удается сдержать ругательства, которые почти срываются с моих губ. Кровь быстро начинает просачиваться через ткань рубашки.
- Это не поможет долго сдерживать кровотечение, - тихо замечает Гаррет.
Он прав, не поможет.
Она нежно проводит дрожащей рукой по моему лицу, другой удерживая свернутую рубашку у меня на животе. Я кладу свою руку поверх ее, пытаясь успокоить ее.
- С тобой все будет хорошо, - говорит она, улыбаясь дрожащими губами. – Мы вытащим тебя отсюда, и ты поправишься.
Я киваю, чтобы подбодрить ее. Но пуля прошла сквозь брюшную полость, и я почти уверен, что на выходе она зацепила пару-тройку органов. Такое ранение требует немедленного оперативного вмешательства, и что-то мне подсказывает, что ни Кейт, ни Гаррет не собираются в ближайшем времени спасать мою жизнь. Поэтому я только ободряюще улыбаюсь Белле, и единственное, чего я сейчас хочу, это поговорить с ней, сказать, как сильно я ее люблю, рассказать, куда ей бежать, когда она выберется отсюда... потому что она выберется отсюда. Но, даже знай я, с чего начать, мы все равно не одни.
- У тебя сильное кровотечение, Тони, - любезно замечает Гаррет. – Через что она прошла? Поджелудочную? Селезенку?
- Селезенку, кажется, - спокойным тоном отвечаю я.
Он несколько раз кивает.
- Да, это объясняет обильное кровотечение. Если об этом как можно скорее не позаботиться, сначала у тебя будет шок, а затем ты истечешь кровью.
Белла всхлипывает и закрывает глаза, и я как можно крепче сжимаю ее руку.
Мне хочется убить его за то, что все это происходит у нее на глазах. Что бы я ни сказал, она будет винить только себя.
- Шшшш, со мной все будет в порядке, – она не открывает глаз. – Белла! – резко говорю я, заставляя ее посмотреть на меня. Я вижу в ее глазах агонию, боль, которую не передать даже слезами. Я качаю головой. – Я не впаду в шоковое состояние в ближайшее время, окей?
- Да, - слабо отвечает она.
- Когда ты обо всем догадался, Тони? – спокойно спрашивает Гаррет, еще раз напоминая мне о том, что мы не одни, и что независимо от того, какими являются мои шансы на выживание, мне все еще необходимо придумать, как вытащить отсюда Беллу. Но если он настроен на разговор, я могу поболтать с ним достаточно долго, чтобы что-нибудь спланировать. Я перевожу взгляд на Кейт. Она начинает подниматься, пытаясь сесть, но пошатывается и опирается на руки, поскольку, скорее всего, все еще не пришла в себя после трепки, которую ей задала Белла.
- Я начал подозревать тебя в причастности, когда ты выдал Кейт, - я говорю уверенным, сильным голосом, потому что не хочу, чтобы он или Белла заметили, что с каждой каплей крови, вытекающей из моей раны, мои силы также иссякают. – Это было уж слишком просто. Затем этим утром, когда я увидел вас с Кейт после операции, - я хмыкаю, - да еще и после того телефонного звонка, все встало на свои места.
Он печально качает головой, все еще держа пистолет направленным на нас.
- Ты слишком умен, Тони. Мне бы очень хотелось, чтобы это было не так, тогда бы мне не пришлось делать то, что я собираюсь.
- И что же ты собираешься сделать? – спрашиваю я. Все это время Белла не сводит с меня широко открытых глаз.
Он тяжело вздыхает, словно на самом деле сожалеет о своих предстоящих «вынужденных» действиях. Самое смешное во всем этом, что в его больном воображении сожаления могут быть вполне реальными.
- Тони, Изабелла никогда не была в этом деле настоящей мишенью, по крайней мере, не для меня. Ты знаешь об этом, не так ли?
То, как он внезапно смотрит на нее, заставляет всю оставшуюся в моем теле кровь заледенеть. Белла напрягается, но не оглядывается на него. Я снова сжимаю ее руку и притягиваю ее к своему колену.
- Во всем этом она всегда была единственной действительно невинной фигурой, не правда ли? – продолжает объяснять Гаррет. – Обычной жертвой всех тех мужчин, которые ее окружали. Сам посуди, ведь не ее вина, что ее отец ввязался в то, во что не стоило соваться. Но за этот прокол я виню Лорана.
- Потому что проверка потенциальных пациентов, в том числе их окружения, была его работой, – говорю я.
- Да, - признает он. – Удостовериться, что у Гарри Клируотера не было друзей или близких, которые могли бы навредить делу, входило в его обязанности. Но каким-то образом он проглядел детектива Чарльза Свона, ну а дальнейшее развитие событий тебе известно.
Ноздри Беллы вздымаются при упоминании Чарли, но она все еще держится к Гаррету спиной, неотрывно глядя мне в глаза. Я хватаю ее за руку. Спокойно, - взглядом приказываю я ей. Она закрывает глаза и почти незаметно кивает, прежде чем снова открыть их. Если мне удастся вытянуть из него хоть что-то, что поможет Белле выбраться из этой передряги, нам придется выслушать весь тот бред, который он готов из себя извергнуть.
- О ком мне действительно стоило тогда позаботиться, так это о Лоране, за то, что он был таким идиотом, но... – протягивает он.
- Гаррет, - настойчиво произносит Кейт, находясь в противоположном углу от него. - О чем он... ты... предал меня?
- Шшш, Кейти, все хорошо, - успокаивает ее Гаррет, пристально глядя на меня. – Мы с Тони должны прояснить несколько нюансов.
- Но ты не мог убрать Лорана, - продолжаю я наш разговор, игнорируя Кейт, - потому что любые проблемы, любые сбои в операции напугали бы Джеймса. Он свернул бы все дело, но ты нуждался в нем в качестве прикрытия.
Он усмехается. Как будто он на самом деле гордится мной.
- Ты неплохо сопоставил факты, не так ли?
Я смотрю на него. Мое сердце учащенно бьется. Я чувствую, как мне становится холодно, но отгоняю пробирающую тело дрожь.
- Джеймс не был ключевой фигурой во всем этом деле, не правда ли, Гаррет? С самого начала всем заведовал ты, лишь создавая для Джеймса видимость того, что он – главный.
- Эго Джеймса было размером с Аляску, - с отвращением говорит он. – Тебе это известно, Тони. Когда мы с Кейт решили запустить этот... эксперимент, нам не составило ни малейшего труда убедить его, что эта идея принадлежит ему. Я... никогда не относился к типу... харизматичных людей, - пожимает плечами он. – В отличие от тебя и Джеймса, даже моей Кейт, я никогда не был наделен даром манипулировать людьми. Мне всегда лучше давались «роли второго плана».
- Значит, Кейт подкинула идею Джеймсу, и все это время вы с ней руководили всем за его спиной.
- По большому счету, да, - говорит он, медленно кивая. – У каждого была своя роль. Моя заключалась в том, чтобы оставаться в тени и следить за тем, чтобы все проходило гладко.
- Так и было до того, как прокололся Лоран.
- До того, как прокололся Лоран, - подтверждает он. – Хорошо, что я взял за правило посещать похороны пациентов клиники. Можешь только представить, какое меня постигло разочарование, когда проститься с Гарри Клируотером заявился ни кто иной, как детектив Чарльз Свон. А затем несколькими неделями позже, когда он появился в клинике с бритой головой и усами... – он качает головой, - я уже знал, что он станет для нас проблемой.
Я долго и пристально смотрю на него, вспоминая, о чем говорил Чарли на той записи, которую он подготовил.
- Что, Тони? Скажи мне, о чем ты думаешь? – осторожно спрашивает Гаррет.
Да ни за что на свете.
- Чарльз никогда не встречал Джеймса, не так ли? – вместо ответа спрашиваю я.
Он делает глубокий вдох и медленно выпускает воздух.
- Нет. Никогда.
Дыхание Беллы становится прерывистым. На этот раз она медленно поворачивает голову. Я не выпускаю ее руку.
- Мне всегда чертовски везло, Тони. То, что Джеймс взял выходной для игры в гольф именно в тот день, когда к нам пришел Чарли, было чистой воды везением. Как я и говорил, я сразу узнал его, но поскольку на похоронах мы не пересекались, меня он не узнал.
- Поэтому ты представился Джеймсом, - говорю я.
- Гаррет! – строгим голосом зовет Кейт. Он не обращает на нее никакого внимания.
- Мне необходимо было узнать, как много ему известно, и, судя по вопросам, которые он задавал, по процедурам, которые он хотел обсудить, было очевидным, что он знает слишком много, – он переводит полный сожаления взгляд на Беллу. – Мне очень жаль, Изабелла.
- Это был ты, - она еле слышно дышит, - не Джеймс.
На его лбу проявляются морщины.
- Мне всегда было интересно, почему ты решила, что той ночью это был Джеймс.
- Мой папа, - бормочет Белла, - когда он обернулся в машине, то назвал тебя Джеймсом...
- Так как был уверен, что это именно он, - поспешно говорю ей я. Она переводит на меня все еще озадаченный взгляд.
- Но Кейт сказала... – Белла смолкает, и по ее ошарашенному выражению я понимаю, что только сейчас ее осенило. – Она сказала: «Она должна быть где-то здесь. Джеймсу придется покончить со всем, если ей удастся уйти», – я киваю. Она обреченно опускает голову.
- Да, - медленно кивает Гаррет. – Кейт рассказала мне о цитате, которую, по словам Советника, ты предоставила следствию; довольно-таки убийственной для них с Джеймсом цитате, между прочим. Но, думаю, ты немного ослышалась. Забавно, как одна неверная запятая здесь, апостроф там, могут перевернуть все с ног на голову. Ты поверила, что это был Джеймс, и твои глаза и уши предоставили тому подтверждение. Должен заметить, я был несколько встревожен, когда ты появилась в роли девушки Джеймса.
- Ты узнал меня? – пораженно спрашивает Белла.
- Ну, конечно, я тебя узнал, - отвечает Гаррет. Он кажется даже немного обиженным на то, что Белла могла хоть на секунду в этом усомниться. – Изабелла, после той ночи я не переставая видел тебя в своих снах.
В этот раз напрягаюсь я. Темная, гнетущая тишина, заполнившая комнату, прерывается лишь резким вздохом Кейт.