Я кладу "Айпад" на стол.
— А разве у тебя могут быть плохие фото? Потому что я что-то в этом сильно сомневаюсь.
— Одна, где я беременна Джеттом и раздутая до пределов дома.
— Спорю, когда ты была беременна, то выглядела потрясающе.
— Вообще ни разу, — смеется она.
Рукой я скольжу по ее стопе, удерживая ту и приподнимая. Когда я кончиком большого пальца пробегаюсь по изгибу на внутренней стороне ее стопы, она вздыхает от удовольствия.
— Когда приедем домой, я покажу тебе несколько фото, где я беременна, и ты быстро изменишь свое мнение.
Она заканчивает говорить, хихикая, а я качаю головой, не соглашаясь с ней. Никогда не смогу увидеть Индию иначе, чем красивой.
— Боже, это так приятно, — комментирует она мое умение тереть стопы.
— Я рад. И говоря о радости, я заказал нам завтрак. — Я киваю на еду на столе. — Джетт и Кит уже встали? Как думаешь, она захотят поесть с нами?
— Без сомнений, они все еще спят. И почти уверена, что Кит говорил, будто собирался заказать еду им обоим.
Изначально я заказал номер с двумя спальнями для Индии, Джетта и меня, и отдельный односпальный для Кита. Но потом Джетт сказал, что хочет остаться с Китом, так что они поселились в двуспальном номере, а нам с Индией достался односпальный. Не могу сказать, что разочарован договоренностью о комнатах для сна. Это значит, что у меня беспрепятственный доступ к Индии, и пока я трахаю ее, она может создавать столько шума, сколько ей будет угодно.
— Они же придут посмотреть тестовый заезд, верно?
Она откидывает голову и улыбается мне.
— Как будто они пропустили бы.
— Хорошо.
— А чем мы займемся вечером?
— Я думал, мы все могли бы сходить и тихо поужинать. Потом мне нужно лечь пораньше, чтобы отдохнуть перед квалификацией.
— Звучит отлично. — Садясь ровно, она убирает ноги, выскальзывая из моих рук.
Я наблюдаю за ней, пока он подходит и устраивается у меня на коленях, раздвинув ноги в стороны. Руками я обхватываю ее ягодицы.
— И этот ранний сон совсем не подразумевает меня?
— Все мои ранние сны включают тебя. Я вожу лучше после того, как трахну тебя.
— С тех пор, как мы начали заниматься сексом, ты еще ни разу не был за рулем болида, — говорит она.
— Еще как был. Если не считать тренировок, я участвовал в десяти гонках Гран-при после нашего первого секса, когда я имел тебя в твоем коридоре, прижав к стене, помнишь?
Ее щеки вспыхивают от смущения.
— Помню.
Я отталкиваю болезненные мысли о тех десяти гонках, что провел без нее.
Теперь она со мной. И только это имеет значение.
— И мои победы, и общие очки были выше, чем прежде. — Руками я проскальзываю под мою футболку, которую она надела. От ощущения ее нежной кожи мой член в боксерах начинает твердеть. — Я бы даже сказал, что трахать тебя — это часть моего нового предгоночного ритуала на удачу.
— Хм-м-м... это так? — Она приподнимает брови.
— Определенно. И, думаю, я мог бы проделать некоторые элементы предгоночного ритуала прямо сейчас.
Я поднимаюсь вместе с ней, и она начинает хихикать, обхватывая мою шею. Я несу ее в спальню и кладу на кровать, после чего в течение часа демонстрирую, как много удачи она дарит мне на самом деле.
Глава двадцать восьмая
Я В БОКСЕ КОМАНДЫЛЕАНДРО, стою между Китом и Джеттом, на экране наблюдаю за тем, как Леандро борется за первое место в квалификации.
Отличие в атмосфере от наблюдения за происходящим из бокса, а не с трибуны "Сильверстоуна", огромное. Когда его команда на грани, желает, чтобы он занял поул-позицию, напряжение в воздухе прямо-таки вибрирует.
— Он сделает это, мам! — произносит Джетт взволнованно рядом со мной.
Мне нравится слышать радость в его голосе. Здесь он определенно в своей стихии. И Леандро с ним прекрасно ладит, включая его и Кита во все события: демонстрацию всего вокруг, представление их всем пилотам из противоборствующих команд. Также они провели много времени с Карриком в боксе команды «Райбелл».
Прошлым вечером был изумительный ужин с Карриком и Энди. Они привели с собой нескольких друзей. Подруга Энди, Петра, работает в команде Каррика, и Кит казался довольно заинтересованным в общении с ней на протяжении почти всего вечера. Также я познакомилась с автомехаником Каррика, Беном, и дядей Энди — Джоном. Безусловно, на терапиях я слышала обо всех этих людях от Энди, так что были приятно увидеть их собственными глазами.
Каррик и Энди очень рады тому, что мы с Леандро вместе, несмотря на их знание о том, что я была его психотерапевтом. Я испытывала смутную тревогу от мыслей о проведении времени с ними, беспокоилась, что они обо мне подумают, но Леандро убедил меня, что они действительно счастливы за нас.
От осознания этого мне слегка полегчало, но я не чувствовала себя расслабленной, пока мы не начали общаться, и пока я не поняла, что им все равно, как мы с Леандро познакомились. Они казались искренне радовавшимися, что мы вместе.
В заднем карман джинсов завибрировал мобильный телефон.
Интересно, кто бы это мог быть. Все люди, которые мне звонят, находятся рядом со мной. А все звонки пациентов переадресовываются Аманде, психотерапевту, к которому я обратилась, чтобы она прикрыла меня, пока я буду в Венгрии.
Я вытаскиваю телефон из заднего кармана.
На экране высвечивается номер, которого я не видела уже очень давно. И у меня тотчас же возникает наихудшее предчувствие.
— Я отвечу на звонок. — Я поднимаю вибрирующий телефон, чтобы показать его Киту, который бросает на меня короткий взгляд, означающий, что он получил информацию, после чего брат снова смотрит на телевизионный экран.
Я быстро пересекаю бокс. Выскальзывая за дверь, отвечаю на вызов.
— Расселл?
Расселл — адвокат, работавший над делом Пола и посадивший его в тюрьму.
— Индия. Привет. Я сожалею, что звоню на выходных, но я сам только что получил звонок, и подумал, что ты хотела бы знать.
— Что за звонок? — Мои губы едва заметно дрожат.
Он мягко вздыхает.
— У Пола вчера было слушание о досрочном освобождении. Я не знал. Вероятно, бумажная работа была переправлена ко мне, но я ее никогда не проверял. Мне жаль, Индия, но дело было пересмотрено.
Позвоночник прошивают волны страха.
— Он выпущен. — Я почти давлюсь словами.
— Пока нет. Его выпустят во вторник.
Несколько дней. Воздух покидает легкие. Я прижимаю руку ко лбу, пытаясь угомонить стремительно носящиеся мысли.
— Но я думала, что до его выхода еще несколько лет.
— Как и я. Я, правда, не думал, что его просьба о досрочном освобождении будет удовлетворена. Мне казалось, он отсидит весь положенный срок, особенно после попыток побега… и писем, что он посылал тебе. Угроз.
В памяти воскресают письма. Те слова. Ненависть, которую он выражал.
Меня атакуют чувства боли, предательства, злости на него и на себя, из-за этого я едва не задыхаюсь.
— В понедельник первым же делом я запрошу срочное запретительное постановление для тебя и Джетта, — говорит мне Расселл.
— Думаешь, он будет искать нас? Джетт в опасности? — Меня охватывает паника, и я быстро начинаю думать о том, как нам сбежать от Пола. В голове возникает идея покинуть страну.
Пока он не попал в тюрьму, он не был жестоким человеком, но я видела выведенную им чернилами ненависть, что он испытывал ко мне, считая, будто я украла у него жизнь — тюрьма может изменить даже самого мягкого человека.
Пол, выходящий из-за решетки через несколько дней — мужчина, которого я не знаю.
— Не думаю. Пол освобожден, но будет носить электронный браслет и у него будет комендантский час. Он не сможет покинуть пределы Манчестера. Не думаю, что он рискнет вернуться в тюрьму после стольких попыток выйти, и что будет нарушать условия освобождения, отправляясь в Лондон. И он не знает, где ты. Но все же лучше, чтобы запретительное постановление было.
Я знаю, как легко найти людей, да и мое имя не самое заурядное. Может, мне стоило сменить его, чтобы он не смог нас обнаружить.
Все мы хороши задним умом.
— Ладно.
— Все будет нормально, Индия. Мы всегда знали, что этот день наступит. Просто это случилось раньше, чем мы ожидали.
— Ты прав. Я знаю.
— Раз Полу одобрили просьбу о досрочном освобождении, может, он теперь другой. Может, он отпустил свою ненависть к тебе.
— Ты веришь в это?
— Хотелось бы, ради твоей же безопасности. В понедельник запрошу протокол пересмотра, чтобы понять, почему его освободили. Думаю, все должно быть в порядке.
— Если там будет что-то… о желании увидеться с Джеттом…
— Он знает, что ему это не позволено, но, конечно, если что-то обнаружится, я дам тебе знать сразу же.
— Спасибо.
— Кит все еще живет с тобой?
— Да.
— У твоего дома хорошая система безопасности?
— У нас стандартная система.
— Может, пришло время ее улучшить.
— Рассел, ты сейчас не помогаешь мне успокоиться, — посмеиваюсь я невесело.
— Прости. Даже несмотря на то, что я верю, что ты будешь в порядке, я просто пытаюсь предложить тебе способы почувствовать себя безопаснее.
— Я знаю и ценю это. — Я выдыхаю, проводя пальцами по волосам.
Я слышу рев мотора, и мои мысли возвращаются к Леандро. Кто он. Где я.
— Я кое с кем встречаюсь, — говорю я Расселлу. — Новые отношения, но он известная личность.
— Нахождение с ним подразумевает внимание общественности к тебе и Джетту?
— Да. Нас уже сфотографировали вместе. Не Джетта, но уверена, что не пройдет много времени, как они узнают мое имя и Джетта. Думаешь, это создаст проблемы?
Наступает пауза, пока он думает. Его молчаливость нервирует меня.
— Если Пол на самом деле изменился, тогда нет, проблем быть не должно. Но он узнает, где именно ты живешь и как. Пресса даст ему полный доступ к тебе и Джетту. Мой тебе совет: пока Пол на свободе, держись от прессы как можно дальше. И мы посмотрим, как все пойдет.
— Спасибо, Расселл, за все. И спасибо, что поставил в известность.
— Без проблем. Буду держать тебя в курсе событий… и мне правда жаль, Индия.
— Да, мне тоже.
Я вешаю трубку, прекращая разговор с Расселлом, и прислоняюсь спиной к стене, головой прижимаясь к кирпичам. Поверить не могу, что он выходит. Я всегда знала, что этот день настанет, но рассчитывала на еще несколько лет, когда Джетт будет постарше.
Как мне, черт подери, рассказать Джетту, что его отец на свободе?
Я закрываю лицо руками. Скользя по волосам руками, и тяну их в самых расстроенных чувствах.
— Вот ты где! — сражает меня голос Джетта.
Я поднимаю взгляд, чтобы увидеть его в дверном проеме входа в бокс.
Его счастливое выражение лица меняется, и он делает шаг ко мне, давая двери закрыться за его спиной.
— Мам, ты в порядке?
Я избавляю лицо от любых эмоций и выдавливаю яркую улыбку.
— Все хорошо.
— Кто звонил? — кивает он на телефон, который я жестко сжимаю пальцами.
— Просто пациент. — Я убираю телефон обратно в карман, пытаясь расслабить напряженные мышцы тела.
Я вижу его скептический взгляд. Сейчас я не могу ему сказать. Не здесь. Мне нужно время подумать. Прийти к какому-нибудь решению.
— Как Леандро справляется? — киваю я в сторону бокса, меняя тему разговора.
Широкая улыбка освещает его лицо.
— Завтра он стартует первым.
Искренняя улыбка на краткий миг заменяет искусственную.
— Это отличные новости.
— Он завтра выиграет, ни капли не сомневаюсь.
— Само собой выиграет.
— Ты возвращаешься? Он скоро вернется в бокс.
— Сейчас приду.
Я отталкиваюсь от стены, пытаясь стряхнуть со своих плеч тяжеленный вес всепоглощающего страха.
Глава двадцать девятая
ИНДИЯ УЖЕ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ОТВЛЕЧЕНА. До квалификации с ней все было в порядке, но с тех пор она будто не со мной. Она кажется озабоченной чем-то.
Даже когда мы занимаемся любовью, создается впечатление, будто отчасти она отсутствует, и мне это не нравится. Совсем не нравится.
Сразу после гонки в Будапеште я должен был отправиться с командой в Бельгию, но изменил планы и полетел обратно в Лондон вместе с Индией. Я не собирался оставлять ее, пока она была в таком состоянии. У меня было всего несколько дней, прежде чем нужно было улетать в Бельгию, и до того момента я был настроен выяснить, какого черта с ней происходит.
Мы прибыли домой вчера, и она пошла на работу. Не встретилась со мной, чтобы пообедать. Она, извиняясь, выдумала какую-то чушь про сильную занятость.
Сейчас я вижусь с ней в первый раз после нашего возвращения, и мы находимся у нее дома. Джетт наверху, Кит на свидании, а мы с Индией смотрим фильм, но с тем же успехом я мог бы сидеть здесь один.
В общем, она сейчас со мной, и я никуда не уйду, пока она мне не скажет, что с ней такое.
— Ты собираешься рассказать мне? Или мне, блядь, начинать угадывать? — Слова получились несколько более грубыми, чем я рассчитывал.
Ее взгляд направлен на меня. В нем плещется гнев.
— Расскажу тебе что?
Я беру пульт и выключаю телевизор.
— Расскажешь мне, что тебя гложет.
Ее выражение лица проясняется.
— Ничто меня не гложет.
Да ради всего святого!
— В воскресенье я выиграл Гран-при в Венгрии.
Она смотрит на меня в смятении.
— Я знаю. Я была там.
— Физически была. Мысленно — нет. За день до этого ты стала смотреть на меня иначе. Иисусе, Индия, как-то мало у тебя было энтузиазма в связи с моей победой на первой гонке, на которой ты присутствовала после начала наших отношений, а мне ведь было немного, блядь, важно, чтобы ты была свидетелем этой победы, и все, что я получил, это поздравления и похлопывания по плечу.
— Иисусе, прости, что не дала тебе полагающегося количества оваций! — огрызается она. — Что ты хочешь, чтобы я сделала? Запихнула язык тебе в глотку? Сорвала одежду и отымела прямо здесь и сейчас? Прости, но это было бы неуместно, знаешь ли, из-за моего ребенка и остального гоночного населения, находящегося здесь!
— Ты кричишь на меня? — спрашиваю я ее.
Серьезно, со мной что-то не так, потому что я невероятно завелся, когда она разозлилась. От ее разъяренного вида мой член становится твердым как гвоздь. Ну, почти все, что она делает, заставляется мой член твердеть, но ее гнев определенно мой афродизиак.
— Мать твою, звучит очень похоже, да? — Она хмурит брови.
Она сексуальная как сам секс.
— Я правда хочу тебя трахнуть прямо сейчас, — говорю я ей со всей серьезностью.
Она смотрит в мою сторону, ее глаза расширяются и в них пылает огонь.
— Ты серьезно?
— Я никогда не шучу о желании трахнуть тебя.
— Иисусе! Ты правда выводишь меня из себя, — раздражается она.
Она поднимается с софы, но я ловлю ее за руку, останавливая, и тяну к себе. Она издает протестующий звук, но на самом деле не пытается встать.
— Ты правда заводишь меня, — говорю я ей.
Она смотрит на меня, выдерживая паузу.
— Я сейчас очень зла на тебя, Леандро, — бормочет она, но ее голос уже не такой злой, каким был до этого.
— Да, ну так и я тоже зол на тебя, Индия. Но все равно готов для тебя. — Я скольжу руками к ее заднице, чтобы стиснуть ее.
Она щурится, уставившись на меня.
— У нас не будет секса.
— В данный момент не будет, но как только Джетт заснет, я привяжу тебя к твоей кровати и оттрахаю до потери пульса.
От моих прикосновений она вздрагивает. Обожаю то, что она не может устоять передо мной, как и я не могу устоять перед ней.
— И если мне придется тебя пытать, чтобы вытянуть правду, лишая оргазма, тогда так тому и быть. Но я бы предпочел, чтобы ты рассказала мне, что же тебя гложет, чтобы мы могли это исправить, и чтобы я мог провести время в постели, даря тебе множественные оргазмы.
Она роняет голову мне на плечо и выдыхает с грустью. От этого я взвинчиваюсь до предела.
— Поговори со мной, детка.
Она поднимает на меня взгляд. Я вижу в ее глазах страх, а потом они наполняются слезами.
Я сажусь ровно и обхватываю руками ее лицо.
— Иисусе, Индия, ты на самом деле начинаешь меня пугать.
Она бросает взгляд в направлении закрытой двери в гостиную, после чего снова смотрит на меня. Она выдыхает, затем начинает говорить приглушенным голосом:
— Пола, отца Джетта, сегодня выпустили из тюрьмы. Пока ты в субботу был на трассе, я получила звонок от Расселла, адвоката, который занимался его заключением. Делом, в котором я была главной свидетельницей. Причиной, по которой он отправился в тюрьму.
— Ты не являешься причиной того, что этот ублюдок отправился в тюрьму. Он сам тому причина.
— Пол винит меня за то, что отправился за решетку.
— Индия, он сел, потому что он педофил. У него был секс с девочками-подростками. Ты сама забеременела, когда была подростком, ради всего святого.
Она съеживается. Страдание искажает черты ее лица и из глаз текут слезы. Из-за этого я чувствую себя тотальным мудаком.
Я ловлю ее скатывающуюся слезу и вытираю большим пальцем.
— Прости, детка. Мне не следовало этого говорить.
— Нет, ты прав. Просто, слыша это, мне кажется, будто я жертва.
— Ты была жертвой, сейчас ты выжившая. — Я наматываю ее волосы на руку. — Ты гребаное чудо. Ты сильнейшая личность из всех, кого я знаю, Индия. Кем ты была, и кем стала… большинство людей сдались бы, но не ты. Ты боролась изо всех сил, чтобы дать своему сыну наилучшую жизнь. Ты должна гордиться собой.
Ее глаза наполняются нежностью.
— Я, вроде как, люблю тебя. — Она пальцами проводит по моим волосам.
— Я тоже, вроде как, люблю тебя. Очень сильно. — Я приближаюсь к ней и прижимаюсь к ее губам поцелуем.
Отодвигаясь, я откидываю голову на софу.
— Пол вышел из тюрьмы, что это значит для нас?
Я вижу, что она улыбнулась, когда я сказал «нас ». Затем она пожимает плечами.
— Он будет жить в Манчестере, где и жил. У него будет электронный браслет и комендантский час, так что он не сможет приехать сюда, если захочет. Но Расселл добился запретительных постановлений для меня и Джетта.
— Пол угрожал тебе?
Она опускает взгляд.
— Да. Давно. Сразу после того, как сел в тюрьму, он отправил мне письма с угрозами.
Чистая праведная ярость зажглась внутри меня. Пусть только этот мудозвон приблизится к Индии или Джетту, и я убью его сам.
— Я найму для тебя и Джетта охрану, когда меня не будет рядом. — Как мне паршиво осознавать, что мне скоро нужно улетать, а этот ублюдок на свободе и делает, что ему угодно.
— Что? Нет, в этом нет необходимости. — Она качает головой. — Не думаю, что он побеспокоит нас. Я не слышала о нем ничего с тех самых писем. И он уже давно пытался получить досрочное освобождение, сейчас же ходит на свободе и, уверена, не станет ею рисковать.
— Пол когда-нибудь просил увидеться с Джеттом?
— Нет. Думаю, он относит Джетта к причине, по которой отправился в тюрьму. Почти уверена, что ему кажется, если бы я не забеременела, то о нем никто бы ничего и не узнал.
Гнев, раздражение и беспокойство за нее и Джетта несутся по моим венам.
— Прошу, позволь мне нанять нескольких охранников, чтобы обезопасить вас.
— Нет необходимости, Леандро. — Она ладонью касается моей щеки. — Со мной все будет в порядке. Но, так и быть, нанять охрану для Джетта хорошая идея. Просто на всякий случай.
— Я, черт подери, разрываюсь от злости на то, что мне нужно отправляться в Бельгию, — вздыхаю я. — Я правда не хочу оставлять тебя. Почему бы тебе и Джетту не отправиться со мной?
— Мы не можем. Мне нужно возвращаться на работу. У меня есть пациенты, зависящие от меня. Я и так уже брала отгулы. Больше не могу. — Она выдыхает и выглядит немного потерянной.
— Тогда и я не отправлюсь в Бельгию.
Она смотрит на меня ошеломленно, роняя руку, что касалась моего лица.
— Нет. — Она настроена решительно. — Ты должен поехать. У тебя контракт, и это важно для тебя. Это твой первый сезон после аварии.
Я обхватываю ее лицо руками.
— Ты для меня куда важнее.
— Со мной все будет в порядке. — Приближаясь ко мне, она целует меня в лоб. — Здесь Кит. — Затем она целует меня в кончик носа. — Прошу, не беспокойся.
Ненавижу ощущать себя пойманным в ловушку и быть в противоречивых чувствах. Мне на самом деле не хочется оставлять ее, пока этот гребаный ублюдок ходит по улицам, но по контракту я обязан отправиться в Бельгию. Как бы мне хотелось, чтобы она полетела со мной.
Я начинаю говорить, но она прерывает меня своими губами, целуя меня со всей страстью.
Я знаю эту ее игру, но беспомощен перед ощущением ее нежного язычка в моем рту и ее упругого тела, прижатого к моему.
— Это еще не конец, — бормочу я напротив ее губ, руками изучая ее задницу.
— Не сомневаюсь в этом, — шепчет она в ответ. Затем углубляет поцелуй, толкаясь бедрами по моей эрекции.
Я могу поработать над этим позже: уговорить ее отправиться со мой.
Потому что ни за что на свете у меня не получится чувствовать себя нормально, если я оставлю ее здесь одну.
И если она не поедет, тогда я без колебаний найму охрану и приставлю ее к Индии и Джетту до тех пор, пока не вернусь к ним. Затем я буду разбираться, какого хера делать с остальными гонками, потому что уверен, что ни за что, блядь, не буду оставлять ее на длительные промежутки времени, пока этот уголовник, ее бывший, на свободе.
Глава тридцатая
— ОН СВОДИТ МЕНЯ С УМА! — шиплю я в трубку Леандро. — Он следует за мной повсюду. Я даже не могу спокойно сходить пописать без того, чтобы он не стоял за дверью. Такое впечатление, будто я вернулась во времена, когда Джетт только начинал ходить и преследовал меня, куда бы я ни пошла, даже в ванную!
Леандро смеется глубоким искренним смехом.
— Это не смешно! — огрызаюсь я.
— Я знаю, детка, но Андре всего лишь делает свою работу.
— Работу, о которой я не просила. Я сказала, что нанять охрану для Джетта —хорошая идея, но мне она не нужна. — Я указываю на себя пальцем, будто он может видеть. — У меня вообще-то есть пациенты, которые приходят ко мне, когда он сидит в комнате ожидания и пугает их до чертиков. Это плохо сказывается на моем бизнесе. Я работаю в приватной обстановке, Леандро.
— Ладно, я скажу ему сидеть в машине. Так будет лучше?
— Намного. Спасибо. Я ценю, что ты присматриваешь за мной, — добавляю я, чтобы не казаться неблагодарной сукой, даже несмотря на то, что не хотела личной охраны. — Просто странно, что он следует за мной тенью.
— Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности, Индия. И ты, и Джетт.
Джетт не знает, что Пол вышел из тюрьмы. Я долго думала и мучилась сомнениями, говорить ли Джетту об этом, но Леандро и Кит согласились со мной, что пока лучше попридержать эту информацию. Я не хочу портить ему жизнь прямо сейчас. Он думает, что к нам приставлена охрана из-за популярности Леандро. Честно говоря, ему нравится, что у него есть телохранитель. Думаю, он считает, будто сам уже знаменитость.
— С нами все хорошо. Прошла неделя с тех пор, как Пола выпустили, и он не сделал ни одной попытки связаться со мной.
— Ну, я и не предоставлю ему такой возможности, так что Андре с его командой будут с вами, пока я не вернусь.
— Как там дела? — спрашиваю я, меняя тему разговора.
— Хорошо. Болид ведет себя прекрасно, так что все будет зависеть от меня.
— Ты справишься великолепно, как и всегда, мы будем смотреть гонки все выходные и болеть за тебя.
— Как бы мне хотелось, чтобы ты была здесь. — Его голос становится глуше. — Я скучаю по тебе так охрененно сильно. Ненавижу быть далеко от тебя.
— Я тоже.
— Когда я вернусь, мы проведем весь день в постели.
Я чувствую трепет между ног. Я провела много лет без намека на секс, но с тех пор, как у меня появился Леандро, я занималась им каждый день, по многу раз, и теперь мое тело страдало без него.
— Звучит потрясающе.
— Так и будет. Я раздену тебя, после чего расцелую и вылижу каждый сантиметр твоего сексуального тела. Подарю свое безраздельное внимание каждой части твоего тела. Затем, когда закончу обожествлять тебя, то посажу на мое лицо и заставлю тебя кончить своим языком. А когда слижу все твои соки, то буду трахать твой рот своим членом, после чего отымею твои великолепные сиськи, нагну тебя и возьму сзади, пальцем трахая попку.
— Иисусе, Леандро. — Я дрожу.
— Ты мокрая для меня, Индия? — Его голос становится низким и пылким.
— Да, — выдыхаю я.
— Я твердый, детка. Охеренно твердый. Потрогай себя для меня.
Я только начинаю тянуться рукой вниз, как в моем кабинете раздается звонок, оповещающий меня о пришедшем пациенте.
Я рычу от неудовлетворения.
— Дерьмо. У меня пациент. Может, отложим на потом?
— Конечно. Но мне придется передернуть в номере, прежде чем отправиться в бокс. Или мне придется ходить со стояком весь день.
— Мне жаль, — хихикаю я.
— О, когда я увижу тебя, то еще как будет жаль, — рычит он.
— Я люблю тебя.
— И я люблю тебя.
— Поговорим вечером?
— Позвоню тебе, когда закончу на треке.
Я неохотно вешаю трубку и связываюсь с Софи, чтобы та впустила следующего пациента.
Рабочий день окончен. Я запираю офис и иду к машине, в которой меня ждет Андре, чтобы отвезти домой.
Как только я выхожу из здания, то чувствую, как по позвоночнику проносится странная дрожь.
Словно кто-то за мной наблюдает.
Это чувство у меня возникает последние несколько дней, но я списываю его на тревожность. Тот факт, что Пол не предпринял никаких попыток связаться со мной, делает меня немного нервной и капельку параноиком.
Когда я дохожу до машины, Андре уже стоит с открытой для меня дверью и ждет.
— Спасибо, — улыбаюсь я ему.
Хоть его назойливое присутствие иногда раздражает меня, он очень даже милый мужчина.
Он обходит машину, садится в нее, и та проседает под весом его габаритного тела.
— Хороший день? — спрашивает он, заводя мотор.
— Долгий. Я готова отправиться домой и расслабиться.
— Джона сменит меня через полчаса, так что вы будете видеть его машину снаружи, — ставит меня в известность Андре, когда мы подходим к моей двери. — Стандартный протокол. Если будут любые подозрения, жмите на кнопку сигнализации.
— Со мной все будет в порядке, — уверяю я его.
Охранник разворачивается у входа. Леандро хотел, чтобы за нами присматривали двадцать четыре часа без перерыва.
Я отпираю дверь и удивляюсь тому, что начинает пищать сигнализация.
— Странно. Сигнализация включена.
— Джетт не сказал вам, что Кит повез его на картинг? С ними Саймон. Он довезет их обратно, когда они закончат, и Джона будет на посту до утра, пока я не вернусь за вами, а Саймон за Джеттом.
— Нет, не сказал.
Совершенно очевидно, мой телохранитель знает о передвижениях моего сына больше, чем я сама.
— Спасибо, Андре.
Я закрываю дверь и снимаю обувь. Направившись на кухню, чтобы выпить бокал вина, я на холодильнике вижу прикрепленную записку от Джетта и Кита.
"ОТПРАВИЛИСЬ НА ТРЕК. ПРИВЕЗЕМ ДОМОЙ ПИЦЦУ.
С ЛЮБОВЬЮ
ДЖ. И К."
Я наливаю себе вина, хватаю телефон и иду в ванную.
Но на полпути меня тормозит лежащая по центру моей кровати книга.
"Красный дракон".
Эту книгу мне дал Пол. Она была его любимой. Он даже подчеркивал любимые строки.
Я зачем-то хранила ее все эти годы. Думаю, какая-то часть меня, которая хотела верить, что он был не настолько плох, которая помнила времена, когда он был добр ко мне, держалась за эту книгу. Теперь она лежит на моей постели.
Я никогда не хранила ее на полках в гостиной, потому что не желала, чтобы Джетт нашел ее и начал задавать вопросы.
Она лежала в коробке в шкафу вместе с вырезками из газет, освещавшими судебное разбирательство.
Руки трясутся, когда я ставлю бокал на прикроватный столик.
С чего бы ей оказаться здесь?
Может, Джетт нашел ее и начал читать?
Я иду к шкафу и вытаскиваю коробку, которая по-прежнему там. Я кладу ее на кровать и открываю. Кроме отсутствующей там книги, все остальное на месте.