ТАПОК. Ну, что, Каштанов, приступим. Начнём с азов: отбой, подъём. Нормативы вам известны? Не слышу!
КАШТАНОВ. Известны.
ТАПОК. Отвечать надо «так точно» или «никак нет». Понятно?
КАШТАНОВ. Да.
ТАПОК. Повторяю: «так точно» или «никак нет». Ясно?
КАШТАНОВ. Так точно.
ТАПОК. Прежде, чем начнём, хочу предупредить, что в отношении вас, боец, у меня нет ничего личного. Меня волнуют две темы: ваше воспитание и славные традиции первого взвода третьей роты второго батальона двести сорок пятого гвардейского мотострелкового полка. Не волнуйтесь, боец, за меня, я справлюсь. Отбой! Время пошло!
КАШТАНОВ. Есть!
ТАПОК. Отставить, боец. Вас не спрашивают: «есть» или «нет», нам на это глубоко всё равно. Вам говорят, что делать, а вы, молча, выполняете, сберегая каждое мгновение моего ангельского терпения и вашей чертовски бестолковой армейской жизни. Повторяю: отбой!
Каштанов раздевается, укладывается.
КАШИН. Глухо.
МАЛАШИН. А вдруг…
КАШИН. Забьёмся?
МАЛАШИН. На этого коня ставить нельзя ни в плюс, ни в минус. Потому что это не конь…
КАШИН (подхватывает). Потому что, как сказал бы наш родной бывший комвзвода лейтенант Ибрагимов, - это ишак.
КАШТАНОВ (в постели) Готово!
ТАПОК. Одеялом надо укрываться под самый подбородок.
МАЛАШИН. Ну, и за сколько?
ТАПОК. Рано ещё время спрашивать. Каштанов!
КАШТАНОВ. Вы – меня?
КАШИН. Тебя, тебя… ему больше некого…
МАЛАШИН. Одна ты у него осталась, Каштанка…
КАШТАНОВ. Не смешно!
КАШИН. Согласен. У Малашина вообще с юмором… не то, что у меня.
ТАПОК. Хорош отвлекать. Рядовой Каштанка… в смысле, Каштанов, подъём!
Каштанов вскакивает, одевается.
КАШИН. Глухо.
МАЛАШИН. А вдруг.
СВЕТЁЛКИН (высовывается из-под одеяла). О, повезло мне с отдыхающей сменой.
ТАПОК. Хочешь присоседиться?
СВЕТЁЛКИН. Никак нет!
ТАПОК. Брысь.
Светёлкин укрывается с головой. Каштанов запутавшись в одежде, опускает руки.
КАШИН. Ну, и чего?
КАШТАНОВ. Ничего.
МАЛАШИН. Что такое!?
КАШТАНОВ. У меня другой начальник.
ТАПОК. Молодец, боец, правильный выбор, по уставу. Однако, вынужден повторить вопрос предыдущего оратора: ну, и чего?
КАШТАНОВ. Не получилось. Извините, в штанах запутался.
ТАПОК. Непорядок. В солдатских штанах имеют право запутаться только две вещи: блоха и случайная знакомая. Из этих двух тварей, санитарно-эпидемиологической службой российской армии отменены обе. Ясно?
КАШТАНОВ. Так точно.
ТАПОК. Будем тренироваться, набирать форму…
КАШТАНОВ. А можно вопрос?
ТАПОК. Не «можно», а «разрешите обратиться». Ну?
КАШТАНОВ. Разрешите обратиться?
ТАПОК. Обращайтесь.
КАШИН. Тапок, в тебе «кусок» умер.
МАЛАШИН. Не, не умер, а родился.
ТАПОК. Не «кусок», а сверхсрочник. Каштанов, не отвлекайтесь. Итак, вы хотели обратиться. Разрешаю.
КАШТАНОВ. Можно, чтобы мы одни, наедине, тренировались? Я стесняюсь.
КАШИН. Одни…
МАЛАШИН. Наедине…
КАШИН и МАЛАШИН (вместе) Каштанка, блин…
ТАПОК. Нет, определённо придётся браться за дрессировку всего взвода. Столько работы у нас, настоящих ефрейторов, с недовоспитанными людьми…
СВЕТЁЛКИН (отбросив одеяло). Ефрейтор – друг человека…
ГОЛОС ДНЕВАЛЬНОГО. Рядовой Каштанов, на выход!
ТАПОК (кричит). Не понял?
ГОЛОС ДНЕВАЛЬНОГО. К командиру полка! Бегом!
СВЕТЁЛКИН (поёт). Полкан и Каштанка – припев этой песни моя подсказала гитара… Полкан и Каштанка… ля-ля-ля, ля-ля-ля… не пара, не пара, не пара…
Кашин и Малашин, одновременно, дали Светёлкину по подзатыльнику. Тапок, Кашин и Малашин озадачены.
СВЕТЁЛКИН (серьёзно). О, как…
СЦЕНА 4. Кабинет Чистоходова. За столом сидят Чистоходов и Ребекка.
ЧИСТОХОДОВ. И ничего с этим поделать нельзя. Однако, три дня увольнительной гарантировать могу. И поймите же, наконец, молодому солдату, не успевшему отвыкнуть от дома и привыкнуть к суровым армейским будням, ни к чему приезды родных и близких, ведь они рвут ему душу! Не треплют, не бередят, а рвут, в клочья! А мы, офицеры, потом это дело собирай, сшивай, склеивай… Понимаете?
РЕБЕККА. Ага, вот как. По-русски не совсем понимаю, но понимаю ваши глаза.
ЧИСТОХОДОВ. И что там видно, кроме службы?
РЕБЕККА. Вы хороший начальник, вы страдаете за людей… настоящий полкан!
ЧИСТОХОДОВ. Кто!?
РЕБЕККА. Тот, кто выше Бога для солдата.
ЧИСТОХОДОВ. От кого вы слышали это… определение меня?
РЕБЕККА. Попросили забыть.
Дверь в кабинет приоткрывается, в проёме показывается Барабукин.
БАРАБУКИН. Товарищ полковник, вызывали?
ЧИСТОХОДОВ. Не то слово, Василий Ильич!
РЕБЕККА (обернувшись). Хай!
Барабукин, увидев негритянку, обомлел.
ЧИСТОХОДОВ. Ау, Ильич, отомри! Давай-давай, присоединяйся… без чинов, давай… я сам, как ты понимаешь, немного того… присаживайся.