СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ ПОЗОР КРАСНОЙ АРМИИ
Моряки и пехотинцы продолжали сражаться после того, как город тайно покинули их командиры
"Писать об этом тяжело. Лучше, конечно, под барабанный бой провозглашать, что мы победили. Но КАК победили?"
Писатель-фронтовик Виктор Астафьев.
Начальственные трусы
4 июля 1942 г. прозвучало по радио сообщение Совинформбюро: "По приказу Верховного командования 3 июля советские войска оставили город Севастополь...". Но все дело в том, что красные войска не оставляли Севастополь. Их оставили там. 28 октября 1941 г. 11-я немецкая армия генерал-полковника Эриха фон Манштейна в составе всего шести пехотных дивизий, прорвав Ишуньские позиции и уничтожив большую часть двух советских армий (12 стрелковых и 4 кавалерийских дивизии), заняла в течение двух недель почти весь Крым. K ноябрю Севастополь был блокирован с суши. Для его обороны Ставка создала мощный Севастопольский оборонительный район (СОР), включавший в себя силы Черноморского флота и Приморской армии. Начальником СОРа был назначен командующий ЧФ вице-адмирал Филипп Октябрьский, а его заместителем - командующий Приморской армией генерал-майор Иван Петров. 7 июня немцы начали последнее наступление на город. В ходе боев 26 июня они овладели всей внешней линией обороны. В последующие дни обстановка стремительно ухудшалась, немцы, захватив Сапун-гору и Малахов курган, решили участь города. Утром 30 июня Октябрьский отправил следующую телеграмму: "9.50. Кузнецову, Буденному, Исакову. Противник ворвался на Корабельную сторону. Боевые действия приняли характер уличных боев. Исходя из обстановки, прошу Вас разрешить мне в ночь с 30 июня на 1 июля вывезти самолетами 250 человек ответственных работников и командиров на Кавказ, а также, если удастся, самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя генерал-майора Петрова". Ответ от наркома ВМФ адмирала Кузнецова: "19.00. Эвакуация ответственных работников и ваш выезд на Кавказ Ставкой разрешены". Но и Петров оказался не лыком шит. В тот же вечер на заседании военного совета он повернул дело так, что командовать войсками в Севастополе остается не он, а другой. После чего с чувством выполненного долга отдал приказ по армии: "Боевой приказ. 30/VI. 42 г. 21.30. Армия, продолжая выполнять свою задачу, переходит к обороне на рубеже: мыс Фиолент - бухта Стрелецкая. Оборона указанного района возлагается на генерал-майора П.Г. Новикова". В ночь на 1 июля на Херсонесском аэродроме совершили посадку 13 транспортных самолетов "Дуглас", предназначенные для вывоза начальства. Небольшими группками эти драгоценные для Сталина и Буденного "кадры" подходили к машинам, стараясь не привлекать к себе внимания расположившихся близ аэродрома в надежде на эвакуацию многочисленных раненых солдат и матросов. Но не у всех получилось незаметно прошмыгнуть в спасительные люки. Историк Г.И. Ванеев пишет: "Когда к самолету подходили командующий флотом вице-адмирал Октябрьский и член военного совета флота дивизионный комиссар Кулаков, их узнали. Скопившиеся на аэродроме воины зашумели, началась беспорядочная стрельба в воздух. Но их поспешил успокоить военком авиационной группы Б. Михайлов, объяснив, что командование улетает, чтобы организовать эвакуацию". К чести Михайлова следует сказать, что он тоже собирался лететь в этом самолете, но в последний момент решил остаться. В дальнейшем он возглавил оборону аэродрома и погиб при попытке пробиться в горы. Генерал Петров решил бежать из Севастополя другим способом. Вечером 29 июня в Севастополь пришли две подводные лодки, доставившие боеприпасы и бензин. В ходе разгрузки командир одной из них получил приказ начальника штаба СОРа капитана 1-го ранга Васильева: "До особого распоряжения подлодка Щ-209 остается в Севастополе. С рассветом вам надлежит выйти в район 35-й батареи и лечь на грунт. С темнотой всплыть и ожидать распоряжения". В штольне близ 35-й батареи находился командный пункт обороны Севастополя. То есть флотское начальство - Октябрьский, Кулаков, Васильев - предусмотрело для себя путь бегства еще до обращения в Ставку. А когда разрешение было получено и за ними вылетели официальные самолеты, они воспользовались ими. Как только стемнело, генерал Петров и его приближенные незаметно для своих подчиненных через подземный ход вышел на пристань. Ожидавший там буксир благополучно доставил их на Щ-209. Из Новороссийска Октябрьский направил донесение в Ставку с копией Буденному: "Исходя из сложившейся обстановки, считаю, что остатки войск могут продержаться один, максимум два дня. Одновременно докладываю: вместе со мной в ночь на 1 июля из Севастополя вывезено 600 человек руководящего состава армии и флота". Просил 250, а набралось 600... Хотя и здесь бравый адмирал слукавил. На самом деле всеми правдами и неправдами Севастополь ухитрились покинуть 1228 военных и партийных чинов. В ночь на 1 июля из штаба флота в Севастополь передали, что Буденный распорядился направить все имеющиеся плавсредства для эвакуации, как было сказано, "раненых бойцов и начсостава". В Севастополе это поняли по-своему. Последняя телеграмма, отправленная Новиковым Буденному: "20.45. Начсостава 2000 человек в готовности транспортировки". Стемнело, но обещанные Буденным корабли так и не появились. Почему, знали только сам "первый маршал" и Ставка в лице товарища Сталина. Тогда Новиков использовал свою "заначку": штабной катер № 112. Вместе с ним туда загрузились 70 самых важных начальников, в основном штабные, интенданты и политработники. В ночь на 2 июля катер вышел в море. Но с рассветом он был обнаружен итальянскими торпедными катерами и взят на буксир. После бегства и пленения Новикова ни о каком управлении войсками говорить не приходится. Предоставленные сами себе они продолжали разрозненное и хаотичное сопротивление. Согласно отчету, представленному Октябрьским и Кулаковым 9 июля 1942 г. в Генштаб, общая численность СОРа на 1 июня равнялась 130125 чел.; безвозвратные потери составили 31068 чел.; 17894 раненых до 28 июня были эвакуированы; 1207 скончались в госпиталях. Зная эти в свое время засекреченные цифры, легко подсчитать количество оставшихся - 79956 человек. Почти 80 тысяч оборонявших город солдат и матросов Сталин, давший добро на позорное тайное бегство, бросил "за ненадобностью". Обрек на смерть и плен.
Медсанбат № 427
Участник обороны Севастополя военврач И.С. Ятманов вспоминал: "Силами медицинской службы флота и Приморской армии были развернуты мощные медсанбаты № 47 и 427 в Инкерманских штольнях "Шампанвинстроя". Госпитали медсанбатов имели ряд операционных, где врачи одновременно работали на нескольких столах. В этих же штольнях были развернуты палаты, где размещались пострадавшие". Из воспоминаний Г.П. Чумакова, на тот момент лейтенанта, попавшего в медсанбат № 427: "После операции носилки перенесли в палату - огромное помещение, выдолбленное в скале. Ее конец терялся вдали, а высокие стены исчезали в полумраке. По ним стекали капельки воды. Здесь находилась масса людей. Посередине тянулся проход. По обеим сторонам - в два ряда кровати. На них - раненые. Они лежат по нескольку на одной койке, лежат на носилках, сидят на табуретках, если некуда лечь. В помещении стоит страшный запах крови, гноя, испражнений, медикаментов. И гул, несмолкаемый гул. Одни стонут, другие ругаются. Ругаются страшно, с отчаянием. Мои носилки ставят в проходе - больше негде, все переполнено. Вместе с бойцами здесь лежат и жители города: женщины, дети, старики. Их здоровые родственники тоже находятся тут. Каждому раненому ежедневно полагалась бутылка шампанского. Первые несколько суток выдавали горячую пищу. Потом, когда кухни сгорели, весь рацион стали составлять банка рыбных консервов и шампанское". По свидетельству Ятманова, "47-й медсанбат перед самым вторжением немцев в Инкерман кое-как успел вывезти раненых. Тяжелораненых перевезли в район Камышевой бухты, а ходячих раненых распустили, и они сами пешком добирались в район Камышевой бухты". А вот 427-й медсанбат так и остался в штольнях. Из мемуаров командующего 11-й немецкой армией Э. фон Манштейна: "28 июня 50-й дивизии удалось форсировать р. Черная и занять Инкерман. Здесь произошла трагедия, показавшая, с каким фанатизмом боролись большевики. Высоко над Инкерманом поднималась длинная, уходящая далеко на юг скалистая стена. В этой стене были огромные галереи, служившие винными погребами для шампанских вин. Наряду с большими запасами этого напитка большевики создали здесь склады боеприпасов; кроме того, эти помещения использовались ими для размещения раненых и бежавшего гражданского населения. Когда наши войска вступили в Инкерман, вся скала за населенным пунктом задрожала от чудовищного взрыва. Стена высотой 30 м обрушилась на протяжении 300 метров". Трагедия медсанбата № 427 произошла 29 июня 1942 г. Немцы потом путем опроса военнопленных провели свое расследование и выяснили число погибших – не менее трех тысяч человек. А также, что взрыв произвел некий "подрывник Саенко", а приказ о подрыве медсанбата отдал начальник тыла ЧФ контр-адмирал Заяц. По скрытым глубоко в архивах советским источникам удалось выяснить, что задачу по подрыву 11-ти инкерманских штолен выполнили воентехник 2-го ранга П. Саенко и лейтенант Ф. Зудин. Интересно, знал ли начальник тыла ЧФ, что в штольнях находятся переполненный ранеными и больными полевой госпиталь и мирное гражданское население?
Кто получил медали за оборону
Последний абзац сообщения Совинформбюро от 4 июля 1942 г. звучал так: "Слава об организаторах героической обороны Севастополя - вице-адмирале Октябрьском, генерал-майоре Петрове - войдет в историю Отечественной войны против немецко-фашистских мерзавцев как одна из самых блестящих страниц". Вскоре была учреждена медаль "За оборону Севастополя". Первые ее номера получили Октябрьский, Петров, Заяц и прочие сталинские военачальники и комиссары – очевидно, за свою беспримерную трусость и подлость.
Григорий Ефимович Замиховский, матрос ЧФ: "Если я начну рассказывать правду... "
"Если я начну рассказывать правду о тех событиях в Крыму, найдутся люди, которые скажут, что я очерняю героев и поливаю их светлую память грязью. Или лучше пусть все останется на уровне мемуарной "исторической правды "? Я многое не хочу рассказывать. Но в 1961 году, когда в Севастополе собрали почти две тысячи участников обороны города, я узнал такое!.. Одних только раненых 30 тысяч бросили! С 30 июня каждый транспортный самолет на аэродроме в Херсонесе брался со стрельбой и рукопашным боем, все спасали свои шкуры (ладно, свои жизни), о погрузке раненых уже никто не думал. А вице-адмирал Октябрьский улетел. Кто скажет, что чувствовали тысячи голодных и израненых бойцов под скалами Херсонеса, когда сверху их закидывали гранатами? Вы не представляете всю бездну отчаяния, которую пришлось испытать им, брошенным своим командованием и обреченным на смерть. Тогда, на встрече, в 1961 году, бывшие фронтовики вставали в зале с мест и спрашивали прямо у сидящих за длинным столом, на сцене, наших бывших руководителей обороны: "Почему нас предали? Почему нас бросили?". Октябрьский с трибуны: "Успокойтесь, товарищи! У нас был приказ Сталина и Буденного оставить город, с целью организации эвакуации оставшихся защитников, морем на Кавказ". – Ну да, чекистов и политотдельцев вывезли... Ценные "кадры", однако... Я знаю одно: немецкие генералы в Сталинграде тоже имели возможность сбежать на самолетах, но все до одного остались со своими солдатами. У них были совсем другие понятия о чести офицера. И в 1944 году немцы из Севастополя своих солдат вывезли почти всех, только несколько тысяч в плен всего попало. А про 427-й медсанбат… Если я скажу, что Саенко взрывая артиллерийский арсенал в Инкермане, взорвал госпиталь с тремя тысячами раненых, как вы отреагируете?".
Валерий Ширяев https://ipvnews.org/bench_article27012011.php