Уже больше года царевич Алексей, чтобы танцевать со своей любовью девицей Ефросиньей, брал уроки агентинского танго. Компанию ему составлял придворный лекарь и изобретатель карлик Липунюшка.
Карлику Липунюшке танцевать было трудновато. Даже у самых невысоких его партнерш быстро начинала болеть поясница. Угадайте, почему? Правильно. Потому что партнершам приходилось сгибаться в три погибели.
А карлиц и лилипуток на уроках не попадалось.
У партнерш начинала болеть поясница, но они не отказывали карлику, потому что карлик танцевал уже очень хорошо и прекрасно вел в танго, и потому что танцевать с карликом - это экзотика.
Липунюшка же как благородный кавалер обвинял себя и страдал.
Царевичу Алексею было еще труднее. Он медленно запоминал движения и фигуры, но зато быстро забывал.
Порой на очередном уроке царевич словно бы начинал с нуля и очень стыдился перед дамами. Ведь дам же надо в танго вести, а вести оказывалось некуда, кроме как внутрь самого себя.
Гадили Алексею и непредсказуемые перемены собственного настроения. Часто, отправляясь на урок, царевич заранее пританцовывал и томился в нетерпении начать его. Но когда добирался до танцевального зала, вдруг чувствовал сильнейшую слабость и полное нежелание не только танцевать, но и вообще двигаться. Тогда он садился в углу и отказывался. Только смотрел, смотрел, смотрел на движущиеся пары.
Правда, смотрел с большим удовольствием - даже с каким-то хоть и вялым, но наслаждением. Иной раз он сидел в углу и видел Аргентину, в которой никогда не был…
Все-таки Алексей кое-чему уже научился навсегда. Но любовь царевича Ефросинья так и не желала с ним танцевать. Она танцевала в других местах и в другой компании.
Однажды карлик сказал:
- В том, что мы танцуем, Ваше Высочество, недостает не только умения, но прежде всего страсти. А танго – это страсть, танго – это схватка. В настоящем танго живет лязг клинков поножовщиков старого Буэнос-Айреса и резни бесконечных аргентинских гражданских войн XIX века.
- Браво! – в очередной раз восхитился царевич. – Я именно что-то такое и чувствую. Только высказать не могу, как собака.
- Ну, это я не сам додумался, - развел руками Липунюшка. – Это мне один вечный ученый старичок подсказал. По имени Борхес… Наше танго скорее напоминает комплекс красивых физических упражнений для поддержания здорового и модного образа жизни. Порой мне кажется, что большинство наших танцоров с таким же успехом, удовольствием и чувством собственного достоинства на грани самодовольства занимались бы фитнесом или йогой.
- И получается не танго, а аргентинская говядина! – подхватил царевич. – А у меня и того хуже. Потому что страсти во мне предостаточно – вы же знаете…
Липунюшка с состраданием кивнул.
- … Но во время танца моя страсть улетучивается или живет совершенно отдельно, - продолжал Алексей, - потому что я занят исключительно тем, что пытаюсь вспомнить и правильно повторить заученные па, и даже на говядину не тяну, а на какой-то собачий вальс… А из-за чего резались эти буэнос-айресские поножовщики?
- Ну, характер у них такой: чуть что – сразу за ножик. Кто-то там не так на кого-то посмотрел, кто-то кому-то не то сказал… - карлик открыл свой сундучок с невообразимыми редкостями и принялся рыться в нем. - Одним словом, поножовщики… Но, думаю, что из-за женщин чаще, чем из-за денег… Вот он!
Тут Липунюшка вынул из сундучка короткий нож с широким лезвием и костяной ручкой, а на улице пошел град.
- Настоящий аргентинский! – сказал карлик. - Это мне Борхес дал. Говорит, что присутствие ножа в кармане способствует подлинности танго. Берите – вам нужнее. Возможно, это поможет вам, Ваше Высочество, все же сотворить танго из собачьего вальса.
Царевич осторожно взял тремя пальцами аргентинский нож. Потом медленно обхватил рукоятку всей ладонью.
Нож слегка дрогнул, пошевелился в руке царевича. Или ему это только показалось?
На следующий урок танго царевич Алексей пришел не только с карликом, но и с аргентинским ножом в кармане.
Танцующие пары, как всегда, двигались по кругу против часовой стрелки. Они словно бы переводили время назад, стараясь вернуться в тридцатые годы двадцатого века. Именно оттуда им передавал привет Король Танго Карлос Гардель, который пел о любви и смерти за любовь.
Отражения танцующих в зеркальной стене танцевального зала стремились в прошлое с большей легкостью. Их не сдерживала никакая тяжесть.
Липунюшку почти несла на руках высокая красавица в платье с большим декольте. Но при этом он все равно умудрялся вести, даже не касаясь ногами пола.
- Йо тэ кь е ро… - прошептал вслед за Гарделем царевич.
И тут же наступил на ногу своей партнерше, и сам вздрогнул от боли.
Алексей танцевал с очень милой дамой по имени Матильда Вальпара и совна.
Описывать ее не стоит, а то иные читатели обязательно найдут реальный прототип. Напишешь, например, что дама очень похожа на немецкого офицера времен второй мировой войны, какими их изображают в западном кино, только без фуражки – и сразу вычислят несколько кандидатур. Кстати, в западном кино немецкие офицеры времен второй мировой войны обычно очень красивые, даже если они и маньяки.
Матильда Вальпараисовна привычно полупоморщилась-полуулыбнулась, посмотрела на носок своей аргентинской туфли, а потом, прежде чем царевич успел извиниться, спросила:
- Что это вы сказали?
- Йо тэ кьеро… - повторил Алексей. – Это Гардель поет. По-испански: «я тебя люблю».
И как только он в третий раз, хотя и на другом языке, произнес слова «я тебя люблю», нож в его нагрудном кармане подпрыгнул так, что чуть не выскочил наружу, и даже кольнул Алексея где-то возле сердца.
Царевич вдруг очень сильно представил, что любит Матильду Вальпараисовну – женщину, о которой он вообще ничего не знает и даже имя ее постоянно забывает и переспрашивает. Так сильно представил, что сам в это поверил.
Мало того, он представил, что у Матильды Вальпараисовны есть муж или любовник – в тот момент это было одно и то же, потому что оба эти слова в тот момент были лишь синонимами слова «соперник» - и что с мужем-любовником ему на белом свете никак не ужиться.
И все это тут же отразилось в танце Алексея, хотя сам он ничего не заметил, потому что уже находился в бреду.
В нежнейшем бреду возле с а мой катастрофы.
Лицо, дыхание и движения царевича стали такими, что Матильда Вальпараисовна испугалась, но все же решила сопротивляться и не отбежала в сторону, а наоборот еще ближе прильнула к Алексею.
Лицо, дыхание и движения царевича невыносимо притягивали.
У Матильды Вальпараисовны был муж. И был любовник. И каждый из них перед лицом другого для нее обычно служил залогом ее свободы. А тут она вдруг почувствовала, что никакой свободы вообще нет, а есть разве что только призрак свободы, и этот призрак свободы нужен только тем, кто никого не любит, и что сейчас с ней происходит что-то для нее совершенно необычное: она готова, хоть и кусаясь, и царапаясь, но подчиняться этому почти незнакомому человеку с безумными глазами, идти за ним, к а к бы и куда бы он ни повел под эти умопомрачительные музыку и голос Карлоса Гарделя, лишь бы у него до конца хватило силы вести.
Они танцевали так всего лишь около минуты. Остальные пары остановились и уставились на них пораженные, восхищенные и испуганные.
Музыка смолкла, а танец царевича и Матильды Вальпараисовны продолжался, потому что в их телах музыка не смолкала, а становилась все громче и неотвязчивей. Причем для Алексея Матильда Вальпараисовна неотвратимо превращалась в его любовь Ефросинью, а для Матильды Вальпараисовны он оставался тем, кем был.
Тогда карлик Липунюшка бросился им в ноги.
Царевич и Матильда Вальпараисовна упали на танцевальный пол. Но не встали, а продолжали танец лежа, переползая и перекатываясь.
Никто не вмешивался, ни у кого не было и тени желания вмешиваться. Теперь даже и у карлика.
Наконец, из нагрудного кармана Алексея вылетел нож с коротким лезвием и костяной ручкой и завертелся на полу.
Кое-кто из зрителей ахнул.
Тогда царевич вырвался из объятий Матильды Вальпараисовны, почти оттолкнув ее, и сел.
- А где Ефросинья? – сказал он, машинально подбирая нож.
Матильда Вальпараисовна смогла только чуть-чуть приподняться на руках.
- А что это такое с нами было? – спросила она.
- С вами, мадам, было танго, - ответил Липунюшка и подал ей руку.
Тут царевич Алексей вскочил и бросился прочь из танцевального зала.
Липунюшка догнал царевича только потому, что тот споткнулся и кувырком покатился по земле.
- В то самое место бежите, где Ефросинья сейчас танцует? – спросил он, тяжело дыша. – На ту самую милонгу, Ваше Высочество?
- На ту самую.
- Ножик отдали бы. От греха подальше.
- Пожалуйста, - Алексей вложил аргентинский нож в ладонь карлика. – С Ефросиньей мне никакого ножика не нужно. С ней я сам как ножик.
Царевич вскочил и помчался дальше.
Карлик тоже засеменил на ту самую милонгу.
Он совершенно не удивился, когда мимо него, догоняя царевича, промчалась Матильда Вальпараисовна.
14.09.12