Известные в истории политико-правовой мысли суждения о гражданском обществе исходят из идеи его развития в процессе перехода человека от несовершенного доцивилизованного состояния к цивилизованному, от менее развитого — к более развитому. В истории Нового времени такой переход конкретизировался в уходе от деспотии к демократии, от феодального абсолютизма к республиканским или конституционным монархическим либеральным режимам (Англия, Швеция, Дания и др.), от феодального общества — к буржуазному и в формировании личности нового типа, новых отношений ее с коллективными основами жизни общества.
Для анализа данного института актуальной задачей становится уже не только отражение его многогранности, но и прояснение присущих ему родовых, системных качеств. Еще со времени первого упоминания понятия «гражданское общество» в комментариях к «Политике» Аристотеля (XVI в.) оно отличалось крайней широтой и неоднозначностью. Как справедливо указывает И. Кравченко, становление данной категории ознаменовало переход от понятия «civitas» — город, град — «civiiitas», подразумевающему и «управление», и «государство», и «гражданство», и «политику», и «цивильность»[250]. С тех пор ею обозначались далеко не одинаковые, а порой и противоположные явления. Локк трактовал «гражданское общество» как форму государственности, обладающую определенным социально-экономическим и духовным содержанием; Т. Пейн понимал под ним область самореализации частных интересов; Гегель рассматривал «гражданское общество» как промежуточную форму человеческой общности («дифференцию»), располагающуюся между семьей и государством и обеспечивающую жизнеспособность общества и реализацию гражданских прав; Маркс отождествлял это явление с совокупностью социально-экономических отношений; Токвиль характеризовал его как внегосударственную сферу социума; Фергюсон предполагал, что оно совпадает едва ли не со всем обществом в целом. Следует также отметить, что ряд современных авторов считают, что «гражданское общество» представляет либо сугубо политизированное явление (С. Перегудов), либо, прямо напротив, исключительно неполитизированное (А. Мигранян).
Данная теоретическая разноголосица объясняется постепенностью реального процесса укрепления демократических структур в их долгом противоборстве с абсолютизмом и утверждения правового государства. На наш взгляд, содержание данной категории включает всю совокупность неполитических отношений в обществе, т. е. экономических, социальных, в том числе национальных, духовно-нравственных, религиозных и т.д., составляющих жизненную основу политической системы общества. Некоторые авторы подчеркивают и такой существенный аспект понятия в его современной трактовке, как обозначение развитой формы общности людей, совокупности их организаций, обеспечивающих их свободную деятельность.
Несмотря на очевидное значение отмеченного аспекта, определения гражданского общества к этому аспекту нельзя сводить весь смысл понятия. А такое имеет место в публицистических выступлениях, когда утверждается, что будто бы в СССР не было до перестройки гражданского общества, а существовало только тоталитарное государство. Гражданское общество — объективная реальность. Его не может ни поглотить, ни ликвидировать какой-либо политический режим. Другой вопрос, каков характер данного гражданского общества, какие общественные связи и отношения на том или ином этапе составляют его содержание, насколько реализована или не реализована способность членов общества к творческому труду, самоуправлению, каково отношение между публичной властью и индивидуальной свободой и т.д. Государственная власть может деформировать гражданское общество, сковать процесс функционирования его элементов, свести к минимуму автономию и самостоятельность индивидов и социальных групп. Но не в ее силах ликвидировать материальную и духовную жизнь людей, насильственно упразднить социальные группы, основополагающие формы организации человеческой жизни, духовной культуры, наконец, присущую социальным субъектам активность. Утверждать противоположное — значит соглашаться с идеалистической догмой о всесилии политики, государства.
Главное действующее лицо гражданского общества— человек. Человек как личность — это индивид, имеющий определенную обусловленную (в том числе исторически) систему потребностей, интересов и ценностей. Наличие возможностей реализации этой системы и превращает человека в главного участника общественного развития, члена гражданского общества.
Введение данного института в лексикон современной политической мысли отразило прежде всего процесс укоренения в социуме норм индивидуальной и групповой свободы личности в противовес государственному началу структурам властного контроля и дисциплинирования. Сквозь призму гражданского общества личность и создаваемые личностями добровольные объединения рассматриваются как самостоятельный источник влияния в социуме, противоположный государству и конкурирующий с ним. Фундаментальное противопоставление государства и гражданского общества образуется в параметрах бинарных отношений принуждения—свободы, патронажа—самодеятельности, контроля—самоконтроля.
Многогранный характер отношений гражданского общества с государством проявляется во всех без исключения сферах социальной жизни: политика и экономика, право и мораль, экология и культура составляют равноправные социальные пространства, в которых развиваются связи общественности с институтами власти. Данное положение поэтому резко оппозиционно точке зрения тех авторов, которые ограничивают формы актуализации гражданского общества «социальной и духовной сферами»[251].
Гражданское общество вынуждено сохранять известную дистанциированность и от государства, и от социума в целом, что свидетельствует о качественном своеобразии существования личности в этой форме человеческого общежития. Данный тип идентификации часто определяется через категорию «гражданства». Тем не менее гражданское общество не есть простая совокупность граждан. Прежде всего потому, что публичный статус личности является сугубо формальной характеристикой ее социальной деятельности. Включенность индивида в государственно организованное сообщество может сочетаться с его абсолютной зависимостью от власти, с отсутствием возможностей для социального самовыражения в открытой конкуренции с государством. В тоталитарных государствах, к примеру, гражданину «даруется» только одно право — право публичного выражения солидарности с правящим режимом. Поэтому гражданство, являясь выражением социального статуса индивида как агента публичной деятельности, ничего не говорит о конкретных рамках активности индивида и ее реальной направленности.
Поэтому для более точного фиксирования статуса члена гражданского общества следует предположить, что деятельность индивида в данном случае определяется стремлением человека к расширению своего реального доступа к материальным и культурным благам общества. Реализация материальных и духовных интересов, полагаемая в качестве цели гражданской активности, позволяет рассматривать гражданское общество как объединение людей, заинтересованных в обеспечении достойной жизни для каждого человека в отдельности. В этом контексте высказыванию Гегеля о том, что гражданское общество должно не только препятствовать замкнутости индивида, но и защищать его права, может быть придан более широкий смысл с помощью интерпретации данных прав как жизненных прав индивида, предоставляющих возможность поставить понятие гражданства в зависимость от реальных нужд и запросов личности.
Но, подчеркивая сугубо земную, отчасти даже материальную, основу активности личности как субъекта гражданского общества, следует вместе с тем отметить, что ее идентичность неизбежно дополняется и теми ролевыми нагрузками, которые выражают тот или иной модус гражданственности и в свою очередь характеризуют определенный тип отношений гражданского общества с государством. Облик личности как члена гражданского общества неизбежно модифицируется в зависимости от специфики ее взаимодействия с государством, от определенных функций, осуществляемых государством в тот или иной момент. Иначе говоря, всякий раз в зависимости от решаемых задач взаимодействие государства с гражданским обществом принимает определенную форму, создавая социальные пространства со специфическими структурными, организационными и процессуальными характеристиками. Поэтому общественная самодеятельность граждан, их стремление не только к максимально полной, но и свободной, полностью не регулируемой государством реализации своих интересов каждый раз задают особые стратегии действия гражданского общества в целом по отношению к государству.
Учитывая все сказанное выше, легко сделать вывод о сомнительности или ограниченности доминирующих в настоящее время монологических трактовок как государства и гражданского общества, так и оснований их противопоставления. Точнее, восприятие этих явлений в качестве неких синкретических, монолитных величин, находящихся в линейных отношениях друг с другом, едва ли будет способствовать более глубокому рассмотрению их подлинной, многогранной взаимосвязи.
Мировой опыт свидетельствует, что становление и развитие гражданского общества и формирование политической системы, также как обратное — их стагнация, всегда взаимосвязанные процессы. Опыт нашей страны в этом отношении — не исключение. В первые мирные годы после Октября были сделаны немалые шаги в направлении утверждения элементов гражданского общества, что вытекало из нэпа. Вводились первые в мире многие демократические формы жизни, которые затем получили развитие в других странах: право на труд, рабочий контроль, равноправие наций и народностей, доступ всех слоев населения к образованию, народное здравоохранение и т.д. Формировался принципиально новый тип политической системы; закладывались основы советского права; отлаживались демократические формы функционирования государственных институтов, в основе которых были Советы как органы народовластия. К сожалению, к началу 30-х гг. эти процессы стали постепенно свертываться. Вместо прогресса наступила длительная стагнация и гражданского общества, и политической системы. Вопреки объективности в официальной пропаганде это состояние было обозначено понятием «социально-политическое единство общества», исключающим какие бы то ни было противоречия как источник жизненности и развития.
Преодоление окаменелого, насильственно утверждаемого «единства» и замена его подлинным, живым единством членов общества, социальных групп и институтов — в этом смысл стратегии обновления современного общества. Реформа политической системы, становление правового государства — необходимое условие и важнейшая сторона обновленческого процесса.
Принципиальное значение для понимания нынешних проблем имеют вопросы о содержании процесса становления гражданского общества и о базисных элементах этого процесса. Отрицая как некорректный тезис «о поглощении» авторитарно-бюрократической системой гражданского общества, следовало бы говорить о становлении его в смысле: 1) формирования к развития новых экономических отношений, включающих плюрализм форм собственности и рынок, а также обусловленной ими реальной социальной структуры общества; 2) становление адекватной этой структуре системы реальных процессов, скрепляющих индивидов, социальные группы и слои в единую общность; 3) возникновение разнообразных форм трудовых ассоциаций, социальных к культурных объединений, самодеятельных организаций, общественно-политических движений, составляющих главные институты гражданского общества и среду раскрытия творческой активности людей труда; 4) обновление взаимоотношений между всеми социальными группами, общностями (классовыми, национальными, региональными, профессиональными, половозрастными и др.); 5) создание материальных, социальных и духовных предпосылок для творческой самореализации личности; 6) формирование и развертывание механизмов социальной саморегуляции на всех уровнях общественного организма, во всех его ячейках.
Исходная идея гражданского общества — преобразование самой коллективности, организованной по законам природы совместной жизни людей в обществе, и развитие человека, вышедшего из мира всеобщей вражды, необузданной свободы, в гражданина этого общества. Цивилизованное и гуманизированное, такое общество становится способным сформировать личность гражданина нового типа, который в свою очередь создаст новое гражданское общество.
Непрерывное движение заложено в идее гражданского общества: постоянное изменение, совершенствование и переход от менее развитого состояния человека, общества и власти к более развитому и более цивилизованному. Ж.Ж. Руссо в «Рассуждении о происхождении и основаниях неравенства» сформулировал критерии этого развития: движение к гражданственности, естественности (разумности) и цивилизованности, что и означает формирование все более развитой личности, совершенных гражданских отношений и рациональной цивилизованной власти. Реализация этого движения обеспечивается договором о власти между обществом и государством, об их взаимных правах, свободах и обязанностях. Становление гражданского общества предстает как цивилизованный процесс, в котором одновременно цивилизируются и гражданин, и гражданские отношения между членами общества, и само общество как коллективное начало гражданственности, и государство, и отношения между ним, индивидом и обществом. В этом процессе формируется, следовательно, и политика, отвечающая его смыслу и целям, и складываются новые, более упорядоченные, менее конфликтные политические отношения в обществе. Условием такого развития, как показал опыт истории, является равновесие, равное развитие, равенство прав, свобод и обязанностей всех трех составляющих гражданского общества — человека, общества и государства, — индивидуальности личности и коллективности совместной жизни людей, организованной в общество. Доминирование одной из этих трех составляющих разрушает гражданское общество. Если это первенство государства, подчиняющего общество (как полагал Гегель), или коллективного начала общественного процесса (в соответствии с теорией и практикой социализма), либо господство антиколлективного индивидуализма, гражданские отношения не возникают. И наоборот, все стороны гражданских отношений — человек, общество и государство — формируются и уживаются при их паритете, образуя устойчивое единство, способное развить и преодолеть внутренние и внешние кризисы и конфликты. Гражданское общество не сплачивается против государства, ибо само государство составляет его часть. Все вероятные и реальные конфликты между ними, как и отношения с индивидом, регулируются не дисциплиной страха и господства, а правовыми и политическими средствами, властью государства, которая сама подчинена созданным ею законам.
Одна из важнейших социально-экономических закономерностей естественноисторического процесса развития гражданского общества — последовательное возвышение потребностей, усложнение и дифференциация системы интересов, преобразование всей системы ценностей. Учитывает ли общество эти процессы? Какие формы и методы использует при этом? Ответы на поставленные вопросы позволяют судить о степени развития конкретного гражданского общества той или иной страны.
Положение о том, что зрелость гражданского общества определяется степенью учета всей совокупности многообразных интересов, имеет очень глубокий смысл. Дело здесь не сводится к утверждению о демократическом характере этого общества. Смысл данного положения гораздо глубже. Усложнение, дифференциация структуры общества представляет собой объективный процесс поступательного развития, что выражается в растущем многообразии интересов, которое проявляется во всех сферах общественной жизни.
Все это подводит нас к вопросу об оптимальности гражданского общества. На наш взгляд, гражданское общество — не какой-то идеал, «гуманистический эталон». Хотя подобный вариант и не исключен, его нельзя считать неизбежной закономерностью. Более того, при определенных условиях несоблюдение требований гражданского общества может привести страну в социально-экономический тупик.
На чем основано это, на первый взгляд, парадоксальное утверждение? Как было отмечено выше, гражданское общество охватывает совокупность общественных отношений, в рамках которых имеет место удовлетворение потребностей и реализация интересов населения. Это основное требование в условиях растущего многообразия всех составных элементов общественного прогресса объективно ведет к увеличению многовариантности, вплоть до альтернативности общественного развития.
Но реальное развитие идет по одному, вполне конкретному пути. Какой же путь выбирает общество? Какой из вариантов из всего их многообразия воплотится в жизнь?
Представим себе гипотетическую на сегодняшний день ситуацию: гражданское общество в условиях отсутствия государства, какого-либо централизованного воздействия. Объективно обусловленные многообразные интересы вовсе не обязательно «действуют» в одном направлении. Обусловленная этим многообразием дифференциация общества (отнюдь не обязательно материальная) ведет к расслоению общества на различные группы, отличающиеся друг от друга не только по степени своего развития, но и по системе потребностей и интересов. Более того, одна система потребностей, обусловленная достигнутым уровнем экономического развития, может порождать разнообразные системы интересов в зависимости от социальных, экономических и прочих факторов. К тому же при определенных условиях над реальными, действительными интересами могут возобладать эмоции различного характера и происхождения, выдаваемые (осознанно или неосознанно) за подлинные интересы социальных групп. И если последние окажутся достаточно сильными и одержат верх над интересами остальных групп, то это может привести к ситуации, далеко не соответствующей общегуманным требованиям.
Какое общество противостоит гражданскому? Очевидно, общество принуждения, насилия. Принуждение и насилие могут быть как над отдельными индивидами и их группами, когда человек рассматривается в качестве «винтика» истории, так и над социальными институтами, когда последние насаждаются или сохраняются по чьей-либо воле без учета объективно-исторических условий. В любом случае это насилие над естественноисторическим процессом.
«Сдерживающее» насилие имеет целью законсервировать исторически отжившие формы и методы общественной организации; «ускоряющее» относится к ситуации псевдореволюционных изменений, когда пытаются насадить «прогрессивные» формы организации общества, но без учета объективных условий. Подобные попытки опасны для поступательного исторического развития.
Таким образом, естественноисторический процесс, понимаемый как ненасильственное, эволюционное развитие составных элементов цивилизации, и составляет историю развития гражданского общества. Однако это утверждение не означает отрицание в принципе любых революционных скачков. Успех всякой революции немыслим без естественноисторического, эволюционного накопления необходимых предпосылок, формирующих новые системы интересов и потребностей. При прочих равных условиях эволюционное развитие общества, ненасильственные преобразования при наличии необходимых эволюционно накопленных предпосылок идут медленнее, ко куда менее болезненно, а зачастую и более справедливо.
Одним из основных условий нормального естественноисторического процесса в социально-экономической сфере является соответствие между реальными общественными процессами и их отражением в формализованных, правовых и иных социальных нормах. Нормативная система управления социальными процессами возникла из объективных потребностей общественного развития. На всех этапах социально-исторического развития социальные нормы служат основным средством, с помощью которого осуществляется регуляция поведения и общественных отношений людей. Будучи обусловлены реальным содержанием и закономерностями общественной жизни, социальные нормы в концентрированном виде выражают объективную потребность любого гражданского общества в упорядочивании действии и взаимных отношений его членов, в подчинении их поведения социально необходимыми правилам. Тем самым социальные нормы выступают в качестве мощного фактора сознательного и целенаправленного воздействия социальной общности на образ, способ и формы жизнедеятельности людей. Поскольку жизнь в гражданском обществе пестра и многогранна, то и социальные нормы, регулирующие различные по характеру и содержанию общественные отношения, подразделяются на виды, отличающиеся между собой по тем или иным признакам. Наибольшую роль в жизни гражданского общества играют нормы права, морали, обычаев, религиозные, эстетические и другие нормы. Полагаю, что особое место в этой системе социального регулирования занимают нормы права, которые в специфическом виде отражают жизнь во всех ее сложных проявлениях, причем жизнь в особом качественном состоянии, связанном с утверждением в обществе начала свободы личности[252].