Понятие и формирование обвинения в российском уголовном процессе

В системе сдержек и противовесов состязательной модели судопро­изводства есть три субъекта, равно независимых друг от друга и выполняющих различные функции: сторона обвинения (обвинительная власть правительства), суд (судебная власть) и защита (обвиняемый плюс адвокатура).

Институт обвинительной власти немыслим без объяснения меха­низма его деятельности. Поэтому следует подвергнуть анализу глав­ный элемент этого механизма – обвинение.

Общепризнанными в науке являются положения о том, что обви­нение является основой уголовно-процессуальной деятельности; обоснование и проверка обвинения составляют движущую силу про­цесса.^. Поэтому исходной предпосылкой для последующих рассужде­ний может служить утверждение Е.Б. Мизулиной о том, что способом существования уголовно-правовой деятельности является обвине­ние, сущность которого составляет презумпция виновности. Основ­ной субъект или деятель, ее осуществляющий, – государство. Только государство является носителем юридической обязанности наказания виновного, в рамках уголовного процесса ему дозволяется искать и презюмировать виновность лица в совершении преступления.

Сущность обвинения определяется построе­нием процесса: следственный порядок производства по уголовному делу обусловливает следственную форму обвинения, состязательная форма процесса обусловливает исковую форму обвинения. Корен­ное различие между следственным обвинением и уголовным иском детерминировано тем, что в следственном процессе государство противостоит индивиду как единое целое, в состязательном процессе личность имеет дело с «расщепленной» властью государства: ей противостоит «обвинительная власть» как сторона в деле, а судеб­ная власть выступает посредником в споре сторон.

Следственное обвинение – это утверждение следственно-судебной власти о виновности лица в совершении преступления, выдвигаемое в одностороннем порядке, т.е. при отсутствии сторон и разделения процессуальных функций, а также возможности со стороны обвиняе­мого апеллировать к независимому арбитру. Субъектом следственного обвинения выступает государство в лице следователя, дознавателя или судьи, объек­том является лицо, привлекаемое самим актом предъявления обвине­ния (а не обвинительным приговором) к уголовной ответственности.

Исследование идеи состязательности с неизбежностью ставит вопрос о придании обвинению исковой формы. В этой связи А.М. Кулишер, исходя из положения об исковой защите субъективного публичного права, пришел к выводу о том, что «установление средств защиты субъективных публичных прав и, в частности, средств исковых, рас­ширение этих средств... пока они не покроют всех возможных случаев правонарушений – такова не только логика идей, но и логика исто­рии».

Появившаяся в середине XIX в. концепция «уголовного иска» выра­жала либеральные буржуазные ценности применительно к порядку уголовного судопроизводства, так как состязательность невозможна без искового права. Одним из первых в отечественной литературе, кто указал на это, был А. Квачевский:
«В обвинительном процессе, где сто­роны сами готовят доказательственный материал, судья является меж­ду ними как бы посредником, разрешающим их спор, уголовный иск». Развернутое обоснование не частной, а публично-правовой природы иска и, соответственно, уместности применения схемы «уголовный иск» для анализа основного уголовно-процессуального отношения давали в своих работах Н.Н. Розин, В.А. Рязановский, А.М. Кулишер, Н.Н. Полянский и многие другие авторы.

Так, А.М. Кулишер писал о неминуемом расширении и интенсификации исковой защиты субъективных публичных прав; о том, что спор о праве сами «судебные формы» предполагают в качестве конструктивного элемента «уголов­ный иск». Н.Н. Полянский утверждал: «Уголовный иск дает процессу его содержание».

В советской юридической науке к концепции исковой формы пуб­личного обвинения в основном было негативное отношение. Несо­мненно, что главная причина ее резкого неприятия советской науч­ной доктриной заключалась в том, что она идеологически обслужи­вала следственную модель уголовного процесса. Впрочем, некоторые авторы, включая А.Я. Вышинского, М.С. Строговича, М.JI. Шифмана, Н.Н. Полянского, являлись сторонниками данной концепции. Например, М.С. Строгович писал: «Обвинение, поддерживаемое прокурором на суде, может быть названо уголовным иском. Это действительно иск, который в интересах публичных прокурор предъявляет в суде, настаивая на своих обвинительных требованиях, доказывая суду обоснованность обвинения. Прокурор ищет в суде признания своих обвинительных требований, следовательно, он выступает в суде как истец, от имени государства поддерживающий уголовный иск». Авторы коллективной монографии «Проблемы судебного права» (1983 г.) констатировали, что иск – родовое понятие, присущее всем процессуальным отраслям права, в том числе и уголовному процессу.

Развивая концепцию уголовного иска, М.JI. Шифман сформу­лировал ряд положений, которые до сих пор сохраняют свою актуальность:

1) уголовный иск есть способ защиты публичного право­порядка;

2) уголовный иск должен быть оформлен в определенном законом порядке – обвинительным заключением или частной жалобой потерпевшего;

3) уголовный иск должен быть поводом для окончательного рассмотрения и разрешения уголовного дела;

4) уголовный иск может быть предъявлен только в суд;

5) предъявляющее уголовный иск правомочное лицо участвует в судебном рассмотрении как равно­правная сторона;

6) уголовный иск является требованием проверки виновности.

Во-первых, конструкция уголовного иска позволяет раскрыть, как действует юридический механизм уголовного судопроизводства. «Если процесс... может быть уподоблен работе механизма, то рукоятью это­го механизма является иск». Посредством уголовного иска обвинитель приводит в действие или останавливает ход данного механизма. Предъявление уголовного иска (обвинительного заключения/акта/постановления) является основанием для принятия судом дела к своему производству; с предъявлением иска начинается деятельность суда по рассмотрению конкретного дела.

Во-вторых, используя категорию уголовного иска, возможно дать определение цели уголовного судопроизводства.

Некоторые авторы считают, что недостаточно ограничиться формальной констатацией того, что целью любого иска является то, чтобы в строгом соответствии с законом и фактическими обстоятельствами дела разрешить вопрос о защите того или иного права (интереса), т.е. дать обоснованный ответ по суще­ству заявленного требования о защите нарушенного или оспоренного права или охраняемого законом интереса (иска).

Правильнее сказать, что уголовный иск (государственный или частный) представляет собою требование, обращенное к суду против конкретного обвиняе­мого, о защите установленного правопорядка, а также прав и свобод граждан от преступных посягательств[12].

В-третьих, категория уголовного иска позволяет сформулировать в законе положение о прокуроре как о равноправной стороне в уго­ловном судопроизводстве, обязанной обосновать свои притязания и только затем требовать осуждения. Вместе с тем получает теорети­ческое обоснование право прокурора на отказ от поддержания обви­нения в суде или его изменение (ч. 7, 8 ст. 246
УПК РФ).

В-четвертых, рассматриваемая концепция позволяет определить положение подсудимого, имеющего право на признание иска. Тем самым объясняется природа правового института, установленного гл. 40 УПК РФ, который представляет собой «соглашение о признании защитой уголовного иска». Это «договор-сделка о признании уголовного иска».

Основания и предмет уголовного иска могут согласовы­ваться сторонами. Правовая сущность института, предусмотренного гл. 40 УПК РФ, следует из межотраслевого понятия сделки, основные признаки которой определены в гл. 9 ГК РФ, а также родственного ему понятия «мировое соглашение» (ст. 39 ГПК РФ). Назначение инсти­тута «сделка о признании» состоит в разрешении уголовно-правового спора на взаимоприемлемых для сторон в деле условиях, а в широком смысле – для общества и частных лиц, заинтересованных в исходе дела.

В-пятых, при применении концепции уголовного иска становится очевидным то, какой должна быть структура процесса. Досудебное производство – это не только деятельность по подготовке оснований уголовного иска стороной обвинения, но также и действия стороны защиты по подготовке возражений против него. Эта деятельность по собиранию доказательств не должна носить процессуальный характер. Судопроизводство начинается с момента предъявления уголов­ного иска – предания обвиняемого суду.

В-шестых, через понятие «уголовный иск» подводится основание под концепцию свободного доказывания в уголовном процессе.

Родовое понятие иска можно определить как требование к суду о защите нарушенного или оспорен­ного права или охраняемого законом интереса. Из этого определения нужно выделить основные элементы, образующие в совокупности единое и универсальное понятие иска.

Иск есть, во-первых, требование; во-вторых, иск – это требование о защите субъективного права или охраняемого законом интереса; в-третьих, поскольку защита прав осуществляется судом, постольку иск как требование о защите всегда адресован суду, но не ответчику. В связи с этим правильнее говорить о предъявлении иска не к ответчику, а против ответчика.

Публично-правовая природа судебной защиты права против его нарушения – родовая черта любого иска. В этом заключается конструктивное значение искового понимания обвинения. Суть его состоит в том, что судебная проверка обоснованности правопритязания предшествует признанию и принудительному осуществлению последнего.

Уголовный иск всегда адресуется суду, т.е. обвинение происходит перед судом. Уже одним этим предопределяется состязательный поря­док судопроизводства. Таким образом, посредством исковой формы задается определенный алгоритм действий власти в отношении индивида в связи с предполагаемой возможностью реализации в отношении него уголовной репрессии.

В связи с этим, на наш взгляд, является обоснованным утверждение
М. Шифмана о том, что уголовный иск – это способ защиты правопорядка при помощи надлежаще оформленного предъявления в суд обвинения управомоченным законом лицом в качестве равно­правной процессуальной стороны, создающего для суда обязанность проверить по существу это обвинение и на основе материалов судеб­ного следствия постановить решение, соответствующее материальной истине.

С точки зрения Н.Н. Полянского, уголовный иск – это требование о защите объективного правопорядка, подразумевающее и защиту признанных этим правопорядком субъективных прав граждан.

Через уго­ловный иск государство прибегает к уголовной репрессии. Поэтому, по его мнению, целью уголовного процесса является установление для конкретного случая существования права государства на наказание и эвентуально тех пределов, в которых оно подлежит осуществлению.

Определяем публичный уголовный иск как предъявляемый по поводу и в связи с предполагаемым преступлением правопритязательный акт обвинительной власти, состоящий в требовании к суду о признании законным, обоснованным и справедливым утверждения о виновности обвиняемого в совершении данного преступления и, в случае признания судом основательности этого требования, о пределах наказания, которое вправе применить к виновному государство согласно уголовному закону.

На наш взгляд, в условиях демократического политического режима в состязательном уголовном правосудии субъективное публичное право каждого гражданина на защиту правопорядка от преступных посягательств может быть реализовано только через уголовный иск. Отсюда следуют выводы в отношении субсидиарного и дополнитель­ного уголовных преследований.

Что же такое субъективное публичное право на уголовный иск?

Применительно к уголовному процессу следует говорить собственно не о публичных субъективных правах, а о публичных субъективных правопритязаниях.

Если правомочия притязания существуют и в тех случаях, когда закон не предоставляет им никакой организованной защиты и где нет права иска, то публичные правопритязания – это организованные притязания на признание и защиту, которые возникают у субъекта при обращении в суд.

Обращение обвинителя (частного или публичного) в суд с уголовным иском, в котором обвиняется определенное лицо в совершении конкретного преступления, есть субъективное уголовно-процессуальное правопритязание. Это правопритязание и является правом на иск в материальном смысле, под которым и следует понимать термин «материальные права».

Уголовный иск есть субъективное утверждение, устанавливающее связь между правонарушением как деянием и известным лицом как деятелем.

И.Я. Фойницкий писал: «Задача, преследуемая сторонами в процессе, состоит в том, чтобы склонить суд признать утверждаемую им, пока только субъективную истину, истиною объективной».

Субъективное утверждение перед судом о виновности определенного лица только тогда является уголовным иском, когда приводит в движение процесс. Однако решение вопроса о том, является ли субъективное публичное право прокурора на уголовный иск диспозитивным, зависит оттого, что является основанием уголовного иска.

Если полагать, как Н.Н. Полянский, что ближайшим основанием уголовного иска является право государства на наказание (действительно существую­щее или приписываемое государству его органом), то по отношению к каждому отдельному лицу и в каждом отдельном случае право на иск возникает вследствие совершения данным лицом преступления.

Следовательно, необходимо согласиться с мнением Г.С. Фельдштейна,
что представитель публичного обвинения, являющийся носителем права на иск, не свободен в распоряжении правом на иск. При таких условиях отказ прокурора от уголовного иска возможен только в тех случаях, когда для обвинения не существует фактической почвы. Но возможно и другое решение этой проблемы.

Если исходить из того, что право на иск не задано материальным правом на наказание государства, возникшим после совершения пре­ступления, то получается, что свобода распоряжения уголовным иском для обвинителя ограничивается только свободой его контрагента по процессуальному отношению. Прокурор свободен в распоряжении своим субъективным правом на иск и, следовательно, является субъектом диспозитивности.

По-видимому, основанием уголовного иска является не право государства на наказание, а обвинительный доказательственный материал, подтверждающий иск.

Правом на уголовный иск начинается основное, уголовно-процессуальное отношение.

Хотя право на уголовный иск, как и весь уголовный процесс, принципиально служит для осуществления карательного права, однако оно не опирается на него как на свое предположение и еще менее может быть рассмотрено как практическая сторона этого права.

Право на уголовный иск направлено не против виновного, а против обвиняемого.

Предположение процесса есть утверждение виновности и засвидетельствование этого утверждения, а не действительная вина, между тем как единственным предположением карательного права (и, следовательно, уголовно-правового отношения) есть преступление.

Пункт 22 ст. 5 УПК РФ закрепляет, что обвинение –утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном УПК РФ.

Привлечение в качестве обвиняемого – этап стадии предва­рительного расследования. Он включает в себя три элемента: 1) вынесение мотивированного постановления (ст. 171 УПК РФ); 2) предъявление обвинения лицу, привлекаемому в каче­стве обвиняемого (ст. 172 УПК РФ); 3) допрос обвиняемого
(ст. 173 УПК РФ).

Привлечение в качестве обвиняемого является обязательным этапом предварительного следствия. В ходе дознания, производимого в общем порядке, привлечение в качестве обвиняемого может иметь место только в случае, предусмотренном ч. 3 ст. 224 УПК РФ. При производстве дознания в сокращенной форме привлечение в качестве обвиняемого не производится. Если в ходе дознания привлечения в качестве обвиняемого не было, то данный участник процесса появляется с момента вынесения обвинительного акта или постановления (ч. 1 ст. 47 УПК РФ).

Процессуальное значение привлечения в качестве обвиняемого заключается в следующем.

Во-первых, актом привлечения в качестве обвиняемого формируются первоначальные пределы производства по уголовному делу in personam. Поэтому привлечение в качестве обвиняемого традиционно рассматривается как «кульминация» предварительного следствия.

В розыскном процессе деление следствия на предварительное и формальное основывалось именно на моменте появления обвиняемого. Такое деление было обусловлено несостязательной природой розыскного процесса: момент появления обвиняемого становился одновременно началом уголовного преследования конкретного лица и предъявлением публичного иска. Последний, напомним, в розыскном процессе двигался в силу закона, а не иждивением сторон, в розыскном процессе отсутствовавших.

Пределы производства, заданные актом привлечения в качестве обвиняемого, являются первоначальными, поскольку могут быть в дальнейшем изменены.

Следует помнить, что привлечение в качестве обвиняемого возможно лишь в отношении деяния, указанного в постановлении о возбуждении уголовного дела. Поскольку основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления (ч. 2
ст. 140 УПК РФ), указание на конкретное лицо, а также квалификация деяния, приведенные в постановлении о возбуждении уголовного дела, не связывают следователя при привлечении в качестве обвиняемого, т.е. не препятствуют привлечению в качестве обвиняемых иных лиц и (или) с иной квалификацией деяния. Нового постановления о возбуждении уголовного дела в последнем случае выносить не требуется[13].

Иногда о привлечении в качестве обвиняемого говорится как о привлечении к уголовной ответственности. Некоторые правовые нормы дают основание для того, чтобы считать привлечение в качестве обвиняемого этапом привлечения лица к уголовной ответственности. В силу п. 2 ч. 1 ст. 154 УПК РФ допускается выделение уголовного дела в отношении несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого), привлеченного к уголовной ответственности вместе с совершеннолетним обвиняемым. Пункт 3 ч. 1 ст. 225 и п. 4 ч. 5 ст. 318 УПК РФ требуют указания в обвинительном акте и заявлении пострадавшего о возбуждении уголовного дела частного обвинения данных о лице, привлекаемом к уголовной ответственности. Пункт 1 ст. 1070 ГК РФ устанавливает ответственность за вред, причиненный гражданину незаконным осуждением, привлечением к уголовной ответственности, т.е. понятия осуждения и привлечения к уголовной ответственности в данной норме различаются.

Трактовка привлечения в качестве обвиняемого как привлечения к уголовной ответственности или его этапа вступает в противоречие с презумпцией невиновности. Решение о признании подсудимого виновным в силу ч. 1 ст. 49 Конституции РФ может быть принято только судом и должно быть оформлено приговором, вступившим в законную силу. С момента вступления приговора в законную силу и наступает уголовная ответственность[14].

Приведенные правовые нормы, с одной стороны, следует толковать в историческом контексте: советское законодательство достаточно широко использовало понятие «привлечение к уголовной ответственности» вне связи с обвинительным приговором, в связи с чем в доктрине сложилось устойчивое, хотя и критиковавшееся, мнение, что «понятия «привлечение к уголовной ответственности» и «привлечение в качестве обвиняемого» выражают разные аспекты одного и того же явления (первое – уголовно-правовой, второе – уголовно-процессуальный)»[15]. Периодическое появление в современном российском законодательстве понятия «привлечение к уголовной ответственности» является данью этой терминологической традиции. С другой стороны, в концептуальном смысле соответствующие положения закона необходимо понимать таким образом, что привлеченным к уголовной ответственности может быть только обвиняемый. Привлечение к уголовной ответственности лица, не поставленного в положение обвиняемого, лишило бы данное лицо права на защиту. Поэтому законодатель и устанавливает актом привлечения в качестве обвиняемого пределы производства по делу in personam.

Во-вторых, привлечение в качестве обвиняемого означает наличие достаточных доказательств для обвинения лица в совершении преступления. Это обстоятельство дает возможность для применения к обвиняемому мер пресечения на длительные сроки. В отношении подозреваемого, напомним, любая мера пресечения применяется на срок не более 10 и только в некоторых случаях не более 30 суток (см. ст. 100 УПК РФ).

В-третьих, привлечение в качестве обвиняемого выступает гарантией права обвиняемого на защиту, так как позволяет обвиняемому узнать, в чем он обвиняется, получить мотивированные устные и письменные (копию постановления) официальные разъяснения следователя с указанием обстоятельств дела, полноценной квалификации деяния и т.п., давать показания по предъявленному обвинению, защищаться от обвинения иными средствами и способами, не запрещенными законом. До привлечения в качестве обвиняемого фабула обвинения обвиняемому в полном объеме неизвестна, как неизвестна и основанная на доказательствах уголовно-правовая квалификация деяния, в связи с чем возможности защиты затруднены.

Таким образом, институт привлечения в качестве обвиняемого представляет собой существенную гарантию как прав и законных интересов привлекаемого лица, так и публичного интереса (и в первую очередь законных интересов потерпевших от преступлений) в обеспечении нормального хода расследования, в том числе и путем ограничения конституционных прав обвиняемого
(ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, ст.ст. 6, 16 УПК РФ). В связи с этим встречающиеся предложения отказаться от института привлечения в качестве обвиняемого или заменить его разного рода паллиативами по образцу некоторых постсоветских государств (Украина, Казахстан и т.п.) не выглядят оправданными.
К тому же в большинстве случаев речь идет не об отказе от института, а о его малопонятном переименовании, что, например, произошло в Казахстане, где теперь вместо института привлечения в качестве обвиняемого действует фактически аналогичный институт определения квалификации деяния подозреваемого, состоящий из вынесения постановления о квалификации деяния подозреваемого, объявления подозреваемому данного постановления и т.п.[16].

В теоретической плоскости следует различать формальный и материальный подходы к основаниям привлечения лица в качестве обвиняемого.

Формальный подход предполагает обязательное наличие определенной совокупности доброкачественных доказательств виновности лица, на основании которых и принимается специальное процессуальное решение о привлечении в качестве обвиняемого. Такой подход позволяет отделить обвинение от иных уголовно-процессуальных конструкций, скажем, подозрения, собирания доказательств по всестороннему установлению обстоятельств дела, для чего требуется проверить причастность к ним того или иного лица, и др.

Материальный (сущностный) подход стремится преодолеть формальные границы автономных уголовно-процессуальных конструкций и видит в основаниях привлечения в качестве обвиняемого любую информацию, позволяющую законно осуществлять деятельность по фактическому уголовному преследованию лица, совершению в его отношении следственных действий и т.п. При таком подходе основания привлечения в качестве обвиняемого неизбежно совпадут с основаниями совершения в отношении лица любых следственных действий, направленных на установление его причастности к делу, что означает обвинение в очень широком смысле слова.

В российском уголовном процессе основания для привлечения в качестве обвиняемого сугубо формальны и состоят в наличии достаточных доказательств для обвинения лица в совершении преступления (ч. 1 ст. 171 УПК РФ). При анализе этой формулировки следует обратить внимание на следующее.

Во-первых, основанием для привлечения в качестве обвиняемого служат только доказательства. Иные сведения, в том числе результаты оперативно-розыскной деятельности, не могут быть положены в основу принятия решения о привлечении в качестве обвиняемого.

Во-вторых, для привлечения в качестве обвиняемого необходимы достаточные доказательства, т.е. такая совокупность относимых, допустимых и достоверных доказательств, которая устанавливает обстоятельства, предусмотренные п.п. 1–4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ. Данный вывод следует из анализа содержания постановления о привлечении в качестве обвиняемого (ч. 2 ст. 171 УПК РФ).

В науке уголовного процесса долгое время идет спор о характере выводов следователя относительно виновности обвиняемого в совершении преступления: вероятными или достоверными должны быть эти выводы? При такой постановке вопроса он не имеет ответа, так как следователь не вправе делать какие-либо юридически значимые выводы о виновности обвиняемого. В силу презумпции невиновности такие выводы относятся к исключительной компетенции суда. Следователь определяет достаточность доказательств для обвинения, а не для признания обвиняемого виновным. И эти выводы следователя, органа дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными (ч. 4 ст. 7 УПК РФ в ред. от 30.12.2015 г.).

Достоинство формального подхода к основаниям для привлечения в качестве обвиняемого в том, что он ориентирует следователя на осмотрительность, тщательную оценку собранных доказательств. Однако такая осмотрительность может привести и к затягиванию с принятием решения и, соответственно, наделением лица правами обвиняемого. Чтобы защитить права граждан от последствий волокиты, понятие обвинения и, следовательно, основания для привлечения в качестве обвиняемого приобрели не одно, а несколько значений. Помимо уже рассмотренного формального подхода, используется понятие обвинения и обвиняемого в конституционно-правовом и международно-правовом значениях, которые в большей мере основаны уже на отмеченном выше материальном подходе.

Статья 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. связывает возникновение права на справедливое судебное разбирательство с предъявлением уголовного обвинения (п. 1 ст. 6) или, что в контексте Конвенции равнозначно, появлением обвиняемого (п.п. 2, 3 ст. 6)[17].

Понятие уголовного обвинения используется Европейским судом в ином значении, чем в российском уголовном процессе. Это понятие рассматривается автономно от положений национального законодательства, которые считаются не более чем отправной точкой решения вопроса о наличии уголовного обвинения. Под последним понимается официальное уведомление лица компетентными властями о наличии предположения о том, что им совершено уголовное преступление; при этом данное уведомление имеет существенные последствия для правового статуса лица. Предъявлением обвинения по смыслу ст. 6 Конвенции является и арест лица, его официальное уведомление о возбуждении против него уголовного дела[18].

Значение данной правовой позиции (воспринятой и Конституционным Судом в известном Постановлении от 27 июня 2000 г.[19]) заключается в том, что, сформулировав «неформальное» определение обвинения, суд подчеркнул связь прав на защиту и на справедливое судебное разбирательство и обеспечил возможность пользоваться этими правами предельно широкому кругу лиц, независимо от наличия у них формального статуса обвиняемого в соответствии с национальным уголовно-процессуальным законодательством[20].

Приведенные позиции Конституционного Суда РФ и Европейского суда по правам человека вовсе не являются поводом отказаться от устоявшегося понятия обвиняемого, а также традиционного для нас формального подхода к основаниям привлечения в качестве обвиняемого. Они реализуются в уголовном процессе путем наделения преследуемых лиц процессуальными правами подозреваемого, а также лиц, подозреваемых в совершении преступления, т.е. основанная на формальном подходе российская конструкция обвинения,
обвиняемого, оснований привлечения в качестве обвиняемого восполняется
за счет дополнительных процессуальных понятий и институтов, что и позволяет при их суммировании достичь пределов материального (сущностного)
подхода.

Порядок привлечения лица в качестве обвиняемого начинается с принятия процессуального решения. Привлечение в качестве обвиняемого начинается с вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого (ст. 171 УПК РФ).

Сохраняя требование обоснованности постановления о привлечении в качестве обвиняемого, закон не требует приведения в нем доказательств, на которых зиждется обвинение. Такое решение законодателя хотя и вытекает из условия тайны предварительного расследования, но затрудняет проверку постановления руководителем следственного органа и прокурором[21].

Вопрос о том, нужно ли приводить доказательства в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, в отечественной науке дискуссионен.

Поэтому de lege lata обоснованность постановления о привлечении в качестве обвиняемого заключается в изложении обстоятельств совершения преступления, а мотивированность – в аргументации следователя относительно квалификации этих обстоятельств. Доказательства в постановлении о привлечении не излагаются.

Следователь полномочен, исходя из тактики расследования, в любой момент ознакомить обвиняемого с тем или иным доказательством, имеющимся в деле.

Постановление о привлечении в качестве обвиняемого выносит следователь, ведущий производство по уголовному делу, либо руководитель следственной группы.

Таким образом, в российском уголовном процессе следователь наделен полномочием как возбуждать уголовное дело, так и привлекать лицо в качестве обвиняемого.

Специфика российской процедуры привлечения в качестве обвиняемого в том, что она, имея по сути технический характер (так как предварительного судебного следствия в российском уголовном процессе нет), получила высокий уровень процессуальной регламентации, свойственный именно предварительному судебному следствию.

В науке высказано предложение о замене института привлечения в качестве обвиняемого на «уведомление о подозрении». Приверженцы этой идеи полагают, что институт привлечения в качестве обвиняемого – проявление «заформализованности» УПК РФ, что за время действия нового УПК РФ огромное число дел успешно расследовано в форме дознания, процедура которого, как отмечено выше, не предполагает предъявления обвинения. Кроме того, обращают внимание на фактическую тождественность статуса подозреваемого и обвиняемого[22].

С 2007 г. при производстве предварительного расследования в форме дознания введена процедура «уведомления о подозрении», сходная с привлечением в качестве обвиняемого при производстве предварительного следствия (ст. 223.1 УПК РФ). Считать эту новеллу решением проблемы информирования лица об имеющихся против него подозрениях нельзя, поскольку порядок, предусмотренный ст. 223.1 УПК РФ, применяется лишь в случае, если уголовное дело возбуждено по факту совершения преступления и в ходе дознания получены достаточные данные, дающие основание подозревать лицо в совершении преступления. Для лиц, являющихся подозреваемыми по иным указанным в ч. 1 ст. 46 УПК РФ основаниям, специальное уведомление о подозрении не предусмотрено.

Некоторые авторы считают, что в настоящее время предложения об отказе от института привлечения в качестве обвиняемого как минимум преждевременны с учетом общей неопределенности структуры и институциональной природы российского предварительного расследования.

После вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого необходимо его предъявить. Обвиняемым лицо становится с момента вынесения постановления о привлечении его в таком качестве (ч. 1 ст. 47 УПК РФ). Следовательно, обвинение предъявляется уже обвиняемому, который, однако, по понятным причинам еще не знает о своем новом статусе, поскольку с учетом природы предварительного расследования не присутствует в момент принятия соответствующего решения следователем или в некоторых случаях дознавателем. Именно по этой причине возникает потребность в особой процедуре предъявления обвинения, требующей личного участия обвиняемого, которому следователь разъясняет его новый статус, суть обвинения и т.п.

Предъявлению обвинения неизбежно предшествует вызов обвиняемого. Последнему должны быть разъяснены цель вызова и право иметь выбранного им самим защитника либо ходатайствовать о назначении защитника следователем (ч. 2 ст. 172 УПК РФ).

Обвинение предъявляется в течение трех суток с момента вынесения соответствующего постановления (ч. 1 ст. 172 УПК РФ). Данный срок устанавливается законом с тем, чтобы обвиняемый как можно скорее выяснил свой новый статус, ознакомился с предъявленным обвинением и смог реализовать свое право на защиту. Вместе с тем закон допускает и продление срока предъявления обвинения для приглашения избранного обвиняемым защитника (ч. 3 ст. 50 УПК РФ), при проведении стационарной судебно-психиатрической экспертизы (ч. 3 ст. 203 УПК РФ) или при объявлении обвиняемого в розыск (ч. 6 ст. 172 УПК РФ).

Процедура привлечения в качестве обвиняемого начинается с установления личности обвиняемого и полномочий его защитника. Убедившись в явке обвиняемого и его согласии на защиту присутствующим защитником, следователь знакомит обвиняемого с постановлением о привлечении в качестве обвиняемого. Однако предъявление обвинения не сводится к чтению или зачитыванию постановления. Закон обязывает следователя разъяснить обвиняемому права и существо обвинения так, чтобы обвиняемый имел реальную возможность пользоваться принадлежащими ему правами и понимал, в чем его обвиняют.

Для упрощения процедуры предъявления обвинения целесообразно заранее заготовить и вручить обвиняемому памятку с подробным разъяснением его прав. Понимание обвиняемым сущности обвинения проверяется опросом обвиняемого по содержанию постановления о привлечении в качестве обвиняемого.

По окончании предъявления обвинения обвиняемый подтверждает ознакомление с обвинением подписью на постановлении (ч. 5 ст. 172 УПК РФ). Важно разъяснить обвиняемому, что данная подпись не означает согласие с предъявленным обвинением.

После предъявления обвинения следователь обязан допросить обвиняемого, причем немедленно (ч. 1 ст. 173 УПК РФ). Иначе говоря, здесь мы имеем тот редкий случай, когда следователь обязан произвести следственное действие невзирая на свое усмотрение, независимо от произведенной им оценки доказательств, их достаточности для установления вины обвиняемого и т.п. Связано это с тем, что показания обвиняемого являются не только источником сведений об обстоятельствах дела, но и средством защиты от обвинения. Таким образом, обязанность следователя допросить обвиняемого выступает существенной гарантией прав обвиняемого, так как дает возможность последнему немедленно оправдаться перед следователем, привести доводы в свою защиту. Другими словами, можно сказать, что здесь в определенной мере действует известный принцип audiatur et altera pars (да будет выслушана другая сторона). Тем самым немедленный характер допроса направлен на защиту интересов самого обвиняемого, а не на то, чтобы путем оказания психологического давления изобличить его, тем паче в любом случае дача показаний для обвиняемого – право, а не обязанность. Если обвиняемый не готов к допросу, он может попросить следователя перенести допрос на другое время, в чем обвиня<