Кейс «Отцы и дети»
Проблема
Утро понедельника в нижневартовском офисе компании «Плюснефтегаз», дочерней структуры добывающей компании «Ориентнефтегаз», начиналось как всегда. Заместители генерального директора Иван Томилов и Сергей Петровский готовились к поездке на территорию месторождения.
Раздался звонок.
— Спорим, я угадаю, кто это? — мрачно хмыкнул Иван, снимая трубку.
На другом конце провода, конечно, был гендиректор «Плюснефтегаза» Федор Михалыч Лавочкин. Он обрадовал подчиненных тем, что «выходные прошли на ура», сообщил, что будет после обеда, и дал указание «всем работать». Утренние звонки начальника были делом обычным: «спущенный сверху» Лавочкин, родственник близкого друга владельцев «Ориентнефтегаза», работой себя особенно не утруждал. Бывший чиновник какого-то департамента министерства природных ресурсов, он любил называть себя «крепким хозяйственником, прошедшим суровую школу плановой экономики». Уверял, что знает все и вся, но, похоже, и не подозревал, что на вверенном ему Первушинском месторождении есть кусты скважин, дожимные насосные станции, нефтяные сепараторы, конденсатосборники, факел, свеча рассеивания и прочие объекты такого рода. Слова вроде «гидроразмыв», «отдача скважины», «заводнение нефтяных пластов», «выполнение товарно-коммерческих операций по количественному учету и сдаче нефти и нефтепродуктов», «промышленная нефтеносность Первушинского месторождения» были для него сплошной китайской грамотой. Конечно, разбираться во всем этом должны были его замы, главный геолог, инженер и прочие лица, ответственные за техническую эксплуатацию, его же обязанностью было общее руководство. Но, очевидно, свою основную управленческую задачу Лавочкин представлял себе иначе: орать на подчиненных («чтоб помнили, кто тут главный»), дружить с «нужными людишками» и бодро рапортовать собственникам, что «дела идут». Дела же, увы, шли не лучшим образом, и выпускники факультета управления Университета нефти и газа им. Губкина, краснодипломники Томилов и Петровский хорошо это понимали. Шесть лет назад они пришли в «Ориентнефтегаз» на стажировку, доросли до нынешних должностей и практически самостоятельно, без какой-либо помощи решали все проблемы нефтепромысла — от строительства общежития для вахтовиков до внедрения автоматизированной системы управления технологическими процессами дожимных насосных станций.
Лицензия на разработку Первушинского месторождения была куплена по наводке хорошего знакомого владельцев «Ориентнефтегаза» два года назад, после соответствующего звонка соответствующему министру. Разведанные запасы сырья на тот момент составляли около 12 млн тонн. Предполагалось, что в дальнейшем удастся довести добычу до миллиона тонн в год, в эксплуатацию будут введены 190 скважин, треть продукции пойдет на экспорт и начнется освоение еще нескольких близлежащих месторождений, на которых уже шли разведывательные работы, и таким образом будет создан укрупненный нефтепромысел. Но все это — «как-нибудь потом». Бизнес-плана не существовало ни два года назад, ни сейчас. Поисковое бурение, обустройство и создание производственной инфраструктуры на месторождении уже обошлись в десятки миллионов долларов (часть денег при попустительстве Лавочкина разворовывали на местах — недаром Томилов говорил: «У нас даже повариха ворует. Картошку для супа»), однако нынешний объем добычи, не имевший ничего общего с запланированным, не мог обеспечить окупаемости. У Томилова и Петровского не было выхода на владельцев, поэтому уже полгода они безуспешно пытались донести до Лавочкина свои соображения. Но в ответ на их мрачные прогнозы и требования (неважно о чем шла речь — о необходимости ввести систему управленческого учета или срочно решить проблему экологической безопасности и противопожарной защиты объектов) он говорил одно и то же: «Бром пейте, мужики! Проще надо к жизни относиться!» Федор Михалыч, надежно прикрытый родственными и дружескими связями, вину за свои бездарные, принимаемые наобум решения сваливал на замов, а их достижения, нисколько не смущаясь, приписывал себе. В частности, за результаты собственного труда он выдал блестящий отчет, в котором Иван и Сергей писали о необходимости полностью использовать попутный газ, а значит, строить компрессорные станции и прочие объекты инфраструктуры (пока газ в основном жгли на факелах, а это было равнозначно сжиганию денег и ухудшало экологическую обстановку).
Лавочкин явно испытывал терпение Ивана и Сергея.
Назад, в будущее!
В дождливый июльский вечер совладельцы компании «Ориентнефтегаз», старинные, еще со школы, друзья Владислав Крачевский и Олег Дубко заняли свой любимый столик в зале «Библиотека» ресторана «Пушкин», поприветствовали нескольких знакомых, не глядя в меню, сделали заказ и закурили.
— Влад, глянь-ка: за тем столиком… Лицо какое-то знакомое, не могу вспомнить...
— Да вроде Ефим Костровский! Черт, и правда похож! Но говорили, он в Штатах давно, какой-то консалтинговой конторой рулит. Давай через официанта ему визитку передадим — проверим.
Проверка показала, что Олег не ошибся. Пять минут спустя к ним за столик сел представительный мужчина лет сорока пяти, их однокурсник по «плешке», ныне — Mr. Kostrovky, PhD, глава небольшой консалтинговой компании, расположенной в Сиэтле. Вскоре речь пошла о бизнесе и общих знакомых. Друзья, важничая, поведали, что дела идут: «нефть качаем по всем фронтам». Костровский, приобретший типичный yankee-accent, увлеченно рассказывал о лекциях, которые читает студентам одной американской бизнес-школы, о конференциях, на которых выступает, о только что закончившейся встрече с российскими коллегами.
— Я ведь здесь не был почти пятнадцать лет. Говорят, многое изменилось — будто бы и страна, и бизнес выходят на западный уровень. Судя по машинам и ресторанам, может, так оно и есть — для крупнейших игроков и «западников». Но все, кто непосредственно работает с российскими бизнесменами-середнячками, в один голос говорят, что половина компаний остановилась на стадии первоначального накопления капитала. Решения принимаются «на кухне», в правлении заседают родственники, друзья и знакомые троюродных крестников… Мы в России собираемся открывать офис, так что у меня не абстрактный интерес…
Владельцы «Ориентнефтегаза» строили свой весьма успешный бизнес именно по тем принципам, которые вызывали искреннее недоумение их озападнившегося знакомого. Они переглянулись: очень хотелось сказать Ефиму что-нибудь в духе «спустись со своих американских горок на грешную российскую землю» или похвастаться последними приобретениями — шикарным автомобилем Spyker, чуть ли не первым в Москве, белоснежной яхтой или виллой в Испании. Но внезапно оба почему-то подумали об одном из самых перспективных своих нефтепромыслов — Первушинском. Лавочкин, конечно, понятен и управляем, да и рекомендовал его близкий друг и нужный человек, но слишком уж фальшиво-бодрыми и оптимистичными были его рапорты… А тут еще кто-то из замов подсунул сегодня Крачевскому тюменскую левую газетенку. Журналист расписывал в ней, как недовольны местные жители тем, что из-за развития нефтепромысла и появления контрольно-пропускных пунктов лишились охотничьих и рыболовных угодий. «А не послать ли нам в конце июля ревизора на Первушинское?» — Эта мысль пришла в голову Владиславу и Олегу почти одновременно.
Скандал в благородном семействе
Пятницу, 15 июля, все сотрудники «Плюснефтегаза», от простых бурильщиков до самого Лавочкина, запомнили надолго. В официальной сводке события «черной пятницы» описывались следующим образом: «Около восьми утра на Первушинском месторождении при выполнении работ по освоению скважины, принадлежащей компании «Плюснефтегаз», произошли выброс и возгорание газонефтяной жидкости. Огонь перекинулся на соседние участки. На место аварии немедленно выехали сотрудники пожарной охраны близлежащего поселка и Нижневартовска. В тушении пожара было задействовано около 30 человек; один из них доставлен в больницу с ожогами средней тяжести. Огнем сильно повреждено и частично уничтожено оборудование, которое использовалось при проведении работ. На месте аварии произошел разлив нефти, нефтяная пленка покрыла около 2 га болотистых земель, загрязнены участки водоохранной зоны. Это одна из самых крупных катастроф, происшедших в крае за последние полгода. Кроме того, сотрудники местного лесничества сообщили о незаконной вырубке леса для строительства объектов инфраструктуры, которая проводилась без экологической экспертизы, оформления землеотвода и лесного билета. Природоохранная прокуратура возбудила уголовное дело по факту нарушения правил противопожарной безопасности и охраны окружающей среды на Первушинском нефтяном месторождении».
Томилов и Петровский срочно выехали в район аварии. Пока Иван разбирался с государственными инспекторами, Сергей тщетно пытался дозвониться до Лавочкина. Механический голос повторял одно и то же: «Абонент не отвечает или временно недоступен, попробуйте позвонить позднее». Но действовать нужно было немедленно. Загрязнение водоохранной зоны могло обойтись очень дорого. Экологи с каждым днем становились все агрессивнее и в любой момент, чтобы не потерять «штрафные деньги», с радостью приостановили бы деятельность компании. Вполне вероятно, что в дальнейшем они не утвердят регламент проведения работ, а это обязательно скажется на объемах добычи нефти, и без того недостаточных.
До Федора Михалыча дозвонились лишь к полудню, а вечером состоялось экстренное заседание руководства. Если очистить от мата выступление Лавочкина, который уже объяснился с разгневанными собственниками и теперь отыгрывался на подчиненных, то в нем содержалась лишь одна нехитрая мысль: «Вас, уродов, ни на минуту оставить нельзя! Кто пожарных вызвал?! Своими силами не потушили бы, что ли?! Из-за вас компания только убытки несет! Поувольняю всех к чертям, а бригаду придурков, в чью смену все произошло, — в первую очередь!» По шапке получили Петровский и Томилов, главный геолог Константин Иванченко. Лавочкин распорядился лишить их половины оклада. Повезло лишь «самому виноватому» — главному инженеру, а заодно и родному брату супруги Федора Михалыча… Накричавшись, Лавочкин вместе с родственником уехал лечиться старым проверенным способом — пивом и банькой. А проштрафившиеся Томилов, Петровский и Иванченко задержались в офисе, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.
— Ребята, ну ладно я — мне уж пятьдесят скоро, и полжизни я с такими, извините, козлами работаю, — сказал Константин Владимирович после недолгого молчания. — Ну а вы-то? Молодые, талантливые, и образование у вас не чета нашему. Что ж вы-то терпите его?! Уходить вам надо. Его, понятно, не снимут, раз уж он тут два года подряд творит, что хочет. И сейчас повернет все так, что виноватыми вы будете. Да не смотрите вы на меня так, я вас ни в чем не обвиняю, я ведь все вижу, знаю прекрасно, сколько раз вы ему писали — и про пожары, и вообще! И все равно, кто у кормушки — тот и прав. Он — весь в белом, а мы — сами понимаете в чем…
Уйти или остаться?
— А ведь он прав… — протянул Сергей, когда за Иванченко закрылась дверь. — Конечно, и без него все было понятно, но взгляд со стороны… Я до сегодняшнего дня все-таки надеялся на лучшее. Думал, этот болван рано или поздно хотя бы перестанет вмешиваться в работу. Что скажешь, друг?
— Я лишь в одном уверен: или Лавочкин, или мы. Слишком далеко все зашло, договориться уже не получится. Да и о чем говорить с человеком, если он уверен, что вокруг одни кретины и подлецы, стремящиеся его подсидеть? Хуже другое — нам и ультиматум-то поставить некому. На владельцев не выйти... Может, попробовать через их замов? Должны же нас еще помнить в главном офисе, не зря же мы там почти три года оттрубили, на хорошем счету числились... «Неоднократно премировались поездками в профсоюзные профилактории», — вяло пытался шутить Иван.
— Думаю, нам нужно решить главное — оставаться или уходить. Если уходить, то куда? Не факт, что в другой компании будет лучше. Сам знаешь, отрасль у нас сложная, тут Лавочкин на Лавочкине сидит. И вообще, почему я должен уступать какому-то?! — вспылил обычно сдержанный Сергей. — Я шесть лет на эту компанию пахал, как на свою собственную! Меня дочка скоро будет лишь по фотографии узнавать! И — только не смейся — я, московский пижон до мозга костей, привязался к этому городу и этим людям. Они… настоящие!
— А меня, если честно, деньги держат. Разговаривал тут с ребятами — у нас процентов на 20-30 больше, чем в среднем по отрасли. Поэтому…
Вопросы для обсуждения
1. Проведите анализ силового поля компании
2. Что делать менеджерам? Предложите свой вариант действий. Какой подход к изменениям будет предпочтительным – теория Е или теория О. Обоснуйте свой выбор.