5 сентября 2001
В ритуал путешествия по Италии в августе входит сначала подивиться тому, как тамошние жители научились красиво жить, а потом горько посетовать на то, что все закрыто.
— Очень цивильно, — слышится замечание североамериканца об обеде из четырех блюд. — А теперь кто-нибудь, откройте этот магазин и продайте мне…
В этом году август в Италии был не совсем таким. Многие из южных приморских городков, где итальянцы обычно прячутся от туристов, почти пустовали, а жизнь в больших городах, против обыкновения, так ни разу и не замерла. Когда я приехала две недели назад, журналисты, политики и активисты хором сообщали, что это первое лето в их жизни, когда они не взяли ни одного выходного.
Да и как можно? Сначала была Генуя, потом После Генуи.
Последствием протестов против Большой восьмерки в июле стало перепланирование политического ландшафта страны — и каждому хочется использовать шанс в формировании результата. Газеты выходят рекордными тиражами. На собраниях, имеющих хоть какое-то отношение к политике, — полный аншлаг. В Неаполе я ходила на планерку активистов по поводу предстоящего саммита НАТО; в раскаленный класс набилось более семисот человек поспорить о «стратегии движения после Генуи». Через два дня конференция о «политике после Генуи» близ Болоньи собрала две тысячи; не расходились до 11 часов вечера.
Ставки в этот период высоки. Представляли ли 200 000 (кто-то говорит, 300 000) человек на улицах неодолимую силу, которая в итоге сместит премьер-министра Сильвио Берлускони? Или Генуя станет началом долгого периода молчания, когда граждане сочтут адекватными массовые собрания и ужасающее насилие?
В первые недели после саммита внимание было жестко сосредоточено на зверствах полиции: на убийстве юного Карло Джулиани, на сообщениях о пытках в тюрьмах, о кровавом полуночном рейде на школу, где спали активисты.
Но Берлускони, по образованию специалист по рекламе, не собирается так легко уступить кому-то значение Генуи. В последние несколько недель он яростно перековывает себя в «доброго папашу», готового спасти свою семью от неминуемой опасности. В отсутствие настоящей угрозы он ее сфабриковал — в связи с какой-то неведомой конференцией ООН по проблеме голода, намеченной на 5-9 ноября 2001 года в Риме. Под звуки фанфар со стороны СМИ Берлускони объявил, что совещание Организации по продовольствию и сельскому хозяйству (Food and Agriculture Organization, FAO) не будет проводиться в «священном Риме», потому что, сказал он, «я не хочу видеть, как громят и сжигают наши города». Вместо этого совещание пройдет в некоем укромном месте (как в Канаде — очередную встречу G8 планируется провести в труднодоступном Кананаскисе в провинции Альберта).
Это бой с тенью в его самом типичном проявлении. Никто не собирался срывать совещание FAO. Мероприятие должно было вызвать несколько мелких акций протеста, главным образом со стороны критиков генетически модифицированных культур. Некоторые надеялись, что это совещание откроет возможность обсудить коренные причины голода, как конференции ООН по расизму в южноафриканском Дурбане разожгла дебаты о репарациях за рабовладение.
Жаку Диуфу, директору FAO, неожиданное внимание, кажется, по душе. Ведь несмотря на сокрушительный гнет мандата сократить голод в мире наполовину, FAO почти не привлекает к себе интереса извне — ни со стороны политиков, ни со стороны протестующих. Самая большая проблема организации в том, что она настолько не вызывает споров, что практически невидима.
«Я хотел бы сказать, что очень благодарен за все эти дебаты о перемене места совещания, — сказал Диуф журналистам на прошлой неделе. — Теперь люди во всех странах знают, что будет проведен саммит по проблемам голода». [Кончилось тем, что совещание было отложено на июнь 2002 года. Оно прошло в Риме без инцидентов].
Но пусть угроза беспорядков против FAO и высосана из пальца Берлускони, его действия составляют часть серьезной атаки на гражданские свободы в пост-генуэзской Италии. В воскресенье итальянский министр по связям с парламентом Карло Джованарди сказал, что во время ноябрьского совещания FАО «демонстрации в столице будут запрещены. Это наш долг, — сказал он, — запрещать демонстрации в определенных местах в определенное время». Подобный запрет на публичные собрания может быть издан в Неаполе на время предстоящего совещания министров стран НАТО, которое тоже перевели на загородную военную базу.
Шли даже разговоры об отмене концерта Ману Чао в прошлую пятницу в Неаполе. Музыкант поддерживает запатистов, поет о «нелегальных» иммигрантах и играл перед толпой на улицах Генуи. Очевидно, полиции этого достаточно, чтобы унюхать зреющие беспорядки. Для страны, которая помнит логику тоталитаризма, все это звучит до дрожи знакомо: сначала создать климат страха и напряженности, затем приостановить конституционные права в интересах охраны «общественного порядка».
Пока что итальянцы, похоже, не желают играть на руку Берлускони. Концерт Ману Чао прошел как планировался. Никаких беспорядков, конечно, не было. Просто семьдесят тысяч человек плясали, как сумасшедшие, под проливным дождем — запоздалое облегчение после долгого и трудного лета.
Толпы полицейских, окружавших концерт, наблюдали молча. Они выглядели усталыми — им бы выходной не помешал.