«У Сократа как-то спросили, откуда он родом. Он не ответил: “Из Афин”, а сказал: “Из вселенной”». Такова, в изложении Монтеня («Опыты», книга I, глава 26), сущность сократовского космополитизма, упоминаемого уже Цицероном (наверняка Монтень использовал его в качестве источника). Сократ называл себя «жителем и гражданином целого мира» («Тускуланские беседы», V, 37). Таким образом, первоначально слово «космополит» (от kosmos – мир и polites – гражданин) не имело уничижительного оттенка и обозначало скорее добродетель или некий идеал. Лишь с возникновением национализма космополитизм стал рассматриваться как нечто отрицательное, но это уже проблема национализма, а отнюдь не космополитизма, которому до подобных подлостей нет никакого дела. Звание гражданина мира выражает стремление подчеркнуть свою принадлежность прежде всего к человечеству, а уж потом – к той или иной нации. При этом необходимо добавить, что ощущение себя гражданином мира ни в коей мере не освобождает от обязательств, накладываемых обычным гражданством. Каким бы космополитом ни чувствовал себя Сократ, он уважал афинские законы и, покоряясь им, принял смерть.
Космос (Cosmos)
Античные мыслители под космосом подразумевали в первую очередь порядок (kosmos) – доступный наблюдению и достойный восхищения, в частности – небесный порядок, неразрывно связанный с красотой (прекрасный порядок, или упорядоченная красота) и окружающий нас со всех сторон. Поэтому довольно скоро слово «космос» стали также использовать для обозначения мира вообще, подразумевая, что это упорядоченный мир – противоположность хаоса (Гесиод) или беспорядка (Книга Бытия). Это скорее мир Аристотеля – конечный, имеющий цель, подчиненный законам иерархии, – чем вселенная Эпикура, и это представление о мире воцарилось в умах на две тысячи лет, тем более что в определенный момент истории его восприняло и христианство. Если мир создан Богом, разве он может быть беспорядочным? Научная революция XVI–XVII веков (Коперник, Галилей, Ньютон и другие ученые) нанесла непоправимый урон этому стройному зданию. Как пишет историк науки Койре, произошло разрушение космоса как «конечной и упорядоченной целостности» и геометризация пространства (предполагающая его «однородное и по необходимости бесконечное расширение»), в результате чего от закрытого мира, по выражению все того же Койре, мы перешли к бесконечной вселенной. Выходит, прав был Эпикур, а высшая мудрость отныне требует от нас поистине героического усилия: не просто знать, что мы занимаем в мире отведенное нам место (в бесконечной вселенной не имеет значения, кто какое место занимает), но кротко принять свою затерянность в необозримой громаде всего сущего и осознать, что у нас нет иного оправдания своего существования, кроме стремления наслаждаться жизнью, любить и действовать. Никакого миропорядка не существует (космоса нет), но это и к лучшему: природа свободна, как говорит Лукреций, и мы в ней. Наша задача – не просто держаться за свое место (это всего лишь вежливость или религия), но научиться жить в бесконечности.
Красивое (Beau)
Все, что приятно глазу, слуху или пониманию, но не потому, что за этим стоит нечто желаемое или ожидаемое (подобно тому, как человеку, томимому жаждой, приятен вид воды), а приятное само по себе, независимо от соображений пользы или корысти. Красивое легче всего распознается по тому удовольствию, которое оно в нас вызывает (быть прекрасным означает нравиться), но отличается от других удовольствий тем, что не предполагает ни вожделения, ни страсти к обладанию. Красивое – предмет созерцательного и бескорыстного наслаждения. Возможно, поэтому определение «красивый» применяется только к тем вещам, которые постигаются умом (красивая теория, красивое доказательство), а из органов чувств – только зрением и слухом (красивый вид, красивая музыка). Складывается впечатление, что остальные органы чувств – осязание, вкус и обоняние – слишком телесны, слишком грубы для того, чтобы наслаждаться, не имея в виду немедленное «потребление» объекта наслаждения. Впрочем, не исключено, что подобное разделение имеет скорее чисто языковое, чем концептуальное объяснение. Слепой человек может оценить красоту статуи, ощупав ее руками, а с философской точки зрения ничто не запрещает нам назвать красивым аромат или вкус. Язык не может мыслить, и лишь благодаря этому мышление возможно и необходимо.
«Прекрасно то, – пишет Кант, – что всем нравится (то есть универсально) и без посредства понятия». Однако никакая универсальность не является фактической данностью, и вполне вероятно, что для некоторых людей восприятие красоты осуществляется именно посредством мысли. Не обязательно считать красивым то, что нравится твоему соседу, и уродливым то, что ему не нравится. Не обязательно восхищаться тем, чего не понимаешь. На самом деле эстетическое наслаждение на практике так же индивидуально, как универсально в теории. Никто не может любить, восхищаться или понимать вместо меня. В восприятии красоты нет места истине. «Вещи, рассматриваемые сами по себе или будучи отнесены к Богу, – пишет Спиноза, – не являются ни красивыми, ни безобразными» (письмо 54 к Гуго Бокселю). Кант впоследствии подтвердит эту мысль, сформулировав ее по-своему: «Красота безотносительно к чувству субъекта сама по себе ничто» («Критика способности суждения», часть I, § 9). Не существует объективной или абсолютной красоты. Есть лишь удовольствие восприятия и радость восхищения.
Красноречие (Éloquence)
Искусство слова (в отличие от риторики, которая скорее является искусством произнесения речей) и талант, позволяющий преуспеть в этом искусстве. Искусство это второстепенное, а талант – опасный.
Красота (Beauté)
Качественная характеристика красивого, его фактическое состояние. Насколько правомочно разделение понятий красивого и красоты? Этьен Сурьо (136), в своем «Эстетическом словаре», полагает, что правомочно: «Рассуждая о красивом, мы пытаемся найти его сущность, определение, критерий. Напротив, красота как непосредственно воспринимаемое качество может быть объектом прямого опыта и выражением единодушного мнения». Не придавая этому определению статуса абсолютной правоты, признаем, впрочем, что оно более или менее соответствует практике. Красивое – это концепт; красота – редкое везение.
Кредо (Credo)
В переводе с латыни – верую. С этого слова начинается «Символ веры» – молитва, излагающая основные догмы христианской веры. В более широком смысле «кредо» означает любую совокупность фундаментальных убеждений. Впрочем, фундаментальный характер отнюдь не служит гарантией их истинности. Если бы мы знали, что они истинны, зачем нам нужно было бы кредо?
Крещение (Baptême)
Слово «крещение», указывает Вольтер, пришло из греческого языка, в котором означало «погружение».
«Людям, которые всегда руководствуются чувством, – пишет он, – нетрудно было вообразить, будто то, что очищает тело, очищает также и душу». Отсюда крещение, которое заключается в «погружении в священную купель». Но крещение – больше чем символ; это обряд, а для верующих – таинство, благодаря которому мы приобщаемся Церкви. Лично меня долгое время шокировал обычай крестить новорожденных. Как можно навязывать им принадлежность к Церкви, которой они не просили, от которой не могут отказаться и смысла которой не понимают? Сегодня я думаю, что это не так уж и страшно и даже не так уж редко. Никто из них не просил, чтобы его родили на свет, заставили прожить жизнь французом, носить фамилию Дюпон или Мартен… Разве лучше до самого совершеннолетия оставаться безымянным апатридом? Никто из нас не выбирает, кем ему родиться, в какой стране, под каким именем и какой веры. Мы выбираем другое – остаться навсегда с тем, что нам навязали другие, или изменить свою жизнь. Да славятся новообращенные, еретики и отступники.
Кризис (Crise)
Резкое изменение, происходящее помимо нашей воли. Кризис может быть благотворным или неблаготворным, но он почти всегда сопряжен с трудностями и протекает болезненно. Кризис связан с принятием решения или вынесением оценки. Это действительно решающий момент, но не потому, что от нашего решения зависит, быть кризису или не быть, а потому, что кризис вынуждает нас принимать решение или решает за нас. Кризисными состояниями являются, например, подростковый возраст или агония. Сердечный криз, экономический, политический или нервный кризис характеризуются нарушением равновесия, разрывом ранее существовавших связей. В такие моменты меняется что-то важное, меняется помимо нас, и мы должны, насколько это в наших силах, срочно принимать решение.
В 1930-е годы Гуссерль заговорил о кризисе европейской науки и цивилизации. Кризис, однако, затронул не столько науку, сколько цивилизацию (в Европе меньше, чем в остальном мире). Как пережить гибель Бога, потрясение основ, всеобщую энтропию смысла – как пережить нигилизм? Я не считаю, что Гуссерль нашел выход из положения, предложив феноменологию. Однако часто повторяю себе сказанные им в 1935 году слова, потому что в них находит выражение не только его тогдашняя, но и наша сегодняшняя тревога: «Главная опасность, угрожающая Европе, – это усталость» («Кризис европейского гуманизма и философия», III).
Критика (Critique)
Вынесение решения или оценки. В частности, в философии критикой принято называть суждение о суждении. Критиковать значит выносить на суд разума наши познания, наши ценности и наши убеждения. Следовательно, разум здесь судит сам себя, что и делает критику необходимым (разум, не изучающий сам себя, грешит против разума) и непрерывным процессом (движение по кругу). Избежать попадания в этот круг нельзя, как нельзя и выйти из него.