Дневник Кассандры Тейлор 1 глава




 

Дорогой дневник,

Уже почти две недели, как мы с Холтом официально решили стать неофициальной парой, и за это время я испытала столько сексуальной неудовлетворенности, сколько, я уверена, не положено испытывать человеку.

Между нами случались редкие сеансы «поцелуев и тисканий», когда он провожал меня домой после занятий, но на этом все. Не лови я изредка, как он разглядывает меня, словно хочет приготовить из моих сисек обед из трех блюд, я бы никогда не подумала, что вообще нравлюсь ему.

Моя проблема в том, что только по одному моему виду понятно, что он по-настоящему нравится мне. Я слишком громко смеюсь над его шутками, и сажусь слишком близко к нему на занятиях. Его демоническое сексуальное притяжение достигло предела, и я просто не могу им насытиться.

Совсем не помогает и то, что недавно я видела чрезвычайно эротические сны о нем. Сны, в которых мне удалось увидеть то, что он прячет в своих штанах. Следовательно, время, отведенное мною на просмотр порно, достигло экстремальной отметки. Я посмотрела бесчисленное количество видеороликов о том, как доставить мужчине удовольствие, и пусть у меня большие сомнения относительно применения моих псевдознаний на практике, я правда хочу этого.

Он придет ко мне сегодня вечером, чтобы мы могли подготовиться к завтрашнему опросу по истории театра. Я хочу соблазнить его, но не совсем пониманию, что включает в себя соблазнение. Думаю, у меня есть два часа, чтобы выяснить это.

 

— Назови шесть самых известных древнегреческих драматургов, — говорит он сексуальным голосом, не сводя с меня своих изумительных глаз.

— Э-э… ладно. Древнегреческие драматурги. Хм… дай мне секунду.

Я постукиваю карандашом по тетради, пытаясь вспомнить ответ. Он наблюдает за мной, сидя скрестив ноги и прислонившись спиной к дивану. Его пах находится в зоне прямой видимости.

Нет ни единого шанса сосредоточиться, когда он практически щеголяет передо мной своим пенисом. О чем, черт побери, он думает?

Фыркаю и плотно зажмуриваю глаза.

— Э-э… древнегреческие драматурги… ах…

— Ну же, Тейлор, ты знаешь это.

— Знаю, но… — ты отвлекаешь меня своим предположительно красивым мужским половым органом, — мой мозг выдохся. Мы занимаемся уже два часа.

Открываю глаза. Он смотрит на меня, и знакомое тепло исходит от него.

— Когда мы закончим с древними греками, сделаем перерыв. Хорошо?

На его губах небольшой блеск влаги. Я не могу отвести взгляд.

— Во время перерыва, ты позволишь мне поцеловать тебя?

Он в нерешительности медлит и пытается не улыбнуться.

— Может быть.

— Пощупать тебя?

— Возможно.

— Посмотреть на твой пенис?

Его глаза выкатываются из орбит, и он давится собственной слюной.

— Какого черта, Кэсси?!

Ладно. Соблазнение не удалось. Переходим к плану Б.

— Пожалуйста? — Я упоминала, что план Б – это неприкрытое попрошайничество?

Он смеется и запускает руку в свои волосы.

— Скажу тебе одно, Тейлор: я никогда не знаю, что в следующую секунду может вылететь из твоего рта.

Меня так и подмывает отпустить шутку насчет того, что я хотела бы взять в свой рот, но решаю, что уже и так достаточно его спугнула.

— Ладно, тогда может сыграем? — Я сажусь, упираясь коленями в пол. Он недоуменно смотрит на меня. — За каждый правильный ответ о древних, я снимаю с тебя один предмет одежды.

Он снова смеется, но в этот раз смех звучит с легкой толикой истерии.

— А если ты ответишь на вопросы неправильно?

— Тогда ты снимешь с меня одежду.

Он косится на меня и опускает взгляд на пол.

— Я думал, мы договорились не спешить.

— Договорились, и не спешим, — говорю я, беря его за руку. — Холт, единственное, что движется медленнее нас двоих – это ледник в Новой Зеландии, и откровенно говоря, он догоняет. — Я смотрю на его пальцы и глажу их. — Я просто… хочу коснуться тебя. Что в этом плохого?

Он сжимает мои пальцы в своей руке.

— Ты ведь понимаешь, что обычно это парень давит на девушку, чтобы заставить ее раздеться? В смысле, ты сейчас посягаешь на мои мужские обязанности.

Мое сердцебиение учащается, когда я замечаю, как сильно расширились его зрачки.

— Тогда надави на меня.

Он смотрит на меня с выражением неверия.

— Ничто из этого не пугает тебя, да? — тихо спрашивает он.

Я с трудом сдерживаю смех.

— Конечно, пугает. Это вселяет в меня ужас. Ты вселяешь в меня ужас. Но не настолько, чтобы я подумала, что ты не стоишь того.

Его взгляд прожигает.

— Ты думаешь, я стою того?

Я киваю.

— У меня нет сомнений.

Он сглатывает.

— Это самое сексуальное, что мне приходилось слышать.

В следующую же секунду, я оказываюсь на своей спине. Он настойчиво целует меня, придавливая всем своим весом, и я раздвигаю для него ноги. Стоит нам соприкоснуться, как он зарывается руками в мои волосы и издает мой любимый гортанный звук.

— Если мы завтра завалим этот тест, — говорит он, задыхаясь между поцелуями в шею, — виновата будешь ты. Ты же знаешь это?

Я с жадностью целую его в ответ, потом отстраняю от себя, чтобы перевернуть его на спину. Сажусь на его бедра и хватаюсь за воротник рубашки.

— Да брось. Мы можем делать и то, и другое. Хм... шесть самых известных древнегреческих драматургов. — Я расстегиваю пуговицу на его рубашке. — Феспид.

— Эсхил. — Вторая пуговица.

Отодвигаю ткань в сторону, чтобы поцеловать его в грудь. Он хватает меня за бедра и сжимая их толкается в меня своей промежностью.

— Продолжай, — шепчет он, и мне непонятно, говорит ли он о моих губах или же о греках.

— Номер три это… Софокл. — Расстегиваю еще одну пуговицу и продолжаю целовать; его кожа безумно теплая и мягкая под моими губами. — Четыре это… хмм… Еврипид. — Расстегиваю последнюю пуговицу и распахиваю рубашку, потом спускаюсь поцелуями ниже к его животу. Он отпускает мои бедра и впивается пальцами в ковер. — И пять это… — Мышцы его живота напрягаются, когда я целую их. — Э-э… пять это… — Провожу языком по его прессу.

— Боже… Кэсси.

— Не-а. Не «Боже» и не «Кэсси». Кажется, начинается на «А».

Поцелуями я поднимаюсь обратно к его соскам. Понятия не имею, так же ли чувствительны мужские соски, как женские, но все же целую их. Он выгибает спину и чертыхается так громко, что соседи наверняка слышат его.

Хорошо. Заметка на будущее: ему нравится, когда целуют его соски.

— Пять это… Аристофан. — Перехожу на другую сторону. Я изумлена тем, какой он на вкус. Солоноватый и совершенный.

— Номер шесть это… ох… боже… — Он двигает бедрами так, что я больше не могу думать. Не могу перестать наслаждаться его вкусом, лаская руками его тело и боготворя бешеное биение сердца, вызванное моими действиями.

— Шесть… это… О, черт, понятия не имею.

Он приподнимается и целует меня, его язык такой сладкий и теплый, пока я высвобождаю его из рубашки.

— Менандр. — говорит он напряженным голосом. — Похоже, теперь ты должна снять что-то. Позволь мне помочь тебе.

Он отстраняется назад и сдергивает с меня футболку, тихо приговаривая: «Боже, благослови Менандра за то, что он так хреново запоминается». Потом берет мои груди в ладони и нежно сжимает их поверх лифчика.

О, боже. Руки Холта. На моих сиськах. Я сейчас потеряю сознание.

Он сдвигает мои груди вместе и прокладывает по ним дорожку поцелуев. Легкая небритость на его подбородке царапает меня наиприятнейшим образом.

— Я фантазировал о них неделями. Они такие идеальные. Мягкие. Теплые. Красивые.

Я прижимаю его лицо плотнее к себе и тихо постанываю, пока он продолжает ласкать и целовать. Моя кожа полыхает. Каждый участок кожи вспыхивает под его прикосновениями. Мне едва ли хватает воздуха, но я не хочу, чтобы он останавливался.

Я немного приподнимаюсь, чтобы прижаться к нему теснее, и стоит мне сделать это, как я ахаю. Твердость, что я чувствую, заставляет желать большего.

Он снова ложится на пол, и я сажусь на него, спускаясь поцелуями к его животу. Уже через несколько секунд мое лицо нависает прямо над поясом его джинсов. Я поглаживаю редкую дорожку волос чуть ниже его пупка, пока он наблюдает за мной взглядом налитым тяжестью.

— Я хочу увидеть тебя, — шепчу я.

Он выдыхает.

— Тейлор, ты самая развязная девственница, которую я когда-либо встречал. Большинство боятся того, что скрывается внутри мужских брюк.

— Ты встречал много девственниц? — спрашиваю я.

— До фига. Никто из них никогда не просил меня показать им мой член. Более того, они всегда просили держать его как можно дальше. И заметь, нам всем было по четырнадцать тогда.

Я улыбаюсь.

— Глупые девочки.

Целую участок кожи чуть выше его пояса и когда поднимаю на него взгляд, вижу, как он наблюдает за мной, опираясь на свои локти.

— Ты читал мой дневник, — говорю я, не нарушая зрительского контакта и целуя его в бедро. — Ты знаешь, как я увлечена тем, что скрывается внутри.

— Да, черт побери. — Он плотно сжимает веки и стонет. — Пожалуйста, не напоминай мне о том, что написано в твоем дневнике. После того, как я прочел эту чертову хрень, у меня была эрекция больше недели. Это было пыткой.

— Так, ты помнишь, что я написала? — спрашиваю я, проводя руками по его бедрам.

— Тейлор, — говорит он низким и глубоким голосом. — Мне чертовски стыдно признаться, но я помню каждое слово. Твой дневник – все равно что Виагра.

Он сжимает свою челюсть, пока я поглаживаю его бедра, с каждым разом мои пальцы поднимаются все выше и выше. Все ближе к выпуклости, которую мне так не терпится исследовать.

— Ты сказала, мой пенис может выиграть в конкурсе, — говорит он надтреснутым голосом. — Понятия не имею, почему мне показалось это таким сексуальным. Ох, черт…

Он охает, когда я нежно провожу пальцами по всей его длине, чувствуя напряженность стянутых мышц под тканью.

— Господи. — Его челюсть сжимается и разжимается. — Ты не представляешь, что делаешь со мной. Совсем не представляешь.

Когда я расстегиваю его ремень и принимаюсь за ширинку, он не останавливает меня, но тут внезапное откровение накрывает меня: для меня-то может это все и в новинку, но он точно уже делал это со множеством девушек.

Боюсь, мне далеко до них.

— Продолжай, — говорит он, когда я медлю, в его голосе звучит отчаянная нотка. — Сжалься, женщина. Неужели ты не понимаешь, как сильно мне нужно, чтобы ты прикоснулась ко мне?

Его слова вселяют в меня уверенность, и я продолжаю, пока он наблюдает за мной, а его грудь быстро вздымается и опускается. Тихие стоны сопровождают каждый выдох. Когда ширинка полностью расстегнута, я приоткрываю ее и смотрю вниз.

— Ох… ого.

Холт не носит нижнее белье.

Дыши, Кэсси.

Я поднимаю на него взгляд. Он подергивает плечами и легко улыбается.

— День стирки.

Я снова направляю внимание на его промежность.

Когда я спускаю джинсы ниже, его эрекция опускается на живот, предоставляя мне возможность впервые увидеть его по-настоящему.

Мои прогнозы относительно его внешнего вида, оказались точными. Это член достойный награды.

Мои порно исследования показали, что члены бывают всех форм и размеров, и я правда ценю красивые пенисы, независимо от размера. Но пенис Холта в состоянии эрекции такой же, как и все остальное в нем. Непередаваемо великолепный. Большой и завораживающий.

Я нежно касаюсь его, проводя пальцами по натянутой коже. Текстура невероятна: намного шелковистее, чем я себе представляла. Провожу кончиками вдоль всей длины, и с благоговением наблюдаю, как мириады эмоций играют на его лице.

— Тебе нравится? — спрашиваю я, касаясь его более решительно.

Он не отвечает, только кивает. Его одобрение подстегивает меня, поэтому набравшись смелости, я обхватываю его пальцами и сжимаю.

— Ох, ого, — говорю я. — Ощущения удивительные.

Он стонет.

— Можешь сказать это снова.

Я осторожно двигаю кистью верх-вниз, потрясенная ощущением кожи, скользящей поверх мышцы. Поочередно следя за своей рукой и его реакцией, я вскоре становлюсь более уверенной в своем напоре и ритме

— Ох… Кэсси…

Посмотрите на него. Посмотрите, какой он красивый.

Выражение его лица прекрасно. Рот приоткрыт, брови нахмурены. От каждого движения моих пальцев его дыхание сбивается, и он стонет, либо чертыхается.

У меня возникает желание поцеловать его, поэтому не прерывая движений, я нависаю над ним и завладеваю губами. Он страстно целует меня в ответ, затем смыкает свои пальцы поверх моих и сжимает.

— Жестче, — шепчет он, и одобрительно постанывает, когда я подчиняюсь.

Не знаю, что я думала, когда представляла, каково это будет интимно прикасаться к Холту, но я точно не подозревала, что буду чувствовать такое… удовлетворение. Видеть его реакцию на мои прикосновения и слышать стоны, которые я вызываю – это без сомнения самое эротичное, что мне приходилось испытать. И когда он лихорадочно шепчет, что вот-вот кончит, меня обуревает чувство, словно я только что расщепила атом или изобрела колесо. Такая могущественная и умная.

Когда он достигает кульминации, меня завораживает.

Все его тело напрягается, и я мысленно заявляю права на его впечатляющий оргазм. Я всему виной. Я. Неопытная девственница заставила Итана Холта кончить – и весьма обильно, могу добавить – по всему животу.

Я – сексуальная богиня.

В конце Холт испускает протяжный громкий стон, и я целую его, пока он неподвижно лежит, пытаясь восстановить дыхание. Потом я приношу мокрое полотенце, чтобы помочь ему привести себя в порядок.

Когда мы заканчиваем, он натягивает на себя рубашку и застегивает джинсы, и в этот миг меня накрывает такой мощный всплеск эмоций, что я не знаю, что с этим делать. Должно быть, он замечает это на моем лице, потому что тут же притягивает к себе.

— Кэсси? Эй… — Он берет мое лицо в ладони, беспокойство окрашивает его голос. — Ты жалеешь, что сделала это? Я шутил, когда говорил о давлении на девушек. Я бы никогда не стал принуждать тебя делать то, чего ты не хочешь. Я не до такой степени мудак.

Я смеюсь и качаю головой.

— Нет, мне очень понравилось, просто… — Я глубоко вздыхаю и смотрю на него. — Я просто так рада, что заставила моего не-парня кончить. Это ненормально, что я горжусь собой?

Он смеется и поглаживает меня по щеке.

— Нет. Твой не-парень тоже гордится тобой. И это был твой первый раз? Черт, женщина. Страшно подумать, на что ты будешь способна после небольшой практики.

— Для тебя перестанут существовать другие женщины, — говорю я серьезно.

Он кивает.

— Уже перестали.

Он тяжело вздыхает, потом берет свою книгу и открывает на месте, где мы остановились.

— Не хочется это говорить, но нам действительно надо вернуться к учебе. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я… хм… ну знаешь, вернул должок.

Я улыбаюсь и качаю головой.

— Нет, я в порядке. Впрочем, у меня есть одна просьба, пока мы снова не углубились в учебный процесс.

— Просьба? — усмехается он. — Ладно. И какая?

— Поцелуй меня.


 

ЧУДОВИЩЕ С ЗЕЛЕНЫМИ ГЛАЗАМИ [31]

Две недели спустя

Вестчестер, Нью-Йорк

Гроув

 

Я смотрю на свои руки, чересчур нервная, чтобы посмотреть ему в глаза, но зная по ощущению жара на своей спине, что он в комнате.

— Тебе не следует быть здесь, — говорит он. — Я – убийца, если верить слухам. Животное, не достойное ни любви, ни человеческой доброты.

— Я знаю. До меня дошли сплетни. Они скорее вздернут тебя на виселице и станцуют на твоих похоронах, нежели хоть на секунду откроют разум и впустят чуточку здравого смысла. Они счастливы лишь тогда, когда их собственная ничтожность затмевается ошибками других, помогая им тем самым забыть то, что они ненавидят в себе самих.

— Но ты не такая?

— Нет. — Делаю глубокий вдох, чтобы унять свой бешеный пульс, и смотрю ему прямо в глаза. — Может, я и не самая умная девушка в этом городке, не самая красивая, и не самая богатая, но в людях я разбираюсь, как никто другой. И хоть о тебе болтают гнусности, я никогда этого не видела. Я видела лишь человека, который хочет получить второй шанс, но слишком горд, чтобы потребовать его.

Он сглатывает и нежно проводит тыльной стороной пальцев по моей щеке.

— Тебе нельзя говорить мне такие вещи, девочка. После этого невозможно не поцеловать тебя.

— Этого-то я и добиваюсь.

Затем он целует меня, медленно, прикосновение теплых губ и мягких рук. На мгновение я прихожу в замешательство, потому что его губы ощущаются иначе, и вкус странный, но я знаю, что это мысли Кэсси, а не Элли.

Когда мы отстраняемся друг от друга, раздается шквал аплодисментов и сцена заканчивается. Я моргаю и беру Коннора за руку, и мы поворачиваемся к зрителям.

Сегодня наша группа исполняет отрывки из сценариев, отобранные и поставленные третьекурсниками, и хоть мне было непривычно играть в паре с Коннором, а не с Итаном, я сделала все, что в моих силах, чтобы все прошло хорошо. Наш режиссер, Софи, сидит в первом ряду, хлопая и подпрыгивая, так что похоже она довольна нашим результатом.

Мы с Коннором отвешиваем поклоны и уходим со сцены. Он отрывисто обнимает меня, пока представляют следующую пару.

— Не хотелось бы хвастаться, — говорит он. — Но мы только что зажгли там.

Я киваю и улыбаюсь.

— Эти кричащие аплодисменты были отзвуками нашего великолепия.

Он смеется, и мы заходим в проем, ведущий за кулисы.

— Я только футболку возьму, а потом посмотрим на выступления остальных, хорошо?

— Конечно.

— Увидимся через пару минут.

Я только рада его отлучке, потому что есть кое-кто, кого мне очень хочется увидеть. Когда мои глаза привыкают к темноте, я различаю Холта недалеко от осветительной будки, расхаживающего из стороны в сторону и бормочущего себе под нос.

Этим вечером ему предстоит исполнить отрывок из «Гленгарри Глен Росс»[32] вместе с Тройем и Лукасом, и поскольку всю неделю мы репетировали в отдельных группах, мне редко доводилось видеть его.

Я подхожу к нему и улыбаюсь. Он же едва ли удостаивает меня взглядом.

— Привет. — У меня получается весьма неплохо играть безразличие, учитывая, что мне только и хочется того, что затащить его в тень осветительной будки и всего зацеловать. — Как дела?

— Привет. — Он продолжает расхаживать и попутно делать глубокие вдохи.

— Ты в порядке?

— Да. Супер. А ты?

Он резок со мной. Избегает зрительного контакта. Я ждала более теплого приема, учитывая сколько времени мы провели врозь. Думаю, я знаю, в чем дело, но если я права, то он просто смешон.

— Холт…

— Слушай, Тейлор, мне надо разогреться, так что если ты не против…

Он отворачивается и разминает шею. Раздается громкий хруст.

Я решаю не настаивать. Ему скоро выходить на сцену и нужно сосредоточиться.

— Ты хочешь… — Я наклоняюсь так, чтобы нас никто не слышал, — ну знаешь, обнимашек? А еще я могу сделать тебе массаж стоп, если еще есть время.

Он вздыхает, но не поворачивается.

— Нет. Я в порядке. Увидимся позже, ладно?

Я осматриваюсь вокруг. Помимо Миранды, которая наблюдает за выступлением Айи и Джека, больше нет никого, кто мог бы нас увидеть, поэтому я обхватываю его тело руками и обнимаю со спины. Потом прислоняюсь щекой к его плечу и вдыхаю.

Он пахнет так чертовски хорошо, что из меня едва не вырывается стон.

Его тело напрягается, и он шепчет:

— Брось. Люди могут увидеть.

Я сжимаю его сильнее.

— Мне все равно. Я обнималась со всеми сегодня. Почему я не могу обнять единственного человека, которого мне действительно хочется? Я скучала по тебе.

Секунду он ничего не говорит, но потом его плечи опускаются, и он кладет свою руку поверх моей, переплетая наши пальцы.

— Черт, Тейлор… Я… — Он вздыхает. — Я тоже.

Он отступает назад, но взгляд, которым он смотрит на меня, ясно говорит, что истосковался он по мне ничуть не меньше моего.

Может даже больше.

Раздаются чьи-то шаги, и Коннор появляется рядом со мной. Фигура Холта тут же напрягается.

— Привет, Итан. Кэсси, готова идти?

— Да, конечно, — отвечаю я, хоть мне хотелось бы побыть с Холтом еще немного. — Ну, Итан, хм-м… ты… хорошо сыграй.

Я закатываю глаза над своей грандиозной ущербностью.

Холт одаривает меня вялой улыбкой, и мне ненавистно, что у него такой болезненный вид. Надеюсь причина в нервах, а не в нас с Коннором, но уверена, тут немного и того и другого.

— Удачи, приятель, — говорит Коннор и похлопывает Холта по плечу. — Увидимся после шоу.

Когда мы удаляемся, мне отчетливо слышно, как Холт бормочет:

— Нет, если ты попадешься мне раньше, мудак.

 

Несколько минут спустя объявляют выход его группы и стоит ему только ступить на сцену, как меня завораживает. Лукас и Трой вносят в сцену необходимое соперничество, подпитываемое мужественностью, но очевидно по энергетике, исходящей от Холта, что альфа-самец здесь он. Кроме того, он выглядит очень аппетитно в этом костюме и галстуке.

Их выступление заканчивается под бурные аплодисменты и после еще нескольких групповых выступлений, шоу подходит к концу. Эрика появляется на сцене и произносит речь, в которой поздравляет нас всех с великолепно проделанной совместной работой, и желает нам как следует отдохнуть за выходные.

Когда мы с Коннором идем за кулисы, чтобы переодеться, он по обыкновению обнимает меня. Я не должна находить это странным, потому что он всегда ласков со мной на физическом уровне, но принимая во внимание происходящее между мной и Холтом, я испытываю чувство вины. И без того плохо, что я всю неделю целовалась с Коннором в угоду сценке.

Не то чтобы мои чувства к Коннору выходили за рамки дружеских, но какой-то части меня интересно, каково это побывать на свидании с парнем, который не боится проявлять своих чувств на людях. Черт, мне интересно, каково это вообще ходить на свидания с парнем. То, чем мы занимаемся с Холтом, вряд ли можно назвать свиданиями. Мы в основном тусуемся у меня на квартире. А в редкие случаи, когда выбираемся на вечеринки с остальными одногруппниками, мы проводим весь вечер, избегая друг друга. Потом, когда он отвозит меня домой, мы лихорадочно лапаем друг друга, пока один из нас не кончает.

Он ни разу не пригласил меня на свидание. Он даже не приглашал меня в свою квартиру.

— Ну, увидимся на вечеринке, — говорит Коннор, когда мы расходимся в разные стороны. Я киваю и машу на прощанье рукой. Хотелось бы мне думать, что Холт возьмет меня с собой. Но если в нем и есть какое-то неизменное качество, так это непредсказуемость.

Когда я заканчиваю переодеваться, я беру свой рюкзак и иду к нему в гримерку. Я захожу внутрь и обнаруживаю его сидящим на диване и расшнуровывающим свою обувь. На нем все также надеты брюки, но рубашка, галстук и пиджак перекинуты через спинку стула, и выше пояса на нем нет ничего, кроме белой майки.

О, боже.

Я стою на месте в состоянии изнурительной похоти, наблюдая, как перекатываются его мышцы, когда он дергает за шнурки. Он поднимает взгляд и ловит меня.

Он хмурится, стягивая с себя туфли и носки.

— Ты в порядке?

— Нет. — Уверена, у меня отвисла челюсть, и я пускаю слюнки.

Он перестает возиться с обувью.

— В чем дело?

— В чем дело? — Я жестом указываю на его плечи и руки. — Вот в чем дело, мистер. Во всем этом! Я не видела тебя пять дней, и потом ты показываешься в такой одежде?!

Он упирается локтями в колени, и разглядывает себя.

— Тейлор, ты уже видела мои руки.

— Не в последнее время. И дело не только в твоих руках. Еще в плечах. В шее. И в тех редких волосах на твоей груди. И все это вместе, завернутое в этот… этот нелепый предмет одежды, который на тебе надет.

— Мою майку?

— Да! Это как завернуть само определение слова «сексуальный» в слой непреодолимой похоти. — Я досадно выдыхаю и шепчу: — Это странно влияет на меня, Итан. Это вызывает у меня желание делать с тобой странные вещи.

Мгновение он просто смотрит на меня, после чего скользит взглядом по моему телу сверху вниз, и потом снова вверх.

— Какие такие вещи?

— Ты не хочешь знать.

— Могу с уверенностью сказать, что мне очень, очень хочется знать. Вперед.

— Это слишком неловко. Ты осудишь меня.

— Тейлор, ты не прикасалась ко мне пять дней. Ты серьезно хочешь продолжать обсуждать это, или предпочтешь что-то сделать.

А он дело говорит.

— Агх. Ладно.

Я подхожу к нему и встаю на колени между его ног. Он с опаской следит за мной, когда я кладу руки на его бедра.

— Напряги бицепс, — тихо приказываю я. У него растерянный вид. — Просто сделай это.

Он качает головой, потом сжимает пальцы в кулак и выгибает свою руку, заставляя мышцы сокращаться и группироваться таким образом, что мне приходится прикусить язык, чтобы не издать неуместный и неподобающий звук.

Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь губами к сгруппированным мышцам. Холт кажется смущенным.

Когда я провожу зубами поверх мягкой кожи и припадаю к внутренней твердости мускула, он хмурится. Я закрываю глаза и присасываюсь к тугой мышце. Он издает сдавленный стон, и когда я смотрю на него, то замечаю, что он тяжело дышит и зрачки его расширены.

Я еще раз присасываюсь к его бицепсу, прежде чем чувство унижения одерживает верх, побуждая меня отстраниться.

— Вот такого рода вещи мне хочется делать, — говорю я, садясь на корточки. — А теперь, ты не смущен тем, что тебе нравится кто-то с такими явными отклонениями?

Он опускает руку и моргает.

— Ты понятия не имеешь, да? Даже не догадываешься

— О чем?

— О том, как ты безумно сексуальна.

Он обнимает меня одной рукой и притягивает к себе, лаская пальцами мою щеку и целуя меня, резко и страстно. Его рот теплый и настойчивый. Я откликаюсь, издавая такие громкие стоны, какие вероятно было бы неразумно издавать, учитывая, что мне слышны передвижения наших одногруппников по другую сторону двери гримерной.

— Ш-ш-ш, — шепчет он, прижимая меня к себе.

Я чувствую головокружение и хватаюсь за его плечи, пока он спускается поцелуями вдоль моей челюсти вниз к шее.

— Ого, — говорю я, задыхаясь. — Если ты так реагируешь, когда я присасываюсь к твоему бицепсу, представь, как нам будет весело, когда я доберусь до остальных частей твоей анатомии.

Он тотчас же замирает.

Ну вот, опять. Он всегда так реагирует, стоит мне намекнуть, что я хотела бы сделать ему минет.

— Знаешь, — говорю я, пытаясь ослабить хватку его рук, чтобы отстраниться и посмотреть на него, — большинство мужчин реагируют совершенно иначе, когда девушки предлагают удовлетворить их орально. Ты боишься, что я не смогу сделать это правильно, потому что у меня нет опыта? Могу заверить тебя, я посмотрела достаточно порно и знаю, как правильно управляться с пенисом. Правда, я не знаю, смогу ли вобрать его целиком, как это делаю девушки в порно, но, уверена, немного практики, и я смогу…

— Чтоб мне провалиться, Тейлор… — Он выпускает меня из рук и откидывается на спинку дивана. — Ты просто… нельзя просто ходить и говорить такие вещи.

— Почему нет?

— Потому что… — Он потирает глаза, потом смотрит на меня со смесью боли и волнения. — Я стараюсь не дать этой ситуации с тобой выйти из-под контроля, а если ты продолжишь говорить подобную чушь, это станет, черт побери, невозможным.

— Ладно. Я не буду говорить.

Задираю вверх его майку и целую в живот, потом спускаюсь к поясу его брюк. Долгий, мучительный стон исходит от него.

— Нам нельзя, — говорит он дрожащим голосом. — Сюда могут войти в любую секунду.

— И? — Расстегиваю пряжку его ремня. — Уверена, им будет не впервой застукать студентов театрального факультета, ублажающих друг друга за кулисами. А у нас вся группа сексуально озабоченная, или ты не заметил?

Я поглаживаю его сквозь брюки, и хоть сопровождающий это стон звучит, как протест, он не останавливает меня.

— Ты убиваешь меня, Тейлор. Но ты же и так знаешь, да? Каждое твое прикосновение все более и более убийственно.

Слышится топот ног по другую сторону двери, и Холт вскакивает с дивана, успевая застегнуть брюки прямо перед тем, как дверь широко распахивается и голый Джек Эйвери вбегает в комнату.

— Предпраздничный парад наготы! — Он делает быстрый круг по гримерной и выходит.

— Господи. Мне ни к чему было это видеть. — Холт направляется к открытой двери. — Почему у этих чертовых дверей нет замков? Прикрой свой срам, Эйвери.

Он захлопывает дверь и плюхается обратно на диван.

— Вообще-то, — говорю я, — голому Джеку нечего стыдиться. Кто бы мог подумать, что этот чудак упаковывает световой меч больше среднего размера в свои трусы со Звездными войнами.

Холт закатывает глаза, и я посмеиваясь сажусь рядом с ним и глажу его по затылку.

— Ты был на высоте сегодня, — говорю я, водя пальцами вдоль его уха.

Он вскидывает брови.

— Правда?

— Да. Мне нравится наблюдать за тобой на сцене. Ты такой… сексуальный. И талантливый. На самом деле, я думаю, ты сексуальный, потому что талантливый. В смысле, ты еще и невероятно красивый, и это нормально для актеров мыльных опер, но они не вызывают во мне никаких чувств, потому что как актеры они ужасны. Так что да, твой талант возбуждает. Это странно? Может, мне перестать говорить?



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-10-25 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: