В первой четверти XX века немецкий психиатр Эрнст Кречмер (1888—1964 гг.), опираясь на житейский опыт поколений людей, на свой клинический материал, предложил новую классификацию. В основу ее были положены два признака, ярко бросающиеся в глаза при общении людей друг с другом: строение тела и эмоциональность. «Мы различаем людей друг от друга, во-первых, по их телесному строению, по их величине, росту, очертаниям лица, а затем по их характерным особенностям, по их темпераменту, по их способу реагировать, чувствовать и действовать», – писал Э. Кречмер.
Ученый подметил очень важное обстоятельство: в характере совершенно здоровых людей имеются в крохотном зачатке признаки, подобные тем, которые в яркой форме выражены у больных шизофренией и циклотимией – двух совершенно непохожих друг на друга психических заболеваний. (Шизофрения характеризуется своеобразным мышлением больных, утратой ими эмоциональности, замкнутостью. Больные шизофренией как бы живут своим миром, окружающую действительность видят под другим ракурсом, иначе, чем здоровые люди. Циклотимия – психическое заболевание, для которого характерна смена периодов необычной активности, приподнятости настроения, маниакальности и резкой угнетенности, безынициативности, глубочайшей депрессии.)
В пациентах, их родственниках и просто здоровых людях Э. Кречмер увидел постепенный переход от ярко выраженной циклотимии через несколько промежуточных вариантов и «среднюю норму» к ярко выраженной шизофрении. Он сопоставил эти особенности характера людей со строением их тела. Результатом кропотливой работы явилась классификация, которая представлена в книге «Строение тела и характер». Так были описаны типы здоровых людей – шизотимики и шизоиды, циклотимики и циклоиды.
Шизотимик, по Э. Кречмеру, – здоровый человек с некоторым «шизофреническим налетом», «рудиментом». Шизоид – также здоровый человек, способный успешно работать, достигать значительных творческих высот. Однако при неблагоприятных условиях, в сложных ситуациях у такого человека могут возникать шизофренические реакции. Он как бы балансирует между здоровьем и болезнью. Ни шизотимик, ни шизоид могут не иметь никакого отношения к шизофрении и действительно чаще всего не имеют. Шизотимики и шизоиды чаще имеют астеническую конституцию. Это худые, стройные люди с удлиненными конечностями и телом, длинной шеей, небольшой головой, нередко вытянутым, четко очерченным носом, контрастирующим с небольшой нижней челюстью. Кожа у них чаще бледная, волосы жесткие, густые. Им свойственна чрезмерная чувствительность, раздражительность по отношению к одним явлениям и в то же время безразличие и апатия к другим. Шизотимики и шизоиды могут долгое время заниматься каким-либо делом, упорно настаивать на чем-либо и вдруг нежданно-негаданно отказаться от увлечения или отступить в споре. На одни явления они реагируют слишком остро, на другие тупо. Их реакции почти не предсказуемы, нередко не соответствуют раздражителю, порывисты и контрастны. Среди шизотимиков и шизоидов можно встретить людей, любящих природу и искусство, мечтателей с тонким вкусом и тактом, особо уязвимых трениями и конфликтами повседневной жизни. Именно таковым мечтателем и был милейший из всех шизоидов на свете идальго Дон-Кихот. В то же время бывают шизотимики и шизоиды холодные, равнодушные и безразличные натуры, которые концентрируют свои интересы на узколичных вопросах, проявляя именно в них завидное упорство, последовательность, педантизм. Среди них люди, создавшие свой внутренний мир, живущие только им – своими принципами, идеями, грезами. Часто встречаются тонкие мечтатели или отрешенные от жизни идеалисты, романтики и люди с остроумной иронией и сарказмом. Таким, например, был герой романа А. Дюма, один из яркой четверки мушкетеров – Атос. Из негативных героев этого романа, относящегося к шизоидам, следует назвать кардинала Ришелье.
Циклотимики чаще бывают пикниками. Это – плотные, толстые, ширококостные люди с округлыми формами, крупной головой и короткой шеей. Широкое, мягкое лицо отличается свежестью. У диклотимиков мягкие волосы, они склонны к преждевременному облысению. Несмотря на избыточный вес, циклотимики отличаются подвижностью, живой и богатой мимикой, жестикуляцией. Их движения плавны, естественны. Настроение колеблется между весельем и печалью. Темп жизни и настроение у них совпадают. Циклотимики отличаются мягкостью, естественностью сопереживания и горя и радости окружающих.
Среди циклотимиков есть люди, у которых большей частью бывает жизнерадостное настроение, им присущ огненный темперамент, широкий размах, лихость, хлопотливость с «ровной солнечной веселостью». Они всецело отдаются окружающему миру и текущему моменту естественно и открыто входят в контакт с людьми. Это, как правило, деятельные практики или чувственные искатели удовольствия, спокойные реалисты и добродушные, мягкие юмористы. Достаточно вспомнить Ноздрева из «Мертвых душ» Н. Гоголя или Портоса из «Трех мушкетеров» А. Дюма, и образ типичного циклотимика встанет перед вами во всей красе.
Типичные примеры шизоида и циклоида – Дон-Кихот и Санчо Панса, астеник и пикник. Первый, отгородившись от окружающих, живет своим внутренним миром, второй – открытый, всем понятный, приветливый и добродушный. Взаимоисключающие и взаимодополняющие индивидуумы блестяще соединены М. Сервантесом в одну компанию.
Менее четкий, промежуточный тип в классификации. Э. Кречмера – так называемый вискозный тип, телосложение которого соответствует атлетическому.
Разумеется, Э. Кречмер видел известную условность своей классификации, допускал разнообразные переходные варианты, подтипы с отклонениями от основного типа как в плане характера, так и телосложения. Теория Э. Кречмера получила довольно широкое распространение. Вслед за шизоидом и циклоидой были описаны эпилептоид, истероид и другие «оиды». Эпилептоиду свойственны в рудиментарном зачатке черты характера больного эпилепсией, а истероиду – истерией. Вообще классификации, имеющие отправной точкой патологию, а не здоровье, вряд ли найдут большое число приверженцев. Не хотят люди, служащие объектом классификаций, соглашаться с таким подходом к особенностям их характеров.
На этом попытки втиснуть многообразие человеческой натуры в рамки какой-либо классификации не закончились.
