Первые русские статистические работы возникали не только под влиянием теоретических взглядов западноевропейских статистиков, но и в условиях, чрезвычайно похожих на те, в каких создавались эти воззрения. В России первых десятилетий ХIХ в. статистический учет был очень слабо налажен. Основной статистический материал о народонаселении давали ревизии, т. е. периодические переписи податного населения, возникшие еще в ХVIII в. в связи с финансовыми реформами Петра I. До начала ХIХ в. было проведено пять ревизий, в ХIХ в. – еще пять ревизий.
До самого конца существования ревизского учета ревизия не была переписью всего населения. Из нее изымалось неподатное население, по определению позднейших статистиков доходившее до 10 млн. человек. Кроме того, ревизии не охватывали всей территории страны. Так, ревизия 1811 г. исключала из счета население Белостокской и Тарнопольской областей, также Грузии, а ревизия 1833 г. не охватывала Грузии, Армении и прочих частей Закавказья и т. д.
В силу фискального характера ревизии она интересовалась по преимуществу мужчинами. Мужское население, его счисление подвергались тщательной проверке, хотя с 1833 г. в сказки вносились и женщины. Ревизия фактически учитывала не наличное население, а приписное.
Переписной бланк, т. е. форма ревизской сказки, со статистической точки зрения, был неудовлетворителен. Ревизская сказка была мало содержательна, предусматривала очень малое количество сведений. Не выясняла сказка ни имущественного положения, ни профессии подлежащего переписи лица, ни его национальности, отмечая лишь его принадлежность к крестьянам или дворовым (для некрепостного податного населения – к купцам и т. п.).
На основе сказок в казенных палатах составлялись погубернские сводки по сословному признаку, а затем из этих сводок выводились итоги для всей страны.
Шестая ревизия 1811 г. не изменяла существовавшего до того порядка проведения ревизий. В сказки заносились сведения о купцах и мещанах, дававшиеся магистратами и ратушами; о дворовых и крепостных – помещиками или их управляющими; об удельных крестьянах – сельским началтвом под надзором местного удельного управления; о казенных крестьянах – сотскими. В сказки вносились лишь мужчины («вносить в оные всех наличных людей всякого возраста, поколения и закона по городам, селениям и семействам»). Сказки при шестой ревизии принимали специальные, впервые учрежденные для этого чиновничьи комиссии, с участием уездных предводителей дворянства. Впервые во время этой ревизии была введена проверка сказок на сельских сходах. Ревизия ввиду угрозы войны с Францией была прервана.
Следующая (седьмая) ревизия была проведена вскоре за шестой, в 1815 г., ввиду необходимости в фискальных целях учесть убыль населения во время войны с Наполеоном. Проверка, начатая лишь спустя два года, затянулась до 1825 г.
Манифест о восьмой ревизии (1833) впервые после указа Петра I возвращается к мысли о распространении переписи на более широкий круг населения. Было поставлено целью охватить ревизией «всех наличных людей податного состояния, подданных России, всякого возраста, пола, поколения или племени и закона, не исключая и тех, кои состоят на; льготе, или, вместо подушного оклада, отбывают другие государственные повинности». Таким образом, переписи подлежали податные (включая и женщин) не только в целях собственно фискальных, но отчасти и статистических. В ревизские сказки подлежали внесению крестьяне всех видов и наименований (частновладельческие, казенные, удельные и т. д.), дворовые, купцы, «малороссийские казаки», вольные люди, живущие в деревнях, однодворцы, вольноотпущенные, магометанское духовенство, поселенцы в Сибири и ссыльнокаторжные, все «инородцы» (нерусские), кроме живущих в Сибири. Перечисленные группы заносились в ревизию для платежа податей и отбытия повинностей. Кроме того, для счета в перепись включались солдатские дети, крестившиеся магометане и «язычники», не платившие раньше податей, и некоторые другие, в том числе и православное духовенство (на основе особого порядка, установленного Синодом и Министерством внутренних дел).
Девятая ревизия была проведена в 1850 г. Тогда впервые точно были указаны все не подлежащие ревизии категории населения. По тому же порядку была проведена и последняя, десятая, ревизия 1856 г.
По уставу о ее производстве изъяты от переписи были: дворяне – потомственные и личные; все состоящие на государственной службе; все солдаты, казаки, башкиры, мещеряки, тептяри и бобыли губерний Самарской, Оренбургской, Пермской, Вятской, составляющие регулярное башкирское войско, почетные граждане, отставные канцелярские служители и придворнослужители, киргизы Внутренней Орды, лица, имеющие ученые, медицинские, академические степени, приходские учителя и т. д.
Сроки подачи ревизских сказок были крайне продолжительны. Устав о ревизии 1833 г. Устанавливал 111/2 - месячный срок. Кроме того, назначался Дополнительный проверочный срок в 3–4 месяца, в течение которого могли представляться сказки и производилась их проверка. Нормальный срок проведения ревизии был, таким образом, равен примерно полутора годам (иногда, он бывал и длительнее). Так как при подаче сказок из них исключались все умершие и вносились родившиеся, а сказки подавались не одновременно, то действительная картина состава и численности населения искажалась.
В проведении ревизии участвовали различные ведомства, так как сказки для ряда категорий населения составлялись его ближайшим начальством (например, для удельных крестьян и некоторых других см. выше). Ревизские комиссии проверяли сказки лишь формально, затем передавали в казенные палаты. Здесь начиналась проверка сказок по существу, сличение с документами предыдущей ревизии. Всякие расхождения вызывали переписку. Из губернского города для проверки сказок высылались чиновники но проверка давала мало результатов.
Фискальный характер ревизии вызывал стремление не попасть в ревизию. Данные сказок не были точными: в них встречались и пропуски и двойные записки. Учет женского населения был особенно неточен. В итоге совокупного действия всех этих обстоятельств цифровые данные ревизий о количестве податного населения надо считать несколько преуменьшенными. О этим связаны разногласия, какие имеют место при попытках определения всего населения империи. Так, используя данные десятой переписи и других источников, Министерство финансов определило население России в 62,6 млн. человек обоего пола, а Тройницкий, работавший в Статистическом комитете Министерства внутренних дел, принял цифру 67,1 млн.
Кроме ревизий, учет населения велся церковью в ее метрических книгах.
Введенные впервые в Москве в 1702 г., они с 1722 г. стали распространяться повсеместно на православное население. Но правильное ведение этой регистрации установилось нескоро. Еще в течение первых четырех десятилетий ХIХ в. Синод, в руках которого находилось это дело, не раз давал новые распоряжения о необходимости правильного ведения метрических книг, а архиереям предписывал контролировать их.
Метрические книги велись приходскими священниками. В них записывалось рождение, брак и смерть. С 1806 г. были введены печатные формы книг, обеспечивавшие однородность их ведения. Но эта однородность существовала только для метрических книг православной церкви. Постепенно, кроме православного населения, метрическому учету были подвергнуты и лица других верований; происходило это разновременно. В 1826 г. метрические книги введены для католиков, в 1828 г.– для магометан, в 1832 г.– для лютеран, в 1835 г. – для евреев, в 1872 г. – для мусульман Закавказья. Исключение составляли раскольники и баптисты. Они также были подвергнуты учету, но это была гражданская регистрация в полиции, а не церковная, как у других (законы 1874 и 1879 гг.). Кроме того, продолжали оставаться группы населения, все же находившиеся вне сколько - нибудь точного статистического учета. Это были «язычники», кочевые народы. В качестве характерного примера можно указать помещенную в «Материалах для статистики Российской империи» (Спб. 1839) ведомость «о числе калмыцкого народа в 1837 году». В ней приводятся точные сведения о калмыцких феодалах, а в отношении прочего народа цифра его помещается под такой рубрикой: «простолюдинов обоего пола во всех улусах, примерно...»
Метрические книги у неправославных были построены иначе, и сведения, заносившиеся в них, оказывались по своему содержанию отличными от записей православных метрических книг.
Самый характер метрических записей вел к некоторым неточностям этого учета. Записи о рождении были на самом деле записями о крещении. Поэтому в метрический учет не попадали сведения о мертворожденных и умерших до крещения. В ряде местностей, где население было разбросано на большом пространстве, записи проводились спустя значительное время после рождения. В учет смертности: не входили умершие в армии и флоте. Таким образом, учет населения страдал на протяжении почти всего столетия неполнотой и всегда некоторой неточностью. Первый дефект значительно существеннее, и при пользовании данными метрического учета следует всегда иметь в виду, на какую часть населения он распространялся в данное время. Общая неточность данных метрических книг имеет меньшее значение, так как она существует на протяжении всего времени и если влияет на точность цифр, то ни в коем случае не лишает нас возможности их использовать как данные не абсолютного, а относительного значения.