Идею организовать в СССР партию зеленых я высказывал еще в 88 году. Пытался найти соответствующих людей в массовом экологическом движении, потихоньку “вентилировал” эту мысль в Московской экологической федерации. И вот теперь, на съезде Зеленого движения, я, к собственной радости, обнаружил радикалов, которые, как и я, живо интересовались опытом немецкой Партии зелёных и даже вели у себя в городах агитацию за создание такой же партии. Напомню, что немецкая Партия зелёных была тогда очень левой, в ней было много радикально настроенных социалистически мыслящих людей, причём социализм они по большей части понимали совсем не в совковом духе, а именно как общество всеобщего самоуправления!
Среди моих новых знакомых выделялись люди из Самарского союза зелёных. Его ведущими активистами были Сергей Фомичёв (в будущем – известный экологический деятель из “Хранителей радуги”), Сергей Кривов (позднее, к сожалению, он отошел от движения), Юрий Бехчанов. Как рассказали мне самарцы, они и некоторые радикалы из других городов решили создать оргкомитет партии зелёных еще в декабре 88-го года на съезде Социально-экологического союза, когда его большинство отклонило антиатомную резолюцию.
Итак, я, наконец, нашёл единомышленников! Причём людей, которые высказывали интерес прежде всего к экосоциалистическим идеям и к практике экосоциалистического крыла немецкой Партии зелёных. С друзьями из Самарского союза у меня наладился прочный контакт. Вместе с ними, а также с Александром Кокряцким (Постоловским) из украинского города Хмельницкий (он активно участвовал в местном движении против атомной энергетики), мы создали межгородскую инициативную группу, которая была оформлена как оргкомитет в кулуарах московского съезда Зеленого движения 27 февраля 89-го года. В мае того же года оргкомитет был переименован в Движение за создание партии зелёных (ДСПЗ).
Кстати, Самарский союз зелёных тогда только-только начал издавать самиздатский журнал “Третий путь”. (Позднее он стал органом Партии зелёных, а затем – “Хранителей радуги”, хотя издавался уже в Нижнем Новгороде.) После этого я и перестал делать свое “Новое левое обозрение”. Теперь в этом уже не было никакого смысла: ведь уже существовал “Третий путь”, печатный орган, пусть и самиздатский, но имевший достаточно широкое по тем временам распространение. Так что я стал отдавать свои статьи туда, и их там печатали “на ура”.
Большую роль как в идейном оформлении ДСПЗ, так и в кристаллизации и прояснении моих собственных взглядов сыграла программная статья “Экосоциалистический манифест”, опубликованная мною под псевдонимом “В. Грей” в № 8 “Третьего пути” за 89-й год. По сути, это был проект программной декларации.
В манифесте этом говорилось о планетарном экологическом кризисе как проявлении неизлечимого и финального кризиса цивилизации, основанной на господстве – господстве человека над человеком и человека над природой. И западный рыночный капитализм, и советский бюрократический госкапитализм оценивались как разновидности одной и той же системы индустриально-капиталистического господства. Ведь первичными и определяющими в обоих случаях оставались не соображения экологического равновесия и даже не реальные потребности конкретных людей, а интересы накопления власти и эгоистическое стремление к прибыли. Переход к рынку в Советском Союзе, предсказывал я, приведет лишь к усугублению экологических проблем, так как рыночное разрушение среды “наложится” на катастрофические результаты правления бюрократов.
В качестве альтернативы предлагался переход к обществу экологического социализма, которое представлялось в виде федерации самоуправляющихся территориальных общин (коммун). Такие общины могли бы обеспечивать себя сами основными видами продукции и совместно организовать работу экологизированных видов более крупной промышленности и транспорта. Вместо денежных отношений и бюрократического планирования сверху была выдвинута идея выявления и удовлетворения потребностей в общинах. Разумеется, в общинах не должно было быть никакой иерархии, все решения должны были приниматься общими собраниями жителей и делегатами от них.
“Экосоциалистический манифест” лег в основу взглядов экосоциалистического крыла движения зелёных в Советской Союзе и России. Более того, рискну утверждать, что это была одна из очень немногих программ тех лет, которая не укладывалась в прокрустово ложе противостояния между “коммунистами” и “демократами”, сторонниками “центрального планирования” и рыночниками, приверженцами и противниками Перестройки. Это была попытка разработать Альтернативу и КПСС, и Перестройке, и либералам…
На страницах журнала “Третий путь” мы начали и кампанию за создание зелёной партии. В чём состояла наша идея? Мы представляли себе партию зелёных как совершенно особую, “антипартийную партию”, которая должна была принципиально отличаться как от большевистской модели командующей партии-авангарда, так и от партии парламентского типа, созданной для выборов и представительства интересов. Это должна была быть идейно-политическая организация и одновременно – своего рода фермент и координатор массового движения, но без всяких претензий на политическую власть. Партия зелёных, в нашем представлении, не должна была бороться за власть или захватывать её в какой бы то ни было форме. Ведь мы выступали за общественное самоуправление, за то, что иногда называют “прямой демократией”.
Мы считали, что экологическому движению нужен такой “мотор”, нужна организация, доводящая логику борьбу до конца. Ведь мы прекрасно знали, что движение у нас достаточно смутное, размытое. Оно делало только самые первые шаги, и многие его представители не рисковали идти на открытый конфликт с Системой. В рамках экологического движения были и сторонники частичных экологических улучшений и реформ, и сторонники рынка, и приверженцы чисто природоохранной деятельности. Нужен был центр притяжения для тех людей, которые считали, что зелёное движение необходимо ориентировать на конфликт с властью и на социальные преобразования революционного характера. Вот для этого мы и хотели создать партию зелёных. А само название “партия” должно было подчеркнуть, что мы отвергаем монополию КПСС на власть и претендуем не на косметические улучшения, а на альтернативу в масштабе всего общества в целом.
Помню, что тогда я написал большой проект программы, в основу которого положил программные документы немецких зелёных и, прежде всего, тех из их региональных организаций, которые находились под влиянием экосоциалистов. Целиком этот проект напечатан не был, оставшись рукописью, которая протом, к сожалению, пропала. Но отрывки и отдельные тематические моменты из него активно пропагандировались, в частности, журналом “Третий путь”.
Важная задача Движения за создание партии зелёных состояла в борьбе с ультраправыми и с реформистами в экологическом движении.
Под первыми я имею в виду национал-патриотов с экологическим уклоном. Мы тогда называли их, по западному примеру, “экофашистами”. Националисты тогда очень активно внедрялись в экологическое движение, обвиняя в разрушении русской природы и “русских ценностей” различных “инородцев”, в первую очередь, понятное дело, “сионистов”. Программа сибирской “Памяти” (Тюмень, Новосибирск) сочетала экологические и националистические положения. Влияние национал-патриотов, опиравшихся также на ультраправое крыло Союза писателей, преобладало, к примеру, в Комитете спасения Волги и явственно ощущалось во многих других экологических ассоциациях.
Нам это, естественно, не нравилось, но мы видели, что так называемым чистым природоохранникам на факт присутствия ультраправых было наплевать. Им было всё равно, кто поддерживает экологические требования. Чем больше громких имён, тем лучше. Главное – спасение природы. Правые? Ну, правые. Что с того? Нам же национализм претил, и мы его воспринимали как абсолютно враждебное течение. Поэтому борьба с крайне правым направлением в экологическом движении была для нас очень актуальной задачей.
С другой стороны, следовало попытаться нейтрализовать и оттеснить реформаторское крыло экологического движения. В него входили те, кто считал, что для спасения окружающей среды достаточно принять “правильные” законы, не меняя всей существующей Системы. Мы считали такой подход ошибочным, потому что экологическая проблема была для нас порождением всей индустриально-капиталистической системы иерархии и господства. Нам претили голая ориентация на выборы и определенное сотрудничество “реформаторов” с властями. К тому же мы предвидели, что многие из них попросту не прочь использовать экологическое движение для того, чтобы самим пробиться в органы власти и сделать там карьеру.
Наконец, надо было попытаться как-то воздействовать на чистых природоохранников, убедив их в том, что оптимальный способ добиться того, чего они хотят – это изменить общественную систему и создать такое социальное устройство, при котором между обществом и природой существовала бы гармония.
Движение за создание партии зелёных искало и завязывало контакты в различных городах, находило новых людей, распространяло журнал и пыталось создать сетку, на основе которой потом можно было бы создать партию зелёных. В том же 89-м году, вскоре после моего знакомства с товарищами из Самары, образовалась и Московская группа Движения за создание партии зелёных. Над её созданием работали, в первую очередь, я и Лика Галкина.
Нам удалось найти некоторое количество интересующегося народа. Не скажу, что таких людей было очень много (слово “партия” в условиях официального сохранения однопартийной системы многих еще отпугивало). Это, например, будущий депутат Моссовета Желудков, Саша Шубин и Велемир Исаев, который возглавлял Экологическую секцию Московского союза художников.
С этого момента и вплоть до провозглашения Партии зелёных в марте 90-го года эта подготовительная сфера деятельности стала для меня основной. Правда, процесс учреждения партии затянулся; возможно, в этом была наша ошибка. Мы пытались набрать как можно больше контактов и людей, но это дело шло медленно. И мы откладывали, откладывали, откладывали проведение съезда – до момента, который, как выяснилось, оказался неблагоприятным.
Надо сказать, что ДСПЗ не ограничивалось только организационной работой, но и активно включилось в радикальную экологическую борьбу. Летом 89-го года оно выступило одним из главных инициаторов 35-дневной блокады, направленной против сооружения завода по переработке химического оружия в Чапаевске. Выступление завершилось успехом; проект был отменен.