Исторические типы социальных практик в сфере обращения с отходами

Что касается практик постиндустриального общества, то они заметно отличаются от индустриальных практик как по предписываемым им смыслам, так и по условиям их реализации. Так, материальная выгода от осуществления тех или иных практик отступает на второй план, зато усиливается мотив экологической ответственности, появляются такие мотивы, как социальный активизм и творческая самореализация. Кроме того, к практикам обращения с отходами начинают присоединятся практики «медленного потребления», т.е. осмысленного экологически дружественного приобретения вещей или отказа от них.

Помимо локальных властей и бизнеса к субъектам деятельности в сфере обращения с отходами в постиндустриальном обществе присоединяются сообщества (в том числе и базирующиеся на интернет-коммуникациях), некоммерческие организации, система экологического образования и просвещения.

Важнейшим аспектом при реализации постиндустриальных практик обращения с отходами является наличие соответствующей инфраструктуры. Так, для реализации 4-х из 10 названных практик необходимо существование инфраструктуры для раздельного сбора отходов (хотя в случае покупки товаров, изготовленных с использованием вторсырья это необязательно). В случае с компостированием наличие инфраструктуры также обязательно. А вот в остальных случаях индивид может обойтись и без участия других субъектов – без помощи предприятий по починке и реставрации, без использования публичных ресурсов для проведения общественных мероприятий или хранения невостребованных предметов, предназначенных для обмена или передачи. Конечно, их использование могло бы способствовать осуществлению этих практик, но при желании или стечении обстоятельств желающие могут осуществлять эти практики независимо. В то же время большую роль играет Интернет, как коммуникационное пространство и источник информации, анализ ресурсов которого позволяет изменять собственное поведение, в том числе и стереотипы потребления, в более экологически дружественную сторону.

Таким образом, наличие инфраструктуры обращения с отходами становится важным, но не ключевым условием осуществления эко-модернизационных практик населения.

Это наблюдение является важным в контексте общей теории модернизации и анализа возможности России осуществить модернизационный скачок в интересующей нас сфере. Очевидно, что наиболее комплексные и равномерные изменения происходили в странах «органической» модернизации, странам же второго и третьего эшелона модернизацию пришлось осуществлять в «догоняющем режиме», требующем более жесткой мобилизации, включая ущемление некоторых социальных интересов. При этом, в соответствии с теорией парциальной модернизации, существуют страны, в которых модернизация охватывает общество не целиком, а лишь в отдельных отраслях, консервируя при этом состояние других сфер[1].

Такой тип развития можно охарактеризовать с конструкта «ложной модернизации», используемого П. Штомпкой[2] в отношении посткоммунистических стран, для которых характерно несогласованное, внутренне противоречивое сочетание трех элементов: 1)современных черт в отдельных областях общественной жизни; 2) традиционной, домодернизированной повседневности во многих других областях и 3) элементов имитации современной модернизированной и постмодернизированной действительности. Концепция «ложной модернизации» выглядит весьма уместной по отношению к России, если иметь в виду ситуацию в сфере обращения с отходами. Заметных интенций к совершенствованию данной сферы, являющейся своего рода изнанкой процессов производства и потребления, не обнаруживают ни государство, ни бизнес, что затрудняет определение характера российской модернизации как догоняющей.

Конечно, современные результаты развития человечества в целом демонстрируют массу проблем, затрагивающих как биосферы, так и качество жизни населения. Загрязнение мирового океана, истощение природных ресурсов, разрушение локальных и глобальных природных экосистем сочетаются с высокой смертностью населения, бедностью, различными формами насилия. В то же время, существует показатель, динамика которого явно и неоспоримо свидетельствует о социальном прогрессе человечества. Этим показателем является продолжительность жизни, которая практически повсеместно[3] демонстрирует устойчивый рост.

Противоположным этой позитивной констатации дискурсом является алармистское социально-экологическое прогнозирование. Противоречие двух видений глобальной ситуации имеет достаточно очевидные корни, о чем уже неоднократно говорили социологи-инвайронменталисты. Проживая в комфортной среде постиндустриального общества, его граждане перестают осознавать собственную ответственность за производство экологических рисков. Имеется в виду не тот замкнутый круг, порождаемый интерпретацией риска У.Беком, когда «рефлексия сама по себе становится источником риска»[4], а объективная ответственность постиндустриального мира за развитие экологического кризиса.

Несмотря на то, что тенденции экологизации сегодня уже, казалось бы, пронизывают всю жизнедеятельность развитых стран, их совокупный экологический след отражает нелицеприятную действительность. И хотя методика его измерения достаточно примитивна и уязвима, все же она дает возможность снять маскировку снижения валового энерго- и ресурсопотребления, продемонстрировав более комплексное влияние образа жизни людей из развитых стран на окружающую биосферу в целом.

Снижение этого воздействия развитые страны осуществляют в нескольких направлениях. Во-первых, это осознанное движение граждан по снижению собственного экологического следа, во-вторых, это слабо артикулируемая в науке демографическая компенсация, под которой мы имеем в виду ассимиляцию иммигрантов, снижающих темпы демографического воспроизводства в постиндустриальной культурной среде.

В этой связи крайне интересным представляется вопрос об изменении экологического следа иммигрантов, поскольку им предоставляются возможности гораздо более высокого стандарта повседневного потребления наряду возможностями пользования более экономичной бытовой инфраструктурой. К примеру, переезд в страну, в которой используется ветровая энергия, автоматически снижает объем золы, который производил человек на родине, где повседневное приготовление пищи было связано с разжиганием огня. С другой стороны, переезд жителей экономически отсталых регионов в высоко развитые страны, как правило, резко повышает их уровень и качество жизни, под которым зачастую понимается именно рост потребления.

Таким образом, становится более выпуклым вопрос о том, действительно ли эффективная инфраструктура, в том числе и в сфере обращения с отходами, компенсирует высокие стандарты потребления?

При такой постановке вопроса стандарты потребления жителей развитых стран становятся центральным объектом внимания. Отражая социальные качества населения, готового к консенсуальным практикам обращения с отходами и перерастающего этот уровень, стандарты их потребления должны быть основаны на постиндустраильной системе ценностей. В соответствии с наблюдениями Р.Инглхарта, для жителей развитых стран характерна универсалисткая система ценностей. Действительно ли она предполагает заметную «дематериализацию» интересов, уход от стремления к повышению экономического благосостояния как приоритета и отказ от потребления – как значимого блага и важной жизненной ценности? Судя по приведенным данным о воздействии развитых стран на биосферы о реализации подобной системы ценностей на практике еще очень далеко.

Что же стоит между декларацией ценностей и ее реализацией? Инфраструктурное ли несовершенство или недостаточное количество людей, на самом деле готовых к экологизации собственного образа жизни?

В соответствии с гипотезой недостаточности Р.Инглхарта, изменение системы ценностей происходит постепенно, являясь результатом жизни целого поколения в условиях ресурсной достаточности. На наш взгляд, помимо поколенческих изменений должны существовать и иные способы ускорения экологизации образа жизни даже для людей со сложившейся потребительской системой ценностей. Прежде всего, поскольку уверенность в стабильных возможностях удовлетворения собственных базовых потребностей является исходной предпосылкой возникновения постиндустриальных ценностей, необходимо развитие системы социальной работы с населением с тем, чтобы не допускать существования маргинализованных групп, которые для гуманистически настроенных людей одним своим видом отодвигают экологические проблемы на второй план.

Следующим уровнем может стать демонстрация привлекательности альтернативного образа жизни, при котором ценностью является не потребление, а креативное действие-производство. Развитие элементов экономики просьюмермизма могут стать основой развития отрасли по производству инновационных видов занятости, принципиально новых по содержанию и формам деятельности рабочих мест. Предполагая сочетание занятости человека на нескольких рабочих местах, часть из которых гарантирует финансовое обеспечение для поддержания желаемого образа жизни, экономика развитых стран должна снижать продолжительность рабочей недели и разнообразить виды профессиональной занятости, включая дистанционную и неполную форму занятости, фриланс. Следует отметить, что общее снижение обязательной нагрузки является одной из важных предпосылок более рационального ведения хозяйства, замедлению потребления за счет введения ответственного стиля покупок, изменения каналов приобретения товаров и их замены на получение услуг.

Описанные формы экологизации образа жизни в определенной мере уже присутствуют в жизни населения развитых стран. Это и коллективное использование ресурсов, таких как совместные автомобили, спортивный инвентарь и садовая мебель; развитие общественных благ и публичных ресурсов; реализация коммунальных программ, таких, как компостирование органики и развитие пермакультуры в городской среде, а также широкое распространение разнообразных волонтерских и гуманитарных инициатив. Заметим, что все перечисленное основывается на высоком уровне межличностного и институционального доверия как на уровне местных сообществ, так и на уровне государств в целом.

Перечисленные практики являются, безусловно, лишь толикой тех экологически дружественных практик, которые реализуются сегодня в развитых странах. Они приведены здесь для описания аспектов, в большей степени связанных с обращением с бытовыми отходами.

Помимо идеалистических картин, следует, конечно, иметь ввиду возможность расширения представленного образа жизни на те категории, мировоззрение которых далеко от социально-экологических идеалов. Так, большая часть населения сегодня активно использует и антиэкологичные технологии и предметы. Особенно проблематичными являются такие социальные явления, как мода, требующая постоянной замены быстро морально устаревающих вещей, как практики повсеместного использования одноразовых предметов и др..

Резюмируя, укажем, что развитие и распространение в развитых странах целого спектра экологически дружественных практик является явно выраженной интенцией на урегулирование глобальных проблем. С другой стороны, доля населения, глубоко и творчески вовлеченная в экологизацию собственного образа жизни, должна беспрецедентно вырасти для того, чтобы сформированное им постиндустриальное общество являло собой пример действительно универсального комплекса характеристик, необходимых и достаточных для обеспечения устойчивого сосуществования человеческого общества и биосферы. В ходе такой трансформации, вероятно, сам перечень развитых стран должен будет расшириться, постепенно охватывая и более отсталые общества.

Пока же данный конструкт является лишь гипотезой, весьма далекой от реалий жизни. Экономическая логика подсказывает бизнесменам из развитых стран возможности осуществления экологически опасных проектов в менее развитых странах, в частности, в России. Так, активно продвигаются в Россию технологии мусоросжигания, несмотря на социальную и инфраструктурную неготовность России к организации данного процесса в соответствии требуемым регламентом. В Россию же перемещаются крупные транснациональные производители продуктов питания, удачно избегая экологической ответственности за утилизацию упаковки от собственной продукции. Эти и многие другие примеры двойных стандартов бизнеса из развитых стран дают основания оценивать стандарты их ценностей не столь радужно.

С другой стороны, следует повторить, что модернизационное движение России в сторону более экологически дружественных практик обращения с отходами, осуществляется в специфическом модусе негативной антиэкологичной селекции. Ориентируясь на стандарты высокого потребления в развитых странах, российское население пытается следовать им, не уделяя внимания качеству этого потребления. Между тем, отсутствие учета экологического аспекта при потреблении товаров является одновременно и ключевым фактором и показатели торможения модернизации в России.

Так, производители практически всех товаров, которые продаются сегодня в «странах Севера», выплачивают взнос для организации утилизации данного товара после его выхода из употребления. Это правило, называемое принципом расширенной ответственности производителя, играет существенную роль как во внедрении экологических инноваций при производстве товара и его упаковки, так и с точки зрения ресурсного обеспечения создания мощностей по утилизации отходов. Отражаясь на цене, стоимость утилизации товара стимулирует экологически дружественный спрос. В России же этот аспект производства настолько прочно застрял в «слепой зоне» государственного администрирования, что стал основой существования специфического российского «режима отходов» (waste regime). Последнее понятие, введенное в научный оборот венгерским социологом Ж.Гиль[5], наглядно раскрывает политико-экономическое значение той конфигурации, в которой сложилась национальная система отходов в том или ином обществе. Под конфигурацией мы будем иметь в виду как законодательство и инфраструктуру в означенной сфере, так и культуру населения в части потребления товаров, его повседневные практики, включая участия в локальной и государственной политике, социальных проектах. Именно об этой конфигурации и пойдет речь в следующих разделах.

[1] Побережников И.В. Модернизация: теоретико-методологические подходы // Экономическая история. Обозрение / Под ред. Л.И.Бородкина. Вып. 8. М., 2002. С. 146-168.

[2] Штомпка П. Социология социальных изменений. М., 1996.

[3] Исключение составляют некоторые страны Африки. Клупт М. Демография регионов земли. М. 2008.

[4] Аксенова О.В. С. Генезис социально-экологической рефлексии на Западе во второй половине XX века // Социологические исследования. 2004. № 9. с. 73.

[5] Gille Z. From the Cult of Waste to the Trash Heap of History: The Politics of Waste in Socialist and Postsocialist Hungary. Bloomington: Indiana University Press, 2007