Новая жизнь старых идей.
Þ Революция налогообложения Генри Джорджа
Þ Революция налогообложения Сильвио Гезеля
Þ Революция налогообложения, при которой происходит перенос центра тяжести налогообложения (фискальной его части) на конечные доходы, то есть, доходы физических лиц.
Здесь мы рассмотрим две наиболее влиятельные концепции налогообложения – Генри Джорджа и Сильвио Гезеля – которые имеют не только прошлое, но (как следует из изложенного ниже) их ожидает большое будущее, когда они смогут полностью раскрыть свой уникальный потенциал. Кроме них, дополнительно рассмотрим ещё третью известную концепцию.
(1) Влиятельное международное движение Генри Джорджа («джорджистов») ратует за такую реформу налогообложения, при которой среди регулирующих (нефискальных)[1] налогов займёт особое место налог на природную ренту (в частности, земельную ренту).
В чём заключается революционное значение этого налога при его полной реализации, то есть, при наиболее точном и полном изъятии природной (в частности, земельной) ренты? Очевидно, это означало бы реальную, де-факто (пусть, и не де-юре) ликвидацию частной собственности (на землю и природные ресурсы) и её превращение в чистую форму аренды. Причём, сохранение титула частной собственности де-юре формально возможно, но оно просто лишается смысла.
Общепризнано, что идеи Генри Джорджа (начиная с 80-х годов 19 века) уже оказали реальное влияние на развитие налогового законодательства во многих странах мира (прежде всего, в США, Великобритании, Канаде, Австралии, Новой Зеландии, а через них и в других странах). Эти идеи (несмотря на элементы разочарования и снижения энтузиазма, о которых будет сказано ниже) до сих пор сохраняют актуальность и продолжают оказывать вдохновляющее влияние (в лице своих влиятельных сторонников[2]) на экономическую теорию и практику.
Парадокс заключается в том, что в эпоху существования Советского Союза и социалистического лагеря именно высокоразвитые буржуазные страны более всего продвинулись в направлении изъятия налогами земельной (природной) ренты, то есть, в направлении де-факто (пусть, и не де-юре) ликвидации принципа частной собственности на землю (недра, природные богатства), а страны, называвшие себя «социалистическими», серьёзно отстали в этом.
Почему до сих пор ни в одной стране мира и ни при каком идеологическом режиме (социалистическом, капиталистическом, теократическом и т.д.) не удалось полностью практически реализовать идею Генри Джорджа о прямом налогообложении природной (земельной) ренты? Как оказалось, причина заключается не просто в сопротивлении буржуазного государства, частных землевладельцев, либо неготовности (незрелости) общественного менталитета. Истинная причина – в другом.
Теоретически этот налог представляется совершенно необходимым, разумным и справедливым. Идея такого налога привлекала к себе массу сторонников (особенно представителей левой полит. ориентации, противников частной собственности, но не только). Однако весь опыт (начиная с конца 19 века), связанный с попытками внедрения этого налога, выявил, на первый взгляд, досадное обстоятельство: природную (земельную) ренту оказалось трудно точно количественно измерить. Но, в конце концов, выяснилось, что это не просто досадное обстоятельство, а для природной (земельной) ренты, по-видимому, действует «принцип неопределённости » такой же, который известен (в ряде случаев) и в других областях науки[3]. То есть ренту, в принципе, нельзя точно (на 100%) количественно измерить (её измерение всегда связано с определённой погрешностью, причём оценить степень погрешности в основе также проблематично). Теперь ренту стали называть «неуловимой» (для точных количественных оценок) в современной экономической литературе. В этом причина определённого разочарования и снижения энтузиазма вокруг идей Генри Джорджа.
Здесь мы выскажем гипотезу, которая возможно приоткрывает завесу этой тайны («неуловимости» ренты): принципиальная возможность «уловить» (т.е. точно количественно измерить) ренту впервые открывается в особой модели «нулевой инфляции» (эта модель нуждается в уточнении, она не совсем соответствует нашему привычному представлению о нулевой инфляции). Забегая вперёд, скажем, что если в отношении количественного измерения дифф. ренты фактически действует отмеченный выше «принцип неопределённости », то, как показывает анализ, его действие существенно зависит от уровня инфляции: чем выше инфляция, тем выше неопределённость. Соответственно, при снижении инфляции в пределе до нуля открывается возможность снять эту неопределённость и приблизиться к точному измерению дифф. ренты.
(2) Другая наиболее влиятельная концепция налогообложения связана с именем известного учёного-экономиста Сильвио Гезеля. В ней особую роль играет налог на свободные («невложенные») денежные средства. Образно и с определёнными оговорками можно сказать, что это налог на «лишние» деньги [4]. В одной из мировых религий фактически присутствует своеобразный аналог налога Сильвио Гезеля. Это исламская религия. В чём же главная причина того, что идею Сильвио Гезеля о налоге на свободные (невложенные) денежные средства до сих пор не удаётся полностью реализовать в светском (нерелигиозном) сообществе? В сопротивлении богатых людей («денежных мешков»)? Или в неготовности (незрелости) общественного менталитета? Истинная причина может оказаться чисто технической: анонимность денежных средств.
Сейчас речь идёт о том, что в развитых странах фактически уже созревают технические возможности для реализации налога Сильвио Гезеля (на свободные (невложенные) денежные средства), поскольку происходит вытеснение анонимных наличных денег и замещение их на именные электронные деньги (находящиеся на учёте в информационных системах, прежде всего, на банковских счетах). При окончательном их вытеснении, то есть, при переходе к Cashless Society (обществу без наличных денег) открывается полная возможность реализации этого налога.
Как понимать свободные («невложенные») денежные средствав условиях Cashless Society? Очевидно, что это будут деньги на несрочных [5] банковских счетах. Именно они должны облагаться этим налогом в режиме автоматического снятия: так, скажем, каждый день (или час, минуту) системный компьютер будет снимать этот налог с денежных средств (находящихся на соответствующих банковских счетах) и перечислять их на те счета, где размещены средства гос. бюджета.
Именно налог Сильвио Гезеля (с процентной ставкой, скажем, порядка 10% годовых и выше) является самым прямым и целенаправленным средством против «ловушки ликвидности». Напомним, что «ловушка ликвидности» (liquidity trap) возникает при снижении инфляции ниже порогового уровня, приближении её к нулю (и тем более усиливается при дальнейшем снижении инфляции ниже нуля, т.е. при дефляции). Так, при приближении инфляции к нулю, с одной стороны, исчезают стимулы куда-то вкладывать деньги, а можно держать их в свободной (ликвидной[6]) форме. Поскольку свободные («невложенные») средства не съедает инфляция, то покупательная способность данной денежной суммы не уменьшается, а при дефляции прямо увеличивается[7].
С другой стороны, при приближении инфляции к нулю для инструментов с фиксированной номинальной процентной ставкой – прежде всего, это срочные банковские вклады и большинство облигаций – их номинальные процентные ставки также должны стремиться к нулю. Это создаёт абсурдную ситуацию, ведь свободные («невложенные») деньги также будут иметь такой же нулевой номинальный процент. Ясно, что это несёт угрозу разрушения основ финансовой системы (которую составляют инструменты с фиксированной номинальной процентной ставкой). Если сбережения (накопления) не переходят в инвестиции, а остаются в виде свободных («невложенных») денег, то эта ситуация в экономике и определяется как «ловушка ликвидности ».
Таким образом, «ловушка ликвидности » является естественной преградой на пути к заветной модели «нулевой инфляции». А налог Сильвио Гезеля, снимая данное препятствие, фактически открывает нам путь к такой модели, которая заслуживает того, чтобы называться заветной мечтой человечества.
Отметим, что при сохранении наличного денежного обращения (т.е. отсутствия Cashless Society) введение этого налога было бы явно преждевременным и бессмысленным. Зачем держать свободные деньги с отрицательным процентом на несрочных банковских счетах, если есть альтернатива – держать их в наличном виде с нулевым процентом? Тогда этот налог будет даже стимулировать обналичивание свободных денег, принося, тем самым, вред экономике.
У экономистов традиционно популярной является идея о параллели между кровеносной системой в организме человека (животного) и денежной системой в экономическом организме. В обоих системах важен принцип циркуляции. Кровь, как известно, должна непрерывно циркулировать в организме (снабжая ткани источником энергии (кислородом)). И нарушение такой циркуляции – это синоним застойных, болезненных явлений (тробмозов и др). По аналогии с этим для денежной массы также важна непрерывная циркуляция, связанная с передачей энергии созидания (что в идеале должно быть основной миссией денег). И нарушение этой циркуляции точно также приводит к застойным явлениям в экономике.
И в идеальной экономической системе, если в одном месте у кого-то возникли временно свободные деньги, а в другом месте есть острая потребность в них, то должен действовать механизм перехода денежных средств между ними. Налог Сильвио Гезеля, как раз, способен предотвратить застаивание свободных денег и прямо стимулирует их переход в инвестиции (причём, чем выше ставка налога, тем сильнее действуют эти стимулы). Таким образом, этот налог способен стать важным звеном механизма поддержки непрерывной циркуляции денежной массы.
Последствия введения налога Сильвио Гезеля (на свободные деньги) с невысокой ставкой порядка 10% годовых:
Ø полная ликвидация феномена «ловушки ликвидности »!!
Ø принципиальная возможность устойчивого развития экономики с нулевой инфляцией
Ø усиление стимула искать способы вложения денег, чтобы не держать их в свободном виде (что применительно к Cashless Society означает - держать на несрочных банковских счетах); этот стимул будет точно таким же как и при инфляции в 10% годовых.
Ø привлекательность вложения денег на условиях нулевой номинальной процентной ставки!! (включая, прежде всего, инструменты с фиксированной процентной ставкой, такие как облигации и банковские срочные вклады)
В данной работе мы рассматриваем два варианта налога Сильвио Гезеля:
- вариант 1: с умеренной процентной ставкой (порядка 10% годовых);
- вариант 2: в режиме повышения процентной ставки
Рассмотрим второй вариант. Напрашивается вопрос: что будет, если мы не ограничимся целью ликвидации «ловушки ликвидности », а попробуем (в режиме мысленного эксперимента) постепенное увеличение ставки этого налога выше 10% годовых? При этом естественно предполагается налоговый манёвр, то есть, замещение других видов фискальных налогов с тем, чтобы общая налоговая нагрузка (и доходы бюджета) не изменились. Как будет реагировать экономика?
Наш анализ показывает, что это может привести к наиболее неожиданным и революционным последствиям (которые очень кратко отмечены ниже). По нашим расчётам (для тех макроэкономических данных, которые сегодня сложились в России по величине бюджета и денежной массы М1) при ставке налога примерно 100% годовых можно целиком наполнить нынешний гос. бюджет, замещая все другие фискальные налоги. Поскольку (в условиях Cashless Society) денежная масса М1 отражает именно несрочные («невложенные») денежные средства, то приближённая формула для расчёта годовых поступлений в бюджет выглядит заманчиво просто[8] – как произведение М1 на годовую процентную ставку налога.
Последствия введения налога Сильвио Гезеля (на свободные деньги) с высокой ставкой порядка 100% годовых:
Ø полная замена всех остальных видов налогов, выполняющих фискальную функцию!!
Ø увеличение скорости обращения денег, «разгон» денежной массы
Ø возникновение нового феномена «сверх-текучести» денежной массы
Возможные преимущества будущего налога Сильвио Гезеля (на свободные деньги) как фискального [9] налога перед другими видами налогов, выполняющих фискальную функцию:
Ø полностью автоматический (в рамках компьютеризованной системы) режим уплаты налога; отсюда идеальная собираемость налога
Ø полное отсутствие необходимости налогового аудита и налоговых деклараций
Ø полная ликвидация затрат на содержание налоговых органов
Ø принципиальная возможность точного прогнозирования объёма денежных поступлений в бюджет от данного налога
Ø в отличие от налога на прибыль (и налога на доход физ. лиц) не ослабляет стимулы зарабатывать прибыль (доход для физ. лиц)
(3) В высокоразвитых странах мира центр тяжести фискального налогообложения смещён от налогообложения юридических лиц к налогообложению конечных доходов (то есть, доходов физических лиц). Существует идеальная концепция, что возможно полностью перенести всё фискальное налогообложение на конечные доходы (физ. лиц), а за юридическими лицами оставить только чисто-регулирующие [10] налоги (т.е., налог на ренту, многие ввозные и вывозные пошлины, многие акцизы и др).
Какая основная причина не позволяет провести в современной России налоговую реформу, связанную с перемещением центра тяжести фискального налогообложения от налогообложения юридических лиц к налогообложению конечных доходов (то есть, доходов физических лиц), по примеру высокоразвитых стран? Сопротивление олигархов («денежных мешков»)? Неготовность (незрелость) общественного менталитета? Или же непонимание властями прогрессивного характера этой реформы? Истинная причина в другом – в высокой доле наличного денежного обращения, что означает возможность выплаты «серой» («в конвертах») зарплаты.
Таким образом, эта концепция также может быть полностью реализована только в условиях модели Cashless Society (которая, как очевидно, «не за горами», в чём сегодня уже мало кто сомневается).
[1] Здесь мы разделяем фискальную и регулирующую функции налогов. В данном случае речь идёт только о регулирующей функции. Отдельный большой вопрос – насколько тесно могут переплетаться эти две функции? Можно ли для каждого конкретного налога чётко определить, какая из двух функций является для него основной, а какая побочной? Очень кратко отметим, что такие налоги как рассматриваемый здесь налог на ренту, а также многие ввозные и вывозные пошлины, многие акцизы (и др.) в идеале нужно рассматривать как чисто-регулирующие (соответственно их фискальный эффект должен чётко рассматриваться как побочный). Это означает, что, строго говоря, на выбор ставок (и всех других параметров/условий) по таким налогам ни в коей мере не должны оказывать влияние соображения повышения их фискальной отдачи. Иначе это может приводить к парадоксальным результатам (и такие примеры известны). Значит, в идеале для таких налогов в принципе не должна ставится проблема конфликта этих двух функций (фискальной и регулирующей) и поиска оптимального соотношения между ними (любой потенциальный конфликт между ними должен однозначно решаться в пользу регулирующей функции). Но для таких фискальных налогов как подоходный, на прибыль, добавленную стоимость,… как раз характерно переплетение двух функций. Например, льготы по этим налогам уже являются проявлением их регулирующих функций. С другой стороны, понятно, что такие льготы снижают фискальный эффект налога. Поэтому для таких налогов проблема поиска оптимального соотношения этих двух функций (конфликта между ними) становится ключевой.
[2] В нашей стране наиболее ярким сторонником этого налога был Дмитрий Семёнович Львов, в настоящее время Сергей Юрьевич Глазьев; за рубежом среди его сторонников также немало ярких имён: Джозеф Стиглиц (нобелевский лауреат по экономике), Николас Тидеман, Фред Харрисон, Мейсон Гэффни, Ричард Стейнер, Д. Миллер, Ф. Плассман.
Джозеф Стиглиц предлагал доказательства, что земельная и природно-ресурсная ренты могут обеспечить достаточно средств, чтобы оплатить расходы на общественные нужды. Он назвал это положение по имени известного социального реформатора «теоремой Генри Джорджа». По его мнению «земельный налог не только не является “плохим” (деформирующим экономику), но это единственный налог, способный финансировать общественные нужды». (Atkins A. & Stiglitz J. Lectures on Public Economics. London: McCraw-Hill, 1980. Цитируется по книге: Путь в XXI век: стратегические проблемы и перспективы российской экономики /Рук. авт. колл. Д.С. Львов; Отделение экономики РАН. – М.: «Экономика», 1999, С.483)
Вот мнение другого нобелевского лауреата по экономике Милтона Фридмена (которого нельзя заподозрить в симпатиях к социалистическому движению) (1978 г): «Что касается налогов, наименьшим злом, на мой взгляд, является имущественный налог на ценность земли без учета улучшений, что еще миого-много лет назад утверждал Генри Джордж».
[3] В квантовой физике, в теории общественного выбора (при измерении общественного мнения) и т.д.
[4] Если деньги определённое время лежат без движения и их владелец не знает, что с ними делать, то их можно считать условно «лишними».
[5] Это счета «до-востребования», карт-счета (привязанные к пластиковым картам) и, главное, расчётные счета юрид. лиц
[6] В данном контексте мы используем как синонимы свободные, невложенные и ликвидные средства
[7] При чистой дефляции у свободных («невложенных») денег (с нулевым номинальным процентом) возникает положительный реальный процент, поскольку прирастает их покупательная способность.
[8] В одном из известных нам проектов «Основные принципы реформирования банковской системы» рассматривается такая альтернативная модель банковской системы, в которой денежная масса М1 становится системной константой – она не может меняться в процессе кредитной (и другой) деятельности частных коммерческих банков (как это имеет место в существующей банковской системе), изменить её может только Центральный банк. В такой модели мы сможем максимально точно прогнозировать поступления в гос. бюджет от данного налога (по приведённой формуле).
[9] Отметим, что в первом варианте (с умеренной процентной ставкой порядка 10% годовых) этот налог нужно рассматривать как регулирующий, а во втором варианте – как фискальный. И поскольку чисто фискальных налогов (без регулирующих функций), как отмечалось выше, не бывает, это также относится к данному налогу. Причём, его функции системного регулирования экономики оказываются поистине уникальными!
[10] Как понимать чисто-регулирующие налоги и можно ли чётко разделить налоги на чисто-регулирующие (с побочным фискальным эффектом) и чисто-фискальные (с дополнительными функциями регулирования) – это отдельный вопрос (который кратко затрагивался выше).