Немного денег для Паханова 9 глава




Наконец, после злобных терзаний телефона один из бугаев стал озираться в поисках открытого подъезда. Найдя то, что искал он, слоноподобной трусцой ринулся связываться с руководством. Дождавшись, когда он поднимется достаточно высоко, Дубровин бегом бросился к оставшемуся на улице здоровяку, на ходу выхватывая ствол и взводя курок.

- Эй ты, мудило!

Мудило уже услышал звук шагов Дубровина и опешивши разворачивался, оценивающе глядя на наставленное в него оружие. Это был настоящий атлет с бритой наголо башкой, тупым мясистым лицом и маленькими злобными глазками. Парень был не из робких и хладнокровно посматривал то на ствол, то глядя в глаза Дубровину. Он прекрасно понимал, что вряд ли Дубровин будет стрелять, и глуповатая морда лихорадочно соображала – знает ли он про напарника? Мощный удар ботинком в пах застал его как раз за этим занятием, и коротко взвыв, мужик рухнул на колени. Когда голова противника оказалась на достаточно удобной высоте, Дубровин с размаха опустил на неё рукоятку ствола. Как подбитый Терминатор здоровяк рухнул мордой в асфальт. По тоненькому пульсирующему фонтану из черепа Дубровин определил, что оставляет клиента в добром здравии. Наскоро прищелкнув ему в наручники кисть и голень, Дубровин бросился к подъезду.

Второй был полностью занят переговорами, на весь подъезд, рассказывая руководству, что он сделает с этим убежавшим козлом, когда увидит в следующий раз. Руководство явно было расстроено потерей объекта - вскоре обещания сменились виноватыми оправданиями и, наконец, отборными матами – мужик видимо посмотрел, наконец, в окно. Издав звериное рычание он со слоновьим грохотом ринулся вниз по лестнице.

Достигнув полутемного первого этажа, он ничего не видел и не слышал, ломясь к выходу как совесткий бронетрораспортер. Дубровин замер в укрытии. Пульс стремительно подскочил вверх. Резко вынырнув из-за батареи почтовых ящиков, он изо всех сил врезал спускающегося противника ногой в колено. Удар, способный раздробить сустав нормальному человеку, на амбала, похоже, не произвел ни малейшего эффекта, заставив его только слегка провалиться на ушибленную ногу. Но этого хватило: потеряв равновесие он оступился и с разбега вмазался башкой в стену. Во все стороны полетели куски штукатурки, подняв над лестничной площадкой тучу пыли. Замотав головой, здоровяк попытался встать, одной рукой вытирая залитую кровью морду, но Дубровин уже яростно обрабатывал его руками и ногами. Пару раз, еще дернувшись, мужик на добрых полчаса затих.

Дубровин достал фонарик и устроил противнику экспресс-обыск, с удивлением обнаружив, что поверх горы мускулов, мужик зачем-то напялил еще и кевларовый бронежилет. Никаких документов и вообще бумаг. Два пистолета с дополнительными обоймами. Пара ножей – обычный охотничий и зачем-то здоровенный мачетеподобный клинок, фиксированный в прилаженных к голени ножнах. Но в первую очередь его интересовал телефон, ради получения которого всё и затевалось.

Разговор был закончен несколько неожиданно для одного из абонентов, потому даже возиться с пин-кодами не пришлось – телефон был включен. Дубровин активировал меню последних звонков. Номер там был всего один. Здоровяк звонил негоему Agl, номер которого тут же предоставила тупая «моторолла».

Следущим пунктом его встреч, был Абренович - учёный. Оказалось, Боговиков, встречался и с ним, о чём Дубровин узнал совершенно случайно….

Шумалинский

После встречи с Дубровиным, Шумалинский поехал в свой спортивный клуб. Спустя пару часов, дождавшись, когда последний из детей покинет зал, Шумалинский пошел в раздевалку, отдав распоряжения старшим ученикам – они сами закроют додзе, они же будут завтра проводить тренировку с утренними группами. Бросив короткий взгляд на портрет Основателя, Шумалинский в очередной раз скептически улыбнулся предприимчивости этого японского дедушки, сумевшего выдать за личное ноу-хау немного не свое. А еще говорят, что евреи вроде Эйнштейна самые продвинутые в этом плане.

Годам к сорока, то есть почти двадцать лет назад, с опытом занятий, по меньшей мере, в десятке боевых школ и стилей, у господина Шумалинского появились серьезные сомнения и в этих школах, и в этих стилях. Как правильно заметили еще ганфайтеры Дикого Запада – бог создал людей сильных и людей слабых, но полковник Кольт уравнял всех.

Тем не менее, рукопашный бой был и остается отличной сферой бизнеса, потому, когда правители СССР милостиво разрешили людям им заниматься, в конце восьмидесятых, Шумалинский открыл своё небольшое додзе, где охотно знакомил людей с частью того, что знал сам. А впоследствии его школа стала отличным прикрытием для его миссии здесь, давая возможность, и встречаться с нужными людьми, и выезжать за границу на «семинары».

Приняв душ, переодевшись, Шумалинский вырулил машину со стоянки, направляясь к супермаркету – у Миры сегодня был день рожденья и надо было еще за подарком заскочить. Но на Литейном, опять намечалась пробка, и от намерения купить дочери новый ноутбук в придётся сегодня отказаться.

Вдалеке переключился светофор, колонна автомобилей тронулась, и сзади раздался пронзительный гудок клаксона. Шумалинский чуть подал вперед и снова встал, чуть не въехав в багажник резко остановившегося впереди «копейщика». Так называли обладателей известной «копейки» - ВАЗ 2101 выпуска подчас середины прошлого века. Хотя к «копьям» копейщики имели мало отношения – не сильно жалея свои тарантасы, они гоняли по городу как копья на колесах, втыкая их во всех попало.

Снова сменился светофор. Шумалинский проехал еще метров пятьдесят. Поправил зеркало, в котором выстроилась полукилометровая вереница машин. Не иначе – опять кого-то по Неве катают. Наверное, жидомасоны в город приехали! Шумалинский зло усмехнулся. Странно, почему они любят плавать на катерках только по Неве или Москва-реке – по Рейну и по Темзе никто из жидомасонов не плавает, во всяком случае, ради прогулки какого-то дерьма никто нигде дороги не перегораживает. В США так вообще дерьмо вертолетами возят.

Шумалинский доехав до 17-й линии Васильевского, свернул на двухполосную дорогу. Через десять минут фары уперлись в фасад его дома. Закрыв машину и войдя в подъезд, он вызвал лифт.

Группа «Тау»

Оказавшись, наконец, дома Шумалинский первым делом поцеловал дочь, поздравив её с двадцатилетием. Гостей не приглашали, решили провести этот вечер вдвоем. За столом, слушая богатый жестами пересказ Миры о вчерашнем предварительном праздновании с друзьями, Шумалинский напряженно размышлял об этом парне Дубровине, о стоящих за ним людях. Люди эти были очень необычным явлением в среде русских националистов, которых он для себя давно разделил на патриотов и «поцтриётов».

«Поцтриёты» были в России особым явлением. Моссад внимательно отслеживал попытки конкурирующих спецслужб наладить контакт с русскими, которых они считали националистами, чтобы потом использовать их в своей игре. Как-то стало известно, что в Россию прибыла группа из Китая с целью наладить связи с теми или иными националистическими структурами. На будущее, так сказать сделать услугу. Естественно, на главную общую встречу пошел и человек из Моссада, известный в московских патриотических кругах как самый яростный и непримиримый жидофоб – только пена у него изо рта разве что не шла, когда представлялся случай поговорить о жидах.

Китаец был замечательный – скромный, тихий такой, маленький и вежливый. Собрав на секретные переговоры тусню «патриотов», сразу перешел к делу и сообщил им, что для работы бюджет может быть ни много, ни мало – два миллиарда долларов. Это по курсу 1998-го года! Их человек просто обалдел от такой щедрости: с подобным размахом Китай сложно было переиграть.

Но еще больше обалдел китаец, когда эти «патриоты» прямо при нем начали бить друг другу морды и выяснять кто главный – то есть, кто будет пилить бабло. Естественно, бабла этому сброду не дали.

После этого, еще пары аналогичных случаев, в Моссаде сложилось устойчивое мнение, что русские националисты – абсолютно бесперспективная масса, там не с кем говорить. Другое мнение было у совсем немногих, к которым принадлежал и шеф Шумалинского, Цви Шрайман неформальный лидер группы «Тау», к которой Шумалинский непосредственно принадлежал.

Шрайман был известным человеком в еврейской разведке, начинавший свою карьеру еще организацией диверсий против англичан. Его родители жили в Австрии, но с появлением перспективы создания Израиля они без лишних раздумий поехали в Палестину, где едва достигнув 16-ти лет, Цви с головой погрузился в войну, начав деятельность в «Хагане» ещё при англичанах. Очень быстро сделав карьеру, он дослужился до генерала - начальника отдела Моссада. Ныне, уйдя как бы на пенсию, ибо о его продолжающейся деятельности внутри Массада было известно очень немногим – по сути, только членам группы «Тау», которую он создал в начале 80-х.

Официально Шрайман, имевший очень богатый опыт диверсий, занимался борьбой с террористами – так, служба досмотра аэропортов Израиля работала на основе его концепции. Вместе с тем, случайно столкнувшись с некоторыми необъяснимыми для себя фактами, Шрайман познакомил со своими выводами некоторых, самых доверенных ветеранов разведки. Вместе они тогда и создали основу «Тау», названной так по последней букве еврейского алфавита.

Большей частью её работой была проверка родословных некоторых видных деятелей международного еврейского движения, в еврействе которых у Шраймана появились серьезные сомнения. На первый взгляд эти люди делали всё правильно: помогали соплеменникам деньгами и пиаром, преследовали врагов евреев по всему миру. С точки зрения тактики это были в доску свои люди, готовые отдать последнюю рубашку на еврейское дело. Но с точки зрения стратегии их действия, действия их предков никак не способствовали еврейскому делу, а иногда вредили.

На этом основании и родилась концепция «скрытых» - дикая, сумасшедшая на первый взгляд, но как опытный разведчик Шрайман проверял и самые сумасшедшие гипотезы. Как оказалось – не такими уж они были и сумасшедшими, особенно применительно к России, тогда она ещё называлась СССР, ибо основная масса «скрытых» похоже, жила там. Но как проверить свои догадки в чужой стране, причем стране, где часть элиты, во многом вроде еврейской по крови, ненавидят Израиль какой-то животной ненавистью?

Идеальным вариантом, по мнению Шраймана, было познакомить с некоторыми своими наблюдениями кого-то из русских военных или офицеров спецслужб – вместе вести расследование было бы значительно легче. Но от этой мысли быстро пришлось отказаться, поскольку система отрицательного отбора командного состава была отработана Москвой и видимо этими скрытыми, до мелочей – любой мало-мальски значительный офицер был, как правило, либо моральным уродом, либо полным дебилом, а высшие силовики – так носили в себе оба этих качества. Естественно, на таких людей режим мог полностью положиться - работа с ними была исключена.

Следующим после генералов объектом интересов Шраймана стали русские националисты, но и там его постигло разочарование, так как дальше жидомасонской концепции мироустройства не могли выглянуть даже самые продвинутые, а некоторые так даже за таджиками с арматурой гонялись, виня их в бедах России. И уже совсем отчаявшись, Шрайман обратил внимание на Озерова, на которого Шумалинским, как и на многих других генералов СССР-Россиянии, собиралось скрупулезное досье.

Изначально досье Озерова лежало в папке с китайской агентурой, задействованной в Москве. Прямых фактов, конечно, не было, но то, как себя вел этот человек, заставляло подозревать в нем разведчика – уж слишком он правильный какой-то был. Задействовав свои связи в ЦРУ и МИ-6 Шрайман исключил его как агента этих спецслужб, а поскольку варианты работы Озерова на какое-нибудь Никарагуа не рассматривались, автоматически он стал «человеком Пекина». Как позже выяснилось, это допущение было неправильным. Более того – похоже, Озеров был как-то связан с некой группой людей, которых Шрайман окрестил «странными националистами».

О них, об эти «странных», по большому счету ничего не было известно, хотя действия в России некой мощной националистической организации были налицо. Например, постепенно, с чьей-то непонятной подачи русские перестали ассоциировать себя с барачным коммунизмом и византийским православием, перестали интересоваться имперскими идеями и борьбой с мировыми жидомасонами. Такое массовое самопроизвольное прозрение было исключено, но кто за ним стоял – было совершенно непонятно. Во всяком случае, определенно не «скрытые», присутствие которых в российской власти Шрайман подозревал. Империя, жертвенный народ-богоносец и жидомасонский заговор – это были их, «скрытых», фишки, после развала СССР, уже двадцать лет водящих по кругу «патриотов». И тут, похоже, кто-то решил выйти из этого круга, а Озеров явно был с этими «кто-то» связан.

Со всей этой логикой, Шумалинского ознакомил он сам – Цви Шрайман. Бодрый старик и самого Шумалинского изучал лет пятнадцать. Когда-то сам занимался, курировал его подготовку, регулярно вызывая на «семинары» в Цфат, пока стал полностью доверять ему.

Озерова Шумалинский никогда не видел, но, как известно: хочешь узнать человека – посмотри на его людей. И этот Дубровин, человек Озерова, произвел на Шумалинского впечатление – таких башковитых ребят мало было даже в Моссаде, который Шумалинский считал лучшей спецслужбой мира. Но люди, которые стояли за Дубровиным были, похоже, и посильнее их специалистов. Два человека сошло с ума, пытаясь проникнуть в тайну печати. Один выцарапал себе глаза сразу после медитации, второй ничего тоже не увидел, но придя домой выпрыгнул из окошка. А эти русские медиумы не только остались в здравом уме и памяти, но еще и узнали нечто такое, чего не знал, похоже, сам Шрайман…

В дверь позвонили, вырвав Шумалинского из потока размышлений.

- Это наверное Костя, - тут же подскочила Мира.

- Сиди, - Шумалинский жестом остановил дочь, - я открою.

Обладатель не одного черного пояса, находясь под неусыпным надзором, по меньшей мере 33-х разведок, Шумалинский привык открывать дверь не опасаясь.

Щелкнул замок и на пороге появились два незнакомых молодых человека. Приятные довольно лица, до странности очень похожие друг на друга чуточку еврейские черты, но что-то подсознательно говорило Шумалинскому, что это не его соплеменники. Скорее это был некий средиземноморский тип людей – немного евреев, немного тюрков, немного ещё кого-то. Еще было нечто особенно в разрезе чуть навыкате глаз, в форме черепа, в каких-то других неуловимых деталях. И очень скоро Шумалинский убедился в правоте своей интуиции.

Не дожидаясь приглашения, гости двинулись в квартиру.

- Э-э, да вы куда! – Обалдевший, от такой наглости Шумалинский сделал останавливающее движение открытой ладонью, направленной в грудь одного из незнакомцев. Движение, отрабатываемое десятилетиями тренировок, способное легко проломить пятисантиметровую доску, не говоря уже о грудной клетке человека. Но вместо ожидаемого эффекта Шумалинский словно пластмассовая кукла отлетел к стене.

Люди вошли. Один сразу прикрыл звуконепроницаемую дверь, второй направился в гостиную, где сидела Мира. Преодолевая подкатившую к горлу тошноту, Шумалинский попытался встать.

- Что там, папа, - крикнула Мира, услышав в прихожей шум.

Один из вошедших закрыл за собой дверь и тут же невероятно быстрая, мощная рука схватила Шумалинского за ворот и с размаху стукнула головой о стену. Все потухло.

Шумалинский очнулся, сидя на стуле посреди комнаты. На полу валялась гора сброшенной со стола посуды, а сам стол сдвинут в угол, где один из вошедших, словно кусок мяса паковал его ребенка скотчем. Шумалинский рванулся вперед, целясь ближайшему врагу в челюсть.

Тот легко увернулся, нанеся ему сокрушительный удар коленом в живот. Шумалинский с грохотом отлетел назад, перевернув стул. Он несколько раз пытался подняться, но стоящий рядом человек, – человек, по меньшей мере в полтора раза тоньше и легче его – медленными, словно ленивыми ударами валил его на пол. Потом ему это видимо надоело и перехватив взгляд Шумалинского он с размаха въехал кулаком по стене. От страшного удара, казалось дом содрогнулся до самого фундамента. Обои с треском лопнули, обнажая протянувшуюся через всю стену трещину в стене.

- Ты видишь, что я могу с тобой сделать, если захочу. Но я не хочу. Пока.

Шумалинский устало обратился, к ворвавшимся к нему в дом:

- Кто вы и что вы от меня хотите?

- Кто мы – не имеет значения. А второй вопрос – правильный. Отвечаем: мы от вас ничего особого не хотим. Пока. Пока, будьте так любезны, включите ваш компьютер.

Бросив испуганный взгляд на привязанную к столу дочь Шумалинский повиновался.

Загудел вентилятор и стол легко завибрировал от вращения жесткого диска. Не церемонясь Шумалинский ввел все необходимые пароли, но они, похоже, незнакомцев абсолютно не интересовали.

Один из них протянул ему устройство с USB разъемом:

- Теперь, будьте так любезны, сбросьте все диски сюда.

Говоривший это незнакомец стоял метрах в трех от машины и со стула Шумалинский не мог до него дотянуться. Жестокость этих людей поражала: они видели, что у него, похоже, сломана нога, но заставляли его вставать и ковылять через половину комнаты.

Морщась от боли Шумалинский протянул руку за устройством. Человек сделал шаг навстречу – и в тот же момент компьютер, издав характерный звук, пошел на перезагрузку. Увидевший это незнакомец весь перекосился от злобы. Бросив устройство в руки Шумалинского, он молча сел на диван.

Оба гостя не проронили больше ни слова, ожидая, пока Шумалинский снова вводит пароли и копирует данные. Абсолютно не понимая, что за начинка в этой штуке он скопировал туда террабайт диска – тем более что там и ценного ничего, по большому счету не было. Какие-то учебные фильмы и тому подобное. Шумалинский никогда не доверял информацию компьютерам.

Когда данные полностью были переброшены, устройство издало писк. Один из «гостей» тут же встал и сам выдернул его из разъема. Сунув его в карман, и не говоря ни слова он, вместе с тем другим, направился к выходу.

Отвязывая и успокаивая дрожащую от шока дочь, Шумалинский всеми силами не давал себе поддаваться панике и пытался трезвым взглядом разобраться в ситуации.

Кто эти люди – да и люди ли? Зачем они приходили? Кому нужен был этот цирк с данными: при желании можно было прийти сюда, когда никого нет дома и взять всё, что им нужно, да и кому был нужен мусор, по большому счету, хранящийся на дисках? Никто даже не поинтересовался ноутбуком, никому не пришло в голову скопировать диски DVD системы. Телефоны, наладонники, гора флэшек и дисков - это никого не интересовало. Тогда зачем?

Вызвать панику? Заставить его дергаться и выходить на связь с Израилем? Это было единственным логичным объяснением и стандартным методом выхода на каналы связи: испуганный, потерявший контроль над собой агент тут же пытается связаться со своими. А в этот момент припугнувшие его люди ждут – и перехватывают канал связи.

Нет, ребята – не на того напали, - зло прошипел Шумалинский, сплевывая кровь и куски зубов из разбитого рта.

Он автоматически начал прокручивать в уме досье мерзавцев, к которым можно было бы сейчас или чуть позже позвонить, тем самым пустив следящих за ним по ложному следу. Выбрав из мысленного списка нужную фамилию, он сделал «донесение» о случившемся и направил «боссу» письмо на электронный ящик, мысленно улыбнувшись своей затее – кто эти приходившие молотобойцы было пока неясно, но скоро жизнь пары говнюков из Кнессета, будет немного насыщеннее.

Шумалинским мысленно похвалил себя за идею, и стал думать какой из каналов связи с «Тау» использовать – так, чтобы …

И тут он вспомнил одну поразившую его как гром деталь. Когда этот, второй, вытаскивал своё устройство из машины – она опять пошла на перезагрузку, причем – задолго до того, как рука этого парня дотронулась до записывающего устройства. И тогда компьютер среагировал на его приближение системным сбоем. В принципе, такая реакция процессоров на некоторых людей бывает, но … но Шрайман однажды рассказывал, как еще в семидесятые он обеспечивал внешнюю охрану одному из Ротшильдов, осматривавшему новый на тот момент завод микропроцессоров в Тель-Авиве. Его еще тогда поразило требование личной охраны богатого инвестора выключить в цехе всё оборудование – якобы оно мешало их радиосвязи. А если…

При мысли, кто к нему только что приходил, Шумалинскому стало немного не по себе. Шумалинский не был трусом, но решение было однозначным. Через Хельсинки, через Франкфурт, через Бангкок, хоть через Антарктиду, но завтра он с Мирой будет в Тель-Авиве.

Глава 13

Офис КРОТа

Фото, полученное Дубровиным от Шумалинского, получило подтверждение. Как сказал один из парней Боговикова, с которым говорили люди Дубровина, Боговиков за несколько дней до убийства собирался поехать на встречу в офис партии Глазина и Развозина – известной конторы провокаторов, маскирующихся под русских патриотов.

- Да, размышлял вслух Войдан, - эти подлецы работают хорошо!

Возящаяся с аппаратурой Лада согласно кивнула:

- Твари! До сих пор нормальные русские ребята идут к ним как мухи в паутину, которую специально растянули, чтобы их поймать и сковать.

Офис партии Глазина и Развозина находился на Московском проспекте, в добротном сталинском доме и выходил окнами во двор. Осмотрев его вместе с Войданом, Лада приняла решение, что жучки внутрь подбрасывать не нужно – проще было установить считывающие лазеры на стекло.

На следующее утро, оставив Ладу с аппаратурой в Машине, Войдан зашел в парадную и позвонил в высокую тяжелую дверь партии «Комитет Русскоязычных Общин и Товариществ».

- Вы к кому? – рявкнул голос хрипловатого домофона.

- Я к Фёдору Ильичу. Я корреспондент из газеты «ЗаСР», по просьбе господина Чмурыгина - Войдан назвал первую пришедшую на ум фамилию.

Газета «ЗаСР», аббревиатура которой расшифровывалась как «За Советскую Родину!», была более чем уважаемым в кругах провокаторов изданием, ибо принадлежала мэтру провокаторского дела – Андрею Александровичу Паханову. Он начинал свою карьеру еще псалмопевцем коммунистической партии и Генштаба, вдохновляя граждан на халявный труд во имя победы коммунизма во всем мире, строительство городов за Полярным Кругом и прочие прожекты развитого социализма. Ни сам он, ни его детки, разумеется, за полярный круг не ехали и кайлом на морозе не махали – всё семейство Пахановых трудилось в основном на литературном поприще, славословя гниющее в мавзолее рыжее чучело, господ из Политбюро и их союзников из проникшихся коммунистической идеей африканских людоедов. После распада Совка писатель Паханов получил новое задание своей родной коммунистической партии – задание, изображая из себя «патриота» и «националиста», внедрять в головы своих читателей разрушительные идеи «империи», строительства коммунизма и прочий бред. И надо сказать – некоторое время Паханову это удавалось довольно неплохо. Но те времена уже прошли, и среди его сторонников осталось от силы несколько десятков тысяч пришибленных пенсионеров.

Дверь щелкнула и с той стороны выглянула подслеповатая старая морда бывшей комсомольской активистки. Красота её окончательно увяла лет так двадцать назад и сейчас активистка прозябала живой дверной пружиной в шикарном офисе КРОТа. Слово «ЗаСР» на её ум подействовало безотказно.

Иное дело задастая секретарша, встретившая Войдана в конце коридора, утопленного в ручной работы иракских коврах.

- А что это за газета «ЗаСР»? - секретарша удивленно уставила в Войдана блудливые коровьи глаза.

- Как, вы не знаете? «За Советскую Родину!».

Бросив на Войдана оценивающий взгляд секретарша включила селектор и томным голосом сообщила:

- Фёдор Ильич, к вам тут из этого…

- Из «ЗаСР», - громко напомнил Войдан.

- Впустите немедленно! – последовал ответ из динамика.

Секретарша нехотя поднялась, и вызывающе виляя задом, символически укрытым короткой юбкой, продефилировала к кабинету и распахнула перед Войданом дверь.

Войдя внутрь, Войдану стоило серьезных усилий подавить просившуюся на лицо гримасу отвращения, ибо Фёдор Ильич, он же - правая рука сопредседателя КРОТа Глазина был словно брат-близнец своего шефа. Те же жуликоватые, широко поставленные и слегка на выкате глаза, та же гнусливая улыбка, которую почему-то хотелось оторвать от черепа вместе с мордой. И столь же противный голос педераста. К этим существам Войдан относился много хуже чем к врагам, ибо то были всё-таки люди. Сейчас же перед ним прыгал по кабинету женоподобный сгусток биомассы, одетый по самой последней моде, увешанный золотыми причиндалами и залитый стобаксовым одеколоном, но всё равно распространявший непередаваемое зловоние, словно в этом «патриоте» ощущалось присутствие чего-то инфернального.

Дождавшись, когда секретарша закроет тяжелую, звуконепроницаемую дверь, Войдан без лишних прелюдий сразу перешел к делу. Схватив хозяина кабинета за шиворот, он рывком усадил его в одно из кресел, зажав ему кисти в замок одной рукой и прикрыв рот другой – чтобы от неожиданности Фёдор Ильич громко не шумел. Фёдор Ильич пытался дергаться и Войдану пришлось зажимать ему рот излишне сурово – так что Фёдор Ильич немного посинел.

Войдан отпустил пленника, с самым серьезным видом приложил палец себе к губам и глядя допрашиваемому в глаза. Тот сразу всё понял, и перепуганною смотрел нас него как кролик на удава:

- Вы кто? Вы что себе позволяете? – с трудом выдавил он.

- Я – майор ЦРУ. Центрального Разведывательного Управления Соединенных Штатов, - сообщил Войдан, изображая американский акцент и внутренне давясь от смеха, - вам показать документы?

Не дожидаясь согласия от ткнул в физиономию обалдевшего Фёдора Ильича водительские права и твердо продолжил:

- Я имею санкцию своего правительства вас убить. Прямо здесь и прямо сейчас. Если, конечно, вы обстоятельно не будете отвечать на моим вопросы. Это понятно?

Фёдор Ильич всё понял, что стало очевидно по капающему звуку под его стулом, откуда нечто вонючее потекло прямо на дорогой ковер. Войдан брезгливо поморщился и стал задавать вопросы. Фёдор Ильич быстро и сбивчиво отвечал, иногда прерываясь на рыдания и не относящиеся к делу реплики типа – а сохранят ли ему жизнь? Войдан изображал глубокую задумчивость, качал головой, и шаг за шагом выяснял нужную информацию.

Прослушка офиса КРОТа

Как удалось понять, из путаных объяснений перепуганного до полусмерти Фёдора Ильича, у Боговикова была на руках некая запись, сделанная на мобильный телефон. Что было на записи, Фёдор Ильич не знал, поскольку пришедший к нему в офис Боговиков категорически отказался её показывать – заметив только, что это информация государственной важности и он передаст её только в руки одному из лидеров КРОТа, лица которых он знал из телевизора. Его, разумеется, выставили из офиса. В разговоре с шефом Фёдор Ильич, желая его развлечь, упомянул этот казус, после чего они с Глазиным долго смеялись над глупым придурком. Но после, уехавший в Москву Глазин вдруг перезвонил в офис, дал Фёдору Ильичу нагоняй и приказал разыскать этого Боговикова организовав с ним встречу. Встреча состоялась, после чего, почему-то испуганный чем-то Глазин срочно вылетел в Москву.

Больше Фёдор Ильич ничего не знал – Войдан это понял по глазам, готовым рассказать всё что угодно и кому угодно – лишь бы «ЦРУ» оставило его в покое. Но помня, чем в конечном итоге обернулись действия этой мрази, Войдан попросил допрашиваемого написать заявление на имя директора ЦРУ (в целях конспирации Войдан разрешил не ставить его имя) с просьбой принять на работу внештатным сотрудником. Фёдор Ильич явно не первый раз писал подобную бумагу и быстро исполнил требуемое. Положив документ в карман, Войдан дружески потрепал Фёдора Ильича по плечу, доверительно сообщив, что с ним скоро свяжутся и дадут первое важное задание. Фёдор Ильич с энтузиазмом закивал своей уродливой головой, но Войдан уже покидал кабинет.

- Ну что, - бросил он Ладе, усаживаясь в машину.

- Сейчас он звонит какому-то капитану из ФСБ, до этого он связывался с неким Моисеем Изральевичем Фридкиным – судя по номеру это человек откуда-то с таможни. Потом были звонки в мэрию Питера некоему Бланку и в питерское же отделение партии «Яблоко» - я всё записала на диск.

- А что там с капитаном? Ни про какое заявление он не говорит?

Лада, прижав к наушнику ухо непонимающе покачала головой. Войдан рассказал ей ситуацию в двух словах и Лада буквально зарыдала от смеха.

Заведя машину Войдан начал выводить её со двора. Передача сбилась и в наушниках затрещали хаотические шумы. В этот момент Фёдор Ильич разговаривал со своим непосредственным начальником, четвертым в списке его звонков, но о чем беседовали эти два педераста, Войдана уже не интересовало.

Похоже, работу надо было переносить в Москву. Здесь всё было ясно……

Через час Войдан звонил Надею по скремблеру. Надей уже получил информацию и от Дубровина. Надо было всё тщательно обсудить, и Надей предложил обсудить всё вечером по видеоконференцсвязи.

Глава 14

Дольмен. Лада

Видеоконференцию с Надеем устроили на питерском телекоммуникационном узле норвежской «Телиа-Сонера», которая владела магистралями оптоволоконной связи опоясывающей добрую часть Европы. Там работал человек из питерской Прави. Фирма очень трепетно относилась к защите своих помещений от ФСБ, а канал, по которому проходила видесвязь, был надёжно зашифрован уже Ладой. Так что, учитывая серьёзность полученной информации, обеспечение гарантий секретности, было полным.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-10-25 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: