Дневник Кристины Лукас Пятница, 9 ноября 17 глава




Я не двигалась. Я всё ещё сидела на краю кровати, а передо мной лежали открытые сумки. Он стоял в дверном проходе, пока я не поднялась и не раскрыла объятья ему на


встречу, тогда он подошёл и поцеловал меня.

- Как прошёл твой день? Он снял галстук.

- О, давай не будем говорить об этом. Мы собираемся на отдых!

Он начал расстёгивать рубашку, а я боролось с инстинктивным желанием отвернуться, напоминая себе, что он мой муж, которого я люблю.

- Я собрала сумки. Надеюсь, ты не против. Потому что я не знаю, что ты хочешь взять. Он снял брюки, свернул их и повесил в шкаф.

- Уверен, что всё в порядке.

- Только я не знаю точно, куда мы собираемся. Поэтому не знала, что брать с собой. Он повернулся, и мне показалось, что в его глазах мелькнуло раздражение.

- Я проверю прежде, чем отнести сумки в машину. Всё нормально. Спасибо, что начала собираться.

Он сел на стул перед туалетным столиком и натянул бледно-голубые джинсы. Я заметила, как идеально заглажен низ джинсов, и я двадцати с чем-то летняя, с трудом смогла удержаться, чтобы не подумать о нём, как о нелепом.

- Бен? Ты знаешь, где я была сегодня? Он посмотрел на меня.

- Да. Знаю.

- Ты знаешь о докторе Нэше? Он отвернулся.

- Да. Ты рассказала мне.

Я видела его отражение в зеркале шкафа. Три версии мужчины, которого я люблю.

- Всё. Ты рассказала мне обо всём. Я знаю всё.

- И ты не возражаешь? Что я встречаюсь с ним? Он по-прежнему не поворачивался.

- Я бы хотел, чтобы ты рассказала мне. Но нет. Я не возражаю.

- А про дневник? Ты знаешь про мой дневник?

- Да. Ты рассказала и про него. Ты сказала, что он помогает. Меня посетила мысль:

- Ты читал его?

- Нет. Ты сказала, что это слишком личное. Я никогда бы не стал лазить по твоим личным вещам.

- Но ты знаешь про Адама? Ты знаешь, что я знаю про Адама?

Я заметила, что он вздрогнул, словно я с жестокостью бросила этими словами в него. Я ожидала, что он будет счастлив. Счастлив, что ему больше не придётся снова и снова рассказывать мне о его смерти.

Он посмотрел на меня.

- Да, - ответил он.

- Но нигде нет фотографий, - сказала я.

Он спросил, что я имею в виду, и я ответила:

- Только твои и мои фотографии, но нигде нет его фотографий.

Он поднялся, подошёл ко мне, сел на кровать рядом со мной и взял мою руку. Мне бы хотелось, чтобы он прекратил обращаться со мной, как будто я хрупкая, как будто я могу поломаться. Как будто правда может меня убить.


- Я хотел сделать тебе сюрприз, - сказала он и полез под кровать, доставая оттуда фотоальбом. - Я сложил их сюда.

Он отдал мне альбом. Он был тяжёлым, тёмным, переплетённый чем-то наподобие кожи, но это не была кожа. Я открыла его, и внутри увидела стопку фотографий.

- Я хотел их разложить по порядку. И вручить тебе сегодня вечером, но у меня не было времени. Извини.

Я просмотрела фотографии. Они лежали не по порядку. Здесь были фотографии Адама ребёнком, маленьким мальчиком. Должно быть, те, которые хранились в металлической коробке. Но одна выделялась. На ней был молодой мужчина, который сидел рядом с девушкой.

- Это его девушка?

- Одна из. С ней он встречался дольше всех.

Она была симпатичной блондинкой с короткими волосами. Она напомнила мне Клэр. На фотографии Адам улыбался, глядя прямо в камеру, а она повернула лицо наполовину к нему. На её лице застыла смесь радости и неодобрения. Между ними витал заговорщический дух, как будто они только что шутили с тем, кто делал снимок. Они были счастливы. Эта мысль порадовала меня.

- Как её зовут?

- Хелен. Её зовут Хелен.

Я вздрогнула, когда поняла, что думаю, о ней в прошедшем времени, как будто она тоже умерла. Мысли двигались дальше: "Что если бы она умерла вместо..." Но я с силой вытолкнула их из головы прежде, чем они успели сформировать и обрести форму.

- Они были всё ещё вместе, когда он умер?

- Да. Они подумывали о помолвке.

Она выглядела такой молодой, такой полной жизни, в её глазах было столько возможностей, которые были у неё в арсенале. Она ещё не знает, с каким горем ей предстоит столкнуться.

- Я бы хотела встретиться с ней.

Бен забрал у меня фотографию и вздохнул.

- Мы не поддерживаем с ней связь.

- Почему?

Я уже планировала, что сможем оказать друг другу поддержку. У нас было кое-что общее, понимание, любовь, даже если ни друг к другу, то к человеку, которого мы потеряли.

- Было много ссор. Сложностей.

Я посмотрела на него и увидела, что он не хочет рассказывать мне. Человек, который написал то письмо, человек, который верил в меня и заботился обо мне, который, в конце концов, любит меня настолько сильно, что сначала нашёл силы оставить меня, а потом вернуться, кажется, исчез.

- Бен?

- Много ссор.

- До того, как Адам умер или после?

- И до и после.

Мечты о взаимной поддержке исчезли, сменившись чувством сожаления. А что если мы ссорились и с Адамом? Безусловно, он мог встать на сторону своей девушки, а не матери?

- Адам и я были близки?


- Да. Пока ты не попала в больницу. Пока ты не потеряла память. Даже тогда вы были близки. Насколько это было возможно в такой ситуации.

Его слова ударили меня словно кулаком. Я поняла, что Адам был малышом, когда его мать начала страдать амнезией. Конечно, я никогда не знала невесту своего сына, каждый день я видела его, как в первый раз.

Я закрыла альбом.

- Мы можем взять его с собой? Я хочу посмотреть другие фотографии позже.

 

Я выпила кружку чая, которую Бен налил мне на кухне, когда я закончила собираться, а потом мы пошли к машине. Я проверила, на месте ли сумочка и дневник. Бен добавил несколько своих вещей в сумку, и принёс ещё одну сумку, кожаный портфель, с которым он уходил сегодня с утра, и пару прогулочных ботинок, который стояли у задней стенки гардеробной. Я стояла у двери, пока он погружал вещи в багажник, а потом ждала, пока он проверял, все ли двери заперты, а окна закрыты. А теперь я спросила у него, сколько займёт наша поездка.

Он пожал плечами.

- Зависит от пробок. Недолго, когда мы выедем из Лондона.

Это был отказ в том, чтобы дать ответ, замаскированный под ответ. Интересно, он всегда такой. И как ему ещё не надоело за все эти годы говорить мне одно и то же, может быть, я ему наскучила до такой степени, что он уже даже не может заставить себя сказать мне хотя бы что-нибудь.

Он был аккуратным водителем, насколько я видела. Он ехал медленно, частенько поглядывая в зеркало заднего вида, притормаживая при любой приближающейся опасности.

Интересно, а Адам водил? Думаю, что должен был, потому что был в армии, но водил ли он, когда приходил на побывку? Забирал ли он свою больную мать и отвозил куда-нибудь, туда, где, по его мнению, мне могло понравиться? Или он решил, что нет смысла, потому что какое удовольствие я бы не получила от поездки, на следующий день оно испарится, как снег на горячей крыше?

Мы ехали по автостраде, ведущей из города. Начался дождь. Крупные капли хлестали по стеклу, задерживаясь на секунду в своей первозданной форме, а потом стекали вниз. Вдалеке огни города окутали бетон и стекло мягким оранжевым свечением. Это было и красиво и пугающе одновременно, но я боролась сама с собой, чтобы не думать об этом. Потому что единственно, о чём мне хотелось думать, это о моём сыне, а не о чём-то абстрактном, но без подробных воспоминаний о нём у меня ничего не получалось. Я мысленно продолжала возвращаться к одной и той же истине: я не помню его, как будто он никогда не существовал.

Я закрыла глаза. И мысленно вернулась к тому, что читала сегодня о нашем сыне, и внезапно картинка взорвалась передо мной. Малыш Адам ведёт вдоль дорожки голубой трёхколёсный велосипед. Но как бы сильно меня не умилила эта картинка, я знала, что она ненастоящая. Я знала, что я не вспомнила, что случилось, я просто помнила картинку, которая сформировалась у меня в мозгу, когда я читала о ней. Это было воспоминание о воспоминании. Многие люди могут вернуться назад в прошлое на несколько лет или даже десятилетий, но для меня это всего лишь несколько часов.

Отчаявшись вспомнить сына, я выбрала лучшую альтернативу из имеющихся, единственную, чтобы успокоить мой взбудораженный мозг. Я решила ни о чём не думать.


Вообще ни о чём.

 

Сладкий и густой запах бензина. Боль в спине. Я открыла глаза. Впереди я увидела мокрое ветровое стекло, запотевшее от дыхания, а за ним далёкие размытые огни. Я поняла, что задремала. Я спала, наклонившись к стеклу, повернув неудобно шею. В машине царила тишина, и я оглянулась через плечо.

Бен здесь, сидит рядом со мной. Он не спит, смотрит в окно, и не двигается, кажется, что он заметил, что я проснулась, но всё равно продолжает смотреть вперёд. Выражение его лица пустое, не читаемое в темноте. Я повернулась, чтобы увидеть, на что он смотрит.

За залитым дождём стеклом был виден капот автомобиля, дальше низкий деревянный забор, тускло освещённый уличными фонарями позади нас. За забором я не вижу ничего, лишь тьму, необъятную и таинственную, в центре которой висит луна, полная и низкая.

- Я люблю море, - сказал он, не глядя на меня, и я поняла, что мы припарковались на вершине скалы, недалеко от побережья.

- А ты? - он повернулся ко мне. В его глазах была невыразимая грусть. - Ты любишь море, Крис, да?

- Люблю.

Он говорил, как будто не знал, как будто мы никогда не были на побережье до этого, как будто мы никогда не выезжали куда-нибудь на выходные. Страх начал поднимать голову, но я сопротивлялась. Пыталась остаться здесь, в настоящем, со своим мужем. Я пыталась вспомнить всё, что узнала из дневника.

- Я знаю, дорогая. Он вздохнул.

- Я знаю. Ты всегда любила его, но я уже ничего не знаю. Ты изменилась. Ты изменялась все эти годы. С тех пор, как произошло нападение. Иногда я даже не знаю, кто ты. Я просыпаюсь каждый день и не знаю, какой ты будешь.

Я молчала. Я не могла придумать, что сказать. Мы оба прекрасно понимали, насколько бессмысленно мне говорить что-нибудь в свою защиту, говорить, что он неправ. Мы оба знали, что я последний человек, который знает, насколько я изменилась за это время.

- Извини, - произнесла я, наконец. Он посмотрел на меня.

- Ничего страшного. Не нужно извиняться. Я знаю, что это не твоя вина. Ничего из того, что случилось, не твоя вина. Я был несправедлив, думая только о себе.

Он посмотрел на море. Вдалеке был одинокий огонёк. Лодка на волнах. Огонёк в море вязкой темноты. Бен заговорил:

- У нас всё будет хорошо, правда, Крис?

- Конечно же. Конечно же, будет. Это новое начало для нас. У меня есть дневник, да и доктор Нэш мне поможет. Мне становится лучше, Бен. Я знаю. Я подумываю снова начать писать. Нет причин не начать. У меня всё будет хорошо. Да и вообще я теперь общаюсь с Клэр, и она тоже может помочь мне.

В голову пришла идея.

- Мы снова бы могли быть вместе, как думаешь? Как в старые времена? Как в университете? Мы втроём. И её муж. Кажется, она говорила, что у неё есть муж. Мы можем встретиться и провести вместе время. Это было бы неплохо.

В моей голове крутилась вся та ложь, о которой я читала, то, почему я не могла ему


доверять, но я отогнала эти мысли. Я напомнила себе, что всё уже разрешилось. Теперь моя очередь быть сильной. Уверенной.

- Поскольку мы пообещали друг другу быть честными, теперь всё будет хорошо. Он повернулся ко мне.

- Ты любишь меня?

- Конечно.

- Ты прощаешь меня? За то, что бросил тебя? Я не хотел. У меня не было выбора.

Извини.

Я взяла его руку. Она была одновременно и тёплой и холодной, слегка влажной. Я попыталась взять её в свои руки, но его рука безжизненно лежала на колене. Я сжала её, и только тогда, кажется, он заметил, что я держу её.

- Бен, я всё понимаю. Я прощаю тебя.

Я заглянула ему в глаза. Они казались пустыми и безжизненными, как будто видели столько ужаса, что больше не могут со всем этим справляться.

- Я люблю тебя, Бен.

Его голос перешёл на шёпот:

- Поцелуй меня.

Я сделала, как он просил, а когда я вернулась на место, он прошептал:

- Ещё раз. Поцелуй меня ещё раз.

Я поцеловала его во второй раз. Но, хоть, он и просил меня, я не смогла поцеловать его третий раз. Вместо этого я посмотрела на море, на лунный свет на воде, капли дождя на ветровом стекле отражали жёлтый свет от фар, проходящих мимо машин. Мы вдвоём, вместе, держимся за руки.

Такое ощущение, что мы сидели так несколько часов. Бен и я. Смотрели на море. Он внимательно рассматривал воду, как будто ждал чего-то, какого-то ответа в темноте, и молчал. Меня мучили вопросы, зачем он привёз нас сюда, и что он надеялся найти.

- Неужели, и вправду сегодня наша годовщина? - спросила я, но он не ответил. Казалось, что он меня не услышал, и я повторила снова.

- Да, - ответил он тихо.

- Годовщина нашей свадьбы?

- Нет. Годовщина ночи, когда мы познакомились.

Я хотела спросить, когда же мы будем праздновать, и сказать, что это не похоже на празднование, но, думаю, это было бы жестоко.

Оживлённая дорога позади нас затихала, луна была уже высоко в небе. Я уже начала волноваться, что мы просидим здесь всю ночь под дождём, глядя на море. Я подавил зевок.

- Я хочу спать. Может быть, поедем в отель? Он посмотрел на свои часы.

- Да. Конечно. Извини. Да, - сказал он и завёл машину.

- Мы поедем туда сейчас же.

Я расслабилась. Я хотела спать и боялась этого.

 

Прибрежная дорога то поднималась, то опускалась, пока мы огибали деревушки. Начали приближаться огни города покрупнее, и уже были чётко видны сквозь влажное стекло. Дорога стала оживлённее. Появился морской причал с пришвартованными лодками, магазинами и ночными клубами, потом мы въехали в сам город. Казалось, что справа от нас


были одни отели, с объявлениями о свободных местах на белых знаках, которые качались на ветру. Улицы были очень оживлёнными. Оказывается, не так поздно, как я думала, или это просто город, который не спит и днём и ночью.

Я посмотрел на море. Пирс, который выходил в открытую воду, был залит светом. В конце его располагался парк развлечений. Куполообразный павильон, американские горки и суматоха. Я практически слышала возгласы и крики людей, когда они взлетали над кромешно-чёрным морем.

В груди начало нарастать непонятное беспокойство.

- Где мы? - спросила я. Над входом пирса написаны какие-то слова, но я не могу их разобрать из-за дождевых капель на ветровом стекле.

- Мы на месте, - ответил Бен, когда мы повернули и остановились возле дома с террасой. На вывеске над входом было написано: "Риальто Гест Хаус". Перед дверью лестница, декорированный забор, отделяющий дом от дороги. Рядом с дверью небольшой треснутый горшок, в котором раньше, должно быть, рос куст, но теперь он был пуст. Меня охватил сильный страх.

- Мы уже здесь были?

Он отрицательно покачал головой.

- Ты уверен? Выглядит знакомым.

- Уверен. Мы могли останавливаться где-нибудь здесь неподалёку. Наверное, ты вспомнила то место.

Я попыталась расслабиться. Мы вышли из машины. Рядом с гостевым домом был бар, и сквозь большие окна было видно множество пьющих людей и танцпол позади них. Глухо стучала музыка, приглушённая стеклом.

- Зарегистрируемся, а потом я вернусь за багажом. Хорошо?

Я плотнее закуталась в пальто. Ветер был холодным, а дождь усилился. Я поспешила подняться по лестнице и открыть входную дверь. На стекле прикреплен знак: "Свободных мест нет". Я открыла дверь и вошла в вестибюль.

- Ты забронировал номер? - спросила я, когда Бен подошёл ко мне. Мы стояли в коридоре. Дальше по коридору были распахнуты двери, из-за них доносился звук телевизора, конкурирующий по громкости с музыкой по соседству. Нигде не было рецепшена, вместо этого, на маленьком столике стоял колокольчик, а рядом записка, что необходимо позвонить, чтобы привлечь внимание.

- Да, конечно. Не волнуйся, - сказал он и позвонил в звонок.

Какое-то время ничего не происходило, потом из комнаты, находящейся где-то в задней части дома, появился молодой мужчина. Он был высокий и неуклюжий, и я заметила, что, несмотря на рост, он носил рубашку навыпуск. Он приветствовал нас, как будто давно ждал, но без радушия. Я подождала, пока Бен уладит все формальности.

Очевидно, что у гостиницы были лучшие времена. Ковёр был местами протёрт, краска на дверном проёме потрескавшаяся и поцарапанная. Напротив гостиной была ещё одна дверь, на которой было написано "Столовая", и в конце коридора еще несколько дверей, одна из которых, наверняка, ведёт на кухню, а другая в комнату отдыха персонала.

- Я провожу вас в комнату, пойдёмте? - сказал высокий мужчина, когда они с Беном закончили. Я поняла, что он говорит со мной. Бен тогда уже был на полпути к выходу, по- видимому, чтобы забрать сумки.

- Да. Спасибо.


Он отдал мне ключи, и мы начали подниматься по лестнице. На первом этаже располагалось несколько комнат, но мы прошли их и поднялись на один пролёт. Казалось, дом уменьшался, пока мы поднимались. Потолок становился ниже, а стены ближе. Мы прошли ещё одну спальню и остановились перед последним пролётом, который вёл к верхушке дома.

- Ваша комната наверху. Там она единственная.

Я поблагодарила его, и он повернулся и пошёл вниз по лестнице, а я - наверх в нашу комнату.

Я открыла дверь. В комнате было темно. Она оказалась больше, чем я ожидала. Сквозь окна напротив лился тусклый сероватый свет, и можно было разглядеть контуры туалетного столика, стола, кровати и кресла. Музыка из клуба по соседству глухо и неясно стучала, по сути, были слышны только басы.

Я стояла неподвижно. Страх снова сковал меня. Тот же страх, что и снаружи гостевого дома, но только хуже. Меня бросило в дрожь. Что-то не так, но я не могу понять что. Я глубоко вздохнула, но воздух не шёл в лёгкие. У меня появилось ощущение, как будто я начинаю тонуть.

Я закрыла глаза, словно надеялась, что комната будет выглядеть по-другому, когда я открою их, но ничего не изменилось. Меня захлестнул непреодолимый страх перед тем, что произойдёт, когда я включу свет, как будто это простое действие повлечёт за собой некое несчастье, конец всего.

Что произойдет, если я просто уйду из комнаты, окутанной темнотой, и спущусь по лестнице? Я бы смогла спокойно пройти по коридору мимо высокого человека, мимо Бена, если будет нужно, и уйти, уйти из этого отеля.

Конечно, они подумают, что я сошла с ума, найдут меня и приведут обратно. И что я им скажу? Что женщине, которая ничего не помнит, не нравится комната, что её мучают какие- то подозрения? Они бы подумали, что я нелепа.

Я с мужем. Я приехала сюда, чтобы помириться с ним, уладить все проблемы. С ним я в безопасности.

Я включила свет.

Когда мои глаза привыкли к свету, я увидела комнату. В ней не было ничего выдающегося. И нечего было бояться. Серовато-зелёный ковёр, несоответствующие друг другу занавески и стены с цветочным узором. Накренившийся шкаф с тремя зеркалами и выцветшей птицей над ними, плетёное кресло с цветочным узором на подушке, и кровать, накрытая оранжевым в ромбах покрывалом.

Этот номер, наверняка, разочаровал бы тех, кто заказал его на выходные, но хоть Бен и заказал его для нас, я не чувствовала разочарования. Страх превратился в ужас.

Я закрыла дверь за собой и попыталась успокоиться. Я веду себя глупо. Как параноик.

Нужно чем-нибудь заняться. Сделать что-нибудь.

В комнате было прохладно и от занавесок тянуло сквозняком. Окно было открыто, и я подошла, чтобы закрыть его. Но прежде я выглянула наружу. Мы были высоко. Уличные фонари намного ниже. На них сидели чайки. Мой взгляд скользнул по крышам, луне, висящей в небе, и морю вдалеке. Я могла разглядеть пирс, американские горки, мигающие огоньки.

И тогда я увидела их. Слова на входом на пирс. "Пирс Брайтон"


Несмотря на холод и дрожь, я почувствовала капельки пота на бровях. Теперь всё обрело смысл. Бен привёз меня сюда, в Брайтон, на место, где со мной случилось несчастье. Но почему? Он что думает, что я скорее вспомню, что случилось, если вернусь в город, где у меня отобрали жизнь? Думает, что я вспомню, кто это сделал со мной?

Я вспомнила, что доктор Нэш предлагал мне прийти сюда, и я отказалась.

Я услышала шаги на лестнице и голоса. Похоже, высокий мужчина ведёт сюда Бена.

Они вместе принесут багаж, подняв его по лестнице. Они скоро будут здесь.

Что мне ему сказать? Что он ошибается, и нахождение здесь не поможет мне? Что я хочу домой?

Я вернулась к двери. Я помогу занести их, распакую, а потом мы ляжем спать, а завтра...

И тут меня, как будто ударило. Завтра я ничего не вспомню. Должно быть, это и было на уме у Бена. Фотографии. Альбом. Ему придётся использовать всё, чтобы объяснить, кто он и где мы.

Меня мучил вопрос, привезла ли я с собой дневник, положила ли я его в сумку. Я попыталась успокоиться. Сегодня вечером я положу его под подушку, а завтра я найду и прочитаю. Всё будет хорошо.

Я услышала голос Бена на лестничной площадке. Он разговаривал с высоким мужчиной, обсуждая детали завтрака.

- Мы хотели бы позавтракать в номере, - услышала я, как он сказал. Крик чайки за окном испугал меня.

Я подошла к двери и увидела её. Справа. Ванну с открытой дверью. Ванна, туалет, таз. Но моё внимание привлёк пол, меня захлестнул ужас. Он был выложен плиткой с необычным узором, сумбурно чередовались чёрные и белые диагонали. У меня отвисла челюсть. По телу побежали мурашки. Я услышала свой собственный крик.

Я узнала этот узор.

Я узнала не только Брайтон.

Я уже была здесь. В этой комнате.

 

Дверь открылась. Я ничего не сказала, когда вошёл Бен, но мой мозг метался. Неужели в этой комнате на меня напали? Почему он не сказал, куда мы едем? Как он дошёл от нежелания даже рассказывать о том, что на меня напали, до того, чтобы привести меня в комнату, где всё произошло?

Я увидела, что высокий человек стоит за дверью, и мне захотелось позвать его и попросить остаться, но он повернулся и ушёл, а Бен закрыл дверь. Мы остались вдвоём.

Он посмотрел на меня.

- Любимая, с тобой всё в порядке?

Я кивнула и сказала, что да, но было ощущение, словно слова выдавливали из меня. Я почувствовала, как внутри меня начали пробиваться ростки ненависти.

Он взял мою руку и сжал слегка сильнее, чем требовалось. Ещё чуть-чуть сильнее, и я бы что-нибудь сказала, чуть-чуть слабее и я бы даже не подумала, что он заметил это.

- Ты уверена?

- Да, - почему он это делает? Он же знает, где мы и что это значит. Должно быть, он планировал всё это с самого начала. - Да. Я в порядке. Просто я немного устала.

И вдруг мысль, словно током, ударила меня. Доктор Нэш. Должно быть, он имел какое- то отношение к этому. В противном случае, зачем Бену, после стольких лет, в течение


которых он мог что-нибудь сделать, но не делал, привозить меня сюда?

Должно быть, они общаются. Возможно, Бен позвонил ему, после того, как я рассказала о наших встречах. Возможно, когда-то на прошлой неделе, о которой я не знаю ничего, они всё и спланировали.

- Почему бы тебе не прилечь? - спросил Бен. Я услышала свой голос:

- Думаю, так и сделаю.

Я повернулась к кровати. Возможно, они поддерживали связь всё это время? Доктор Нэш мог врать мне обо всём. Я представила, как доктор Нэш звонит Бену после того, как попрощается со мной, рассказывая ему о моём прогрессе или наоборот.

- Хорошая девочка, - сказал Бен. - Я хотел купить шампанское. Думаю, нужно сходить за ним. Наверное, где-то здесь недалеко есть магазин.

Он улыбнулся.

- А потом выпьем с тобой.

Я повернулась, и он поцеловал меня. Теперь поцелуи были дольше. Он провёл губами по моим, запустил руку в мои волосы и погладил по спине. Я боролась с желанием оттолкнуть его. Его рук опускалась всё ниже и ниже, пока не остановилась на ягодицах. Я с трудом сглотнула.

Я никому не могу доверять. В том числе и своему мужу. В том числе и человеку, который утверждал, что помогает мне. Они работали вместе, приближая этот день, день, когда мне предстояло встретиться с ужасом моего прошлого.

"Да как они смеют! - подумала я. - Как они смеют!"

- Хорошо, - ответила я и слегка отвернула голову, аккуратно оттолкнув его, чтобы он отпустил меня.

Он повернулся и вышел из комнаты.

- Я запру дверь, - сказал он, закрывая её. - Нужно быть осторожными...

Я услышала, как ключ повернулся в двери, и начала паниковать. Он и в правду пошёл покупать шампанское? Или встречается с доктором Нэшем? Я не могла поверить, что он привёз меня в эту комнату, даже не сказав мне. Ещё одна ложь после всех прочих. Я слышала, как он спускается по лестнице.

Заламывая руки, я села на край кровати. Я не могла успокоиться, не могла сосредоточиться на одной мысли. Мозг перескакивал с одной мысли на другую, как будто, в мозгу, лишённом воспоминаний, любая идея занимала слишком много пространства, чтобы вырасти. Вместо этого она просто начинала двигаться, сталкиваться с другими, рассыпаясь дождём искр прежде, чем оставит какой-либо след.

Я поднялась. Я была разъярена. Я не могла смириться с мыслью, что он вернётся, нальёт шампанское и ляжет со мной в одну постель. Так же как я не могла вынести мысль о его коже рядом с моей и о его руках на мне, которые трогают меня, давят, побуждая отдаться ему. Да как бы я смогла, если меня нет и нечего отдавать?

"Я сделаю всё, - подумала я. - Всё, кроме этого".

Я не могу остаться здесь, где разрушили мою жизнь и отняли у меня всё. Я попыталась подсчитать, сколько у меня времени. Десять минут? Пять? Я подошла к сумке Бена и открыла её. Не знаю почему. Я не думала об этом или как быстро я должна всё делать до того, как Бен вернётся, и всё снова изменится. Возможно, я хотела найти ключи от машины, выломать дверь, спуститься по лестнице и выйти на дождливую улицу. Хотя я даже не


уверена, умею ли я водить, возможно, я хотела попробовать, сесть в машину и уехать отсюда, далеко-далеко.

Или я, возможно, хотела найти фотографию Адама. Я знала, что они там. Я взяла бы всего лишь одну, а потом вышла бы из комнаты и убежала, а когда бы я больше не могла бежать, я позвонила бы Клэр или ещё кому-нибудь, и рассказала, что я так больше не могу, и попросила бы их помочь.

Я засунула руку глубоко в сумку и нащупала что-то металлическое и пластиковое. Что- то мягкое. И затем конверт. Я вытащила его, подумав, что там могут лежать фотографии, и увидела, что это тот конверт, который я нашла в кабинете дома. Должно быть, я положила его в сумку Бена, когда собиралась, намереваясь напомнить ему, что его так и не открыли. Я перевернула его и увидела пометку "Лично в руки". Не думая, я разорвала его и вытащила содержимое.

Бумаги. Страницы, страницы. Я узнала их. Бледные синие линии и красные поля. Такие же листы, как в моём дневнике.

И потом увидела свой собственный почерк и начала понимать.

Я не прочитала всю свою историю. Она гораздо больше. Больше на многие страницы.

Я нашла дневник в сумке. Сразу я не заметила, но сейчас увидела, что после заключительного листа была вырвана целая секция. Страницы рядом с корешком были вырезаны аккуратно скальпелем или бритвой.

Вырезаны Беном.

Я села на пол, разложив перед собой страницы. Это пропавшая неделя моей жизни. Я начала читать остальную часть своей истории.

 

***

Первая запись была датирована: Пятницей, 23 Ноября. Тем же днём, когда я встретила Клэр. Должно быть, я сделала её тем же вечером, после разговора с Беном. В конце концов, возможно, у нас и состоялся разговор, который я планировала.

Запись начиналась так:

"Я сижу на полу ванной в доме, в котором, предположительно, просыпаюсь каждое утро. Передо мной лежит дневник. Я пишу, потому что это единственное, что я могу сделать. Платки раскиданы вокруг меня, пропитанные слезами и кровью. Когда я моргаю, всё вокруг подёргивается красной пеленой. Кровь течёт в глаза так быстро, что я едва успеваю

вытирать.

Я посмотрела в зеркало и увидела, что кожа над глазами и губы рассечены. Когда я сглотнула, то почувствовала металлический привкус крови.

Мне хотелось спать. Хотелось найти где-нибудь безопасное место, закрыть глаза и отдохнуть, как животное.

Да я и была им. Животным. Живущим от события до события, ото дня ко дню, пытаясь найти смысл в мире, в котором себя обнаружила".

 

...

Моё сердце билось с сумасшедшей скоростью. Я ещё раз перечитала абзац, глаза снова и снова возвращались к слову "кровь". Что случилось?

Я начала читать быстро, спотыкаясь о слова, перебираясь от строки к строке. Я не знала, когда вернётся Бен, и не могла рисковать быть застигнутой врасплох до того, как я


дочитаю. Может быть, это мой единственный шанс.

...

 

Я решила, лучше поговорить после ужина. Мы поели в гостиной, держа на коленях тарелки с сосисками и пюре. И когда мы закончили, я спросила, может ли он выключить телевизор. Казалось, ему не хотелось этого делать.

- Мне нужно поговорить с тобой, - сказала я.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-02-12 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: