А. П. Кутепов Л.- Гв. в Преображенском полку

По окончании Лицея весною 1912 года я подал прошение о зачислении меня Л.- Гв. в Преображенский полк для отбывания воинской повинности и осенью того же года поступил в 14 E. И. Выс. (Принца Александра Петровича Ольденбургского) роту с прикомандированием к Учебной Команде для прохождения курса на унтер-офицера. Начальником Команды в то время был шт. капитан Александр Павлович Кутепов.

На всю жизнь мне останутся памятными впечатления первого дня в полку. Нас, вольноопределяющихся, собрали в одном из классов Команды, где А. П. Кутепов в сжатых, отчеканенных и вместе с тем прочувствованных выражениях поздравил нас с поступлением на Царскую службу и разъяснил нам значение этого шага. Слова его о том, что значит слово «солдат» глубоко запали мне в душу. «Священное звание солдата служить верой и правдой своему Го­сударю и Отечеству, быть борцом за Веру и славу, защитником правды и чести, быть христианским воином, в полном смысле этого слова», {201} — вот вкратце, чем нас приветствовал в полку Александр Павлович.

За несколько месяцев, что я пробыл в Учебной Команде, я не только научился глубоко уважать своего начальника, но и искренно его полюбил. Всегда ровный в обращении, строгий без малейшей придирчивости, внимательный и сердечно отзывчивый к нуждам всех своих подчиненных, он не мог не производить глубочайшего на них впечатления своим безукоризненным знанием военного дела, исключительно ясным, интересным и понятным толкованием теории и умением лучше, чем кто-либо, учить «показом». К тому же, будучи ветераном Японской войны (в 85 Выборгском п.), А. П. импонировал нам своим боевым опытом, а его примеры из лично пережи­того служили живыми иллюстрациями при изучении Полевого Устава.

Наиболее ярко запечатлевалось в уме его подчиненных то, что А. П. мог делать все то, что он от нас требовал, будь то самые сложные гимнастические упражнения, или ружейные приемы, или стрель­ба на большие дистанции, или фехтование ружьями. Качество это не могло не производить огромного впечатления на нижних чинов, прибывших недавно из деревни и инстинктивно смотревших на офицера, как на «барина» и «белоручку». А. П. являл им пример русского офицера в лучшем смысле этого слова, и этим объясняется настроение веселого, дружного и товарищеского соревнования, которое царило в Команде и делало ее образцовой во всей Гвардии как по внешней выправке, так и по развитии личных способностей, расторопности и вы­сокому уровню военных знаний ее питомцев.

Когда по окончании Команды я подал прошение и был принят в полк, А. П. очень много помогал мне в приготовлении к офицер­скому экзамену, особенно с тактическими задачами, где он неодно­кратно просматривал и исправлял мои решения. Его умение изображать эти задачи в своем простейшем и понятнейшем виде было мне огромным подспорьем не только на экзаменах, но и впоследствии во время войны, особенно когда я командовал 14 E. И. В. и 13 ротами в 1914 и 1915 гг.

6 августа 1913 года, в день полкового праздника, на Высочайшем смотру я был произведен в подпоручики, и один из первых, кто меня обнял и поздравил, был А. П. В его приветствии было для меня что-то исключительно радостное; и гордость носить форму офицера старейшего русского полка смешивалась с чувством удовлетворения, что я, ученик А. П., не «провалил» — единственное неуставное {202} выражение, которое он применял к проштрафившимся своим воспитанникам.

Настало лето 1914 года. Грозовые тучи медленно сгущались над миром, и, наконец, буря разразилась. 19-го июля (1-го Августа) 1914г. Россия приняла вызов Австро-Венгрии и Германии.

Согласно мобилизации, Начальник Учебной Команды оставался в С. Петербурге командиром запасного батальона. Но как ни почтен­на была деятельность тех, кто готовил бойцов в тылу, ясно, что всякий из нас мечтал о том, чтобы выступить в поход с полком. А. П., не допуская и мысли, чтобы он мог остаться в тылу, немедлен­но подал соответствующее ходатайство командиру полка и был назначен командиром 4-ой роты. Во главе этой роты 20-го августа 1914 года под дер. Владиславов во встречном бою с австрийцами А. П. рукопашным боем опрокинул неприятеля и был тяжело ранен.

Едва оправившись от ран, А. П. вернулся в строй и вновь вступил в командование 4-ой ротой, проделав во главе ее Ломжинскую и Холмскую операции весной и летом 1915 года. Во время последней операции А. П. был вторично тяжело ранен.

В 1916 году А. П. был назначен командиром 2-го батальона и произведен в полковники.

1916 год был годом воскресения духа русской армии. Тяжелые бон осенью 1915 года, когда истощение огнестрельных припасов, винтовок и снаряжения дали возможность немцам потеснить наш фронт за пре­делы царства Польского, до Двины и за Буг, не, могли не иметь угнетающего влияния на войска. Да и войска уже были не прежние; большая часть офицеров и солдат, обученных в мирное время, пала на полях сражения или выбыла из строя, и наскоро обученные пополнения, не менее доблестные по духу, чем их предшественники, не обладали ни той выучкой ни той выносливостью, что бойцы 1914 года. Тем труд­нее и ответственнее была задача начальников. И в этом отношении А. П. проявил свою исключительную способность сплачивать своих подчиненных, воодушевлять их единым духом и единым порывом. Это особенно сказалось в тяжелые бои лета 1916 года.

В начале июля Гвардия, переданная из резерва Верховного Главнокомандующего в распоряжение ген. адъютанта Брусилова, была вы­двинута на позицию на р. Стоход.

{203} Позиции, занятые противником на западном берегу реки, были постоянного типа и усиливались сильными тэт-де-понами с открытом и болотистым характером восточного берега. Стоходские болота на участке Гвардии были нигде не менее полверсты шириною, а на левом фланге (на участке 3-й Гв. пехотной дивизии) доходили до и 1/2 верст.

На долю полка 15-го июля выпало атаковать тэт-де-пон против­ника у дер. Райместо, которую и удалось занять к вечеру 15-го с боль­шими потерями из за совершенно открытых подступов к ней и не­возможности окапываться в болоте — цепи наступали по колено в воде. Были взяты пленные, пулеметы и два орудия.

2-й батальон в этом бою отличился атакой на южную окраину деревни, которую он удержал, несмотря на ожесточенные попытки противника выбить его оттуда.

Но особенно славным боем 2-го батальона под начальством. А. П. было взятие леса у дер. Свинюхи 7-го сентября 1916 года.

В этот день полк находился в корпусном резерве и был расположен за правым флангом дивизии. В первой линии находился Л.- Гв. Семеновский и Л.- Гв. Измайловский полки. В дивизионном резерве был Л.- Гв. Егерский полк, занимавши позицию за Л.- Гв. Измайловским полком.

После сильнейшей артиллерийской подготовки, длившейся весь день 6-го сентября и до рассвета 7-го, Семеновцы и Измайловцы в 5 часов утра 7-го бросились в атаку, выбили противника из нескольких рядов укреплений и заняли: первые — «Грушевидную» высоту (сильный опорный пункта противника), а вторые — часть леса у дер. Свинюхи и окопы к западу от дер. Корытница. Однако на правом фланге Семеновцы не были поддержаны соседними частями; к тому же между ними и Измайловцами оказался довольно значительный прорыв. Противник для восстановления положения произвел две энергичные контратаки — одну с Севера из за Кухарского леса в обход правого фланга Семеновцев, другую с Юга в обход левого фланга Измайловцев.

Атака на Семеновцев была остановлена их собственными резервами и выдвижением наших 1 и 3 батальонов уступом за их правым флангом. На ликвидацию контратаки с Юга был израсходован целиком Л.-Гв. Егерский полк, при чем Измайловны и Егеря вышли на южную опушку леса у дер. Свинюхи. В это время намети­лась третья контратака немцев на северную опушку этого леса во фланг и тыл Измайловцам и Егерям.

{204} В резерве на этом участке оставались всего два наших баталь­она — 2-ой и 4-ый. Последний, атаковавший в передней линии 3-го сентября, насчитывал едва 400 штыков. 2-му батальону был отдан приказ ликвидировать немецкое наступление.

За все годы войны мне не пришлось видеть ничего подобного выдвижению 2-го батальона и его стремительной атаки, которая смела и погнала перед собой немецкие цепи. Как только его передовые цепи показались на горизонте, не менее 5-ти тяжелых и большое количество легких батарей неприятеля открыли по нему заградительный огонь. Цепи двигались, как бы по огнедышащей горе, ни разу не останавли­ваясь, ни разу не нарушая порядка выдвижений под артиллерийским огнем. Из командного поста в бинокль было видно, как батальон «лавирует», уходя все время из под неприятельского огня — «совсем как на маневрах», как отзывались свидетели его марша. Искус­ному и бесстрашному водительству А. П., шедшему посреди построения со своей связью, батальон обязан тому, что он прошел расстояние в одну версту между исходным положением и передовой линией, не понеся сколько-нибудь значительных потерь.

Благодаря тому, что немецкие цепи двигались в прорыв между «Грушевидной» высотой и Свинюхинским лесом, расстояние между 2-м батальоном и ими быстро сокращалось, и скоро огонь противника ослабел, а затем и стих, когда роты 2-го батальона с криками «ура» обрушились на фланги немцев. Атака была до того стремительна и для противника неожиданна, что, почти не оказывая сопротивления, немцы отхлынули назад, оставляя в наших руках многочисленных пленных и пулеметы. Весь участок от «Грушевидной» высоты и до западной опушки Свинюхинского леса оказался в наших руках.

Развивая достигнутый успех, А. П. выбил остатки сил против­ника из этого леса и этим довершил прорыв неприятельского фронта.

Распоряжением командира корпуса А. П. был назначен начальником всего сектора в лесу с подчинением ему всех частей в нем находящихся. Присоединив к себе отдельные роты Измайловцев и Егерей, А. П. немедленно организовал закрепление леса за нами и продолжал очищение подступов к р. Бугу сильными разве­дочными партиями. Разведка никаких сил противника не обнаружила, но захватила много пленных из разбежавшихся немецких частей.

О впечатлении, которое произвел этот бой на противника, можно судить по тому, что вечером были взорваны мосты через р. Буг, {205} подожжены склады и взорваны запасы снарядов. Наша воздушная разведка доносила, что обозы противника спешно отступали на Запад.

К сожалению победа 1-ой Гв. пех. дивизии, столь блестяще завершенная 2-м батальоном под начальством А. П. Кутепова, не была использована командованием армии. Наш 4-ый батальон к вечеру 7-го был выдвинут на помощь 2-му в Свинюхинский лес, и этим окончательно были израсходованы все резервы корпуса. Лишь на следующий день к вечеру подошла 10-я Сибирская дивизия и сменила в лесу части под начальством А. П. Только 7-го сентября было возобновлено наступление на этом участке. За эти 48 часов противник успел под­тянуть резервы (2 германские дивизии, по донесению нашей воздушной разведки) и организовать оборону. За исключением занятия нами нескольких отдельных укреплений, атака 9-го не удалась. За бой 7-го сентября 1916 г. А. П. был награжден Георгиевским оружием. Георгиевский крест он уже получил за бой 27-го июля 1915 г. у дер. Петрилов (Холмская операция), в котором он был тяжело ранен, ведя своих людей в контратаку.

Революция 1917 года застала полк на позиции в Волынской губ. (Ковельское направление). Роковое разложение армии сначала лишь медленно проникало из тыла в боевые части, и немало усилий пришлось потратить революционерам и изменникам, чтобы поколебать стойкость, верность долгу и дисциплину Преображенцев. Лишь в июле, когда по распоряжению Совета Рабочих Депутатов в полк были высланы четыре «революционные» маршевые роты, распропагандированные, состоящие почти исключительно из рабочих-белобилетников и имеющие в своем составе хорошо организованный аппарат пропаганды под главенством большевика Чудновского (впоследствии Военного Комиссара в большевицком правительстве), разложение коснулось и нашего полка.

2-го апреля 1917 г., после того как командир полка свиты Е. В. ген. майор Дрентельн был зачислен в резерв чинов, A. П. Kyтепов был назначен командиром полка. Должность эта, о которой раньше мечтали все офицеры, была далеко не легкая в революционной обстановке. Преданность А. П. Государю и Монархии была всем известна. К тому же в февральские дни в Петербурге А. П. принимал участие в уличных боях с революционерами и был одним из немногих, кто не потерял головы и исполнил свой долг до конца. В {206} Совете Рабочих Депутатов поднимался даже вопрос о предании А. П.. «революционному» суду, как «врага народа».

Кроме того, вновь введенные благодаря слабости Временного Правительства солдатские ротные, батальонные и полковые комитеты, кото­рые на бумаге имели право лишь участвовать в обсуждении вопросов хозяйственных и внутренней жизни, на практике вмешивались во все и, подстрекаемые агитаторами во главе с Чудновским, создавали бесконечный ряд инцидентов и скандалов и подтачивали воинскую дисциплину. Особенно тяжелый удар дисциплине или, лучше сказать, остаткам ее нанес приезд на фронт А. Ф. Керенского, когда смотр Военного Министра был обращен в недисциплинированный и разнуз­данный митинг. Мне сдается, что Керенский не отдавал себе отчета о том вреде, который делали его фронтовые митинги. Власть в его лице являлась в жалком и ничтожном облике. Красное командование, несмотря на всю свою революционность, прекрасно это учло и быст­ро и решительно прекратило беспорядочные военные митинги, которые оно считало наследием «буржуазной революции», и которые недопусти­мы в самой демократической армии.

Ко всему этому надо прибавить то почти нескрываемое недоверие, которое проявляло Вр. Правительство к офицерскому корпусу, не учитывая с одной стороны несомненную его патриотичность и преданность Отечеству, а с другой то разлагающее впечатление, которое это недоверие производило на солдатские массы. Появилось немало и старших начальников, которые или искренно или подлаживаясь к новым веяниям, разрушали доверие солдат к строевым офицерам.

Вот обстановка, в которой А. П. пришлось командовать полком... И, несмотря на все это, его личное обаяние, его пример, мужество и преданность долгу совершили чудо. В позорные дни Тарнопольского прорыва, немедленно последовавшего за трагическим и бутафорским «наступлением Керенского», одна Петровская бригада — полки Лейб-Гвардии Преображенский и Семеновский и 1 Гв. арт. бригада — не уронила чести русского знамени.

Упорно и шаг за шагом обороняя свои позиции, бригада отходила под напором противника, не поддержанная другими частями XI армии, потерявшими вид и дух солдатский.

В эти дни (июль 1917 г.) А. П. Кутепов был особенно на высоте. С глубокой тоской в сердце, кипя гневом на трусов и изменников, губивших Россию, он являл всем пример русского воина, {207} который смерти не страшится и в минуту отчаяния достигает высшего предела напряжения своих душевных сил.

В короткой статье невозможно описать все то, что мы пережили в эти дни. Полк в составе бригады отходил среди моря развращенной и грабившей свои собственные тылы солдатской толпы, бежавшей при малейшем признаке противника или даже при звуке отдаленного орудийного выстрела, убивавшей своих начальников, выкидывавшей раненых из санитарных повозок и поездов, чтобы самой скорее удрать в тыл. Все усилия кавалерийских и нескольких ударных ча­стей удержать ее не привели ни к каким результатам, и как наша бригада, дерясь с противником каждый день в течение двух недель, вышла из этого ада, я думаю никто сейчас объяснить не может.

В эту операцию мы потеряли свыше 1.000 орудий и на два миллиарда рублей военного материала. Как ни странно, количество взятых пленных было сравнительно не велико — слишком уж быстро бежали, бросая все «освобожденные от ига Самодержавия» солдаты.

Дальнейшая история командования полком А. П. Кутеповым не представляет военного интереса. Медленно и верно, не­смотря на запоздалые меры по восстановлению дисциплины в войсках, введенные Вр. Правительством, армия теряла последние остатки воинского духа и вида. Большевицкая революция застала полк на сторожевой позиции к Западу от г. Волочиска и не произвела сначала ника­кого впечатления. О ней знали смутно, а неурядица в тылу уже никого не удивляла. Общее настроение было безнадежное. Интересно, что когда 1-го декабря 1917 года, наконец, пришел приказ от большевицкого военного министра через Революционный Военный Совет VIII армии произвести в полку голосование «за или против» Советского правитель­ства, то полк объявил себя «нейтральным»...

«Все одна сволочь», — комментировал это событие один немолодой запасный член полкового комитета, — «скорее бы пустили по домам». Этой фразой как бы суммировалась вся психология солдатских масс...

После этого пришел приказ о снятии погон и отличий и о выборе начальников. А. П., «забаллотированный» полковым комитетом, уехал на Дон.

О последующей деятельности А. П. Кутепова на Юге России и в эмиграции я писать не буду, так как после 1917 года мне пришлось встречаться с ним лишь время от времени. Но до гробовой доски я буду хранить память об Александре Павловиче, нелицеприятном и {208} бесстрашном русском воине в лучшем смысле этого слова, рыцаре без страха и упрека и горячо любимом друге, наставнике и началь­нике.

Полковник Малевский-Малевич.