ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛА КУТЕПОВА

№ 8.

г. Париж. 14-го июля 1928г.

 

Настроение общественных кругов всего русского Зарубежья с особой яркостью подчеркнуло исключительное значение нашего военного един­ства, выявившегося с такой силой в пережитые нами дни кончины Главнокомандующего генерала Врангеля.

С полной убежденностью можно сказать, что так называемое разложение эмиграции коснулось, главным образом, тех ее элементов, кои стояли вне воинских организаций. Такие явления, как преступность, смена вех и т. п., удел не состоявших в твердых военных организациях, так как последние служат сдерживающим началом.

Чем ближе момент падения Советской власти, тем крепче мы должны держаться наших военных организаций.

Только этим мы принесем России будущего ту пользу, которую она в праве рассчитывать получить от Зарубежного воинства в деле создания армии, отвечающей потребностям возрожденной родины.

В настоящее время первейшая и главнейшая наша задача заключается в единении и сохранении тех заветов, кои в нас заложены прежней нашей службой под увенчанными славой Императорскими знаменами и той, поистине, героической борьбой, которую русские офицеры, солдаты и казаки выдержали с поработителями русского народа.

Даже враги, исследуя минувшую войну, отдали должное нашей до­блести и выносливости, поставив в этом отношении нашу армию на первое, вполне ею заслуженное, место.

Но, к сожалению, нельзя не указать и некоторых присущих нам недостатков — невыдержанности в долгих усилиях и нетерпения.

У нас нет упорства и настойчивости.

Докажем же в переживаемое нами лихолетье, что русское зарубежное воинство не только сохранило доблесть и заветы нашей старой армии, но, путем трудной эмигрантской жизни, научилось выдержке и длительным усилиям и, несмотря на подчас тяжелые условия, сохранило свою военную организацию и сумет довести ее до момента возрождения своей родины, чтобы помочь ей создать прежнюю могучую и славную армию.

Русский Обще-Воинский Союз должен составить действительно одну общую и могучую военную организацию, послушную воле нашего Верховного Главнокомандующего Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича».

 

Как видно каждому непредубежденному в этом приказ затрону­то все, что надо чинам Союза знать и помнить и сейчас.

Приказ № 9, отданный, хотя и по частному случаю, дал ген. Кутепову возможность еще раз преподать и те общие указания, кои и ныне не потеряли своего значения, даже наоборот приобрели еще большую остроту.

«Обращаю внимание, — писал генерал Кутепов, — начальствующих лиц всех степеней и председателей союзов, обществ и объединений, что в настоящее время, при жизни армии за рубежом, начальники и {304} председатели должны с особым вниманием относиться к каждому проявлению недостаточно корректного отношения гг. офицеров между собою и более, чем когда-либо, обязаны всемерно поддерживать среди подведомственных им чинов начала дисциплины и традиции Императорской Русской армии, бережная охрана которых и составляет наш общий и первейший долг перед нашей родиной».

Думаю, что приведенная мною выдержка более чем применима и к переживаемому нами времени, т. е. спустя пять лет со времени отдачи этого приказа...

Осенью 1928 г. заболел и уехал на юг Франции Верховный Главнокомандующий.

Будучи вызван Его Императорским Высочеством, генерал Кутепов там, в Антибе, 19-го декабря 1928 г. отдал приказ № 25, параграф первый которого передавал сердечный привет В. Кн. Николая Николаевича всему русскому Зарубежному воинству, а пара­граф второй гласил:

«На время болезни Его Императорского Высочества подлежащие до­кладу Верховному Главнокомандующему вопросы Великий Князь Николай Николаевич приказал мне разрешать самостоятельно; обо всех на этом основами сделанных распоряжениях затем доложить Е. И. Высочеству».

Этот второй параграф приказа как бы подчеркивал уже, что именно генерал Кутепов должен быть преемником Верховного Главнокомандующего, и ему еще при жизни Великого Князя давалось право самостоятельного разрешения всех вопросов.

Знаменателен и сохранил полную свежесть мысли и для сегодняшнего дня приказ ген. Кутепова за № 28, отданный им в дни Рождества Христова и перед Новым 1929 годом. После обычного поздравления ген. Кутепов писал:

«Испытания наши продолжаются, но все наши помыслы по-прежнему обращены к нашей дорогой родине. Там, на Руси, растет национальное чувство, а здесь, на чужбине, долгие годы тяжелой нужды не угасили среди воинских чинов духа жертвенности за Российское Государство и за благо русского народа.

Чем ближе мы к возрождению Отечества, тем крепче должны быть наше единство и наша сплоченность вокруг нашего вождя — Великого Князя Николая Николаевича.

Выполнение нашего долга — сохранение накопленного веками великого духа русского воинства — даст нам силы не утратить нашего национального духа и в дальнейшем, чтобы быть всегда готовыми со всем русским народом отдать возрожденной России все наши силы и знания».

 

В этом приказы мне хотелось бы подчеркнуть то обстоятель­ство, что ген. Кутепов, обращаясь к своим соратникам, никогда не упускал случая подчеркнуть прошлое и со всей силой указать, что {305} Зарубежное воинство может рассчитывать что-нибудь сделать только в единении со всем русским народом, т. е. А. П. никогда и ни на одну минуту не противопоставлял нас, зарубежников, тому русскому наро­ду, который находится на своей земле и неустанно борется разными способами с поработителями души и тела русского народа и всего русского, всего того, чем жил народ до несчастного 1917 года.

Непрестанно возраставшая нужда среди чинов Союза в связи не только с ухудшавшимися общими условиями, но и в виду ослабления физических сил воинов, вследствие приближающейся ко многим старости, заставили ген. Кутепова обратить внимание на необходимость и в этом отношении придти на помощь военным организациям, и им был отдан приказ № 28 — 1929 г., устанавливавший образование особых благотворительных комитетов при начальниках Отделов РОВСа с учреждением и Центрального Благотворительного Комитета при председателе РОВСа, причем для начала этого благого дела тем же приказом предлагалось всем благотворительным комитетам к 1-му января 1930 г. сообщить в Центральный Комитет ряд необходимых сведений.

Трудно оказать, во что могло бы вылиться приведенное начинание А. П., но одно должно быть ясно, что, несмотря на все прочие заботы, поглощавшие все внимание ген. Кутепова, он по мере сил стремился и к оказанию помощи всем нуждающимся чинам Союза. Подтверждением чего служить учреждение ген. Кутеповым особой постоянной кой­ки для хирургического лечения чинов Союза в русском госпитале в Вилльжюифе около Парижа.

Наконец, последний приказ ген. Кутепова был поздравитель­ный к празднику Рождества Христова и Новому 1930 году. В этом приказе ген. Кутепов, указав на то, что если нам и тяжело на чужбине, то там на родине еще тяжелее... Русский народ не прекратил своей борьбы с поработителями, и нам надо еще темнее сплотить ря­ды, помня, что наша сила в беззаветной любви к Отечеству и вер­ности нашим военным традициям.

Таким образом, ген. Кутепов и в последнем своем приказе остался верен той основной мысли, которую он неуклонно проводил всегда — что мы, Зарубежное воинство, как и вообще русская эмиграция, представляем силу большую только в единении со всем рус­ским народом.

Правильно оценивая силы и возможности, ген. Кутепов никогда не увлекался «возможностями» только эмиграции и только Зарубежного {306} воинства, но эти «возможности» могут открыться только в сочетании с национально настроенными русскими людьми, находящимися на родине, А. П. верил, что наступит день, когда Красная армия станет просто Русской, и что мы, Зарубежное воинство, сохранив славные традиции Императорской армии, принесем в Россию, освобожденную от коммунистов, те воинские старые заветы, кои выкованы всей рус­ской военной историей, и поможем русскому народу создать армию, от­вечающую потребности великой страны.

Закончив на этом перечень приказов, отданных ген. Кутеповым я не могу умолчать о том, что каждый приказ, отданный А. П., отражал в себе его волю и был пропитан особым «Кутеповским» духом. А. П. никогда не относился к отданию приказов «легко», нет, он стремился, чтобы в каждом слове, а тем более в каждой фразе заключалось, как можно больше смысла, и чтобы все при­казы преследовали одну цель — укрепление духа, чтобы они вселяли надежду и неизменно подчеркивали любовь к Отечеству, говорили о народной гордости и о том, что мы здесь должны делать все, чтобы по­мочь русскому народу в его борьбе с советской властью.

Приведя только приказы ген. Кутепова и не остановившись хотя бы на некоторых «циркулярных» и не циркулярных его распоряжениях, я не дал бы всей картины его деятельности и недостаточно нарисовал бы его фигуру, как председателя РОВСа.

Из этих распоряжений я возьму только те, которые, по моему мнение, сохранили и в настоящее время всю свою силу и важность.

Ныне, как никогда, усилился переход русских эмигрантов в иностранное подданство, а потому интересно привести мнение А. П. по сему вопросу.

В отношении лиц, принявших иностранное подданство, и по разным причинам вышедших из состава РОВСа, писалось так:

«Само собою разумеется, что никаких препятствий к возвращению в будущем в ряды Русской армии чинимо не будет — лишь бы перешедшие в иностранное подданство сохранили любовь к родине-матери и не потеряли бы нравственного облика, присущего русскому воину».

В отношении исполнения приказа ген. Врангеля, запрещающего чинам Союза состоять одновременно и в политических организациях, ген. Кутепов писал:

«Я нахожу необходимым вновь подчеркнуть к неуклонному и точ­ному исполнению приказ генерала Врангеля от 8-го сентября 1923 г. за № 82, со всеми к нему дополнениями и разъяснениями».

{307} На запросы частных начальников о возможности для чинов РОВСа входить в новые эмигрантские организации, объявлявшие об отсутствии у них в программах каких бы то ни было политических лозунгов и пр., отвечалось неизменно так:

«Что бы ни говорили и ни писали и даже как бы ни старались инициаторы новой организации уберечь себя от политики, вернее от проведения всем своим поведением известного политического течения рус­ской зарубежной мысли, им это не удастся.

Исходя из этого и неуклонно следуя мудрому правилу отнюдь не пристегивать РОВС к одной какой-либо политической платформе, я нахожу, что нам, то есть чинам РОВСа, входить под каким бы то ни было предлогом в состав проэктируемой новой организации никоим образом нельзя».

А следующее циркулярное письмо ген. Кутепова я приведу и целиком, настолько оно характеризует его, как начальника, уверенного в своих силах:

«Имею совершенно определенные сведения, что многие русские общественные и политические организации в ближайшее время предполагают создать целый ряд более крупных политических объединений, с како­вой целью уже намечено устройство особых съездов, как для установления единства взглядов, так и для выработки общих политических платформ.

Предупреждая о сем, прошу теперь же поставить в известность всех подведомственных вам начальников войсковых частей и председателей военных союзов, обществ и объединений, что я категорически запрещаю участие в упомянутых выше съездах не только представителям военных организаций, входящих в РОВС, но и отдельным его чинам.

Прошу всех чинов Союза сохранять прежние спокойствие и выдержку, которые так выгодно до сих пор отличали нас от прочей русской эмиграции. Надо помнить, что только полное единение и воинская спайка дадут возможность РОВСу сыграть ту роль в назревающих событиях, которая ему по праву принадлежит.

Прошу также верить, что я всегда буду в курс всех событий и сумею вовремя сказать твердое слово от лица всего РОВСа».

 

Нельзя обойти молчанием и отношение ген. Кутепова, к нашей молодежи и его настойчивое стремление дать им начала воинского образования и, главное, воспитания. Не забывал А. П. и необходимости, как пополнить и возобновить военные знания в офицерской зарубеж­ной среде, так и дать новые знания в соответствии с развитием военного дела. Все слушатели Высших Военных Курсов первого при­зыва хорошо помнят, что ген. Кутепов первый подавал пример посещаемости их, и только неотложные дела или отсутствие из Па­рижа мешали ему присутствовать на каждой лекции этих курсов. {308}

Генерал Кутепов был большой человек. Трудно гадать, что он мог бы еще дать, но был период в его жизни самостоятельной рабо­ты и работы в качества «вождя» — этот период Галлиполи. Пусть это был сравнительно небольшой масштаб, но этот период давал нам право рассчитывать, что и при более сложной обстановке А. П. Кутепов оказался бы на месте.

Вспомним, как в ген. Кутепове не только чины РОВСа, но и общественность начинала видеть того, кого не хватало русской эмиграции, того человека, который может всех примирить и объединить.

Все знают, что ген. Кутепов вел большую работу, стоящую вне РОВСа. Мне, как начальнику его военной канцелярии, больше чем, кому-либо другому известно, как работа эта поглощала все его внимание, и что он вкладывал в нее всю свою душу и отдавал ей все свои помыслы. Как часто бывало замечаешь, что, при обычных докладах, мысли А. П. Где-то далеко, и не надо было быть особым угадчиком, чтобы знать, что его мысли там — в России...

Генерал Стогов.

 

 

 

Генерал Кутепов

(Материалы для биографии)

С весны 1924-го года и по самый день похищения генерала Кутепова (26 января 1930 г.) я служил под его непосредственным начальством, в качестве начальника его «общей» (гражданской) канцелярии.

Некоторые лица, знавшие генерала Кутепова и даже очень хорошо о нем отзывавшиеся, предупреждали меня, однако, что служить с таким начальником мне будет трудно, и что генерал Кутепов, при всех его достоинствах, бывает иногда несколько резок... «Как-то Вы — штатский человек, не привыкший к военной дисциплине, на­ладите хорошие отношения с таким типичным «солдатом» — гово­рили мне некоторые. «Патриот чистейшей воды, великолепный, {309} честный рубака, прекрасный командир воинской части..., но другого в нем не ищите» — говорили мне иные.

Однако, я слышал и другое: «Кутепов — человек не только железной воли, но и трезвого ума. Он прекрасно понимает, что он не «все знает», и этим выгодно отличается от многих штабных генералов, более его образованных. Он способен учиться у жизни и будет у нее учиться. Это человек не застывший, а живой и способный к дальнейшему развитию. Он дал уже многое, но, думаю, еще далеко не все, что он может дать... Я уверен, что работать с ним Вам будет не только не тяжело, но даже приятно...».

В течение моей шестилетней работы с генералом Кутеповым, которого за это время я научился не только уважать, но и любить, я видел полное подтверждение этой характеристики Александра Павловича.

Да, это был человек не широкого и тонкого образования, но одаренный не только железной волей, но и ясным, трезвым умом и природной русской «смекалкой». Он сам, яснее очень многих, видел свои слабые стороны, и некоторые его откровенные признания в своих ошибках или незнании, хранятся в моей памяти, как образцы столь редкого у людей умения честно и мужественно судить свои соб­ственные поступки и сознаваться в своих промахах.

В виду совершенно неверного представления многих о «резко­сти», чтобы даже не сказать некоторой «грубости» генерала Кутепова, я считаю долгом засвидетельствовать, что в течение многих лет моей с ним службы я лично видел со стороны генерала Кутепова — неизменный такт и даже больше того — сердечное внимание. «Рез­кость», которую многие ставили в вину генералу Кутепову, считая ее проявлением будто бы природной грубости, была, на самом деле, лишь методом, который он применял, когда и где считал это целесообразным и в зависимости от того, с кем он имел дело. Я с полной уверенностью могу сказать, что по природе генерал Куте­пов был человеком не только не грубым, но даже душевно отзывчивым.

Я не намерен здесь описывать работу генерала Кутепова в течение последнего периода его сравнительно короткой, но столь полной содержания жизни. Время этому еще не настало.

Тем менее буду я вдавайся в оценку этой деятельности; луч­шую оценку ей дали сами его враги — большевики, решившие, что удалить генерала Кутепова — значит обезглавить самую активную и, следовательно, самую опасную для них часть эмиграции. Самый факт похищения генерала Кутепова большевиками лучше всего свидетельствует о том, что они считали его — опасным врагом, а работу его расценивали вовсе не как «бессмысленную игру в солдатики» — как иногда пытались представлять ее иные недоброжелатели генерала...

Итак, я ограничусь здесь тем, что из известного мне по моей службе с генералом Кутеповым материала я приведу некоторые выдержки, объективно рисующие взгляды генерала Кутепова по некоторым общим вопросам.

Генерал Кутепов был и считал себя сам — военным, а не политиком или общественным деятелем, но пусть читатель сам су­дит, правы ли те, кто, рисует генерала Кутепова лишь — «честным рубакой»...

Для краткости, я буду ссылаться на материалы лишь за 1929-ый год — последний год деятельности генерала Кутепова.

***

Генерал Кутепов был слишком трезвым практиком, чтобы придавать значение детально разработанным «вне пространства и времени» программам будущего государственного устройства России, но он определенно указывал принципы, которые, по его мнению, должны были быть положены в основу будущего строительства освобожденной России.

Вот, например, какие общие положения, в ответ на один запрос, он набросал 3-го декабря 1929 г.:

 

«Возрожденную Россию нужно строить, отнюдь не копируя старую Россию, но и не обрывая связи исторической преемственности с лучшими традициями прошлого.

Коренные вопросы государственного устройства России не могут предрешаться на чужбине. Они могут получить разрешение, лишь принимая во внимание все реальные условия в момент освобождения России.

К работе по восстановлению России должны быть привлечены все живые силы страны. На смену интернациональной, классовой и партийной власти должна придти власть национальная, внеклассовая и внепартийная. Власть должна стать на защиту прав религиозной, личной и экономической свободы и правопорядка. Прекращение классовой и национальной ненависти и насилия одних над другими и всякого рода самоуправства, предоставление всем народам России права свободного развития их национальных {311} культур — вот главные начала, на которых должна строиться жизнь возрожденной России.

Надо признать и учесть все глубокие сдвиги, которые революция произ­вела в жизни русского народа. Стремиться повернуть вспять колесо истории было бы безумием. Возмездия за содеянные в течение революции преступления против старых законов быть не может. Не только бывшие «советские работники», но даже раскаявшиеся коммунисты не могут быть при­влечены к ответственности за их прошлое. Фактические хозяйственные взаимоотношения к моменту свержения большевиков должны быть приняты за отправную точку для дальнейшего законодательного регулирования этих вопросов.

В экономических вопросах во главу угла должен быть поставлен принцип частной собственности. Этим не отрицается возможность сохранения государственного хозяйства в некоторых областях. Но даже для пользы государственного хозяйства необходима конкуренция частного пред­принимателя, чтобы не дать государственному хозяйству погрузиться в тину бюрократического застоя. Признание принципа частной собственности, при разрешении вопроса о дальнейшей судьбе существующих к моменту падения коммунистической власти промышленных и иных предприятий, от­нюдь не заставляет искать решения этих вопросов, основываясь только на юридической стороне дела, то есть, руководствуясь исключительно дореволюционными титулами владения. При разрешении земельного и фабрично-заводского вопросов, право собственности на землю и на промышленные предприятия, права, отнятые коммунистами у их прежних законных владельцев, отнюдь не могут служить единственным основанием для разрешения этих сложных вопросов. Они должны быть разрешены под углом зрения прежде всего реальной возможности и государственных потребностей. Старые титулы владения могут послужить лишь одним из элементов в разрешении этих вопросов. Интересы крестьян и рабочих должны быть всемерно приняты во внимание при разрешении аграрного и промышленного вопросов...»

На другой запрос генерал Кутепов отвечал несколько рань­ше (16 июля 1929 г.) следующее:

«После освобождения от коммунистического ига, Россия будет нуждаться в периоде диктатуры.

В дальнейшем развитии Россия пойдет по пути некоторой децентрализации и широкого местного самоуправления...»

В генерале Кутепове сочетались — органический традиционализм и отказ от всякого утопизма. В частности он был очень далек от всяких «реставрационных» помыслов, которые ему часто приписывались. Генерал Кутепов часто высказывался по этому вопросу; я приведу, в виде примера, выдержки из его речи в одном из военных объединений в мае 1929 г.

«Действительно, тяжелая участь выпала на нашу долю, — говорил ге­нерал Кутепов, — видеть, как на наших глазах милый нашему сердцу облик старой России ушел в безвозвратное прошлое... На наше поколение выпал и другой тяжелый, но и почетный жребий — с Божьей помощью спасти и возродить наше Отечество.

Какова будет эта новая Россия — мы не знаем, но мы знаем, что она не может быть копией с России прошлого — неизмеримо глубоки пережитые потрясения и социальные сдвиги.

{312} Мы знаем и другое, мы знаем, что крепкое здание государственности нельзя возвести на песке отвлеченных теорий. Здание будущей России должно покоиться на надежном фундаменте, заложенном нашей много­вековой и славной историей...»

8-го февраля 1929 г. в беседе («интервью»), появившейся на столбцах некоторых органов русской зарубежной прессы, генерал Кутепов между прочим заявил:

«С каждым годом становится яснее вся глубина сдвигов и изменений в социальном строе России. Каковы бы ни были наши личные симпатии, было бы просто безумием закрывать глаза на действительность. «Реставрация» — только пугало в руках большевицких агитаторов».

Главная идея и движущая пружина генерала Кутепова была не та или иная политическая программа: он горел жертвенной любовью к России, и идея патриотической борьбы за Родину была основным стержнем его мысли.

Сколько раз, устно и письменно, призывал он всех русских людей сплотиться под национальным трехцветным флагом.

«Мы боремся не за те или иные партийные идеалы, — говорил генерал Кутепов в речи 23 апреля 1929 года, — мы боремся за P О C C И Ю. На эту борьбу мы зовем всех русских людей, где бы они ни были — на родине или за рубежом. Мы зовем к ней и тех наших братьев, у которых под красноармейской шинелью не перестало биться русское сердце. У нас один враг — коммунизм, одна цель — благо Великой России...»

«... Как русская беженская пыль — мы бессильны, как единая русская эмиграция — мы сила, с которой нельзя не считаться. Укрепить наше един­ство и создать нашу силу — в наших собственных руках. К этому я призываю всех членов Русского Обще-Воинского Союза, и пусть вокруг нашего национального знамени, забыв партийную рознь и вражду, спло­тятся все русские люди.

Мы не хотим навязать России какие-либо партийные программы. Мы хотим одно — совместно со всем русским народом, ненавидящим большевиков, освободить Отечество от оков коммунизма и вывести Россию на путь свободного развития, величия и славы», — так писал Кутепов 13 ноября 1929 г., и таких цитат привести можно было бы много.

Генерал Кутепов никогда не становился на оторванную «эмигрантскую» точку зрения: связь с русским народом, страждущим под коммунистическим игом, он искал всеми путями и всеми спо­собами.

«Мы — часть русского народа. Мы свободны, и поэтому на нас лежит особо ответственная задача в борьбе с поработителями Родины. Наш политически путь ясен. Мы не отрываемся от нашего народа. Мы не ведем какую-то «эмигрантскую политику» — неустанно повторял генерал Кутепов (речь 25 февраля 1929 г.).

{313} Связь с Россией, прислушивание к биению сердца русского народа, а не прислушивание к эмигрантским настроениям, однако, отнюдь не превращалось у генерала Кутепова, как у многих, в какое то пассивное выжидание того, что в России как-то «само собой», что-то образуется, а нам, эмигрантам, остается сидеть, сложа руки... От­нюдь нет... Пафос генерала Кутепова был пафосом борьбы, борьбы за освобождение России, борьбы всего русского народа, а не одной толь­ко эмиграции, но, непременно, и эмиграции.

«Не будем, — призывал он, — предаваться оптимистическому фа­тализму и ждать, что все совершится как-то само собой. Нельзя ждать смерти большевизма, его надо задушить и освободить Россию. Вот долг всех русских людей. Если большевицкая диктатура в России не укрепляется, а колеблется, то не скрещивать рук мы должны, а удвоить наши усилия в борьбе. Если революционные партии, разрушая старую Россию, выбра­сывали лозунг — «в борьбе обретешь ты право свое», то нам, русским патриотам, надлежит всегда помнить, что лишь в борьбе обретем мы свое Отечество».

(Речь генерала Кутепова, апрель и929 г.).

Для борьбы требуется прежде всего — единство, сплоченность и дисциплина. Генерал Кутепов стремился поэтому, как можно больше объединить активные элементы эмиграции для борьбы с большевиками. Он призывал для этой великой цели отбросить рознь и партийные пререкания.

Особенно настойчиво подчеркивал генерал Кутепов общенациональную и внепартийную идею, которой должны служить военные организации. В беседе («интервью»), данной им представителям рус­ской зарубежной прессы (июль 1929 г.), он говорил:

«Армия стоит вне партий... Чтобы армия была духовно здорова, нужно, чтобы чины ее возвысились над своими партийными убеждениями, нужно, чтобы они забыли о своей партийности и служили лишь общенациональным целям. Это не значит, что армия «аполитична»: она имеет свое опреде­ленное политическое лицо, она хочет восстановления национальной России, хочет возрождения Российской Государственности. Независимо от процента монархистов или республиканцев в армии, она борется не за те или иные формы государственного устройства, а за возрождение России. Я лично не скрываю того, что считаю для России наиболее подходящей монархическую форму правления; многие чины армии думают также, но из этого не следует, что наша армия — армия «монархическая». Если в России, после свержения коммунизма, установится другая форма национальной власти, за­щищающей жизненные интересы, честь и достоинство Российского Государ­ства, армия будет, не за страх, а за совесть, служить России, подчиняясь этой власти, как бы она ни называлась. Еще в 1920 году, в Галлиполи, на вопрос представителя общественных организаций, я ответил: Армия должна освободить Россию, а потом взять под козырек. В этом твердом убеждении мы черпаем уверенность, что мы сможем слиться с национально-мыслящей частью нынешней Красной Армии.

Мы — «белые», пока «красные» владеют Россией, но как только иго коммунизма будет свергнуто, с нашей ли помощью или без нее, мы сольемся с бывшей Красной Армией в единую Русскую Армию, и только {314} наша внепартийность и служение общегосударственным целям сделает это слияние возможным, иначе была бы увековечена гражданская война. В нашей печати было правильно отмечено, что сохранение внепартийного ха­рактера армии затрудняется тем, что левые элементы эмиграции находятся в оппозиции к военным организациям. Это, конечно, так, и это большая ошибка со стороны левой антибольшевицкой части русского Зарубежья. Но и я могу удостоверить, что в своем сознании армия никогда не перестанет ощущать себя представительницей России, как целого, а не представительницей только тех политических течений, которые ее поддерживают, и которым она искренно благодарна за эту поддержку.

Армия, как и сама государственная власть и все ее представители, должна чувствовать себя представительницей государственного целого, а не отдельных его частей или отдельных классов населения. И здесь, в зарубежье, когда нет над нами русской государственной власти, армия должна особенно ясно это сознавать.

Враг армии — коммунизм, захвативший Россию. Задача армии — »представлять собой всю Россию, восставшую против коммунизма. Все русские люди, отрицающие коммунизм и борющиеся с ним, входят в ту русскую стихию, которую мы стремимся воплотить, ощущая себя общегосударственной Русской А р м и e й.

Русское знамя, которое наши вожди с честью пронесли через все испытания, никогда не склонится перед врагами России, но мы не отдадим его и в руки каких-либо политических партий или организаций, как бы они ни назывались...»

Как истинный солдат, думая прежде всего об армии, генерал Кутепов отнюдь не принадлежал к тем военным, которые сторо­нятся и презирают все штатское. Генерал Кутепов прекрасно понимал значение «общественности» и не только не считал нужным уходить и замыкаться в скорлупу каких то оторванных от жизни «военных организаций», но, напротив, считал это вредным и недопустимым.

«Русская Армия — плоть от плоти и кость от кости русского народа. Воинские организации не могут жить вполне обособленной жизнью, и для их развития необходима атмосфера общественного сочувствия» — говорил генерал Кутепов (речь 24 апреля 1929 года).

Часто генерал Кутепов высказывал свои взгляды на Красную Армию.

«... Вы спрашиваете о моем отношении к Красной Армии, говорил генерал Кутепов 8-го февраля 1929 года одному русскому журналисту, — я сражался против Красной Армии с самого создания Добровольческой Армии и до Крымской эвакуации. В наши дни история развивается быстро: Великий Князь Николай Николаевич своим государственным взглядом на вещи приучил нас теперь смотреть на Красную Армию не как на врага России, а лишь как на временное орудие в руках ее врагов. Под тяжелым красным покровом в Красной Армии зреет русское национальное сознание. Великий Князь прозревал день, когда Красная Армия перестанет быть «красной» и превратится в доблестную, могучую Русскую Армию, с которой сольются воедино те, кто проливал свою кровь за спасение Оте­чества от ига коммунистов.

Не делайте из этого заявления вывода, что я верю в какую-то «эволюцию» самого большевизма, — добавил генерал Кутепов, — нет, {315} коммунистический строй может гнить, но не может эволюционировать. Я верю, что, рано или поздно, у Русского Народа найдется достаточно сил, чтобы сбросить это иго...»

Генерал Кутепов часто говорил о национализме в противовес большевицкому интернационализму. Иногда его даже упрекали в «великорусском шовинизме». Насколько этот упрек несправедлив, на сколько патриотизм генерала Кутепова носил широкий «имперский» характер, видно хотя бы из его речи на собрании представителей политических и общественных организаций 12-го мая 1929 г.

«Говоря о русском национальном чувстве, — говорил генерал Кутепов, — я не хочу быть неверно понятым. Я сам великоросс, но я считаю не только неправильным, но и вредным с государственной точки зрения, когда клич — «Россия для русских» — понимается, как — Россия для великороссов. Россия — не только Великороссия и даже не только — Великая, Малая и Белая Русь — все народы, населяющее ее, без исключения, ее дети. Среди них не должно быть пасынков. Не поглощения русским племенем требует Россия от своих сынов, а любви к общей Матери. Россия не требует того, чтобы грузин или татарин отказались от своей национальной культуры, она не стремится к обезличиванию сво­их детей.

В нашем богатом языке, к сожалению, утратилось одно слово:

«Россиянин», а между тем это слово нужно и даже необходимо — оно шире, чем слово «Русский». Все народы, населяющее Россию, независимо от их национальности, прежде всего — Россияне.

Я верю, что освобожденная и возрожденная Россия будет именно — Россия для Россиян!»

Говоря о национальном вопросе, нельзя не упомянуть взглядов генерала Кутепова по еврейскому вопросу.

8 декабря 1928 г. генерал Кутепов писал Председателю Союза Русских Евреев-Патриотов, И. М. Бикерману:

(Бикерман, Иосиф Менассиевич, - писатель. Родился в 1867 г. в бедной еврейской семье. До 30-летнего возраста Бикерману пришлось вести тяжелую борьбу за существование, служа то в мелочной лавке, то в булочной. Он урывал время для самообразования, затем сам стал давать уроки; в 1897 г. ему удалось сдать экзамен на аттестат зрелости и поступить на историко-филологический факультет Новороссийского университета. Еще в университетские годы Бикерман принимал участие в борьбе против сионистских течений. Критика сионизма была развита им в статье: "О сионизме и по поводу сионизма" ("Русское Богатство", 1902, № 7). В 1905 г. Бикерман переехал в Петербург. Будучи одним из представителей союза учителей в "Союзе Союзов", он на одном из его заседаний, 7 августа, был арестован вместе с другими; дело это было прекращено манифестом 17 октября. Бикерман был постоянным сотрудником "Сына Отечества" и газет, его заменявших, во время первой и второй Думы, также в газете "Наша Жизнь". В 1908 г. вместе с С.В. Аникиным организовал двухнедельный журнал "Бодрое Слово" (выходивший до мая 1910 г.), где писал "Очерки русской жизни". В 1909 г. вышел под редакцией Бикермана "Турецкий сборник", со статьей его: "Возрождение Востока". Участвовал в "Восходе", "Еврейском Мире", "Новом журнале для всех" и в "Всеобщем Ежемесячнике". В конце 1910 г. вышла книга Бикермана "Черта еврейской оседлости". С 1912 г. выходит под редакцией Бикермана, в издании Брокгауз и Ефрон, "Библиотека обществознания: Современное человечество". – ldn-knigi).

«... Мне кажется, что угрожающей рост антисемитизма в Советской России — чувство, во многом понятное для лиц, знакомых с составом и политической тамошней власти, должен особенно заботить Ваш Союз и вообще всех русских патриотов.

Только сильная национальная власть сможет не допустить или твердой рукой пресечь грядущее погромы, совершенно недопустимые с государ­ственной точки зрения.

Чем дольше будет хозяйничать в России коммунистическая власть, тем страшнее будет взрыв самого дикого антисемитизма. Все евреи, как русские, так и заграничные, должны, наконец, это понять и усвоить, что так или иначе поддерживая коммунистическую власть в России, они собирают грозовые тучи над головой собственного народа.

Они должны понять и то, что в интересах самого русского еврейства надо стремиться к скорейшему свержению в России коммунистической власти и к тому, чтобы этот переворот принял не анархические, а организованные формы. Без этого волна кровавых погромов, по-моему, неизбежна. Не стоит говорить, насколько это было бы гибельно для Еврейства и вредно для интересов России. Роль русских евреев-патриотов в этом отношении может быть огромна...»

{316} Не лишен также интереса взгляд генерала Кутепова на события на Дальнем Востоке в 1929 году, во время назревавшего тогда (и позднее разразившегося) военного столкновения между Китаем (Манчжурией) и СССР.

29-го апреля 1929 г. генерал Кутепов давал представителю Русского Обще-Воинского Союза на Дальнем Востоке указания на слу­чай столкновения между Китаем (возможно и Японией) с Советской Россией.

«... Перед русскими, — писал генерал Кутепов, — встанет вопрос, как им быть? Вопрос очень сложный, так как, с одной сто­роны, желательно сражаться с властью красного Интернационала, но с другой — нельзя бить по национальным интересам России. Такими инте­ресами я считаю — Восточно-Китайскую ж. д. и русское влияние в Монголии, которое началось задолго до большевиков.

Мои р