Из журнала боевых действий 58 ОСБР.




ИРКАГАЛИЕВ

НИКАНДР: ОБОРОНА

ВОРОБЕЙКИ.

РАССКАЗ

ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

НОВОНИКОЛАЕВСКИЙ

 

Посвящается моему прапрадеду Куликову Никандру Филипповичу - Защитнику Советского Отечества.

Авторское предисловие.

Данный рассказ написан по рассекреченным архивам 58 ОСБР, в период Новгородско-Лужской наступательной операции, где 58 ОСБР был дан приказ форсировать оз. Ильмень и закрепиться на западном берегу, не давать противнику стянуть войска резервы к городу, в то время как с юго-востока начнется наступление, цель которого – завладеть городом и отодвинуть противника.

Мой прапрадед – Куликов Никандр Филиппович вместе с товарищами после форсирования отбивали западно-бережные деревни, после чего закрепились под деревней Воробейка, в нескольких сотнях метров от шоссе Новгород-Шимск, откуда планировалось стяжение резервов противника. В ходе контратак противника с целью отбить Воробейку и другие деревни, 15.01.44 Куликов Никандр погиб.

Большая часть документа не содержит в себе точного описания боевых действий и точных данных о силах двух сторон (защитников Воробейки и нападающих), известно лишь то, что при одной из контратак, уже после смерти Никандра, участвовало девять танков, из которых три “Тигра”. Поэтому некоторое, а точнее все описание боевых действий полностью выдуманное, но придерживающееся логики, здравого смысла и опирается на документацию.

Вся документация представлена в папке с рассказом.

 

 

Из журнала боевых действий 58 ОСБР.

 

Боевая задача.

 

12.1.44

Директива

 

33. 58 ОСБР с 229 СП, 225 СД.

Лыжным батальонам 225 СД 33,34 АЭРБ составляя подвижной отряд внезапно и скрытно форсировать оз. Ильмень на участке устье р. Большая Гнилка, устье р. Перерва, и, выдвигаясь в направлении Береговые Морины, Старая Мельница, захватить передовыми отрядами Стар. Мельницу, Заверяжскин покосы <…> Тоболь.

Главными силами выйти на р. Веряжка на участке Три отрока, Моисеевич.

<…> Главными силами выйти в район <…> Юго-западная Слобода Псковская, Старая Мельница, Воробейки, Три отрока. Не допускать подхода оперативных резервов в направлении Новгорода, по дороге Новгород-.., Новгород-Шимск. Обеспечить фланги во взаимодействии с 14*** ударом с юга овладеть Новгородом.

 

Описание боевых действий:

14.1.44

В 4.00 – 14.1.44 передовые отряды с исходного положения (северо-восточный берег Ильменя в районе устья рек Перерва и Большая Гнилка) и стремительно форсировали оз. Ильмень и в 5.30 атаковали позиции пр-ка на западном берегу озера Ильмень.

1 ОСБ в направлении Троица и в 8.00 овладели деревней.

2 ОСБ в направлении д. Бабки и в 7.20 овладели деревней Бабки и Здринога. Развили наступление на запад, и к исходу дня овладели д. Козыново, Милославское, Медвежья Голова, Моисеевичи, Железную, Горные Морины, Береговые Марины, Лисья Гора, Сапунов Бор.

Лыжбат приданный из 225 СД в направлении Нехатиново в 11.40 овладели Нехатиново, развили наступление на запад, овладели Новая Ракона, взято четыре пленных и трофее, которые подсчитываются. В 14.00 были введены в бой главные силы 3 и автоматные батальоны в направлении Старой Раконы, ГНД и Шоссейная дорога района Воробейки. К исходу дня вышли в район шоссейной дороги /8292/ 299 СК 205 СД введены в то же направление, к исходу дня овладели Старой Раконой.

 

15.1.44

Окрестности д. Воробейка.

 

Никандр проснулся от грубого толчка в плечо от Василия Кацан – товарища и друга. Они вместе форсировали Ильмень, вместе брали Нехатилово, делили трофейную колбасу и банки консервов, поминали павших братьев. Вместе с ещё пятью товарищами закрепились в этом маленьком домике из массивного сруба, где наспех из сосен и лапника соорудили кровати.

Кацан вернулся из ночного дозора.

Ватник покрылся мелким инеем, при толчке часть белой крошки слетела, часть растаяла и мельчайшими каплями впиталась в ткань. Куликов поежился от холода, скинул с себя шинель, которая закрывала только ноги и часть туловища, спрыгнул на землю. Ночь была холодной, хоть и топили, но не сильно, чтобы не было огня из трубы, что порой в холодные зимние ночи видно на добрые пять километров. В печь понемногу подкладывали сушины берёз и сосен, дымоход постарались прикрыть ржавой железякой, которая лежит тут явно больше пяти лет, чтобы дыма уходило меньше, а отблески в трубе не так «играли».

Никандр прошёлся по гнилому полу, быстро размялся: шея, плечи, руки, кисти, спина, ноги. Заметил что в избу входит Журва, подошёл к нему.

— Ну что?

— Да ни чего! Сказали, что скоро ожидается контратака, так что сидите на попе смирно, далее не пойдем. По крайней мере в ближайшее время.

Куликов вышел на улицу. Свежий морозный воздух обжигал легкие, вскружил голову. Солнца не было, но темнота перестала быть ватной, снег отражает немного света, чтобы различить старшину от Василия и наоборот. Никандр вытащил из кармана кисет с махоркой, насыпал на маленький квадратный листочек бумаги немного сушёного растения, послюнявил край, завернул. И тут осенило – прикурить то нечем. Никандр стукнул себя по голове и с самокруткой в зубах пошел в соседнюю избу, где уже вовсю кашеварили.

Открыв дверь, Никандра обдал жар огня, он практически мгновенно вспотел, снял ушанку. Изба также состояла из одной комнаты, поделенной хлипкими стенами на три, сейчас же от стен остались только деревянные дощечки. В «предбаннике» оставляли верхнюю одежду. Куликов не стал снимать телогрейку, но автомат свой положил на чудом уцелевшую лавку. Вошёл в основную комнату – кухню.

Печь, большую, не потерявшую побелку, растопили на ура, готовилась макаловка в ведре, заменяющий котелок, котелок с кашей уже перекочевал к столу, а трофейная колбаса, взятая у Гансов и Паулей, лежала на большой деревянной доске, рядом немного чуть сухого хлеба, пять банок настоящей немецкой тушёнки. Повар и его помощник - рядовой Иван Дроздов – хлопотали у ведра с водой, думали, как приготовить немного чая. Иван, завидев Никандра, кивнул ему, тот ответил.

— Жрать по расписанию – ответил повар, имя которого Куликов все никак не узнал.

— А я и не жрать, мне бы чем-нибудь махорку поджечь!

Повар – высокий мужчина с большими руками, богатырским, работящими, не был как таковым поваром, это обычный крестьянин, как и Куликов, правда с детства с матерью готовит похлёбки да каши, а с отцом за скотиной ухаживает и мастерит руками. Он ещё на позопрошлой стоянке в деревне Луга, когда полевая кухня подойти не успела, а солдаты хотели кушать, проявил свои способности. Тогда он быстро сообразил как и где найти спрятанные местными крупы и что приготовить из пары замороженных овощей и спрятанного продовольствия вкусную кашу.

На вопрошающий взгляд помощника он кивнул. Иван порылся в карманах немецких полевых ранцев, куда сложили все трофеи, нащупал искомое, вытащил, удовлетворительно хмыкнул и кинул ее Никандру. Солдат поймал маленький металлический тубус с ребристыми боками и кивнул, поблагодарив поваров за щедрость. Открыл крышку, черкнул кругом, выбив сноп искр из камня на маленький фитиль, пропитанный бензином, шнурок загорелся мерным синем пламенем, солдат поднес его к самокрутке, закрыл тубус. Отравленный дух махорки наполнил легкие, после чего с шумом вышел изо рта, развеялся маленьким облачком. Никандр вышел.

Солдаты, уже привыкшие к расписанию за долгие годы ведения этой Священной Войны, начали вываливаться из душного и потного помещения, заменяющее им казармы. Старшина уже давно бродит по деревне, выгрызенным в промерзлой земле окопы и некое подобие ДЗОТов. Смотрел на горизонт через бинокль, высматривая вражеских диверсантов или же передовые разведотряды.

Красноармейцы начали сбиваться в кучки по пять-десять человек, Никандр нашел лица приятелей, бодрым шагом двинулся к сборищу.

—Махнемся не глядя? — Подошёл к Дербенову Петру он, держа правую руку на своем подсумке, а левую положил на подсумок Петра.

По неписаной традиции Петр начал доставать из подсумка вещь, ей была трофейная опасная бритва, Никандр же достал из подсумка немецкий портсигар с орлом и железную бляшку от ремня с «GOTT MIT UNS» и пернатым. Перекинулись парой фраз, говоря о грядущей контратаке, что немудрено после захвата шоссейной дороги и последующего наступления Советских войск на Новгород.

Пришел старшина. Все без слов выстроились в шеренгу, каждый на свое место. Старшина без промедлений и запинок оттарабанил свой текст, объяснил поставленную задачу, которую уже оьговорили вчера на вечернем построении. В конце своей речи Лейтенант отправил всех на завтрак, перескочив стрелковую подготовку, далее следует укрепление и построение оборонительных сооружений для отражения дальнейших контратак противника.

 

 

***

 

Едкие колючки снега впивались в кожу, руки немного начали дубеть, холодный ветер резал лицо как бритва. Организм поднывал от продолжительной тяжёлой работы ломом и лопатой. Контратака подстерегла его отделение, когда велись укрепительные работы. Он оглядел свою работу, удовлетворительно хмыкнул.

Первая мина с оглушительным свистом прилетела на пустырь в десяти метрах от окопа, разбросав черную земля в стороны. Уже знакомый звук вызвал рефлекторное падение на землю, вжимаясь всем телом в промерзший чернозем.

Повторный свист, разрыв мины.

Монотонный продолжительный звон в ушах. Лёгкая контузия. Ничего страшного – скоро пройдет.

Контузия не давала услышать свист падения мины, из-за чего Куликов просто вжимаясь в землю, молился чтобы ни одна мина случайно не залетела в его окоп.

Минута.

Две.

Сколько он пролежал, вжимаясь в чернозем, закрыв глаза? Он лежал все время, пока не почувствовал чьи-то руки у себя на плечах. Богатырские руки вырвали его из объятий осыпанной земли, это был Повар. Он что-то кричал, но разобрать Никандр не мог – писк в ушах все никак не пройдет. Тогда красноармеец похлопал грязными рукавицами по ушам, Повар все понял, поднял с земли ППШ с барабанным магазином, отряхнул от грязи и рухнул его в грудь Никандра, а после, пригнувшись, стремительно ушел в сторону оборонительного сооружения

На земле расстелил плащ-палатку, положил на нее пару магазинов барабанного типа и один стандартный, тройку РГ-42, одну дефицитную РГД-33, пару трофейных «колотушек». Ещё раз проверил магазин ППШ, ровнее сложил гранаты, ох уж это ожидание наступления.

Рядом с Никандром на землю плюхнулся Кацан, когда слух уже начал понемногу возвращаться, спешно начал раскладывать боевой инвентарь на кусок плащ-палатки, удовлетворительно хмыкнул:

— Слышь, браток, ну как, надерём немчуре задницу?

— Смотри, чтобы нам не надрали! ― Ответил Никандр.

— Ты это сплюнь!

Никандр театрально трижды плюнул через левое плечо, после вспомнил что-то очень важное, стукнул себя по голове и потянулся за каской. И тут он услышал.

Вой моторов. Топот ног.

Быстро схватив каску с черенка лопаты, Никандр сполз в окоп. Его забила дрожь, не от холода, а от страха. Каждый бой он боялся смерти. Каждый бой он ее ждал. Каждый бой он молился.

Опершись спиной к холодной земле он закрыл глаза, закрепил на голове каску, сильно сжал ствол «Шпагина».

— Идут. Они идут! Сволочи

Кацан сначала не понял товарища, но потом увидал как из леска выходит пехота. Их было много, все серые, как мыши, контрастировали на ослепительно белом снегу, коричневых кронах сосен.

Отрядные снайперы начали работать по противнику, целясь прямо в сердце, чтобы уж наверняка. Щелчок винтовочного выстрела. Фриц как подкошенный падает на снег, разбрызгивая на серые шинели товарищей кровавые ошмётки, снег моментально багровеет, лязг затвора. Бух, бух, немец упал, а за ним и его сосед, прямо под ноги следующими за ними – работа совершенно новой СВТ, подарочной, этого снайпера Никандр не знал, он даже ни разу не видел его лица.

И вот, когда противник уже перешёл в настоящую контратаку, Никандр выпрямился, стал поливать короткими свинцовыми очередями всех серых крыс, что вторглись на его родную землю, землю его родных и близких. Ярость проснулась в нем, нечеловеческая, животная ярость. Он матерился, поливал свинцом каждого, пока враг не упадет.

Под яростным сопротивлением Красноармейцев немец отступил.

Но он придет – он приведет новые силы.

Каждый красноармеец это понимал, поэтому расслабляться не стали, Наспех оказали помощь раненным и контуженным товарищам, готовили боеприпасы.

 

Вторая контратака не заставила долго ждать. Немец также начал с минометов, только теперь сразу же после оркестра все ломанулись в буфет, но и тут Гансов встретил ожесточенное сопротивление красноармейцев. Каждый палил из своего оружия, не жалея противника, снайперы стали целиться в головы. Немец отошёл снова.

 

На третий раз мины летели противника уже большим количеством, отутюжили оборонительную местность очень хорошо: некоторые окопы похоронили в себе солдат, пространство до и после земляных укреплений было в сплошных ямах и рытвинах.

— Они просто боезапас берегли, думали, что Иваны - дурачки и сражаться не умеют! Хрен вам по гланды, а не Русь! — Злостно кричал Кацан, старшина его поддержал..

Два танка противника, фырча выползли из леса, направились к оборонительной позиции. Противотанковое ружье, связка из нескольких «тридцать третьих» - вот что может уничтожить, ну или хотя бы вывести из строя немецкие панцеры. Ружье есть, патронов к нему с десяток наберётся. Старшина направил длинное дуло с массивным квадратным пламегасителем в сторону самого танка, подозвал одного из красноармейцев, чтобы помогать перезаряжать эту бандуру.

По окопам заколотили танки, земля вздыбилась от мощьных разрывов немецких снарядов. «Максим» замолчал, боец погиб. Откуда-то справа донёсся дичайший крик боли – кому-то оторвало ногу или руку, а может и сразу все конечности.

Застучали танковые пулеметы, В плечо старшины больно ударил приклад, дёрнул затвор, рядовой положил патрон в гнездо, затвор закрылся. Ещё один выстрел. Танк, двигающийся прямо на старшину остановился в пятидесяти метрах от него, гусеница упала на белый снег, башня повернулась. Бух.

— Ложись! — заорал старшина и оттолкнул рядового в окоп, упал на него всем телом. Снаряд лег в трёх метрах позади окопа, разбросав землю во все стороны.

Старшина сразу же вскочил, поднял бойца, поправил ружье, прицелился в район смотрового стекла вражеской машины, дабы убить хоть одного члена экипажа. Промах. Нашел смотровую щель наводчика пушки, прицелился. Бух, башня остановилась, ствол поймал оборонительное сооружение Кацана и Куликова.

Танк дернулся, выплюнул огненное облако.

Снаряд не долетел четырех метров, разбросав снег и землю.

Пехота противника напирала. Застучал «Максим», кто-то добрался до пулемета и начал бить из него. Гансы и Герберты залегли мордой в снег. Выстрел из фашистского панцерфауста по ДЗОТу отбросил пару бревен, взмыло огромное земляное облако, и пулемет снова замолчал. Тогда немец отбросил использованный тубус и принял от товарища второй, направил его на окоп старшины и его противотанковое. Не успел. Пуля настигла его, выбив огромный кусок плоти, Дитрих упал навзничь.

Один из красноармейцев ползком направился в сторону подбитого танка. Пехота шла с правого фланга за ещё подвижным танком. Солдат в это время прополз уже десять метров, пулемет танка начал стрелять. Тогда из люка вылез немец, чтобы застрелить незваного гостя, но его встретили свинцом, тело упало обратно в танк. И вот, солдат встал во весь рост и кинул связку прямо под пушку, прыгнул в снег. Бух. Раскурочило пушку, металл выгнуло изнутри, обнажив труп механика - водителя, остальной экипаж явно погиб.

В это время пехота противника начала атаку, второй танк на всем ходу двинулся к ДЗОТу, старшина выстрелил из ружья. Правая задняя шестерёнка словила свинцовую болванку, гусеница сползла на землю, танк стал. Тут из-за окопа выскочил красноармеец и закинул бутыль с зажигательной смесью прямо в танк. Немец ответил очередью из пулемета, раскромсав грудь солдату, умирающее тело упало в белый снег, глаза его в последний раз взглянули на серое свинцовое облачное небо.

Танк загорелся, из люка попытался вылезти Ганс, но тут же раскинув руки в сторону, остался лежать на выходе из танка, блокируя путь сородичам. Танк стал братской могилой.

Пехота противника, лишившись прикрытия, в очередной раз отступила.

 

Старшина созвал всех живых и велел собрать трофеи, помочь раненным, собрать погибших товарищей в одно место для захоронения.

Из трофеев досталось: множество колотушек[1], десятки MP40[2], пара STG44[3], несколько Mauser'ов, и самое главное – один панцершрек[4] и три панцерфауста[5], считая тот, что уронил мертвый гранатометчик. Теперь понятно, что просто так Герберы и Гансы не сдадутся, поэтому каждому вручили трофейное оружие, патроны к нему, Кацану выдали все три панцерфауста, старшина приберег себе Шрека.

Водяной кожух пулемета был разбит, зияла огромная дыра с острыми краями по бокам.

Бойцы вырыли яму, не сильно большую, но все погибшие поместились туда, даже осталось место. Старшина сделал пометки в своей книжке, пополнил список безвозвратных потерь, объявил минуту молчания. Прощались на веки с товарищами, героически погибшими с оружием в руках.

 

Немец наступил спустя пару часов, теперь танков было три, не теряя ни минуты, Кацан схватил Фауст и вдарил им по первому. Бух, что-то произошло внутри танка, он обездвижился, начал дымиться. Кацан откинул использованный тубус, схватился за пистолет-пулемет. Начал стрелять по пехоте противника.

Выстрелил танк, разбросав ещё живых в разные стороны, на полном ходу тронулся на старшину, сминая под собой тела мертвых товарищей, траки оставляли на снежной земле кровавые отпечатки. Выстрел. Старшина вжался в землю, но снаряд пролетел выше, из-за подскока танка на кочке. Старшина выпрямился, взял тубус

Танк получил заряд панцершрека, когда до старшины осталось чуть больше десяти метров. Столб дыма вырвался из танка, машина загорелась.

По пехоте начал работать трофейный автомат ефрейтора Илюхина, заработала оставшаяся снайперская группа – один человек, тот самый, с СВТ. Пехота яростно напирала.

Оглушительный взрыв раздался по округе – взорвался боекомплект в подбитом танке. Пехота противника, находящаяся вблизи, была поражена взрывом. Металлические куски прилетели к окопам обороняющих бойцов.

Оставшийся вражеский танк попятился в лесок, произвел выстрел в сторону засевшего снайпера, больше за весь бой его винтовки не слышали. Пехота противника недоумевая начала отступать за танком в лес.

Лежавшие в окопе Куликов и Кацан, заметили, что ствол отступающего танка медленно повернулся в их сторону, машина дернулась, выпустив снаряд.

Взрыв.

Никандра накрыла зловещая тишина. Он вытер окровавленное лицо замерзшими руками. Слух вернётся. Контузия. Осознание взбудоражило его. Он потерял друга. Кацан лежал, засыпанный землей, пораженный вражеским снарядом.

Ярость вскипела, забурлила, организм наполнился силой, и он встал, сжал панцерфауст, без особого сожаления выпустил снаряд в сторону бегущей пехоты противника, видя, как сраженные выстрелом тела падали на землю. Никандр поднял с земли немецкий автомат и открыл огонь от бедра. Множество прижимающихся к земле солдат противника умирали под пулями бойца.

Никандр почувствовал жгучую боль в груди.

Он ощутил слабость.

Ноги подкосились.

Всё…

Всё…

Он уже никогда не узнает, что деревню пришлось оставить под напором шести лёгких танков и трёх тигров.

Он не узнает, что через пять дней советские солдаты возьмут Новгород, немец оставит город.

Он не узнает, что через каких-то полтора года война закончится.

И что его род будут продолжать благодарные потомки: пять внуков, двенадцать правнуков, шестнадцать праправнуков.

Он так и останется лежать в новгородской земле, вечно сорокалетний мужчина в самом рассвете сил.

 

***

 

23.8.2017

 

Темнота. За окном громыхает, в окнах видны отблески всплесков молний, по крыше бьёт дробь дождя. На соседней кровати храпит отец. Где-то вдалеке завыла сирена полицейского патруля.

Я встал с кровати, босыми ногами прошёлся по паркетному полу в сторону двери, вышел в гостиную-кухню, взял со стола стакан, налил из крана воды. Стекло приятно холодило руку, я сделал большой глоток, долго не делал второй, пытаясь понять весь «букет» вкусов, все же вода тут совсем другая, нежели дома.

Я окончательно проснулся, осознавая, что во сне пережил бой, гибель прапрадеда Никандра, тот далекий тысяча девятьсот сорок четвертый.

Такой сон не мог вызваться обычным прочтением Ремарковского «На западном фронте без происшествий», истории Новгорода и уже третьего раза чтения документов 58 ОСБР, тут что-то другое.

Посмотрел на наручные часы, подсветки в них не было предусмотрено, поэтому увидеть заветные цифорки я не смогу, пришлось подойти к окну. На улице было темно, но достаточно для рассмотрения деталей на башенке в цветнике дворика, где мы снимали апартаменты. Часы показали 5:57. Ну что-ж, нормально, поспать ещё можно.

Я направился в комнату, прошел мимо отцовской кровати, расправил одеяло своей, накрылся практически с головой.

 

Мы приехали за тыщу двести километров от дома ради поисков захоронения моего прапрадеда, участника наступательной операции по освобождению Новгорода. Приехали переночевать в этом гостиничном дворе, чтобы на следующий день утром поехать в направлении Шимска, с добровольной или не очень помощью администрации сельского поселения найти захоронение. Миссия воистину благородная, никто в нашей семье не остался равнодушным. А я и брат - после того как нашли информацию на историческом сайте - постоянно подначивали деда съездить на место боев, найти могилу, после того как нашли информацию на историческом сайте, в котором было написано: “Куликов Никандр Филиппович 1904г рождения. Погиб 15.01.1944 при освобождении Новгорода от фашистских захватчиков. Похоронен в с. Воробейка, Новгородский р-н, Ленинградская область”. После двадцати часов езды моя пятая точка сквадратилась, ноги не хотели бегать, а тело немного гудело.

 

В восемь часов меня разбудил младший брат, я оделся, умылся и почистил зубы, вернулся на кухню-гостиную. Дед читал что-то, сидя на деревянном черном стуле, брат играл в телефон, а папа грел в микроволновке завтрак, наливал чай и кофе, позвал всех к столу. Белый кожаный диван издал характерный скрип кожи, когда мой брат встал с него и направился к столу. Дед сложил папку с копиями документов из архива минобороны. Я занял место рядом с окном.

Позавтракав, мы взяли сумки и вышли из апартаментов – на сегодня, как говорила нам хозяйка этого гостевого двора, уже забронирован, номер придется освободить. Пофотографировались рядом с входом для фотоотчёта маме и бабушке, которые остались дома с маленькой сестрой.

Сели в машину, забросив сумки в багажник. папа выехал из этой улицы, где каждый дом отличался от другого, поражал своей красотой и живописностью, на большую дорогу, тут уже дома были многоэтажные. Новые многоэтажки очень сильно отличались от тех, что мы видели у нас дома или в том же самом Волгограде на Второй Продольной - Все будто вчера выстроенные: каждый рельеф не потерял краски, не избился и не испортился.

Слева мелькнул большой супермаркет, фасад которого был синего и жёлтого цвета. Я расслабился в сидении и включил аудиокнигу, Ремарка, на которого с недавнего времени «подсел». Наушники тут же начали воспроизводить речь диктора, гармоничный мужской бас, каждое слово он четко выговаривал, подражал эмоциям героев.

Так мы выехали на шоссейную дорогу Новгород-Шимск, проехали пару ничем ни примечательных деревень, лесок, мост. Мы искали деревню Воробейка. Именно тут погиб мой прапрадеда по маминой линии, соответственно мамин прадед, дед моего деда. Именно тут он вместе со своими товарищами оборонял деревню, не давая немецким резервам пройти к городу пятнадцатого января сорок четвертого.

И вот, наконец-то вдали показался синий знак, белыми буквами выведено искомое «д. Воробейка». Все в машине оживились, брат, который что-то уплетал, отложил еду, стал следить за каждым домом, за каждым борщевиком, которых по области было много. Дед высматривал повороты, а отец неспешно ехал по грунтовой дороге, мокрой от ночного ливня.

И вот мы упёрлись в тупик, отец сдал назад и выехал на дорогу, аргументируя:

— Не, одни мы тут захоронения не найдем, так что будем держаться намеченного плана, едем в администрацию и там расспрашиваем.

Машина выехала на дорогу, направилась дальше на запад. Проезжали заросли борщевика, вымахавшего под три метра, отец и дед начали обсуждать аномальный рост этого растения, так как оба тесно были связанные с сельским хозяйством. Я же продолжил вслушиваться в речь диктора, поправил фотоаппарат на коленках, откинул голову на кресло.

Спустя минут десять мы въехали в деревню Борки, тут немного плутали, спросили у местных на автобусной остановке дорогу к администрации, те указали путь:

— Щас едите прямо, а потома будет съезд направо, увидите большое такое здание, клуб наш. Ну тама и администрация.

Мы поблагодарили бабушку за информацию, направились дальше. На лобовое стекло стали падать редкие капли, тучи стали тяжелее, но вдалеке виднелось чистое голубое небо. Ненастье должно развеяться. Природа должна помочь нам в благородной миссии.

Вот справа показалось большое здание, скрытое за деревьями, папа свернул на плохенькую асфальтную дорогу, припарковал машину.

— Вы идите, я покурю, — сказал он и достал пачку сигарет.

Дед и брат поднялись по старой советской лестнице ко входу, открыли массивную деревянную дверь, выкрашенную в синий, вошли. Я же остался на улице, пофотографировал этот клуб-администрацию цветы на клумбе с помощью макросъёмки. Прямо над дверью висел огромный плакат, повествующий о выборах губернатора Новгородской области, коих в городе и по дороге было неисчислимое количество. Начал осматривать здание и нашел старую черную фреску в виде лиры и женщины, сфотографировал и ее. От нечего делать поднялся по лестнице, бетон которой уже начал крошиться, открыл дверь.

Дед стоял прямо в коридоре, слушал толи охранника, толи технического работника. Она говорила, что пока что никого нет, глава в районе по делам, а зам задерживается, телефон дать не может, потому что не знает. «Врет» - пронеслась мысль у меня. Коридор был облицован мозаичной плиткой разных цветов, особого рисунка тут не было, просто хаотично расположены осколки плитки, которая, кстати, застилала пол.

— У нас есть своё мемориальное захоронение в парке, - между тем вещала женщина, — там захоронены солдаты, может ваш дедушка лежит там.

— Спасибо, мы туда сходим.

Дед вышел из администрации, мы с братом за ним. Он достал сигарету и закурил. Быстро сообщил все то, что ему сказала техничка, и мы двинулись в сторону парка. Всю эту процессию вел я, ибо в картографии и ориентации на местности я многое понимал, скажи где север - и Данька скажет куда тебе надо» - шутил мой брат. Мы обошли маленький магазинчик с оранжевым фасадом и большой вывеской на бегущей строке, повернули налево.

Справа росли сосенки, можно сказать чинно в ряд, слева шли серые дома, крыша сияла новым металлопрофилем, а старый, в некоторых местах зелёный, шифер лежал подле дороги, вместе с другим строительным мусором, видно, шел ремонт.

Мы прошли по дороге метров сто, начали сомневаться, что где-то тут есть дорожка в этот «парк», но, пройдя буквально метров пять, справа показалась малая бетонная плита – мостик через ручеек. Мы свернули, я сфотографировал тропинку, пропустил всех вперёд, сделал фотографию как дед и папа идут по тропинке из бетонных плит. “Идём дорогой трудной, дорогой изумрудной” — вспомнил я. На три метра справа и слева были побелены стволы сосен, побелка давно уже слетела, стало понятно, что сосны белили весной, ко Дню Победы. Вскоре слева лес резко перешёл в опушку, а комары начали доставать остервенело.

Справа за кронами деревьев показался пирамидальный памятник, а после показалась тропинка к памятнику, выложенная все также бетонными плитами. Памятник был огорожен добротными кованым забором, прямо рядом с памятником стояли две мемориальные плиты, справа и слева. На них, как и положено, были выбиты имена, звание, дата гибели. Мы постояли около табличек, выискивая фамилию деда Никандра.

Нет ни фамилии прапрадеда, ни фамилии тех, кто числился в донесению штабу о безвозвратных потерях на одной странице с ним. На всякий случай каждую табличку с фамилиями перенес на видео. Брат подозвал нас к одиночному памятнику - памятнику Неизвестного Солдата, чуть в стороне от основного мемориала. Теперь стала понятна причина надоедливых кровопийц, сразу за мемориалом было большое болото, заросшее ряской.

Ещё немного постояли около братской могилы, отдали дань вечно молодым воинам, направились обратно к администрации.

Теперь с дедом пошел и я. Мы опять поднялись по крошащейся лестнице, зашли через синюю массивную дверь. Из коридора мы перешли в левую проходную. Тут пол был выкрашен в бордовый, а слева, на стенде, стояли в ряд золотистые кубки и медали, грамоты различных спортивных достижений. Мы направились вперед, параллельно стенду с кубками, вошли в проходную, справа лестница, закрытая хозяйственным инвентарем, слева располагались двери в различные комнаты. На встречу к нам вышла женщина.

— Зам пришла?

— Нет, она задерживается, но там, в конце коридора сидят другие замы.

Дед направился к последней двери, она была открыта. В комнате стояло множество столов, на которых высились громоздкие белые мониторы, которые были распространены в самом начале их повсеместного использования, одним словом – динозавры. За несколькими столами сидели женщины разных возрастов и комплекцией. Ближайший к нам стол стоял перпендикулярно двери, был черный, монитор тут стоял вполне современный, можно даже сказать тонкий. Стол был завален огромным количеством бумаг, причем бумаги виднелись и в специальных органайзерах, и в папках, и на шкафу рядом с рабочим местом.

При двери стоял большой шкаф, полностью заставленный папками с различной документацией. Я прочитал пару названий папок, это были документация деревень: Милославское, Ращеп, Воробейка, Панковка, Чайка, Сергово. В общей сложности было около тридцати папок. Рядом со шкафом, на ещё советском стуле, величественно стоял зелёный сейф, а на нем горшок с цветами. Сразу за сейфом располагался новый стол, без монитора, подле этого стоял ещё один, на котором высился «динозавр», большая белая офисная лампа, тут работала слегка полная женщина с короткой стрижкой.

— Мы приехали из Волгоградской области, — начал издалека дед, — приехали найти захоронение моего деда, он погиб под Воробейкой. Не могли бы вы помочь найти это захоронение?

— Здрасте, - недовольно вымолвила она, ну конечно, отвлекаем от важной работы, ― Кать, помоги мужчине.

— Хорошо, Светлана Николаевна, — сказала женщина, сидевшая за столом прямо около окна. Монитор тут стоял черный, тонкий, офисная белая лампа, многоэтажка органайзера, ничем стол не отличался. Сама же женщина была одета в коричневый свитер, волосы также короткостриженые, но уже русые. Продолжила:

—Подойдите сюда, — дед подошёл, — назовите, пожалуйста, данные.

— Куликов Никандр Филиппович, четвертого года рождения, погиб пятнадцатого ноль первого сорок четвертого. За пять дней до освобождения Новгорода, — зачем-то добавил дед.

Женщина повела пальцем по журналу в поисках Никандра Филипповича. Искала она долго, после чего вбила в поисковике базы данных компьютера.

— А какие и где есть захоронения? — Поинтересовался между делом дед.

— У нас четыре захоронения в районе: Чайки, Панковка... — две другие деревни я не услышал.

— А в Воробейке нет?

— Я же говорю, только в этих четырех есть. Недалеко от деревни в лесу была братская могила, но она ветшала, ее никто не посещал, и люди перенесли куда-то.

Она пробивала по базе данных, искала и через минут десять сказала:

— Так, в нашей базе данных имени Куликова Никандра нету, сейчас позвоню в военкомат, там должны быть полные списки, подождите немного.

Она взяла со стола телефон, набрала номер, через несколько секунд начала рассказывать собеседнику по линии всю историю. Спустя пару минут она положила трубку:

— Смотрите, мне сейчас сказали, что буквально в понедельник разбирали документы и женщина запомнила имя вашего деда. «Очень необычное имя, я сразу его запомнила» - она мне сказала. Сейчас они в своих документах разберутся, и я вам скажу.

— Хорошо, я пока покурю, — дед направился к выходу.

Мы прошли сквозь проходную, вышли из двери, спустились по бетонной лестнице и подошли к машине, брат быстро рассказал папе все то, что творилось в кабинете специалистов. Дед достал из пачки сигарету, чиркнул зажигалкой, выпустил едкий дым.

Минут через десять из двери вышла Екатерина, подошла к машине:

— Нашелся ваш дед! Вам надо в Панковку, это как ехать на Новгород, проезжаете слева военную часть, не доезжая до супермаркета будет мост, слева от вас будет маленький пеший мостик к поклонному кресту, а там само захоронение, братская могила.

— Спасибо вам огромное.., извините, а как вас по батюшке?

— Викторовна. Екатерина Викторовна.

— Спасибо Вам, Екатерина Викторовна, за помощь в поисках.

— Вам спасибо. Вы аж вон откуда приехали своего дедушку искать, а у нас некоторые местные вообще наплевательски относятся.

Дед, разволновавшись, ещё раз поблагодарил Екатерину Викторовну, сел в машину.

Внедорожник выехал на трассу, направился в сторону Новгорода. Через пару минут слева показался периметр военной части, с первого раза мы его не заметили из-за его скрытности за деревьями. Через сотню метров мы увидели КПП, а ещё через пятьсот ветхую деревянную вышку, когда то давно выкрашенную в зелёный.

— Так, она сказала “мост должен быть”.

Мы проехали лес слева и одноэтажные дома справа. Лиственный лес перешёл в хвойный. Впереди показался мост.

— Вон он, я вижу! — Закричал радостно брат с заднего сидения. Папа, уже выехавший на сам мост, как только проехал бордюры, остановил машину на обочине.

Мы повылазили из машины, я схватил фотоаппарат. Прошли по тонкой линии обочины, слева был обрыв, где внизу виднелась заросшая ряской вода и грязь, перспективы упасть были не радужные. Я шел и мною овладевал детский страх. «А что если я упаду?» - всплыло у меня.

Мост преодолели и на другой стороне дороги мы увидали синие колонны, венки, обрадовались. Вот-вот мы подойдем к завершению нашей миссии. Перешли дорогу без особых проблем и нашему взору представился перекидной мост через какой-то ручей, прямо перед мостом стоял большой деревянный поклонный крест.

Прошли на другой берег. Нашему взору представились Четыре бетонных параллелепипеда, выкрашенных в синий цвет, с мемориальными плитами на фронтальной стороне. На каждом параллелепипеде было три столбца плит, по два ряда каждый, венки закрывали каждый второй, средний, ряд. Между второй и третьей конструкцией стоял обелиск «Вечная слава героям, павшим в боях за Советскую Родину 1941-1945».

На плитах первой конструкции Куликова Никандра не было. Поэтому мы перенесли поиски на второй. Первая плита фамилии Куликов не имела, вторую же закрывал венок, убрав который мы получили мшистую мокрую линию. Крайний в первом ряду. Куликов Н.Ф. 15.1.44. вместо года рождения не выбитый в плите мраморный квадрат. Вот мы и нашли тебя, прапрадед Никандр.

Дед стоял около мемориала, не решаясь что-то сказать, стоя с необычайным чувством. Я краем глаза заметил, что его руки начинаю



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-10-25 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: