3:5: «Он явился для того, чтобы взять грехи наши…»
Ис53:4-5,11: «Он взял на Себя наши немощи… Он изъязвлен был за грехи наши… Он… оправдает многих и грехи их на Себе понесет…» Нет указаний на то, что Иисус пришел именно для искупления грехов.
3:8: «Для сего-то явился Сын Божий, чтобы разрушить дела дьявола». Иоанн не может определиться, для чего приходил Иисус. С точки зрения теологии странно, что Б. понадобилось отправлять свою сущность к людям, чтобы пытаться победить дьявола. Вообще, эта концепция противостояния Б. и дьявола отсутствует в монотеистическом иудаизме, но имеется у Иоанна, с его массивными заимствованиями из эллинистического язычества и через него даже некоторых тем египетской мифологии.
3:8: «Кто делает грех, тот от дьявола, потому что сначала дьявол согрешил».
Очевидно, Иоанн имеет в виду искушение Евы. Но в иудаизме существует концепция о том, что искушение Евы произошло по воле Б. В общих чертах, концепция основывается на проявлении монотеизма – все совершается по воле Б. Этот эпизод не мог быть и первым грехом дьявола – уже потому, что дьявол уже существовал, и должен был грешить до того (для того или потому что был дьяволом). Кстати, в принесении в жертву Исаака Авраама искушал Б.
«Кто делает грех, тот от дьявола» - необоснованно жесткое утверждение. Не грешат вообще только праведники – коих единицы. Нельзя предполагать, что все люди (которые когда-то грешат) – от дьявола. Собственно, наоборот: все люди – от Б.
3:9: «Всякий, рожденный от Б., не делает греха…»
Иудеи называли себя «детьми Авраама». Писание не упоминает о людях, как «рожденных от Б.» Иоанн же явно привносит языческие мифы.
3:10: «дети дьявола узнаются так: всякий, не делающий правды, не есть от Б., и не любящий брата своего».
Иисус призывает к соблюдению заповеди о любви к ближнему. Следовательно, он предполагает, что не все из них любят ближнего. По логике Иоанна, он тогда обращается к детям дьявола.
Как такая предопределенность согласуется с возможностью обратиться от грешной жизни к праведности?
3:12: «Не так, как Каин, который был от лукавого и убил брата своего… За то, что дела его были злы, а брата его праведны».
Каин был сыном Адама и Евы, был создан Б. Каин непосредственно общался с Б. Как же он «был от лукавого»? До убийства Авеля Бытие не упоминает за Каином никаких злых дел, равно как и праведных за Авелем.
3:13: «Не удивляйтесь, братья мои, если мир ненавидит вас».
Этот тезис не имеет связи с 3:12 или 3:14. Возможно, он должен показать связь с Евангелием, Ин15:19: «а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир».
3:15: «никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей».
Убивали Моисей, Иисус Навин, Давид.
3:22: «И, чего ни попросим, получим от Него…»
Мф6:7-8: «А молясь, не говорите лишнего… ибо знает Отец ваш, в чем вы имеет нужду, прежде вашего прошения у Него».
3:24: «А что Он пребывает в нас, узнаем по духу, который Он дал нам».
«Дал нам» - Иоанн предполагает, что все христиане – праведники, осененные святым духом?
Как мог Иисус дать дух, если он сам получил его только во время крещения – то есть, не обладал им изначально?
Ин15:26: «Когда же придет Заступник, которого Я пошлю вам от Отца…» Иоанн утверждает, что Иисус не мог дать святой дух, но примитивно натуралистично собирался послать дух от Б.
4:1: «не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Б. ли они…»
Типичный демонический политеизм.
4:2: «всякий дух, который исповедует Иисуса Христа пришедшего во плоти, есть от Б. …»
Мф24:4-5: «берегитесь, чтобы кто не прельстил вас; ибо многие придут под именем Моим…» Деян19:13: «Даже некоторые из скитающихся иудейских заклинателей стали употреблять… имя Господа Иисуса, говоря: заклинаем вас Иисусом…»
4:3: «А всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа… не есть от Б., но это дух антихриста…»
По мнению Иоанна, святой дух должен только и заниматься тем, чтобы исповедовать Иисуса. Но Мессия – теологически более земная сущность, чем святой дух. Строго говоря, Мессия – это просто человек, избранный для спасения. Корректно ли ожидать от святого духа исповедывания Мессии, тем более, только этого?
Кстати, Иоанн употребляет термин «антихрист», то есть, «анти-Мессия». Но анти-Мессия (если таковой существует), по определению, является человеком, который уводит людей от спасения, а не дьяволом, как это понимает Иоанн.
4:4: «вы от Б. и победили их; ибо Тот, кто в вас, больше того, кто в мире».
По мнению Иоанна, в мире господствует дьявол. Христиане победили дьявола (разве до них этого не сделал Иисус?) Иисус приходил в мир для того, чтобы его спасти и обратить в христианство – то есть, спасти от дьявола. Следовательно, дьявол в мире не угоден Б. Следовательно, дьявол в мире восторжествовал вопреки Б. Возникает коллизия политеизма с монотеистической концепцией всемогущества Б.
4:5-6: «Они от мира… Мы от Б….»
Христиане от Б., все остальные – от дьявола. Отметим – не в них дьявол, а они (рождены, произошли) от дьявола. Как же они могут обратиться в христианство? От кого же те, которые все-таки обратились в христианство?
4:10: «В том любовь, что не мы возлюбили Б., но Он возлюбил нас…»
А как же первая заповедь: «возлюби Господа Б. твоего»? Иоанн явно ее не знает.
4:11: «если так возлюбил нас Б., то и мы должны полюбить друг друга». В контексте первой заповеди было бы естественно построить другую связь: если так возлюбил нас Б., то мы должны возлюбить Б.
4:21: «И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Б. любил и брата своего». То есть, любовь к ближнему есть следствие любви христиан к Б. Напротив, 4:11: любовь к ближнему есть следствие любви Б. к христианам.
4:12: «Б. никто никогда не видел: если мы любим друг друга, то Б. в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас».
Тезис нелогичен: какая связь между тем, что Б. никто не видел, и тем, что он в нас пребывает, причем в специальном случае, если мы любим друг друга?
«Если мы любим друг друга, то… любовь Его… в нас». Иоанн отрицает возможность человека испытывать собственные чувства.
Похоже, что он описывает концепцию бога как мирового духа греков, идентифицируемого по проявлениям внутри человека, а не в делах, как полагают иудеи.
4:13: «Что мы пребываем в Нем и Он в нас, узнаем из того, что Он дал нам от Духа Своего».
«Мы пребываем в нем и Он в нас» - речь может идти только о сущности, единой с Б., идентичной сущности Б. Но ведь в христианстве это – прерогатива Иисуса. Ин10:15: «Как Отец знает Меня, и Я знаю Отца…» Ин10:30: «Я и Отец – одно».
Христиане же имеют идентичную Б. сущность и святой дух – чем же они отличаются от Иисуса и почему тогда не молятся друг другу вместо Иисуса?
5:7: «Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святой Дух; и Сии три суть одно».
Именно здесь формализована христианская концепция триединства. Одна из ключевых концепций религии обоснована только словом «ибо». Учитывая сумбурность, нелогичность, противоречия и языческий оттенок послания, насколько достоверен этот тезис? Кстати, святой дух свидетельствует на земле, когда нисходит на людей.
Иоанн сам не придал особого значения этому тезису, поскольку не развивал его.
Мф28:19: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца, и Сына, и Святого Духа…» В этой явно фальсифицированной главе все равно не сказано о триединстве, но о существовании трех теологических сущностей, что не одно и то же.
5:8: «И три свидетельствуют на земле: дух, вода и кровь…» Это уже явное заимствование из языческих верований. Причем, 5:7 и 5:8 составляют один тезис. Но христиане предпочитают не обращать внимание на заведомо языческий 5:8.
Три небесных сущности никак не корреспондируют с тремя земными.
5:10: «Верующий в Сына Б. имеет свидетельство в себе самом…»
Но даже Иисус ссылался на свидетельство Иоанна Крестителя, Ин5:33: «Вы посылали к Иоанну, и он засвидетельствовал об истине».
«неверующий представляет Его лживым, потому что не верует в свидетельство, которым Б. свидетельствовал о Сыне Своем». Типичное передергивание. «Не верует в свидетельство» - то есть, знает наверняка о существовании свидетельства, но не верит в него. Не верит в известный ему факт. Речь о другом: предметом сомнения для неверующих является именно наличие свидетельства, было ли оно. Это им как факт не известно.
5:11: «Свидетельство сие состоит в том, что Б. даровал нам жизнь вечную, и сия жизнь в Сыне Его».
Ничего себе свидетельство – ведь вечная жизнь как результат обращения к Иисусу как раз и есть предмет веры.
5:15: «А когда мы знаем, что Он слушает нас во всем, чего бы мы ни просили…»
Достаточно меркантильные отношения: «слушает нас во всем, чего бы мы ни попросили». Иоанн считает Иисуса марионеткой, исполняющей его желания.
5:16: «Если кто видит брата своего совершающего грех, но не смертный, то пусть молится, и даст ему жизнь…»
Так ведь грех и без того не смертный.
5:18: «Мы знаем, что всякий, рожденный от Б., не грешит…»
5:1: «Всякий верующий, что Иисус есть Христос, от Б. рожден…» То есть, христиане не грешат. Как же тогда 5:16: «Если кто видит брата своего согрешающего…»
2-е Иоанна
1:8: «Наблюдайте за собою, чтобы нам не потерять того, над чем мы трудились, но получить полную награду».
Иоанн соблюдал заповеди не из веры, а для получения награды? Даже если это была рекомендация для новообращенных, то он считал уместной сделку такого рода. Иоанн соблюдал заповеди не из естественной потребности, веры, а трудился над их соблюдением.
1:10-11: «Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом… приветствующий его участвует в злых делах его».
Отсутствие доброго дела (веры в Иисуса) еще не означает злого дела. Приходя в дом, неверующий в Иисуса злого не делает. Требование Иоанна бессмысленно и жестко.
3-е Иоанна
1:7: «они ради имени Его пошли, не беря ничего у язычников».
Вряд ли язычники что-то предлагали христианам, а они не взяли. Речь, возможно, идет о прозелитах. Иоанн их настолько презирал, что считал правильным, что иудеи-христиане у них ничего не брали.
Подобный подход характерен для ессенов.
1:9: «Я писал церкви; но любящий первенствовать у них Диотреф не принимает нас».
При таком моральном облике руководителей местных церквей вряд ли стоит предполагать, что они читали Евангелия. Отметим, что даже около 70-го года ни Евангелия, ни прототексты еще не были известны.
Христианские теологи иногда утверждают, что Диотреф не был руководителем христианской церкви. Но 1:10 вполне конкретен: «и сам не принимает братьев, и запрещает желающим, и изгоняет из церкви».
Авторитет Иоанна был очень низок, если с ним не считался руководитель местной церкви. Видимо, тогда еще не было известно о его апостольском сане. Теологическое обоснование его положения в церкви появилось гораздо позже.
Послание Иуды
1:1: «Иуда, раб Иисуса Христа и брат Иакова».
Мф10:2-4 перечисляет апостолов. Другого Иуды, кроме Искариота, там нет. Лк6:14-16, перечисляя апостолов, вместо Леввея по прозвищу Фаддей называет Иуду, сына Иакова.
Едва ли автором был Иуда Фома. Конечно, его Евангелие должно быть только сборником цитат Иисуса, но сам подбор их весьма характеризует Фому. Трудно предположить, что этот же человек написал это послание. Кроме того, его устойчиво называли Фомой, а не Иудой.
Трудно представить себе, когда апостол называет себя рабом того, с кем он провел в Галилее продолжительное время, с кем говорил, в ком сомневался.
1:3: «я почел за нужное написать вам обращение – подвизаться за веру, однажды данную святым».
Иуда называет сам себя святым? Ин5:31: «Если Я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство Мое не есть истинно…»
Иуда говорит «однажды преданную» - едва ли бы так сказал очевидец.
1:4: «некоторые люди… обращающие благодать Б. нашего в повод к распутству и отвергающие… Иисуса Христа».
Распутству предавались многие языческие секты. Какие-то из них могли впитать мессианскую легенду Иисуса. Такая легенда о скором конце дней хорошо могла использоваться для обоснования распутства. Не исключено, что как раз они-то и были первыми христианами, с которыми боролись сектанты, потом названные апостолами.
«Отвергающие… Иисуса Христа» могло быть поздней вставкой с целью дистанцироваться от сектантов. Могло быть и так, что распутные сектанты приняли только некоторые тезисы легенды, без ее теологической части.
1:5: «Господь, избавив народ из земли египетской, потом неверующих погубил…»
Такого в исходе нет. Возможно, Иуда имеет в виду то, что вышедшие из Египта старше двадцати лет не вошли в землю обетованную в наказание за то, что роптали. Но их не погубили.
1:6: «И ангелов, не сохранивших своего достоинства… соблюдает в вечных узах…»
Это фантазии на эллинские темы.
1:7: «Как Содом и Гоморра и окрестные города… подвергнувшись казни огня вечного…»
В этом эпизоде Бытия нет речи о вечном огне. Упоминаются Содом, Гоморра и окрестности – а не окрестные города. Какие могли быть другие города в окрестности двух небольших поселений?
1:17-18: «помните предсказанное апостолами… Иисуса Христа… они говорили нам…»
Иуда явно не относит себя к апостолам.
1:18: «Они говорили нам, что в последнее время появятся ругатели, поступающие по своим нечестивым похотям».
Иуда дословно цитирует 2Петр3:3. Он явно жил гораздо позже апостолов и считал, что его-то время является последним.
Иисус, говоря в Мф24 о знамениях последних дней и свойствах лжепророков, не упоминал о похоти. Иуде послания уже были доступны, но Евангелий все еще не было.
1:20: «А вы… назидая себя на святейшей вере вашей, молясь Духом Святым…»
Иуда вообще не считал святой дух отдельной теологической сущностью, но полагал, что им обладает каждый верующий.
«Святейшей вере вашей» - к тому времени христианство уже превратилось в самостоятельную религию.
В целом, послание признается псевдоэпиграфией с заимствованием из 1Енох.
Статус Иисуса
Для непредвзятого человека – загадка, что же особого современные христиане находят в Иисусе, почему они уделяют ему столько внимания. Любому теологу очевидно (и большинством признается), что эпизод воскрешения Иисуса – чистая и поздняя выдумка. Но ведь для Павла, заложившего современную церковную доктрину, именно вера в воскрешение Иисуса является ядром религии, гарантией спасения, единственной обязанностью христианина.
Некоторые еще отстаивают совершение им чудес – но с каких позиций? Естественнонаучных! Они пытаются доказать, что эти же исцеления мог совершить очень квалифицированный психотерапевт. Однако никто из них не поклоняется своему психоаналитику.
Божественность Иисуса постулировалась в течение 17 веков, после расправы со сторонниками Ария. Но сегодня уже известно – эта традиция не основана на ранних текстах. Она привнесена прежде всего Павлом, исходя из эллинских традиций. Ни в каких текстах, минимально претендующих на аутентичность, Иисус на объявлял о своем божественном происхождении.
Иисус не был человеком, особо достойным поклонения. О многих людях мы знаем гораздо больше достоверных фактов, которые могут быть основанием для уважения и даже преклонения. Он не был и особо необычным человеком. Например, Пифагор творил чудеса (успокаивал море, исцелял, поднимался на небо и т.п.), учил новой теософии, этике.
Иисус не создал новой религии. В христианстве мы встречаем эклектичное скопление положений, вырванных из контекста тех или иных верований. Даже наиболее странные концепции христианства (богочеловек, триединство, искупительная жертва сына бога) были известны в более ранних религиях. Многие важные положения христианства основаны исключительно на мнении отцов церкви.
Иисус не принес новой морали. Абсолютно все его этические высказывания и доктрины были известны в культурах ближайших народов. Зачастую они были просто популярными максимами.
И в дополнение ко всему, историчность самого Иисуса более чем сомнительна. По крайней мере, о нем, по-видимому, не сохранилось никаких достоверных упоминаний. Если отбросить авторитет традиции, как современный человек может принять такой образ за абсолютный идеал?
Тезисы и даже чудеса Иисуса отнюдь не новы или исключительны. Впрочем, для иудейского фольклора более типичны простые чудеса: дождь, лечение жара. Иисус же, в основном, занимался экзорцизмом. Вероятно, здесь причудливая смесь, в которой авторы из различных культур добавляли привычные для них чудеса.
Талмуд содержит многочисленные эпизоды, где именно чудотворцы являются людьми, очень близкими к Б., в отличие от раввинов, чья близость, в некотором роде, формализована. Так и Иисус называл Б. «папа», а не «отец». Иисус обладал другими типичными чертами иудейских чудотворцев: безгрешностью, одновременно порицанием и уважением со стороны раввинов, интенсивно общался с народом.
Некоторые черты являют сходство настолько разительное, что можно задуматься, а было ли оно случайным. Так, в 16в. р.Исаак «Лев» Лурье приехал из Египта в Галилею, где раввины тогда ожидали прихода Мессии. Ребе Исаак стал лидером мистиков и обещал скорое спасение. Он учил около двух лет, и умер вскоре после тридцати, не оставив записей.
Основатель хасидизма, Баал Шем Тов, жил в горах до 33 лет. В этом возрасте он начал ходить по деревням, исцеляя и творя иные чудеса. Некоторые его притчи весьма напоминают евангельские тезисы. Он проповедовал новый Путь, отличный от формализованной религии раввинов. Фактически, хасидизм отличался от ортодоксального иудаизма едва ли намного меньше, чем раннее христианство. Первые записи о Баал Шем Тов появились спустя десятки лет после его ухода.
В обрядах христианства четко видны характерные черты идолопоклонства: поклонение распятию, иконе. Еще более абсурдно использование в обрядах и в качестве украшений креста. По талмудическим упоминаниям, Иисуса повесили. Почему бы не устанавливать на куполах церквей виселицу?
Христианская традиция еще более абсурдна, чем мифология и теология. Вряд ли что-то в христианстве более мерзко, чем икона. Сразу напомним, что было запрещено даже вносить в Иерусалим какие-либо изображения. Флавий упоминает, например, конфликт иудеев с Пилатом по этому поводу, а также ряд аналогичных инцидентов.
Икона является ни чем иным, как идолом, причем в самой грубой форме, изображающей Б. в облике человека. Поклонение идолам запрещено в иудаизме. Втор4:16: «Дабы вы не действовали развращенно, делая себе идола, в форме какой-нибудь фигуры – подобии мужчины или женщины…»
Кстати, существует принципиальная разница между изображениями Иисуса на иконах и Будды в статуях. Будда был просто человеком, в котором обитал божественный дух. Отсюда возможна натяжка на то, что статуи изображают именно Будду-человека. Хотя, впрочем, сам Будда предостерегал против такого пиетета. Христиане же считают Иисуса инкарнацией Б. То есть, его тело не имеет значения, это лишь пустая земная оболочка. И вот именно ее христиане используют в обрядах.
Инкарнация Иисуса является соединением божественного и земного, духовного и плотского. Совмещение различного в иудаизме греховно.
Кого же убили иудеи, если Иисус был сущностью Б.? Дилетанты полагают, что казнен был бог. Глупость этого мнения очевидна. Неужели в этот момент Б. перестал существовать или у Него убавилось сущности?
Многие считают, что это был одновременно и тот же, и отдельный бог. Тогда, с казнью Иисуса, этот единый бог не изменился. Изощренный абсурд может казаться достоверным. Однако тем самым христианские теологи приписывают Б. сразу два противоположных атрибута (единый и в нескольких сущностях). Монотеизм же автоматически предполагает полное отсутствие (неприменимость) атрибутов. Возникают и другие проблемы. Например, что же в этом случае осталось от Иисуса?
Для хоть какого-то разрешения этой коллизии была выдвинута иная концепция. Иисус пришел в мир, освободившись на время от божественного (оставив его на небесах). Иудеи распяли Иисуса – человека. Но здесь уже вопросов невпроворот. Если в Иисусе не было ничего божественного, то как он творил чудеса? А если сверхъестественная сущность в нем оставалась, то в какой части? И значит ли это, что при распятии Иисуса была казнена часть божественного тоже? Если Иисус – человек оставался связанным со своей небесной сущностью, то он был не просто человеком? Но мы уже видели абсурдность предположения о казни божественной сущности. А, самое главное, в чем тогда не правы иудеи? Ведь они казнили просто человека. В некотором роде даже помогли ему поскорее воссоединиться со своим отличным небесным началом. Нельзя предположить, что этой казнью они нанесли вред Иисусу – богу. Ведь тогда придется признать, что а. богу можно нанести вред, и б. богу требуется его земная оболочка.
В общем, зря усилили обычное отвержение Мудрости в мире и довели его до распятия, а Мудрость возвысили до бога. Нельзя одним махом вносить изменения в теологию, которая отшлифовывалась веками. Как и следовало ожидать, результатом оказался клубок противоречий.
Церковь поклоняется не Христу, который мог бы быть отражением, образом, воплощением – кем угодно. В качестве объекта молитв указывается именно Иисус (человеческое имя) Христос. Т.е., на практике религия основана на поклонении конкретному человеку.
Несовместимы с иудейским пониманием Б. и многочисленные атрибуты, приписываемые Иисусу Павлом. Судя по Посланиям, Иисус является довольно эмоциональным богом.
Конечно, проблема отпадает, если занять одну из позиций раннего христианства, позднее подавленных церковью (когда она уже могла позволить себе требовать веру в абсурдное). Например, если Иисус был иллюзией без тела, созданной Б. в мире. Или, если Иисус был просто человеком, возможно, даже пророком.
Правда, тогда отпадают другие церковные доктрины – в частности, искупления. Ведь иллюзию невозможно принести в жертву, а человек в этом качестве тоже не искупит грехов всех поколений. Само христианство из богоданной религии превращается в одну из мириадов сект, прославляющих своего основателя. Причем секты с довольно противоречивым учением, без базовой религии и оригинальных тезисов.
Иллюзорность тела является единственным разумным способом объяснить божественность Иисуса. Метафора «Б. послал сына в мир» не может означать что-либо иное, кроме «Б. проявил Себя в мире». Такие явления всегда описываются в Библии как инкорпореальные объекты: ангел, подобие огня или грома, свет, слово. Действительно, иначе пришлось бы предположить, что проявление Б. может быть как-то ограничено физическим телом (формой и пространством). То есть, что проявление Создателя находится внутри созданного, ограничено им.
Реальность тела Иисуса вынужденно означает и то, что Иисус – бог в каждый конкретный момент времени находился в одном месте и не находился в другом. Но ведь это показывает изменение (в пространстве). А одним из основных признаков Б. является Его безотносительность по отношению к предметам – Им созданным.
Аналогично, Иисус не имел святого духа вначале, но обрел его при крещении. То есть, сущность Иисуса изменялась. Но Б. неизменен.
Иисус не был искупителем вначале, но стал таковым после распятия. Следовательно, он изменялся со временем. Для Б. не существует времени, оно есть Его проявление, создание.
Доктрина второго пришествия противоречит всякому здравому смыслу. Чего может ожидать Иисус на небесах? Исправления людей? Христиане не соблюдают заповеди. С их точки зрения, им нечем грешить. Обращения к Б.? Но общество развивается по пути уменьшения религиозности. Распространения христианства? Оно уже давно прошло свой пик.
По максимальным оценкам, библейская история до Иисуса насчитывает около тысячи лет. Со времени его первого пришествия, прошло вдвое больше. Неужели за это время не понадобилась искупительная жертва, пример самопожертвования и т.п.? Ведь людей стало во много раз больше, чем в начале эры. По логике христиан, любвеобильный Иисус должен был бы приложить гораздо больше усилий для спасения такого множества.
Должен ли Иисус прийти повторно, когда максимальное число людей обратится к нему? Тогда его следовало ожидать в период расцвета христианства. Или когда он него отвернутся многие? Но тогда наиболее подходящий для апокалипсиса момент был сразу после казни.
Пророк Мохаммед как-то заметил, что верующие будущих поколений будут более велики, чем его ближайший ученик, так как они не видели пророка и все равно верят в него. Соответственно, Иисус должен был явиться снова и опять попытаться обратить людей, а не рассчитывать на веру тех, кто сомневается даже в его существовании.
Можно, конечно, возразить, что божественная логика непостижима для человека. Отлично, именно это говорят иудеи. Однако христиане описывают Иисуса именно в категориях человеческого мышления: любвеобильный, спаситель и т.п. Иначе им пришлось бы признаться, что они не знают, почему и для чего пришел на землю Иисус. А это бы весьма огорчило христиан, уверенно полагающих, что Иисус пришел их спасти.
Искупительная жертва
Ис53:7: «Он не открывал уст своих; как овца, которую ведут на заклание, как агнец пред стригущим его безгласен, так он не открывал уст своих». Кстати, Прит7:6-26 приводит «буйвол, ведомый на заклание» в уничижительном контексте. С ним сравнивается человек, следующий за женщиной.
Следуя Второму Исаии, Иисус должен был вообще молчать. По крайней мере, на суде. Но, с другой стороны, христиане хотят приписать ему хоть какое-нибудь высказывание о своем статусе хотя бы в этот момент. Поэтому евангельский Иисус на суде попеременно то говорит, то отказывается это делать.
Удовлетворение грехов распятием Иисуса особенно абсурдно на фоне исключения Торой человеческого жертвоприношения. Б. отказался от жертвы Авраама, жертвы первенцев были заменены жертвоприношениями животных. Иеремия осуждал человеческие жертвоприношения в долине Геенном, название которой позже стало нарицательным как Геенна. А вот у язычников человеческие жертвоприношения существовали.
Более того, в иудаизме жертвы приносятся только за грехи, совершенные случайно. Намеренно совершенные грехи не искупаются жертвой. Это и понятно – иначе греховное поведение, в обмен на жертву, стало бы вполне рациональным способом существования. В общем виде, иудаизм требует искупить намеренный грех раскаянием и реституцией. В ряде случаев, как при убийстве, последняя в полной мере невозможна, и искупление считается оконченным смертью согрешившего. В определенных ситуациях, физическая смерть заменялась на социальную: изгнание из общины.
Забавно, что грехи, в иудаизме искупаемые жертвой (в основном, относящиеся к ритуальной чистоте), в христианстве вообще не считаются грехами. Таким образом, Иисус представлен как искупающий несуществующие (с точки зрения его последователей) грехи, но никак не избавляющий от моральных грехов.
За свою длительную историю иудаизм в той или мере впитал в себя разные традиции. Shab89 описывает, как Исаак предложил «себя в жертву Б., обеспечивая искупление его людей. Тогда израильтяне воскликнули: ‘Ты наш отец’. Но Исаак уговорил их восхвалять Б., а не его. Тогда они подняли глаза, говоря: ‘Ты, Господь, Отец наш, наш Искупитель…’» То есть, в итоге Исаак не стал искупительной жертвой.
В иудаизме раскаяние было важнее жертвы. Б. всегда готов простить грешника и ждет только раскаяния. Пс57:11: «Ибо Твоя милость {прощение} возносится до небес». Популярные рассказы христианских проповедников о том, что именно Иисус принес в мир прощение, не имеют под собой никаких серьезных оснований. Именно раскаяние (и, как следствие, очищение) проповедовал Иоанн Креститель. Но отсутствуют какие-либо надежные упоминания о том, что секта Матфея или Павел требовали покаяния как условия обращения в христианство. Без раскаяния даже принесение Иисуса в жертву было, с точки зрения иудаизма, совершенно бессмысленно.
Иудаизм даже в поздней традиции (например, Сир7:8-9) не признавал того, что жертвы могут искупить серьезные грехи. Даже жертвоприношения от грешников считались омерзительными. Концепцию искупления можно более или менее точно описать так: жертва, приносимая в целом добродетельным человеком, приятна Б. Она, скорее, показывает желание человека искупить случайный грех, чем собственно вызывает его прощение (иначе пришлось бы предположить, что Неизменный Б. реагирует на жертвы). Поскольку такой человек является богобоязненным и добродетельным, то случайный грех не вменится ему в вину. То есть, жертва не сама по себе искупает грех, а демонстрирует богобоязненность человека (которая и обеспечивает отсутствие наказания за случайный грех).